Фурштадская улица, частное владение

19 мая 2017 года

 

Юлия жила на втором этаже большого четырехэтажного дома, занимая те апартаменты, которые в свое время достались ей от отца, давно бежавшего из страны за обвинение в подрывной и антигосударственной деятельности. Жилплощадь у нее конфисковали по суду – но так и не продали, и долгое время она стояла бесхозной – а сейчас ей вернули и эти апартаменты, и немало другого, что отец не успел продать или обезопасить перед тем, как бежать из страны. Что не сумели вернуть целиком – выплатили компенсацию, потому что она была уже не неблагонадежной беглянкой из страны, не политической террористкой, членом группы, умышлявшей против Августейшей фамилии, а директором спецслужбы, чиновником IV класса, действительным статским советником, что соответствовало званию генерал-лейтенанта по армейскому ведомству и контр-адмиралу по флотскому, гофмейстером Свиты. Думаю, что скоро ее ждет повышение до тайного советника. Заслужила…

Ее охраняли. Так, как охраняют только высших чиновников Империи, занимающихся борьбой с терроризмом. У меня не было пистолета – не успел раздобыть, выйдя из Зимнего – но все равно меня остановили и обыскали, я даже не дошел до дома. Только по звонку – разрешили подняться.

Юлия встретила меня в домашнем костюме, но отнюдь не в халате, в котором кавалеров встречают опустившиеся и не следящие за собой дамы. Удобное и современное черное платье от Демюра, придворного портного, серебряные украшения от безвестного еврейского ювелира из Краковского предместья. Неуловимо стильно, я бы так сказал.

– Привет…

Мы обменялись дружескими поцелуями…

– Я кофе сварила, будешь?

– Увы, душа моя, нет. Голова болит. И отнюдь не после вчерашнего…

– Тебе надо лечь на полное обследование. Это безумие… то, что ты сделал.

– А то, что вы сделали?

Юлия совершенно спокойно взяла чашку капучино из аппарата.

– О чем ты?

– Перестань…

Я внимательно посмотрел на нее.

– Давно подружились? Я думал, вы ненавидите друг друга…

Юлия села напротив меня, закинув ногу на ногу. Все те же движения… только усердная работа над собой, посещение фитнеса, скудное питание дает такой эффект. Рядом с Майклом она выглядит как старшая сестра, а не как мать…

– Догадался… когда?

– Сейчас. Ты сказала. Хотя… могу сказать, на чем мы ошиблись. Хотя бы это платье. Женщины, которые ненавидят друг друга, никогда не будут одеваться у одного портного, никогда не будут совершать покупки в одном и том же месте, это исключено.

Юлия допила кофе. Ее нелегко выбить из колеи, «раскачать» – почти невозможно. Передо мной был оперативный агент с почти двадцатью годами работы «на холоде» – причем агент, который не провалился и с блеском выполнил все поручения.

– Вообще-то, скрывать тут нечего. Мы с Ксенией Александровной действительно подруги. Устраивает?

– Вполне. Не люблю дамских склок. Они просто убивают.

Юлия улыбнулась. Я вдруг посмотрел на нее совсем другими глазами и понял, как они похожи. С Ксенией. Господи… они же почти одинаковы. Внешне… Юлия немного выше, но очень немного. Кошачьи повадки, умение держать себя. Почти одинаковый голос. Только Ксения не так устойчива психологически – но это понятно и простительно. Управление Империей подорвет нервы и железному, Николай в сорок лет имел волосы с проседью и почти полностью седые виски… шутил насчет этого, что, мол, дамы просто млеют, но за шутками скрывалась та гигантская тяжесть, которую он держал на своих плечах. Бремя имперской власти, бремя Империи. А Ксения еще и женщина, и все это на ее плечах.

Но так… они поразительно похожи. Наверное… я и обратил внимание на Юлию, сам не поняв того, что она мне показалась похожей на Ксению, с которой я тогда был вынужденно разлучен. А теперь… дочь лютого русофоба и дочь Его Величества нашли друг друга. И на месте Его Величества Эдуарда Девятого я бы сильно задумался над своим будущим, потому что если им займется Ксения, Англия – банкрот, несмотря на все ее коммерческие традиции. А если им займется Юлия… для него перевернется мир, и он закончит свои дни, как Карл I, на плахе, а его подданные потом будут долго размышлять, а зачем они это сделали? Я не знаю как, но они это точно сделают.

– Если хочешь знать, – задумчиво сказала Юлия, – все получилось случайно. Ее Высочество оставила меня после совещания – просто сказать, что на дороге у меня она стоять не будет и что она мне не соперница. Я вынуждена была сказать, что и у меня нет неких… матримониальных планов, и мне вполне комфортно одной.

– А потом вы остались во дворце и за бокалом ликера пришли к выводу, что у вас и без этого немало общего, так?

– Вообще-то это была водка с клюквенным соком. Ее Высочество любит напитки покрепче. И у нас и в самом деле немало общего, не находишь?

Да уж…

– О заговоре – давно узнали?

Юлия облизала губы… впрочем, меня это больше не привлекает. Хватит.

– Вообще-то, мы конкретно о нем не знали, пока ты не рассказал. Но знали, что он будет, и готовились к отражению атаки. Видишь ли, местная политика – она не обладает и десятой долей той изощренности, которая характерна для политики Северо-Американских Соединенных Штатов. Здесь власть происходит от Бога, в то время, как в Северо-Американских Соединенных Штатах власть нужно завоевывать. И не раз в четыре года – а постоянно, каждый день. Каждую минуту. Так что у меня были хорошие учителя.

– Северо-Американские Соединенные Штаты фактически раскололись, – напомнил я, – а весь северо-восток лежит в руинах. А на юге – действуют мексиканские повстанцы и наркомафиозные банды. Тебе не кажется, что все это прямо связано с той политикой, которую Северо-Американские Соединенные Штаты проводили?

– Здесь мы этого не допустим, – уверенно сказала Юлия.

– Почему же.

– Я закурю? – вместо ответа сказала она.

Я удивленно поднял брови.

– Не знал, что ты еще и куришь.

– Только когда нервничаю. Я контролирую себя, не переживай…

Да я и не переживаю… Это как в том анекдоте. Больной, у меня есть две новости, хорошая и плохая. Плохая в том, что у вас больше нет ног. А хорошая – я нашел покупателя на ваши ботинки…

Смешно, да?

Юлия достала черную, ароматизированную гвоздикой сигарету, прикурила.

– Так вот, дорогой, здесь этого не будет, потому что здесь есть ты. И такие, как ты. Я могу сравнивать… долго там жила. Люди, которые там правили… они называли себя неоконсерваторы… демократы… но в сущности это были так и не повзрослевшие, избалованные, невоспитанные дети. В детстве они были троцкистами, утопистами, а повзрослев – становились крайне правыми и приходили к власти. Потому что понимали: троцкизм – это кровь и это не поход на отцовской яхте по субботам со смазливыми выпускницами Вассеровского колледжа. Не будет ни яхты, ничего – а они привыкли быть нонконформистами, выбирая «Форд Мустанг» вместо папиного «Кадиллака». Да, они правили, и в чем-то даже успешно. Но ни у одного из них я не видела такой непреклонной и дисциплинированной воли и такой уверенности в собственной правоте, как у тебя. И вообще – у русских офицеров, дворян. Ни у одного. Стоило им дать по носу, как следует дать, до крови – и они начинали скулить. Были и другие… которые могли дать в ответ, но лишь по правилам, как на университетском ринге. А вы не такие…

Юлия выпустила струйку дыма. Кашлянула, потушила недокуренную сигарету.

– Если вас с чем-то можно сравнить, то это со снайперской винтовкой. Не обычной, знаешь, такой… – Она неопределенно повела руками. – Как небольшие пушки. Оптический прицел. Навел перекрестье, нажал на спуск. И пуля пробьет стену, пробьет твоего врага, пробьет еще одну стену. Пробьет двигатель машины… борт бронетранспортера… ее ничто не остановит на пути. Ничто. За то, во что вы верите, – вы деретесь всерьез, до смерти, всегда всерьез. Североамериканцы, англичане, когда дерутся – они подсознательно ждут гонга судьи. Брейк, разошлись. И все нормально, и можно даже пожать друг другу руки. А вы не такие. Если вас сшибли с ног, вы встаете, вытираете кровь, снимаете перчатки и начинаете снова. Если враг идет на вас с ножом – вы достанете пистолет. Аргентинцы оставили острова англичанам, потому что таковы аргентинцы и таковы англичане – но вы совсем другие, у вас англичане никогда бы не смогли бы ничего отнять. Потому что там – всегда считают цену, а в вашем случае цена всегда слишком дорога. Вас нельзя победить, не убив, вы не пожмете руку своему врагу, а если и протянете – то не завидую тому, кто за нее ухватится. Именно поэтому – здесь не будет такого…

Я выдохнул.

– Тебе не кажется, душа моя, что для того, чтобы были такие люди, кое-что все-таки нужно? А именно – понимание справедливости и праведности происходящего. И вы, с вашими интригами, разрушаете веру в справедливость и праведность происходящего. И это может дорого обойтись, не сейчас, так потом.

Юлия кивнула.

– Знаю. Но о несправедливости и неправедности происходящего знают очень немногие. Например, ты. И этого достаточно.

– Чем же я отличаюсь от других?

Она снова улыбнулась.

– Тем, что любишь нас. И у меня, и у Ее Высочества есть дети от тебя. Поэтому ты любишь нас и считаешь себя ответственным за нас. И никогда не пойдешь против нас. Именно поэтому – то, что ты догадался, не опасно. Веру вполне может заменить любовь.

Да что же это такое…

– Значит, вы будете бессовестными интриганками, а я – смертельным оружием в ваших руках. Не рассуждающим, не задумывающимся, пробивающим любое препятствие на своем пути. И веру – заменит любовь. Так?

Она пожала плечами:

– А почему бы и нет?

Все правильно. Одна из максим англо-саксонской политики, которую и я неплохо знаю: все, что технически может быть реализовано, должно быть реализовано. Из этого вытекает еще одно следствие: если что-то плохое технически может произойти – жди, оно обязательно произойдет.

Двоевластие, вызванное почти взрослым Цесаревичем и сильным и опытным Регентом есть? Есть. Недовольство армии и гвардии планами Ксении (да и моими) прикрыть афганскую лавочку, резко сократить поступления туда, перенаправить потоки на очередной этап модернизации экономики есть? Есть. Значит, жди заговора. Он не может не произойти. И, «закручивая гайки», ты только усилишь недовольство, да и ситуацию усугубишь, которая и так в Афганистане неважная. Но есть один способ взять события под контроль – вызвать выступление недовольных преждевременно. Если заговор обязательно будет – организуй его сама и под своим контролем. Потом провали его, дискредитируй саму идею, воспользуйся тем, чтобы убрать недовольных. Вот почему заговор в Санкт-Петербурге превратился фактически в фарс. Вот почему почти никого из заговорщиков не повесили, многих – просто помиловали. Ситуация была изначально под контролем. За Ксенией следили, но за Юлией – нет, ее не принимали всерьез – а ведь за ней спецслужба. Пусть не первой величины – но спецслужба. И громадный опыт нахождения в стае североамериканских неоконов, как в стае волков. Опыт политических и геополитических интриг. Опыт политического и чисто физического выживания, который ничем не заменишь…

Я писал письма Ксении, она их получала, но ничего не предпринимала, а тайно передавала Юлии. Та действовала скрытно и тихо, но иногда была нужна чисто физическая сила, и даже не физическая сила, а огневая мощь. Тогда информацию доводили до меня, и я зачищал концы, потому что в отличие от Юлии я умею то, что в высшем свете не умеет почти никто – убивать и оставаться при этом в живых. Я адмирал, никогда в жизни не командовавший ни одним кораблем, но нанесший при этом вреда врагу больше, чем любой корабль 1-го ранга, любой авианосец. На кого же рассчитывать, если не на меня?

И им плевать было на то, что происходит в Кабуле. Они подрубали корни заговора – методично, выверенно, один за одним. Где сами, где с моей помощью…

– Алим-бек.

Юлия хладнокровно кивнула.

– Мы благодарны тебе, что ты убил его и остановил его людей. Они были самой опасной частью заговора.

Самое главное – что неподконтрольной. Вообще-то я не убивал Алим-бека. Да только кому это интересно. Он мертв. Дело – сделано…

– А Сноудон? Давно его вели?

Она покачала головой.

– Нет. Почти сразу я сообщила тебе, действовать надо было быстро. Он был связан с 22САС, сохранил связи с полком. Нам совсем не нужен был здесь полк английских головорезов и уличные бои. И ты напрасно оставил его в живых.

Я криво усмехнулся.

– Честь.

– Дело твое. Но тебе с ним еще предстоит встретиться. В живых должен остаться кто-то один – и чести здесь не место.

Фас…

– Давай, догадаюсь. Вы посмотрели на Алим-бека и пришли к выводу, что через него действовать не стоит. Он не умный, но хитер, как зверь, и сразу заподозрит неладное, если кто-то из вас двоих решит проявить к нему интерес. Еще – люди с Востока умеют хранить тайны, и никогда не будут говорить о политике и о планах с женщиной, которая для него не более чем кусок мяса. А может, вы просто любили меня и хранили свою честь… и это не исключаю. Но у него было слабое звено, его супруга. А так как Ее Высочеству не по чину посещать фитнес, у нее свои тренажеры и свои тренеры – в фитнес записалась ты. И сразу нашла общий язык с Алишей…

Юлия изобразила на лице недовольную гримасу.

– Только не делай из меня хладнокровное, расчетливое чудовище. Ты думаешь, я притворялась тогда или она притворялась? Он и в самом деле бил и издевался над ней. И это надо было как-то остановить…

– И вы остановили. Проблема знаешь в чем? В том, что она пыталась поставить подслушивающее устройство. И попалась на этом. И Алим-бек ее пытал, а потом пытался убить. Она попалась. Потому что не такая умная и хитрая, как ты…

Она пожала плечами.

– Я не просила ее это делать. Она ведь жива…

– Да. Но если ты играешь с дьяволом – будь готов к отдаленным последствиям игры. И они скорее всего будут не такими, как ты себе их представляешь.

– Ошибаешься.

– Вот как?

Юлия встала. Подошла к окну. Было чем полюбоваться…

– Проблемы остались. Предпосылки остались. Думаешь те, кого вы помиловали – какими они вышли из всего этого? Я тебе скажу какими. Они утратили веру в божественную, как ты определяешь сущность власти. И стали такими же прожженными циниками, каких было полно в САСШ и сейчас их там полно. Вот чего вы добились.

– Не меряй мир своей меркой. Такие люди, как эти… они всегда с победителями. А мы не рассчитываем проигрывать…

И снова – та же самая улыбка, таящая множество смыслов.

– Ты с нами. А с такими, как ты, не проигрывают.

Да… вы достойны друг друга. Обе сделали себя сами. Обе смертельно опасны. И обе беспомощны… к сожалению.

– Никто не вступает в игру, рассчитывая проиграть. Но не забывай, что вероятность проиграть – пятьдесят процентов, и это всегда было, есть и будет, – я тоже встал. – Я окажу вам услугу. Последнюю. Исключительно потому, что вам она нужна, как никогда. Исключительно потому, что люблю свою страну. Я достаточно долго времени провел, цепляясь зубами за развалины Нью-Йорка, чтобы желать своей стране такой судьбы, к которой вы ее подтолкнули. Но я не с вами. Помни это, пожалуйста, когда опять захочется поиграть.

– О чем ты?

– О божественной сущности власти. Ее надо восстановить – во что бы то ни стало. И пока не стало поздно.

Я встал.

– Прощай.

 

 

15

 

Российская Империя, Верный

В/ч 90112

Октябрь 2017 года

 

Сегодня все было не так, как обычно. Далеко не все – так, как обычно. Даже – очень необычно. Настолько необычно, что никто даже не мог представить себе такого.

Прежде всего – в центре были посторонние. Двое. Один – на вид лет пятьдесят, явно аристократ, потомственный дворянин – человек, родившийся в столице Империи, сразу, с одного взгляда отличает потомственного дворянина от жалованного, личного. Второй – младше его, хромающий, опирающийся на палку, тоже из военных – но не дворянин. Простоватый, даже слишком… из казаков, наверное.

Оба были в штатском.

Второе, что сегодня было необычного, – это то, что впервые задание касалось средней полосы России. И не просто задание – а задание по протоколу «Эпсилон».

Никаких следов, ничего. Только смерть, приходящая с неба.

 

* * *

 

Где-то на Волге

Санаторий, принадлежащий военному министерству

Тот же день…

 

– Опаздываете, граф…

Граф Апраксин, новый товарищ военного министра, шутливо поклонился.

– Дела, дела… Столько нового – приходится в курс входить… Это вам, отставникам, хорошо – сидите тут, под настоечку…

«Черная Гвардия» существовала. Она не могла не существовать. «Черная Гвардия» проникла в государственные структуры настолько глубоко, что никто не мог сказать, где кончается тайная организация и где начинается само государство. На некоторые посты – просто невозможно было попасть, не дав клятву на крови.

Вот и граф Николай Апраксин, новый товарищ военного министра, принес клятву. Он заменит в организации Иванова. Как и многие, прошедшие через Персию, через Афганистан, через Восток, почти все. Кто-то заменит Петрова, кто-то – Сидорова.

«Кто не был – тот будет, кто был – не забудет».

Это не про тюрьму. Верней, не только про тюрьму.

– Чья работа?

Рабочие, подняв на специальных козлах огромного медведя, сноровисто, в несколько ножей-шкуродеров снимали шкуру.

– Господин фельдмаршал постарался.

Фельдмаршал Раевский, тяжело, шумно дышащий, сильно постаревший за последнее время, но все еще крепкий, кивнул головой.

– Крепкий попался… – проскрипел он, – три раза стреляли…

– На кровях еще не пили?

– Какое там…

– Наливайте.

– А штрафную, граф?

– Оставьте… только с самолета, развезет.

Еще двое, обслуживающих стол, сноровисто разбулькали в рюмки кристальную как слеза «Шустовскую».

– Хох! Хох! Хох! [406]

 

– Нет… все-таки хорошим мужиком был Панкратов…. м-м-м… верным. На посту, считай, погиб.

– Своими бы руками этого гада…

– Настанет время, доберемся и до него. До всех доберемся…

– На кого он все-таки работает?

Фельдмаршал уставился на собеседника, разжевывая свежеподжаренный кусочек вырезки.

– Ты что, дурак? Он же с Ксюшкой… амуры там у него. Я помню, еще батюшка… свет-Александр Александрович, царствие ему небесное… этого хлыща от двора удалял…

– Удалил…

– А что? И удалил! Позор-то какой – великая княжна не замужем, и в положении…

– Ну, род Воронцовых знатный…

– И похоронят с оркестром.

Фельдмаршал уставился на собеседника светлыми, выцветшими глазами.

– Ты это. Не вздумай. Без меня – ни шагу!

– А что?

– А то! Мал еще решать, понял! Уже устроили дел – не разгребешь. Ксения свет-Александровна гневаться изволили, если бы не я – все бы на Лисьем носу уже в петле болтались! Паразиты!

Собеседники склонили головы.

– Ваша правда, Константин Павлович. Извините…

 

– Есть захват, захват неустойчивый.

– Целься по костру, – тихо подсказал я сидевшей за пультом крашеной в радикально черный цвет девице. Если бы не этот ее чудовищный мейк-ап, ее однозначно можно было бы назвать очень привлекательной…

– По костру?

– Переключи в терморежим. Отметка получится идеальной.

Изображение на экране сменилось – теперь оно было в серых тонах, тепло выделялось ослепительно-белым. В центре экрана метались, полыхали языки пламени.

– Поставь на воздушный разрыв. Всех и захватит…

– Есть.

Путь же беззаконных – как тьма, они не знают, обо что споткнутся. Вот и спотыкайтесь, сукины дети!

 

– Слыхал я, господа, что князь Воронцов с североамериканцами в близких отношениях. И причем – с давних времен.

– А не с южноамериканцами?

– А черт их теперь разберет…

– Не знаю, не знаю, господа. Мое мнение – он бы один не справился тогда. Североамериканцы ему и помогли.

– Им бы самим кто помог.

– Он и поможет. Опасные дела, господа, опасные…

– Вот когда он завязнет как следует, – тут-то и надо действовать. И на сей раз – уже ни с кем не цацкаться. На нем самом – обвинение в измене висит!

– Помиловали…

– Позвольте, господа…

– А то и в самом деле на Лисьем носу болтаться будем.

– Идет!

Из домика, где была теплая ретирада, появился сухой, костистый старик – фельдмаршал Раевский, родственник Государя. И опасные, противоправительственные разговоры моментально стихли.

– Умышляете, сукины дети? – весело спросил фельдмаршал.

– Как можно-с…

 

– Приказ?

– Уничтожение, ущерб максимальный.

– Поняла, сделаем.

Девица пощелкала клавишами. На экране в левом верхнем углу загорелся значок, отражающий выбранное оружие – управляемая авиабомба с теленаведением…

– Система стабильна, аппарат в боевом, получена цель, есть зона, есть готовность, есть разрешение, время над целью двадцать одна секунда. Люк открыт… сброс!

Авиационная бомба весом в двести пятьдесят килограммов сорвалась с держателя, уходя к земле…

 

 

16

 

Российская Империя, Верный

Дорога к курорту Медео, октябрь 2017 года

 

– Я не пью, полковник. С моими контузиями теперь это прескверно выходит.

Араб горько усмехнулся.

– Вообще-то, я тоже. За тех, кто там остался.

Мы взяли стаканчики в руки, согревая прозрачную, горькую, дарующую забвение жидкость теплом наших рук. Половину отлили на землю, даже больше – для тех, кто там остался. Остальное замахнули – без закуси.

Совсем не взяло…

– Еще по одной?

– Нет, хватит.

Мы стояли около оставленных на обочине машин, глядя на заходящее солнце.

– И что, все? – спросил Араб.

– Какое? – Я покачал головой. – Каждый раз, когда все это происходит, я тоже думаю, что все, с концами. Хватит, набегался. Ан нет. Не будет нам покоя в этой жизни, полковник.

– Генерал…

– О как!

– Так точно. Южный учебный центр подготовки войск специального назначения, начальник учебного центра.

– Поздравляю.

– С чем, Ваше Высокопревосходительство? Мне пацанов привозят… несмышленых, щенят еще. Я из них волчат делаю. Волчат, не волков – волками они потом становятся. Как мы, в бою. Нынче три года на Востоке – уже ветеран, считай. Но не всех так. Кого-то – и в мясо, «Черным тюльпаном» возвращается. Эх…

– А с нами – не то же ли самое было? – задал я вопрос.

Араб, генерал Тимофеев, седой, притом что ему чуть за сорок было, посмотрел на меня больными, абсолютно трезвыми глазами.

– Так же. Только вот я теперь не могу сказать – ради кого все это. Ради чего – я знаю. А вот – ради кого…

Да… Неладно что-то в нашем государстве…

– Я еду в Северную Африку. Один мой друг давно приглашает меня пожить там, возможно, даже там обосноваться. А потом, возможно, – в Америку. В Северную Америку. Если хочешь – поехали со мной. Дело там найдется, нечисти много.

Араб покачал головой.

– Нет, Ваше Высокопревосходительство, извиняйте покорно. Старого пса новым фокусам не выучишь. А казака – тем более. Ну, какой из меня наемник? Да и наша нечисть мне как-то… роднее, что ли. Засим – не поминайте лихом, Ваше Высокопревосходительство. Если что – найдете меня, знаете, где искать.

– И ты меня найдешь, по надобности. И – прекращай, наконец, ко мне по титулу обращаться, надоел. К тому же ты сам теперь потомственное дворянство выслужил…

Две руки встретились. Крепко, до хруста в костях. Поднявшийся холодный ветер, несущийся с гор, швырнул в нас пригоршню желтых, отживших свое листьев.

– Бывай…

– Удачи…

Я проводил взглядом армейский внедорожник Араба, пошедший под гору, в сторону Верного – ему еще ехать обратно, в свою часть. Надо было ехать и мне – билет закажу прямо в аэропорту, через Берлин, там и в самом деле навещу старого друга, оберста Ганса Зиммера, который, по слухам, тоже собирает воинство для Нового Света из бывших германских парашютистов, боевых пловцов и горных егерей.

Но уезжать отсюда не хотелось. Мимо проезжали машины, ветер обдавал меня сыростью, было холодно и неуютно – а я просто стоял. Стоял и смотрел на закат.

Потом раздался звонок – я поставил телефон на громкий вызов. Совершенно неуместный здесь, в холодной красоте гор и отживших, умерших, но не похороненных листьев, звонок – кто-то настойчиво требовал моего внимания.

Я достал аппарат из кармана, посмотрел – кто это так настойчиво меня телефонирует. Ничего удивительного, кстати – звонка я ожидал. Номер не определен, хотя мой телефон определяет все номера, – понятно, у кого может быть телефон, номер которого не определить никаким определителем…

Basta! Хватит!

Широко размахнувшись, я закинул телефон в обрыв. Потом сел в машину…

 

………………………………………………………………………………………………………………………………………

 

[1] Франция на африканском континенте возникла в 20-м году, когда эвакуировавшиеся из Европы французские войска заняли оборону в Алжире, колонии Франции. Рейхсвер, переправившийся через Средиземное море в двадцать первом, попытался взять Алжир, но безрезультатно. Поняв, что сопротивление серьезное, немцы ушли в глубь континента, за более значимыми территориальными призами. В 22-м году была провозглашена Французская Республика, существования которой не признали ни Германия, ни Россия. Начиная с этого года Священная Римская Империя и Французская Республика, возродившаяся волей судьбы на африканском континенте, находятся в состоянии временно приостановленной войны. Мирный договор так никогда и не был заключен, новая Франция не признала суверенитет Германии над континентальной Францией и заявила целью своего существования возврат на европейский континент и освобождение европейской Франции.

[2] Современный жучок может представлять собой липкую маленькую полоску, иголку – не заметишь, как подцепят.

[3] Имеется в виду, что ни в какой другой одежде входить в «пузырь» не разрешалось.

[4] Военно-космических сил в этом мире не существует. Военное освоение космоса производится силами ВВС, точнее – САК ВВС.

[5] Стратегическое авиационное командование. В этом мире авиация была поделена аж на четыре части: Стратегическое авиационное командование, занимающееся и дальней разведкой тоже, авиация ВВС и ПВО, армейская авиация и палубная авиация ВМФ, которая входила в состав ВМФ Империи. Ах да, еще у морской пехоты была собственная авиация поддержки, они единственные эксплуатировали СВВП.

[6] Противокорабельные ракеты.

[7] Отсчет от времени события или начала какой-то операции. Про то, что в нашем мире после Ч+48 счетчик обнуляется, автору известно, но здесь все по-другому.

[8] Показательна реакция Ивана Грозного на эти события, изложенная им в письме императора Максимилиана: «А что, брат дражайшей, скорбиш о кроворозлитии, что учинилось у Францовского короля в его королевстве, несколько тысяч и до сущих младенцев избито; и о том крестьянским государем пригоже скорбети, что такое безчеловечество Француской король над толиком народом учинил и кровь толикую без ума пролил». Обычно после этого Ивану Грозному припоминают Новгород, хотя современные исследования показали, что большая часть захоронений, которые приписывают визиту Ивана со опричники в город, на самом деле останки горожан, погибших от разразившейся в то время эпидемии чумы.

[9] Гаагский международный трибунал – суд для государств, создан по предложению ЕИВ Николая Второго Романова. После Берлинского мирного конгресса стал одним из ключевых элементов международной системы безопасности. Священная Римская Империя вполне могла подать в суд на Российскую Империю, обвиняя ее в потворстве незаконным ядерным экспериментам в Персии, утрате контроля над опасными ядерными материалами, которые и привели в конечном итоге к теракту в Риме.

[10] Полугар – хлебное вино, русский аналог виски, в основном вырабатывался на дворянских винокурнях и дворянами же потреблялся. Крепость примерно 35–37 градусов. Название свое получило от старого русского способа проверки качества спиртного – налитое в мерную чашу и подожженное спиртное должно, прогорев, уменьшиться в объеме вдвое.

[11] «Нептун» – это не конкретный позывной, а общий термин, обозначающий командование. Он применяется по всему флоту.

[12] Акваланги.

[13] Якоря.

[14] В отличие от нашего мира звания «фельдмаршал» и «генерал-адмирал» могли присваиваться и в мирное время, правда, для этого нужно было быть действительно выдающимся человеком. Например, деду князя Воронцова это звание было присвоено в возрасте семидесяти семи лет после пятидесяти трех (!) календарных лет службы на Флоте, причем начинал он юнгой, а закончил начальником Морского Генерального штаба, доктором военных наук, автором нескольких научных трудов по теории комбинированных (воздушно-морских или сухопутно-воздушно-морских) операций.

[15] Коммодор – капитан 1-го ранга, занимающий адмиральскую должность. В британском и североамериканском флотах это звание было официальным, в остальных – неофициальным. Барон Зинненберг был в звании «капитан цур зее», капитан 1-го ранга, но многие при обращении к нему употребляли звание «коммодор».

[16] Знаменитый «летающий вагон» спроектировал и построил гениальный американский конструктор Франк Пясецкий. Первоначально у него была своя фирма, затем ее выкупил «Боинг», но все североамериканские вертолеты с двумя несущими винтами, включая и последний «Боинг СН-46», – его детища. В СССР были проекты у Миля, был «Як-24», но эта схема развития не получила.

[17] Гидроакустическая станция. Обычно применяется для борьбы с субмаринами, но последние модели могут выслеживать и боевых пловцов.

[18] На самом деле, конечно, не могли, но это было не важно. Для локальных конфликтов не нужно уметь ставить маяк на вражескую подводную лодку в арктических льдах, не нужно уметь проникать через восемь рубежей охраны главной базы противника. Нужно просто уметь хорошо стрелять, сохранять боеспособность, почти не спав несколько суток, не утонуть в болоте и не упасть с вертолета при десантировании, вести бой в помещениях, что обычные солдаты делать умеют плохо. Так что создание «полупрофессионального» спецназа морской пехоты, в общем-то, было оправданно.

[19] Естественно, не под гусеницы. Надо просто пропустить машину над собой, ее клиренс это позволяет.

[20] Солнечные коннекторы – огромные поля солнечных батарей в Африке. Более совершенные, чем у нас, они дают мегаватты электроэнергии. Комплексы по добыче и опреснению – последние исследования, например, показали (в нашем мире), что Северная Африка, в частности Ливия, стоит на водоносных горизонтах, залегающих на глубине двести пятьдесят – триста метров. И если эту воду добыть и провести на поля – то можно снимать по три урожая в год, как это делали римляне. Теперь понятно, почему по всем этим странам своевременно прокатилась череда революций?

[21] Просто так акции не продаются. Организаторы выпуска – банки либо инвестиционные банки – выкупают весь выпуск (они и есть андеррайтеры, то есть подписчики), и уже они сами продают ценные бумаги в розницу клиентам. Выигрывают они на разнице цен и на услугах андеррайтинга.

[22] Автоинформатор, пилоты зовут его именно так.

[23] Юридический термин, выход исполнителя за пределы приказа или инструкций.

[24] Такие боеприпасы существуют и в нашем мире, разработаны в Норвегии в нескольких калибрах.

[25] Такой обычай действительно бытовал среди венгерского дворянства.

[26] Германская армия имеет необычную систему подготовки офицеров. Нет офицерских училищ как таковых, есть перечень знаний и умений, которыми надо овладеть, если хочешь получить звание и специальность. Например, вождение автомобиля – нет специального предмета в училище, тебе просто дают автомобиль, и ты водишь рядом с частью. Противотанковая оборона – есть полигон, заточенный только на это. Ты прослушал курс, получил оценки – уехал. И только когда собрал все необходимые отметки – тебе присваивают звание. Это можно сравнить с обучением с частичным отрывом от производства – в то время как у нас практикуется полный отрыв.

[27] Сейчас этого нет. В нашем мире в начале века одной из форм дипломатии канонерок была постановка в чужих портах не слишком развитых стран крейсеров или броненосцев и представление интересов страны с их борта. Тогда считалось вполне нормальным, что интересы страны в отношениях с дикарскими и слаборазвитыми государствами представляют не дипломаты, а военные моряки. В этом мире Испания никак не могла считаться слаборазвитым государством, и причина постановки русского крейсера в порту Танжера и не только была прозаична – борьба с терроризмом. Священная Римская Империя как протектор Королевства Испания и Российская Империя имели собственные договоренности, и нахождение русского стационера в порту расценивалось как помощь, а не как признание неполноценности. Эта помощь была особенно ценна на фоне крайне тяжелой ситуации в Латинской Америке и попыток Испании восстановить Испанскую Империю.

[28] То есть писали письма.

[29] Один из признаков места для наркоманов. Вода нужна для того, чтобы развести наркотик и вмазаться.

[30] В Исламе награждается даже намерение выйти на джихад, есть в коранических текстах и хадисах несколько зацепок. В частности, известная сентенция, что тот, кто прожил жизнь без намерения выйти на джихад, умрет с одним из проявлений лицемерия. Это как в анекдоте: «Сидели на заборе три птички, две решили улететь – Сколько осталось?»

[31] Подушный налог на немусульман на мусульманской территории. Выплачивается вместо налогов, положенных мусульманам, то есть закята.

[32] То же самое, что и кайф, наркотические галлюцинации.

[33] Ударная авианосная группа.

[34] По петербургскому времени. Обычно армия и флот живут в одном часовом поясе, так корабли Японского Императорского флота жили по токийскому времени, где бы ни находились.

[35] В нашем мире такого нет. Вторая мировая, в основном морская, показала неэффективность традиционных кораблей и эффективность авианосцев и вертолетоносцев. В итоге бросились переделывать часть крейсеров в вертолетоносцы для дальнего патрулирования, охраны и так далее.

[36] Прямой потомок Александра Ивановича Казарского, героя войны с Турцией. Его восемнадцатипушечный бриг «Меркурий» одержал победу в бою с двумя турецкими линкорами. На гербе Казарских был изображен тульский пистолет – его лейтенант Казарский положил у крюйт-камеры (месте, где хранится порох) и приказал, чтобы последний оставшийся в живых офицер выстрелил в крюйт-камеру, чтобы не сдавать русский корабль врагу. ЕИВ Николай I назначил Казарского своим флигель-адъютантом и в этом качестве послал делать ревизию на Черноморский флот. Там-то он и был отравлен вороватыми интендантами. В РИ именем графа Казарского названа улица в Севастополе, переулок в Санкт-Петербурге и крейсер дальней океанской зоны. Потомки Казарского, возведенные в дворянство, продолжили службу на флоте.

[37] На стационерах была и такая должность. На судно может обратиться попавший в беду турист… в общем, в этом мире дипломатия совсем не такая, как в нашем. И попавшего в беду русского не бросят нигде. У Империи длинные руки.