Виленский военный округ, сектор «Ченстохов»

Пограничная зона

Июня 2002 г.

 

«Дорогу осилит идущий» – и это надо помнить всегда. Есть еще один девиз, которому может следовать любой, кто выбрал в жизни военную стезю. «Кто рискует, побеждает» – девиз британской САС. Если просто сидеть в пункте дислокации в ожидании нападения, если тупо патрулировать местность по давно оговоренным и проверенным маршрутам, – ты ничего не добьешься. Только смелостью, решительностью, внезапностью действий можно установить контроль над своим сектором и удерживать его.

Задуманная сотником Велеховым засада дала результат практически сразу, на третий же день, вернее – на третью ночь.

Самым сложным и опасным на первом этапе операции было вывести все силы, все группы на позиции и при этом не демаскировать, не засветить своих намерений. Никто не знал, какие отношения связывают местных контрабандистов и шляющихся по лесам хорошо вооруженных неизвестных. Возможно, они предупреждали друг друга обо всем, что видели; возможно, не замечали друг друга, но предполагать надо было худшее. Всегда, в любое время дня, можно было заметить проблеск бинокля на одной из крыш поселка или в лесу – за расположением казаков следили. У каждого пацана, даже самого маленького, – телефонная трубка, и он знает, куда звонить, если что. Выход двух бронетранспортеров, да еще необычных, с пулеметными башенками, в условиях постоянного наблюдения не мог не привлечь внимания – а если броня не вернется дотемна, то это будет означать сигнал тревоги.

Поэтому оба бронетранспортера вывели на буксире и повезли в сторону Варшавы – как сломавшиеся и требующие ремонта. Их отбуксировали на шестьдесят километров, прежде чем сняли с прицепа. Все это время казаки лежали в кузовах, не смея ни охнуть, ни вздохнуть, обложенные коробками с припасами на несколько суток. Потом, в укромном месте, когда уже темнело, бэтээры спустили с прицепов, и без фар, ориентируясь по ПНВ, проселочными дорогами они двинулись в сторону намеченной позиции. За ночь им надо было не только ее достичь, не заблудившись в польских полях, холмах и перелесках, но и успеть окопаться, дабы машину не заметили днем. В том, что первой пойдет разведка, они были уверены.

 

 

32

 

За два дня до этого

Лагерь объединенных сил

Пожаревац, Великая Хорватия

 

Не было больше Великой Сербии. Осталась лишь память о ней.

Изломанная временем, вековым угнетением, самой неумолимой историей, земля родила в начале двадцатого века страшное чудовище – усташество. Оно родилось как отголосок итальянского фашизма, но превзошло его по жестокости, хитрости и изощренности. Усташество существовало и до сих пор, несмотря на формальный запрет. Национал-прогрессивная партия Австрии была той самой партией, которая обеспечила смену абсолютной монархии в стране на конституционную и которая за последние семьдесят лет участвовала в каждом из создававшихся правительственных кабинетов, однопартийных или коалиционных. Национал-прогрессисты предлагали простой путь решения сложных проблем: это было особенно привлекательно для молодежи. Убей врага! У национал-прогрессистов были так называемые охранные структуры, они обеспечивали «по собственной инициативе» порядок в Сербии, вернее, там, где раньше была Сербия, они участвовали в поддержании порядка на черном континенте вместе с войсками Священной Римской империи, они охраняли лавки и магазины и в самой Австрии. Если не наймешь охрану, лавка может сгореть, а тебя могут избить полицейской дубинкой на пороге дома. Существовала и пятая колонна – люди, внедренные в армию и полицию, скрывающие членство в национал-прогрессистах. Наконец, на территории бывшей Сербии имелись учебные центры, и кто там преподавал, кому там преподавали, что там преподавали – ведали лишь немногие.

Поглавник Павелич умер, но мавзолей его стоял в Загребе, и дело его было живо.

Лагерь объединенных сил располагался в благодатной, некогда возделываемой земледельцами долине, окруженный со всех сторон забором и рядами колючей проволоки. Сейчас здесь не росла даже трава, притоптанная к земле тысячами сапог. Развалины деревень и крестьянских построек использовались как тренировочные площадки для отработки боев в пересеченной, урбанизированной местности, с этой же целью здесь возвели остовы нескольких пятиэтажных зданий, образовав своего рода улочку. Преподавателями в лагере были бойцы САС. САС вообще пользовалась спросом на мировом рынке как поставщик инструкторско-преподавательского состава. В метрополии было построено несколько полигонов, где военные из других стран проходили обучение и переподготовку (заодно и вербовку). Иногда инструкторы САС выезжали на место. Как здесь, например.

– Итак, разъясняю порядок действий еще раз, если вы не запомнили с одного раза, тупые кретины!

Инструктор САС, первый сержант Хьюго Миддс, ощерился, глядя на испятнанные синим комбинезоны строя.

– Тупые кретины! – продолжал издеваться он. – Даже этого прозвища вы не заслуживаете! При зачистке здания, мать вашу, вы должны действовать согласованно! Согласованно – это не значит, что каждый прет вперед и пытается убить как можно больше врагов, а все работают вместе ради одной и той же цели. И пытаются остаться при этом в живых! В живых, мать вашу! Честное слово, мне хочется снять с вас эти комбинезоны, чтобы вы лучше чувствовали разницу между «живыми» и «мертвыми». Итак – повторный прогон! Командирам штурмгрупп – десять минут на разработку нового плана операции. После чего – реализация! Еще раз повторяю – действуем вместе, помогаем друг другу, сукины вы дети!

Исчерпав запас ругательств на целый час, кратко повторив правила боя в городе и методы зачистки помещений, первый сержант автоматически (это вбивается в подкорку многочисленными тренировками) проверил, какой магазин в его автомате, устало пошел к зданию. Он надеялся, что после того побоища, которое они четверо устроили этим кретинам, те хоть что-то поймут.

Учебный процесс был построен несколько по-иному, не так, как в Герефорде. Времени на любимые британскими спецназовцами издевательства, типа заставить взвод новобранцев целый день бегать по горам с бревнами на плечах, не было совсем, поэтому первичный отбор производили сами хорваты, а по прибытии в учебный лагерь новобранцы всего лишь сдавали физический тест на пригодность, жесткий, но одноразовый. Дальше вся или почти вся работа велась над индивидуальной или групповой стрелковой подготовкой и над навыками ближнего боя в сельской и урбанизированной местности. Британцы понимали, что такие занятия ведутся не просто так и польский язык по вечерам хорваты зубрят тоже не просто так, но им до местных проблем не было никакого дела. А возможность прогуляться на ту сторону границы и поиграть в игры с казаками, извечными противниками британцев, была даже почетной.

Умению стрелять не научишься, посылая пули в мишень. Даже движущуюся. Для того чтобы реально научить человека стрелять, мишенью должен быть другой человек. К счастью, в начале восьмидесятых это стало возможно – появился пейнтбол. Они же в тренировочных целях использовали не пейнтбольное, а настоящее оружие. Только патроны были ненастоящие, из специального красящего материала. Били они весьма больно, при попадании по незащищенному участку тела наносили крайне болезненное и опасное (из-за частиц краски, попадающих в рану) ранение. Поэтому все они: и инструкторы, и обучаемые – были одеты в маски из прочного пластика, наподобие фехтовальных, и костюмы – такие как в фехтовании, только не белые, а черные. В таких – пуля, попадая, оставляла синяк. Первый сержант со злорадством подумал, что многие в обучаемом отряде из-за синяков, постоянно обновляемых, живут на болеутоляющем. Но есть и такие – их была примерно треть от общего количества, – которых бы он взялся учить дальше. Боль – лучший учитель, хочешь избежать боли – не попадай под пули…

– Ну как?

– Сейчас полезут, – сказал первый сержант и опустил маску, – не расслабляться.

– Две пары, как и тогда?

– Да, верно. Мак, прикрой лестницу. Так и отступай по ней.

Мак был пулеметчиком. Его задача была простой – укус и отступление. Не допускать, чтобы противник тебя окружил, сманеврировал. Убил сколько-то – и отступай на следующую позицию. Не вцепляйся намертво.

– Сэр!

Первый сержант повернулся.

– Какого черта без маски!!!

Появление на стрельбище без маски было самым страшным преступлением, оно каралось расстрелом. Расстрел – это когда на тебя надевали маску, костюм, окружали полукругом – и с двадцати шагов начинали стрелять по мечущейся цели, опустошая весь магазин. После расстрела обычно попадали в больницу, на человеке от синяков не оставалось живого места.

Но и такие жесткие меры были оправданны. Без маски – пуля может выбить глаз, а попав в шею, может и убить.

Хорват-посыльный едва не упал от рыка главного сержанта, но доложить все же доложил:

– Сэр, вас мистер Миллс. Телефонирует срочно.

Дьявол, занятия провести не дадут.

– Грегори!

– Я, сэр.

– Отмена учебного штурма. Разбить учебный отряд на три группы. Провести боевое слаживание. Особое внимание – на подход, они не прикрывают друг друга на подходе. Дайте им спуск по штурмтросам, если успеете.

– Есть!

– Как минимум три часа занятий, Грегори! Эти – только и ждут, чтобы завалиться и глотнуть палинки!

– Да, сэр! Мы им устроим!

– Вот так…

Территория базы в Пожареваце была большой, весь Пожаревац и жил базой, а еще – каторжной тюрьмой, крупнейшей в Европе. Поэтому передвигались здесь не пешком, а на небольших, похожих на корыта машинах местного производства, непритязательных и некомфортных, но вертких и довольно быстрых. Точно такая же сейчас ждала их, первый сержант никак не мог запомнить ее название.

Лагерь британских советников и инструкторов находился в северном углу базы, он был обнесен колючей проволокой и имел два КП. Хорваты туда иначе как в сопровождении и по спецпропуску не допускались. Опасались не террористов и не шпионов – опасались воров. Когда они попытались «жить общей жизнью» с хорватами, за месяц не осталось ни одного британца, у которого хоть что-нибудь не украли. Дошло до того, что у одного зачем-то украли очки и за новыми пришлось ехать в Загреб.

Лютер Миллс был главным военным советником в Австро-Венгрии, сидел он не в Вене, как положено, а в Кракове. Австро-Венгрия вообще вела циничную и двурушническую политику: обычно наличие главного военного советника от какой-то страны означает, что в своей политике эта страна следует в фарватере страны, приславшей советника. В триалистической монархии главных военных советников было целых два: в Кракове сидел британский ГВС, а в Вене – целый генерал рейхсвера, армии Священной Римской империи германской нации. Австро-венгры все время делали выбор то в пользу одного, то в пользу другого, но этот выбор никогда не был постоянным.

И сейчас Лютер Миллс зачем-то телефонировал главному сержанту по линии закрытой связи. Она располагалась в отдельной комнате, и все из нее вышли, предоставив ему возможность поговорить тет-а-тет…

– Сэр?

Связь, несмотря на закрытый канал, была плохой, видимо, сказывалась работа мощных русских глушилок в пограничной зоне. Их включали для того, чтобы из Австро-Венгрии на Польшу не транслировали передачи бунтарского и антиправительственного содержания, и еще для того, чтобы контрабандисты по обе стороны границы не могли сноситься по обычным, гражданским рациям, назначая рандеву с товаром в пограничной зоне.

– Миддс! У нас тут проблемы.

Лютер Миллс был гражданским (несмотря на пост ГВС), официально числился по ведомству Министерства иностранных дел, а на самом деле…

Понятно, в общем.

– Сэр?

– Ватсон сломал ногу. Группа выведена из строя.

Первый сержант выругался про себя последними словами. Только этого и не хватало. В принципе при подготовке и тренировках спецназа такое бывает, в Герефорде ломали и руки, и ноги, бывали и несчастные случаи с оружием, хотя и редко, потому что спецназ тренируется в полную силу. Ватсон был командиром группы, которая сейчас дежурила в пограничной зоне, – это была сменная обязанность, и группа Миддса через «нитку» уже ходила. Но если Ватсон вышел из строя, заменить его и сделать вид, что ничего не было, – нельзя. В группе срабатываются друг с другом годами, и если рядового бойца еще можно заменить, то командира…

– Сэр? – снова повторил первый сержант, он знал, что это выводит гражданских из себя, доводит до бешенства.

– Я хочу, чтобы вы заменили группу Ватсона.

Сукин сын!

Это было против правил. Неписаных – но все же правил. По этим правилам за время одной ходки каждая группа должна была только одну смену отдежурить на границе. Дело заключалось не в том, что британцы боялись риска, – британцы любили риск, но они не хотели накликать беду. Миллс должен был вызвать группу, которая еще не побывала на границе, и досрочно завершить дежурство группы Ватсона. Вместо этого он вызывал их, гражданский сукин сын.

– Сэр, мы уже отдежурили.

– Мне нужна опытная боевая группа, Миддс. Это приказ! Вы слышите – приказ!

Если ты из САС, – ты просто идешь и делаешь это.

– Да, сэр. Когда мы должны выдвигаться?

– Немедленно! Вертолет за вами сейчас вылетит.

Бросив трубку на пульт и снова недобро выругавшись, первый сержант вызвал вестовых – нужно сообщить группе, ведущей занятия, «радостную новость» о том, что пора срочно собираться в дорогу…

 

 

КНИГА ТРЕТЬЯ

ИСТОК ЗЛА

 

Мы хотим, чтобы не было личного культа, идолопоклонства, чтобы каждый серб выпрямился и больше ни перед кем не ползал. Мы хотим, чтобы закончилась эра личного режима, черпающего силу в моральной слабости слабых людей.

Газета сербских радикалов «Одъек» 1903 год

 

1