Туркестан, Недалеко от «Точки-2»

 

Вертолет взлетел с небольшого импровизированного полевого аэродрома в двух десятках километров от «Точки-2».

Этот вертолет был удобен тем, что его… не существовало. Как не существовало и той батареи контейнерных самонаводящихся боеприпасов, которая только что нанесла удар по числящемуся гражданским объекту двумя десятками километров южнее. Вертолет официально числился не в армии, а за фирмой «Гаккеля», проходил контрольные испытания в горах для подтверждения маневренности, грузоподъемности и статического потолка. Он был одновременно и в ВВС, и в частных руках – боевая машина, по которой не ведется никакого учета. Равно как и батарея контейнерных самонаводящихся боеприпасов, она тоже была и армейская, и неармейская. Это было оружие последнего поколения – обычный контейнер, в котором располагаются двенадцать ракет вертикального старта и все системы обеспечения вплоть до небольшого дизель-генератора. Оно тоже проходило испытания здесь, в предгорье, потому что такими планировалось в будущем оснащать небольшие укрепленные районы для нанесения ударов в режиме: увидел – ударил. И здесь тоже не учитывался расход боеприпасов, они не получались со склада, хотя бы потому, что и на вооружение пока они не были приняты.

Все было – и в то же время ничего не было. Мощнейшее армейское оружие, даже не современное, а перспективное – было в руках неизвестно кого. Хотя… почему неизвестно. Тех, кто его производил. Имел свои интересы. И отстаивал их.

И беспилотники они тоже производили. И с теми, кто их покупал, имели давние и прочные связи…

После того, как стало понятно, что три машины ушли из зоны поражения, вертолет (он же доставил на место контейнер с ракетами на внешней подвеске) поднялся в воздух. Это был «Гаккель-92», новейший вертолет, только проходящий испытания. Скоростной вертолет с толкающим винтом. Только два завода в мире пока дошли до подобного: фирма Фрэнка Пясецкого в САСШ и организация Гаккеля в Российской Империи. После того, как САСШ прошли войну с Великобританией, исследования продолжал один Гаккель, уже вышедший на теоретически нереальную для винтокрылого летательного аппарата скорость в шестьсот пятьдесят километров в час.

Вертолет этот был небольшим и обтекаемым, чем-то он напоминал гражданские вертолеты «Сикорского», походящие на стремительных акул. В отличие от обычных вертолетов «Гаккеля», обвешанных вооружением на нелепых фермах «Г-92», наподобие истребителей 5-го поколения, имел в стандарте только два внутренних отсека по бортам, где могли находиться по блоку НАР или по две управляемые противотанковые ракеты. Было в носу место и для бортового пулемета – но самого пулемета не было, не установили.

Но скорость у него была просто ужасающей. Не сопоставимой ни с чем. Когда спасатели переходили с неторопливых «Сикорский-80» на более легкие «Сикорский-59» – и то было непривычно. А тут – вертолет превосходил скоростью самую быструю машину Сикорского вдвое…

За управлением был опытнейший пилот-испытатель. В соседнем кресле сидели одновременно и штурман, и оператор вооружения. Оба они обладали вполне конкретными взглядами на ситуацию – и в стране, и конкретно на то, что происходило – и не задавали никаких вопросов, потому что все было правильно. Но ни один из них не пилотировал вертолет в реальной боевой обстановке…

Вертолет не набрал и трехсот метров и несся над землей на скорости примерно ноль и семьдесят пять от предельной, то есть чуть меньше пятисот километров в час. Все системы работали исправно, перед пилотом в очках, совмещавших изображение от видеокамеры низкого уровня, термооптического прибора и компьютера с математической моделью местности, неслось что-то, напоминающее эту же местность, но в дневное время. Все было четко видно – даже крупные камни. Сначала пилот опасался летать по ночам с такой штукой на голове, это ведь все равно, что закрыв глаза лететь, но она ни разу не подвела, не зависла, не сбойнула. Исправная, она позволяла лететь в кромешной тьме так же уверенно, как днем.

На соседнем сиденье оператор пользовался своей термокамерой, совмещенной с системой прицеливания. Термокамеры изначально было две, независимые, но как только одна выходила из строя – система моментально переключала обоих – и пилота, и оператора – на уцелевшую. А если были повреждены обе или был сбой – система моментально переводила аппарат в безопасный режим полета, снижала скорость – и можно было вернуться на базу по своим же следам. Этот вертолет был настолько умен, что представлял собой, наверное, переходное звено между пилотируемыми и беспилотными аппаратами. Да и в его конструкции был изначально предусмотрен пилотируемый и беспилотный вариант.

В десантном отсеке были двое. На двоих – у них были по две крупнокалиберные снайперские винтовки, три пулемета различных типов и несколько снайперских винтовок. Это нужно было потому, что вертолет тестировался на возможность его использования в воздушных снайперских патрулях и в качестве транспортного средства для команд быстрого реагирования. Поэтому вертолет был буквально набит оружием…

– Есть цель. На одиннадцать… – сказал оператор.

– Опиши…

Вертолет начал закладывать вираж.

– Две машины. Дистанция примерно полтора. Уходят к границе.

– Посылай.

В стандартном режиме пилот видел только то, что нужно для пилотирования. А оператор – для прицеливания. Но информацию можно было посылать друг другу.

В пилотских очках возникло изображение машин…

– Что за чертовщина? Их наши преследуют?

– Не знаю…

– Вот черт…

– Я даже не уверен, кто в какой машине…

– Нам нужно опознание. Давай, подлети поближе…

 

* * *

 

Капитан Каляев

 

Каляев не ожидал такого.

Сначала им не удалось оторваться, доложили, что за ними идет машина. Потом прикрывающий его пикап не вернулся в строй, пулеметчик на преследующей их машине оказался опытнее и почти сразу добился попадания. Играть с ним в игры – последнее дело, поэтому он приказал гнать к границе, в пограничную зону. В конце концов – у них машина не хуже… должны уйти.

Потом, когда он уже подумал, что оторвались, в кармане завибрировал спутниковый телефон. Он оставил пулемет, достал телефон… и в этот момент скорее почувствовал, чем услышал, что какой-то аппарат преследует их по воздуху. Каляев был специалистом по тайной войне, много учился и мог различать вертолеты по звуку… но это было что-то необычное. Хотя какая сейчас разница…

– На связи…

– Хорошо меня слышишь?

– Слушай меня! – заорал Каляев. – Слушай, прежде чем ударишь! Вертолет – твой?!

– Догадливый… – Довольный смешок в трубке.

– Слушай! Сначала послушай!

– А то что? Убьешь?

– Деньги! Я знаю про деньги!

Тон моментально изменился.

– Где они, с…а?

– В Европе! В Европе!

Самое смешное, что говорили они про разные деньги. Невидимый собеседник на том конце спутника – про деньги, украденные со счетов, деньги от организованного рэкета, от пущенных в оборот алмазов Шахиншаха. Каляев – о деньгах Анахиты, которых в несколько раз больше – но «Черная Гвардия», заговорщики про них не знали – ни одна из групп заговорщиков. Каляев знал о них немного, но достаточно, чтобы начать поиски. В конце концов, Анахита сняла и передала ему немалую сумму, чтобы снять ее без положенных в Европе процедур – она снимала их с разных счетов. Законных наследников этих денег – кровавых денег – больше не было, и Каляев был последним, не считая адмирала Воронцова, носителем информации о них. С возможностями, какие были у его собеседника, можно было и попытаться.

– Смотри…

– Я отдам. Только дайте уйти…

– Хорошо. Жди…

 

– Слушай!

– «Экран», это «Паладин-один», находимся северо-восточнее Самарканда, примерно в тридцати километрах нас преследуют, повторяю – нас преследует противник на внедорожнике с пулеметом. Противник особо опасен, нам нужна срочная эвакуация.

– «Паладин-один», вас понял. У меня есть вертолет в том районе, он подберет вас. Переведите рацию в сигнальный режим, отбой.

– «Экран», этих ублюдков надо уничтожить, это государственные преступники! Вопрос – вертолет вооружен?

– «Паладин-один», подтверждаю, это вертолет пограничной стражи, ударно-транспортный, вооружен двумя пулеметами и НУРС. Позывной «Сокол-сорок один», наведение по частоте.

– «Экран», я хочу, чтобы он сделал заход на этих ублюдков и только потом забрал нас. Это приказ штаба, код один – «красный»!

– «Паладин-один», вас понял, я свяжусь с «Соколом».

– «Экран», давайте быстрее, отбой!

 

Твою мать!!!

От вертолета просто так не укроешься. И не отобьешься. Вертолет на ровной местности – это смерть, причем гарантированная. Если бы в среднерусской полосе, с ее лесами и перелесками, я бы еще поиграл с ним, но здесь, в лысых горах, – это смерть…

Я нырнул вниз, с пулеметом против маневрирующего вертолета – шансы один к ста.

– Есть ПЗРК?

– Не знаю… черт…

– Тогда гони!

Сам не знаю – зачем. По уму, надо было бросать машину, бежать со всех ног и надеяться, что у вертолета нет тепловизора. А при появлении вертолета – прятаться. Винтокрылый охотник отработает НУРСами по машине и уйдет, потому что у него топливо не бесконечное и надо забирать своих.

Сам не знаю, зачем я раскрепил фиксатор на ближайшей турели и выдернул из нее «ПК». Потом полез назад, в башню, уже накинув ремень пулемета себе на шею…

– Вон они! Они остановились!

Я увидел стоящий посреди небольшой каменистой равнины командирский «Егерь», навел на него ствол пулемета – и в этот момент подкравшийся с совершенно неожиданной стороны – сзади, со стороны гор – вертолет дал залп НУРСами, причем с такого расстояния, с какого не промахиваются. Я ждал, что вертолет зайдет спереди, в горах ему нечего делать – но он зашел сзади. Последнее, что я помнил – так это взрывы сзади и то, как мир начинает переворачиваться с ног на голову вокруг меня. Потом я ударился обо что-то, да так, что дух выбило…

 

* * *

 

Экипаж вертолета

 

– «Контроль», вопрос, опознание завершено?

– «Птичка», у вас изменение задания. Головную машину видите?

– Так точно.

– Нанесите удар по преследователям. Потом садитесь и подберите людей с первой машины, как поняли?

Это было необычно. Они считали, что дружественные силы находятся во второй машине, а враждебные – в первой. Теперь же оказывалось все наоборот – а они едва не открыли огонь по первой машине…

– Контроль, прошу подтвердить, плохие ребята находятся во второй машине, хорошие – в первой. Вторую машину я должен уничтожить, первую – эвакуировать экипаж, подтвердите.

– «Птичка», все правильно. Приступайте немедленно…

Связь отключилась.

– Цель – вторая машина…

– Понял, занимаю исходную… – отозвался пилот.

Вертолет, моментально и легко набрав скорость, как бабочка, скользнул на наиболее выгодную для нанесения ракетного удара позицию…

– Есть исходная…

– Понял…

Оператор включил прицеливание. Компьютер сам определил вероятность поражения цели и подготовил оружие…

– Избранное оружие неоптимально. Вероятность поражения цели шестьдесят один процент.

– Вот черт…

Первая машина сбавила ход. От нее поднималась целая волна пыли, она затрудняла прицеливание ракетой. Внешнего источника наведения, как часто бывает на поле боя, не было…

– Черт… спустись немного пониже, нет стабильного захвата…

Вертолет послушно скользнул вниз.

– Вот же…

Пулеметчик на машине, которую они преследовали, развернулся и открыл по ним огонь.

– Ухожу вправо.

Вертолет качнулся – и пулеметные трассеры прошли мимо.

– Ублюдок, он нас видел!

От раскаленной за день земли поднимались довольно сильные восходящие потоки, это делало вертолет еще менее стабильным и усложняло прицеливание.

– Сукин сын…

Вертолетчик заложил вираж, возвращаясь на исходную…

– Исходную принял…

– Черт, пятьдесят семь! Спустись пониже…

– Да пошел ты.

– Саш, ты что, охренел?

– Хочешь дать ему еще один шанс?

– Ладно, черт с ним…

– Бери на ручное. У нас их четыре…

– Ладно, держи птичку.

Оператор переключил на ручной режим – запасной.

– Один. Два. Три. Кролик… беги!

Через прибор был виден пылающий трассер в хвосте ракеты. Он довел его до цели, взяв с небольшим упреждением. Вспышка… и через секунду он заметил, как из моментально образовавшегося дымного облака вылетел кувыркающийся внедорожник.

– Есть…

– Ты его сделал… – подтвердил пилот.

– Так, теперь первый… ищи их.

 

 

* * *

 

Воронцов

 

Вертолет услышал и я. И понял… приплыли…

Я почти не видел его, только мелькнула тень в монокуляре. У него очень ограниченное поле зрения, поэтому увидел я его только на долю секунды, а потом потерял. Да и увидел-то потому, что обернулся на подозрительный звук.

Развернул пулемет и дал очередь, не по видимому вертолету, а по тому месту, где он должен был зависнуть для применения управляемого ракетного оружия. Не попал… по перемещающемуся звуку понял, что спугнул, и вертолет уходит на новый заход. Так можно сбить вертолет, лишь если сильно повезет…

В бронетранспортере в укладке должен лежать «ПЗРК». Но это, мать твою, не бронетранспортер, да и зачем «ПЗРК» в горах?! Но тут должен быть «РПГ». В стандартной ракете «РПГ» есть самоликвидатор, и когда он подрывает заряд – взрыв в воздухе такой, как будто «ПЗРК» применили. Можно попытаться отпугнуть, крупнокалиберным и «РПГ» поочередно. Если это гражданский или переделанный из гражданского вертолет, если там гражданский или неопытный летчик – может, и испугается. А больше шансов и нет.

И я полез внутрь машины.

– Что? – проорал Араб, держась за руль как за поводья взбесившейся лошади.

– Вертолет на хвосте.

– Твою же мать…

– «РПГ». Я его отпугну.

– Давай…

«РПГ» должен был быть в ящике или держателе сзади, в багажном отделении машины. Я полез туда… есть! Не старый «РПГ-7», а сумка с тремя новейшими одноразовыми выстрелами. Я полез вперед… и тут машина брыкнулась, как норовистый конь, а потом я вдруг понял, что мы… летим. Успел сгруппироваться… но машина не самолет и не вертолет, и полет у нее недолгий…

Грохнулись…

* * *

 

Экипаж вертолета

 

Неизвестные бежали к вертолету, не обращая внимания на направленный на них бортовой пулемет «ПКМБ», их было пять человек, ровно пять.

– Стоп! – крикнул стрелок. – Кто такие?!

– Вы должны нас забрать!

Говорили и вправду на русском – значит, можно считать, что опасности не представляют. В конце концов, не так-то просто командир совершил здесь посадку…

– Давайте! Быстро!

Неизвестные забрались в вертолет, загрузив его почти до предела…

Главный среди них сунулся в кабину, от него пахло дешевым одеколоном, адреналином и пороховым дымом.

– Вас предупреждали насчет меня?

– Нам сказали только забрать вас и доставить на точку, – сказал пилот. – Не мешайте нам, и скоро мы окажемся на летном поле.

– Нас преследовали! Вы их зачистили?!

Пилот понял, что перед ним и есть исходный заказчик этого странного задания. Он явно военный, потому что знает военную терминологию – и все же что-то с ним не так. Возможно, это отставной военный, который сейчас на вольных хлебах, либо в спецгруппе МВД, либо и вовсе в какой-то частной структуре.

– Зачистили. Покиньте кабину, вы нам мешаете.

– Я хочу, чтобы вы прошли…

– Черт возьми, сударь! – вышел из себя пилот. – Мне плевать, кто вы и что вы хотите! Покиньте кабину, немедленно!

– Вы и ваш вертолет переходите в мое оперативное подчинение, – пассажир сопроводил эти слова вынутым пистолетом. – Если не верите, свяжитесь с вашими нанимателями. Задание чрезвычайной важности! После взлета вы должны вернуться, сделать круг над тем местом, где вы отработали по цели, и при необходимости нанести повторный удар! Вам все ясно?! Или вы хотите предстать перед трибуналом?!

Пилот посмотрел на пистолет.

– Взлетайте немедленно!

– Дело ваше, сударь. Но уберите пистолет. Перестаньте тыкать им в меня. В вопросах пилотирования вертолета я никому не подчиняюсь, кроме своего опыта.

Человек убрал пистолет.

– Взлетайте.

Твою мать…

– Турбины на взлетный режим!

Дальнейшее произошло быстро и странно. Они не сбрасывали обороты турбины, посадка была очень короткой, на режим вышли почти сразу. Зафиксировав сектор вертикальной тяги в крайнем положении, пилот отработал ручкой, поднимая вертолет. Скоростной вертолет пошел вверх, тут же заработал толкающий винт, нос клонился к земле…

– Медленнее! Я должен видеть!

Машина, которую они накрыли, стояла на земле, смятая, но на колесах, а не на ушах. И она не горела…

– Ближе!

– Ближе нельзя!

– Тогда сделайте пару кругов, я прочешу местность.

Козел…

– Давай.

Урод, которого надо было доставить на аэродром в Верном, пошел к пулемету, вертолет начал закладывать круг. Начал стукать барабанный гранатомет. И все было нормально, пока на земле не полыхнула вспышка и граната не устремилась к вертолету. Пилот как раз вел вертолет ровнее, чтобы помочь стрелку целиться точнее…

Никто даже и не предупредил о ракете – глаза были закрыты очками. Ракета попала точно в хвост, точнее, в хвостовой винт, который здесь, по сравнению с обычными вертолетами, повернут на девяносто градусов. Сильно повредила решетку-жалюзи, которая направляла поток воздуха так, чтобы одновременно создать и толкающую силу, и парировать крутящий момент винта. Очень тонкая работа, и на попадание гранатометного выстрела никак не рассчитанная. Лопасти моментально ударили по искореженным решеткам, и вертолет начало раскручивать.

– Падаем! – крикнул оператор.

Падаем…

 

 

* * *

 

Араб

 

Руль рванулся из рук, машину подбросило, и Араб ощутил, буквально физически ощутил, как передок машины весом в семь с лишним тонн поднимается в воздух. Потом машина жестко плюхнулась на передние колеса, и тут – то ли повреждения были достаточно серьезными, то ли под колесо попал большой камень – бронированный «Егерь» подбросило в воздух уже боком, подвеску продавило до ограничителя, и Араб понял, что машина переворачивается. Он только и успел – сжаться, как смог, чтобы не переломать ни руки, ни ноги…

Очнулся он не от боли – все тело как онемело, перекрещенное натянутыми до предела подвесными ремнями. Он очнулся от того, что почувствовал рядом с собой живого человека…

– Араб… Черт, Араб…

– Твою мать… – Было трудно дышать, при каждом вздохе ощущалась боль, и Араб подумал – не переломал ли он себе ребра. А запросто – при таком полете машина, как бабочка, взлетела. Хорошо, что тут бронеклетка настоящая, все укреплено – иначе бы раздавило.

– Надо выбираться. Ты как?

– Хреново…

– Все равно надо выбираться…

Черт… Чертовы флотские, все как с дуба бухнули, от матроса и до адмирала. Ему бы вздохнуть – да даже и пошевелиться проблема.

– Есть… так точно…

Араб уже хотел попросить, чтобы Ворон отстегнул его от сиденья, потому что он никак не мог дотянуться до замка, но тут хлопнула бронированная дверь, и события понеслись в темпе польской мазурки.

– Они здесь!

 

* * *

 

Воронцов

 

Сам не знаю, сколько я так пролежал. То ли минуту, то ли час, то ли всего несколько секунд. Потом пришло сознание – а вместе с сознанием пришла и боль. Очень сильная боль, было такое ощущение, что меня колотят со всех сторон разом, а какой-то придурок надел мне на голову большую кастрюлю и лупит по ней молотком…

Цел…

Машина лежала на боку, взрыв подбросил ее, но не разрушил, в конце концов, это была бронированная машина, способная защитить экипаж от разрыва фугаса на дороге. Она просто повернулась на бок, ее протащило несколько метров по дороге, и она остановилась. Вот и все, что с нами случилось…

Сумка с гранатами на ремне сильно мешалась и давила на ребра, но у меня даже мысли не было бросить ее. Без оружия ты никто в этой игре, ты цель, мишень, не способная ответить. Я сунулся вперед, туда, где был Араб. Оставалось надеяться только на то, что он пристегнулся и не сломал себе шею, когда мы кувыркались на этой бронированной черепахе…

– Араб… Черт, Араб…

– Твою мать… – сдавленно донеслось спереди…

– Надо выбираться. Ты как?

– Хреново…

– Все равно надо выбираться…

– Есть… так точно…

И тут я услышал тот самый шум, гудение вертолета. И понял, что они еще здесь.

– Они здесь!

Машина лежала на правом боку, для того чтобы выбраться из нее, надо было открыть левую дверь, весившую примерно сорок… может, даже и больше килограммов. Причем дверь эту надо было открывать вверх, откидывая примерно так же, как ты откидываешь в сторону колодезный люк. Сам не знаю, как я открыл ублюдочную дверь с сотрясением мозга, вывихом левой руки и огнестрельным ранением – но каким-то образом открыл. И вывалился на борт машины, вместе с ракетным гранатометом в руках и еще двумя в сумке, заорав от боли…

– Ублюдок, сюда! Давай сюда!

Пятьсот метров – для стрельбы по вертолету почти предел. Четыреста… Триста… Только держись ровнее.

И тут вертолет, который я видел как темное пятно, пошел на круг. А для морского офицера, который практикуется в спортинге, ставя метательную машинку на корме авианосца – цель плевая. Даже для меня, в моем состоянии…

Что-то взорвалось… еще раз, совсем рядом – но мне было плевать. Подонки были у меня на мушке…

 

* * *

 

Араб

 

Большую часть энергии взрывной волны поглотило противовзрывное, пулестойкое стекло, на нем были баллистические очки, и они сберегли глаза, а шлем, похожий на мотоциклетный, сберег голову. Рядом что-то с размаху грохнулось о землю, в разные стороны полетели пыль и гравий – и он понял, что надо выбираться, пока их многострадальный «Егерь» не вспыхнул, и они не поджарились тут живьем.

Но сначала – надо освободиться от ремней. Они здесь четырехточечные, пристегиваешься, как к сиденью раллийного автомобиля. Это сделано в расчете на то, что при взрыве ты не пострадаешь – тут даже для ног есть специальная подставка с сотовой структурой, сминающаяся при взрыве, чтобы не было перелома лодыжек.

Изогнувшись совершенно немыслимым образом, ему удалось добыть небольшую, ромбовидную, заточенную со всех сторон металлическую пластину – он приклеил ее клейкой лентой на шее, сзади, чтобы закрывалась воротником – и при обыске не сразу обнаружат, и метнуть можно при команде «руки вверх». Для того, чтобы перепилить ремень безопасности, нужен был клинок с нормальной рукоятью и серейторной заточкой – здесь не было ни того ни другого. Сцепив зубы и кровяня пальцы, понимая, что противник может быть где-то совсем рядом, Араб начал пилить.

Ему удалось освободиться за минуту или две – никто не считал, считать было некому. Высвободившись, он с тоской глянул наверх, потом ему в голову пришла идея куда получше. Если лобовое стекло выбило – через этот проем он и выберется.

Оружие. Нужно оружие. Без оружия он – цель.

Араб потянулся наверх, встал почти в полный рост – пулеметы по правому борту не были повреждены, машина перевернулась на правый борт. Ему удалось раскрепить замок на турели у правого пассажирского сиденья – и тяжелый «ПК» упал прямо на него.

Вместе с оружием он едва протиснулся через проем для лобового стекла – но протиснулся. На нем должен был быть прибор ночного видения – он устанавливался на кронштейне на каске – без него он не смог бы вести машину. Каска была, и кронштейн был, и голова, на которую это все было надето, тоже была и сильно болела. А вот прибора ночного видения не было, и куда он мог подеваться – Араб не имел ни малейшего представления.

Он сделал шаг от машины – и едва не упал, пришлось опереться на броневик, лежащий на боку, чтобы не упасть. Впереди, в паре десятков метров, было что-то, что во тьме виделось как искореженный вертолет – глаза Араба еще не привыкли к лунному свету после ядовито-зеленого света прибора ночного видения. Но движение – их натаскивали видеть именно движение, любое движение – у вертолета он уловил.

– А-а-а! Гады!

Загрохотал «ПК».

 

Вертолет вспыхнул как-то разом, когда лента уже кончалась. Пулемет рвался из рук, Араб упер его прикладом в борт машины – но нормально удержать его все равно не получится, и пули летели широким веером, накрывая не только вертолет, но и все, что было рядом с ним…

Потом пулемет вместо очередного выстрела щелкнул – и замолчал…

– Твари… – устало выдохнул Араб, бросая раскаленный пулемет…

 

Пламя лизало борта вертолета, видно было как днем, по крайней мере, за пару десятков шагов от вертолета. Шатаясь, Араб обошел машину и увидел Воронцова. Он лежал, свесившись из люка машины, на земле валялась использованная туба «РПГ».

Сначала Араб подумал, что Воронцов мертв, но, приложив руку к артерии на шее, понял, что нет, жив, пульс отчетливый.

– Давай-ка… Вот так…

Кровь не брызгала и даже не текла, но с левой стороны лица волосы слиплись кровавыми сосульками. Похоже на черепно-мозговую – хотя, может быть, просто осколок чиркнул и кровит. Всякое может быть…

– Черт…

Араб с ненавистью глянул на вертолет.

– Что же…

Движение! Движение в дрожащем от огня мареве.

Араб глянул на вертолет. Потом на напарника. Тот дышал, непонятно было, что с ним – но тот дышал.

– Полежи здесь, хорошо? Я сейчас.

 

Держа вертолет на прицеле автомата, Араб осторожно обходил его, сам едва держась на ногах, готовый выстрелить при малейшем движении. Движения не было.

Десантный отсек – пулеметной турели нет, она оторвана вместе с пулеметом и, возможно, стрелком при падении, сам вертолет сильно покорежен – падали на скорости. В десантном отсеке, может, кто-то еще оставался, но спасать этих тварей у Араба не было ни сил, ни желания.

Он опустил голову и начал разглядывать песок. От этого закружилась голова, затошнило, но он шаг за шагом осматривал пространство вокруг вертолета, пока в свете пламени кое-что не заметил. Это был мелкий гравий, не песок, тут четко видимых следов не остается, но если знать, как смотреть, что-то все же можно было увидеть. И Араб увидел – потревоженный гравий, человек, уходя, проскользнул ногой, и образовалось что-то вроде бурунчика. Это показывало, в какую сторону ушел беглец.

– Вот значит, как…

 

Араб бросился следом. Бросился – сильно, конечно, сказано, скорее – потащился, с хрипом хватая воздух, пахнущий раскаленным металлом, авиационным керосином и паленым мясом. На ходу он вытащил из кобуры пистолет, с металлическим щелчком сдвинул предохранитель.

Дорога шла в гору – идти было очень скверно, тут были как бы буруны из гравия, нанесенного так то ли ветром, то ли таявшим снегом, высота этих каменных волн была метра два, и идти по ним было непросто, даже здоровому человеку, не говоря уж о том, который выбрался из перевернутой машины. Араб взобрался на гребень первой волны, осмотрелся – в этот момент из-за тучи показалась луна, и серебристые дорожки побежали по земле. И он увидел человека, который был всего в сорока метрах от него.

Можно было бы выстрелить в спину. И надо было выстрелить в спину – в бою нет места ни джентльменству, ни героизму, в бою либо ты, либо тебя. Но Араб так никогда не воевал – и не собирался этого делать.

– Эй ты, сволочь! – каркнул он.

Уходящий человек неожиданно легко развернулся, полыхнул огонек, рядом злобно пропела пуля. Второго шанса противнику Араб не дал – выстрелив в ответ, он рухнул вниз, съехал по каменистой осыпи, раздирая остатки формы и в кровь разбивая лицо.

 

* * *

 

Каляев

 

Машина, которая попала под удар, выглядела не слишком поврежденной. Видимо, удар пришелся не по ней, а рядом с ней. Оставлять такое за спиной было нельзя – надо было зачистить…

Из всего оружия, которое было в вертолете, капитан выбрал «Арбалет». Десятизарядный гранатомет с магазином барабанного типа. Прикинул – расстояние в самый раз, гранаты успеют взвестись.

Опасно встал у самого люка, схватился за поручень – и открыл огонь. Выстрел, второй… механизм гранатомета настолько хорошо поглощал отдачу, что он вел огонь с одной руки, забросив через плечо ремень и натянув его.

Вспышка на земле блеклая, но он знал, что такое разорвавшаяся граната. Еще одна… и тут все, что было хорошо, в один момент стало плохо. Он заметил движение в темноте, движение у самой машины… попытался прицелиться… но одной рукой прицелиться было невозможно. Выругался, схватил гранатомет другой рукой, балансируя в летящем вертолете у самой грани, нацелил оружие в цель. Но потерял две-три секунды, которых ему и не хватило. Выстрелил он – и выстрелил от машины ракетчик. Сначала показалось, что ракета пройдет мимо… но тут вертолет тряхнуло, начало разворачивать… он попытался схватиться за поручень – но не нашел, не нащупал его. И в этот момент разлетающимися осколками толкающего винта окончательно сорвало решетку, моментально создался крутящий момент – и вертолет закрутился на месте, как балерина на льду. Капитан даже крикнуть не успел – его вышвырнуло из десантного отсека, и он полетел в темноту…

Его вышвырнуло из десантного отсека, и спасся он чудом. Спасла низкая высота. И вертолет рухнул не на него.

Капитан пошевелился. Потом встал на четвереньки, неуверенно – и тут его буквально вывернуло наизнанку, прямо себе на руки.

 

* * *

 

Араб

 

Разбитая при падении рожа кровоточила и болела так, как будто в нее вгрызался сам дьявол. Или… когда ему было девять лет, он додумался поиграть с грызущей кость собакой… В больнице его починили… это было первое его по-настоящему серьезное ранение, можно сказать. Память об этой боли навсегда осталась с ним…

Он перевернулся на спину, оттолкнувшись руками. Руки тоже саднило. Облачность, которая стояла почти всю ночь, внезапно начала рассеиваться, в прогалы между туч светил ярко-острый полумесяц луны. Кровь в его потустороннем свете казалась черной.

Надо идти… Даже если подыхаешь – все равно надо идти, черт тебя дери.

Сначала он сел. Автомат выпал из рук, он мог быть и ниже по осыпи, и выше… искать его – совершенно не было сил. Просто удивительно, как он отстегнулся от прочнейшего ремня и упал… но и это выяснять – тоже не было ни времени, ни сил.

Араб достал пистолет. Теперь они на равных…

Только бы еще раз не упасть…

 

* * *

 

Воронцов

 

Вспышка. Крики и валящийся от разрыва потолок. Заходящий на цель вертолет и тяжесть охотничьего карабина в руках – единственного, который еще может остановить наступающих британцев. Все было так, как тогда. И все было по-другому.

Тогда – британцы убивали русских, а русские – британцев. Теперь – русские убивают русских, и нет этому конца.

Каляев… Однокашник, ставший заговорщиком и убийцей. И предателем…

Я очнулся от жара. Рядом что-то горело, и горело весело.

Я открыл глаза – получилось открыть только один, другой не открылся, залепленный какой-то гадостью. Сначала я даже не понял, что произошло – мелькнула мысль, что я уже в аду и черти вот-вот бросят меня в топку. Что я заслужил – на все сто, потому что каждый выгребает по делам его, и кто какую кашу заварил – тому такую и хлебать. Потом я понял, что в паре десятков метров от меня на земле догорает вертолет…

Потом я понял и еще кое-что. Кто-то оттащил меня от машины. Кто-то обстрелял вертолет уже после падения и зажег его – так просто он загореться не мог, у него протектированные баки. Кто-то обстрелял его бронебойно-зажигательными почти в упор – и от этого он загорелся. Кто-то тащил меня – вон следы волочения, видимо, подумав, что я тяжело ранен. И этот кто-то…

Араб!

Где-то вдалеке хлестнули выстрелы. Один – затем еще два. Пистолетные – но быстро, как из пулемета. Охота продолжалась…

И я не мог не принять в ней участие. Дикая охота, охота без правил, первобытная охота. Двое смертельных врагов – и один из них не увидит рассвет.

Я попытался встать – не сразу, но у меня это получилось. Сначала на четвереньки, потом попытался встать на ноги – и упал. Снова… вставай, ты же никогда не сдаешься! Ты не можешь сдаться!

Потому что русские не сдаются!

Новое падение. Голова как чумная.

Лечь, закрыть глаза – и ни о чем не думать. Ты и так сделал сегодня больше, чем в человеческих силах.

Нет, ты встанешь. Ты встанешь и пойдешь по следу. И будешь идти по нему, как бладхаунд, кровавая гончая, пока у тебя есть хоть какие-то силы, пока ты не упадешь замертво. Так велят тебе долг и честь.

Ты – русский дворянин. Ты – офицер русского флота.

И ты встанешь, черт тебя побери…

На четвертый раз мне удалось встать на ноги и принять более-менее устойчивое положение. Вдалеке гремели выстрелы…

Я сунул руку под бронежилет и достал пистолет, о котором не знал даже Араб – такой способ носить пистолет, на внутренней части бронежилета, мне подсказал североамериканский морской пехотинец из спецотряда, который охранял меня, когда я работал в САСШ. В бронежилете есть что-то вроде амортизирующей подушки из специального вспененного материала, чтобы пуля, которая попадет в бронежилет, не поломала тебе ребра. Вот тут я вырезал углубление, как в кейсе для хранения оружия, и присобачил туда на клей держатель для пистолета – не кобуру, а именно держатель. В него вложил пистолет. Напротив сердца – пуля, даже если попадет в бронежилет, встретит на своем пути пистолет – и он тоже защитит меня.

Это был «Браунинг FNP-45», армейская полупластиковая модель, четырнадцать патронов в магазине, 45-й калибр и очень тяжелые пули «Golden Dot», по 200 гранов каждая. К пистолету был небольшой лазерный прицел.

Я включил прицел – зеленый луч сказал мне о том, что прицел исправен. Щелчок предохранителя. Четырнадцать патронов в магазине и один в стволе – должно хватить.

И я пошел туда, где гремели выстрелы – в сторону гор.

 

* * *

 

Араб

 

– Каляев! Я тебе…

Араб закашлялся, не договорив. Грохнули два выстрела – он не успел среагировать, но пули прошли совсем рядом. Следующий раз может уже не повезти.

Хотя Каляев явно ранен. В нормальном состоянии он бил точно из любого вида оружия…

И он тоже ранен.

Араб упал грудью на землю, тяжело дыша. Попытался восстановить дыхание, чтобы рука не гуляла и можно было стрелять точно. Оставалось только понять – куда стрелять…

– Эй, Каляев! Может, поговорим, ты, сукин сын!

Ответа не было. Выстрелов – тоже. Они находились на самом краю орошаемых земель – тут на горных склонах были виноградники, из-за засушливости они давали совершенно чудесное, густое, как глицерин, красное вино. Только русские могут додуматься заниматься виноградарством в Средней Азии. Но вот именно сейчас виноградники были не к месту. Здесь можно искать человека целый день и не найти.

Немного восстановив дыхание, Араб поднялся на ноги… и уловил краем глаза странную тень на земле всего в нескольких метрах от него. Среагировать он не успел – град пуль опрокинул его на землю…

 

Жутко болело все тело. Пистолетным пулям не взять бронежилет – но кажется, обе руки были прострелены. Он лежал на спине, как выброшенная прибоем на берег рыба… и чувствовал себя при этом не лучше…

– Вот теперь и поговорим…

Араб увидел темную фигуру на фоне серебристого света луны. Попытался пошевелить рукой – пуля ударила совсем рядом, осыпав его пылью.

– Не надо. Все равно не успеешь.

– Ты… тоже.

– Я уже успел.

– Мразь…

– Я – мразь? Это ты мразь, полковник. Вы двое – разрушили то, что создавалось годами, ублюдки сраные…

– Усташ… [405]

– Что ты сказал?! Что ты сказал, с…а?!