В условиях цифровой экономики

 

10.1. Цифровизация экономики: трансформация экономики,

ожидания рынка, отражение в праве

 

Бесспорным сегодня будет утверждение, что вопросы цифровой экономики стали чрезвычайно популярны в последнее время. Со всех сторон мы слышим о шагах и мерах, которые производятся в рамках реализации программы "Цифровая экономика", о цифровизации государственного управления, применении цифровизации в документообороте, обработке данных, машинном обучении и т.д. При этом, по существу, происходит явное смешение понятия "цифровая экономика" с множеством иных явлений.

Утвержден Паспорт Национальной программы "Цифровая экономика", предполагающий развитие федеральных проектов "Нормативное регулирование цифровой среды", "Информационная инфраструктура", "Информационная безопасность", "Цифровые технологии и проекты", "Цифровое государственное управление", "Экосистема поддержки проектов цифровой экономики" и "Кадры для цифровой экономики". Основные направления действия, соответственно, подразумевают создание правовых условий для формирования единой цифровой среды доверия, формирования электронного гражданского оборота, сбора, хранения и обработки данных, внедрения и использования инновационных технологий на финансовом рынке, стимулирования развития цифровой экономики; формирование правовых условий в сфере судопроизводства и нотариата, цифрового взаимодействия предпринимательского сообщества и государства; создание механизма управления изменениями и компетенциями (знаниями) в области регулирования цифровой экономики, а также иные меры, направленные на развитие нормативного и технического регулирования отношений в сфере цифровой экономики. Срок реализации программы - с 1 октября 2018 года по 31 декабря 2024 года.

Рассказывая, как российские власти демонстрируют стремление к переходу на цифровую экономику, некоторые авторы указывают на перевод в электронную форму и ускорение обработки данных, которые коммерсанты готовят и отправляют в формате отчетов в госструктуры. Переход контрольных и других госорганов к цифровому взаимодействию с бизнесом упрощает не только работу самих компаний, но и делает прозрачными как экономику всей страны в целом, так и принципы работы компаний. Эти изменения во взаимодействии государства и бизнеса ошибочно называются "цифровизацией" и оцениваются как основание уверенности в том, что в ближайшее время скорость перехода экономики и взаимодействия власти и бизнеса в "цифру" не замедлится <796>. Сомнительными представляются и утверждения о том, что цифровизация совпадает с выпуском дебетовых карт банка через приложение без пластикового носителя <797>. При всем при этом растерянность государственных органов перед лицом необходимости внедрения и правового регулирования цифровой экономики демонстрирует и выражение уральского полпреда Николая Цуканова, который в одном из выступлений обронил: "Что такое цифровая экономика и как она работает, пока не очень понятно" <798>.

--------------------------------

<796> Цифровая экономика. Когда компании освободят от отчетности? // Расчет. 2018. N 3. С. 15.

<797> http://www.news.yandex.ru/story/Sberbank_nachal_vypusk_cifrovykh_kart_Visa--ffde7a2f640db4ba8502c2dac9595e5a

<798> Ъ-Урал-Online от 05.10.2018 // http://www.kommersant.ru/doc/3763878.

 

Подтверждением общего настроения стало принятие 12 апреля 2019 г. Государственной Думой Федерального Собрания РФ Закона "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (о цифровых правах)" <799>, обозначаемого чаще как Закон о цифровых правах.

--------------------------------

<799> http://sozd.duma.gov.ru/bill/424632-7

 

Как пояснял его разработчик П. Крашенинников, закрепление понятия "цифровое право" в Гражданском кодексе РФ "позволит определить его место в системе объектов гражданских прав, допустить оборот этого объекта, в том числе куплю-продажу, а также предоставить гражданам и юридическим лицам защиту по сделкам с цифровыми правами" <800>.

--------------------------------

<800> Госдума приняла закон о цифровых правах // https://www.ria.ru/20190312/1551718703.html.

 

"Цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу", - говорится в проекте закона. Положения проекта сразу вызывали острые дискуссии, однако Закон был принят. Тем не менее, на наш взгляд, выбор конструкции "цифрового права", привязка его, по сути, к понятию информационной системы, не имеющей самостоятельного правового наполнения, вряд ли повлияет всерьез на изменение отношения правоведов и предпринимателей к цифровым активам, имеющим хождение в обороте. В связи с этим, а также помня о том, что в зарубежных правопорядках регулирование оборота обходится без закрепления в ГК понятия объекта оборота, в данной работе мы хотели бы дать анализ правового регулирования предпринимательской деятельности в условиях цифровизации через призму экономических и фактических отношений.

Как подчеркивают в экономической литературе, цифровая экономика представляет собой новый технологический сегмент экономики <801>. Бурное развитие информационных технологий и Интернет вывели коммуникации на новый уровень и привели к ускорению глобализационных процессов. Очень популярными сегодня являются дискуссии о распространении и природе криптовалют и токенов. Однако новые технологии в экономике проявились в формировании "открытого рынка труда, появлении нового вида производства (peer-to-peer production), основанного на использовании массового сотрудничества (mass-collaboration) и коллективного разума, в открытии новых возможностей совместного ко-шерингового владения материальными благами (co-sharing) и народного владения интеллектуальной собственностью (лицензии Creative Commons, CC), общественной лицензией на свободное программное обеспечение General Public License (GPL)" <802>.

--------------------------------

<801> Иванов В.В., Малинецкий Г.Г. Цифровая экономика: мифы, реальность, перспектива. М.: РАН, 2017.

<802> См.: Маркова В.Д. Цифровая экономика: Учебник. М.: Инфра-М, 2018.

 

Цифровая экономика в этом смысле не отменяет экономики реальной, а зачастую оказывается неразрывно связанной с производством товаров, оказанием услуг и выполнением работ в реальном мире.

Хотя в фокусе нашего исследования и будет в дальнейшем исключительно правовой инструментарий регулирования соответствующих отношений, требуется сначала определиться, что относится к цифровой экономике, каковы признаки цифровизации и существует ли влияние цифровых технологий на право как институт общественной жизни. Самый распространенный упрощенный подход рассматривает автоматизацию как часть цифровизации. "Автоматизировать промышленные процессы с целью их оптимизации и снижения влияния человеческого фактора стремились всегда. Но принципиальная разница заключается в том, что при автоматизации обеспечивается программная или аппаратная реализация сложившихся процессов" <803>. Если автоматизация (например, путем введения электронного взаимодействия) позволяет исключить написание заявлений от руки, поездки курьеров с документами на подпись и т.п., это совсем не означает цифровизации, которая должна придавать продукту иные, не существующие в системе автоматизированного взаимодействия, потребительские свойства, как это верно подчеркивается в литературе <804>. Экономика стала приобретать особые черты нового типа: on-Demand Economy, экономика совместного потребления (Sharing Economy), экономика сотрудничества, викиномика (Wikinomica) <805>, высокотехнологичная экономика дарения (The Hi-Tech Gift Economy), которые, казалось бы, противоречат классическим экономическим учениям и науке об эффективном управлении компаниями в рыночных условиях <806>.

--------------------------------

<803> Яшин А. Цифровая трансформация не может происходить сама собой, она требует технологической базы // http://www.cnews.ru/reviews/it_v_promyshlennosti_2018/interviews/andrej_yashin.

<804> Казаков В., Лапидус Л., Светлов И. Интеллектуальные ресурсы сферы услуг в эпоху электронной экономики // РИСК: Ресурсы, информация, снабжение, конкуренция. 2016. N 1. С. 280 - 283.

<805> Тапскотт Д., Уильяме Э. Викиномика. Как массовое сотрудничество изменяет все. URL: http://www.litmir.co/bd/?b=137942.

<806> Шуровьески Дж. Мудрость толпы. М.: Вильямс, 2007; Аузан А.А. Экономика всего. Как институты определяют нашу жизнь. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014.

 

Цифровизация экономики не только позволяет решить проблемы снижения транзакционных издержек и соответствующего снижения входного порога на рынок, расширения возможностей малых субъектов предпринимательской деятельности, ускорения транзакций. В первую очередь она (поскольку цифровая экономика - термин, относящийся к виртуальной реальности) обеспечивает оборот нематериальных активов и потребности в правовом регулировании их создания и передачи между хозяйствующими субъектами, а также связана с распространением технологий в недоверенной среде Интернета (проблема доверия на рынке анонимных участников).

На наш взгляд, сегодня ожидания рынка - и предпринимательского сообщества в первую очередь - сосредоточены вокруг необходимости достижения правовой определенности и возможности получения защиты нарушенных прав и законных интересов в суде. Об этом говорят как в России, так и за рубежом.

Так, хотя финансовые регуляторы разных стран длительное время достаточно последовательно призывают к глобализации контроля за крипторынком, многие из них скептически относятся к развивающемуся классу активов и не рассматривают новые финансовые инструменты всерьез <807>, откладывают принятие нормативных актов с прямым регулированием новых отношений, ограничиваясь лишь точечными <808>.

--------------------------------

<807> https://www.decenter.org/ru/germaniya-prizyvaet-k-sozdaniyu-globalnogo-reglamenta-ico

<808> Брой У.Ш. Блокчейн и кибервалюты: нужна ли новая законодательная база // Право и цифровая экономика. 2018. N 1. С. 13 - 20.

 

Хотя появляются и иные примеры. Мальта зарекомендовала себя как "первая движущая сила" в регулировании компаний, использующих технологии распределенного реестра (в частности - блокчейн). Было разработано законодательство, которое в своей основе направлено на поиск баланса между ограничениями, обусловленными действующими законами, связанными с публичным привлечением инвестиций и защитой инвесторов участников рынков, и потенциальными рисками, которые могут возникнуть в отсутствие какого бы то ни было регулирования. Этот баланс лежит в основе нормативной базы, принятой мальтийским законодателем и включающей в себя Закон Мальты о цифровой инновационной деятельности (MDIAA), Закон об инновационных технологиях и услугах (ITASA), Закон о виртуальных финансовых активах (УБАА). Новое законодательство Мальты создает нормативную базу для эмитентов DLT-активов/ICOs (эмитентов) и поставщиков услуг DLT-активов (сопутствующих поставщиков услуг); предусматривает регистрацию поставщиков технологических услуг; устанавливает нормативную базу, посредством которой заинтересованные лица могут на добровольной основе сертифицировать инновационные технологические соглашения или услуги; создает Объединенный комитет по эффективности регулирования, роль которого будет заключаться в обеспечении надлежащего сотрудничества между соответствующими органами на Мальте в отношении использования инновационных технологических механизмов; устанавливает правила для заключения и реализации смарт-контрактов <809>.

--------------------------------

<809> https://www.parlament.mt/13th-leg/bills/bill-no-043-innovative-technology-arrangements-and-services-bill/

 

Таким образом, признавая потенциал новой технологии, мальтийские законодатели стремились разработать нормативную среду, которая учитывает риски, возникающие в результате недобросовестного применения технологии, в то же время поощряя инновации в этой области.

В целом же следует обратить внимание, что формирование новых правил не должно идти по пути воспроизведения правил, созданных и опробованных на правовом режиме вещей, объектов реального мира. По нашему мнению, требуется создание регуляторной среды, адекватной сути отношений цифровой экономики.

Например, анализ судебной практики, имеющейся к настоящему моменту, говорит о том, что отсутствие прямого регулирования в сфере создания и оборота цифровых объектов заставляет просить в суде то предоставить доступ к охраняемой информации на сайте в Интернете в связи с неполучением пароля и логина криптокошелька, то обозначать в исковых требованиях криптовалюту как некий "цифровой продукт" или валюту, на оборот которой должно распространяться законодательство о валютном регулировании и т.д., что не соответствует сути возникающих отношений <810>. В частности, проблема заключается в отсутствии не столько легитимации криптовалюты как объекта гражданских прав, сколько в отсутствии практической возможности исполнения судебного решения об удовлетворении требований кредиторов за счет цифрового актива.

--------------------------------

<810> Санникова Л.В., Харитонова Ю.С. Правовая сущность новых цифровых активов // Закон. 2018. N 9.

 

Отсутствие в законе прямого указания на возможность введения в оборот того или иного объекта затрудняет защиту прав и законных интересов пострадавшего лица, исполнение судебного решения об удовлетворении требований кредиторов за счет цифровых активов. Защита новых объектов имущественного оборота (криптовалюты, токены, доменные имена, аккаунты, Big Data) могла бы осуществляться исходя из принципа генерального деликта посредством применения общих положений о возмещении ущерба <811>.

--------------------------------

<811> См. подробнее: Санникова Л.В., Харитонова Ю.С. Защита цифровых активов как имущественной ценности // Хозяйство и право. 2018. N 5. С. 26 - 35.

 

И пока в центре внимания исследователей оказываются вопросы распространения новых объектов и возможности закрепления криптовалюты и токенов в качестве самостоятельного цифрового права или иного имущества и т.п., мы предлагаем разобраться в причинах распространения технологий, позволяющих оценить результаты их применения как некую ценность. Это позволит точнее выявить, насколько применимы имеющиеся в праве инструменты для регулирования складывающихся отношений, а также определить, в каком направлении должно развиваться право, действительно ли происходит его трансформация.

Иными словами, по нашему мнению, сегодня, помимо вопроса о правовом режиме и сущности новых цифровых объектов, на первый план выходит глубинная проблема доверия в обществе и его взаимодействия с правом. Бизнес обращается к возможностям непротиворечивости, достоверности, объективности предпринимательских отношений, которые осуществляются с применением алгоритмов, роботов, искусственного интеллекта и т.д.

Доверие как явление социальной жизни подвергается анализу в разных отраслях науки (философии, социологии, экономике, статистике, праве). Однако общий подход покоится на базовых определениях, разработанных учеными. Авторы исследований рассматривают доверие как установку, отношение, ожидание, состояние, чувство, процесс социального обмена и передачи информации и других значимых благ, личностное и групповое свойство <812>.

--------------------------------

<812> Алексеева А.Ю. Уверенность, обобщенное доверие и межличностное доверие: критерии различения // Социальная реальность. 2008. N 7. С. 85 - 98; Купрейченко А.Б. Психология доверия и недоверия. М., 2008.

 

В психологии доверие определяется как "форма веры, представляющая в социально-психологическом плане самостоятельный вид установки-отношения к миру и к себе, сущность которого представлена в соотношении меры доверия к миру и меры доверия к себе" <813>. Основными условиями возникновения доверия являются актуальная значимость объекта доверия и оценка его как безопасного. Поэтому "в каждом акте общения всегда присутствует определенное количество или мера доверия, без чего оно становится лишь транслированием содержания какого-либо текста. В свою очередь, соотношение меры доверия к себе и меры доверия к другому у взаимодействующих субъектов порождает различные виды доверия, которые, в свою очередь, определяют феноменологию межличностного взаимодействия" <814>.

--------------------------------

<813> Скрипкина Т.П. Доверие как социально-психологическое явление: Дис.... д-ра психол. наук. Ростов-на-Дону, 1998. С. 7 - 8.

<814> Там же.

 

Данный подход может быть проиллюстрирован широким распространением такого явления, как краудсорсинг, который изменил представление экономистов о вовлечении людей в процессы финансирования проектов, производства, продвижения, распределения и потребления продукции и услуг на добровольной основе <815>. Дж. Хау (Howe) предлагает понимать под краудсорсингом (англ. crowdsourcing, crowd - толпа, sourcing - использование ресурсов) "передачу некоторых производственных функций неопределенному кругу лиц, решение общественно значимых задач силами добровольцев". Сегодня ученые предлагают выделить широкое и узкое понимание краудсорсинга. В широком смысле - это "включение людей ("толпы") в процесс создания, финансирования, производства, продвижения проекта/продукции/услуги на добровольной основе с целью добавления потребительской ценности и получения прибыли за счет формирования дополнительного спроса на проект/продукт/услугу или решения социально значимых капитало-, трудо- и знание емких задач с использованием краудсорсинговой платформы" <816>. Краудсорсинг в узком смысле можно рассматривать как "новый тип производства, основанный на использовании коллективного разума, приводящий к синергетическому эффекту благодаря переносу части производственных операций на неограниченную в пространстве и во времени "толпу" (людей, добровольцев), имеющих возможность выполнять возложенные на себя функции в удобное время в режиме 24/7 (24 часа 7 дней в неделю) из разных точек мира в сети Интернет" <817>.

--------------------------------

<815> Хау Дж. Краудсорсинг: коллективный разум как инструмент развития бизнеса / Пер. с англ. М.: Альпина Паблишер, 2014; Hollensen Svend. 2014. Global Marketing. Sixth Edition. Pearson Education Limited. Available at: http://www.twirpx.com/file/1816573.

<816> Лапидус Л.В. Технологии электронной коммерции и их влияние на формирование новых рынков и трансформацию традиционных бизнес-моделей // Экономика и предпринимательство. N 6. URL: http://www.intereconom.com/archive/332.html.

<817> Лапидус Л.В. Что такое цифровая экономика и Индустрия 4.0? Принципы трансформации и перспективы для бизнеса. Перспективы развития электронного бизнеса и электронной коммерции. Материалы IV Межфакул. науч.-пр. конф. молодых ученых: Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, экономический факультет. 13 декабря 2017 г.: Доклады и выступления / Под ред. д-ра экон. наук Л.В. Лапидус. М.: Экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 2018. С. 4 - 15.

 

Однако не только бизнес осуществляет краудсорсинг, но и государство. Действующая система позитивного права, включая Конституцию РФ, применяет демократические правовые инструменты для общественно-политического краудсорсинга. Так, в законодательстве закреплена возможность общественной экспертизы проектов федеральных законов и проектов законов субъектов РФ, а также проектов нормативно-правовых актов органов исполнительной власти РФ и проектов правовых актов органов местного самоуправления (Федеральный закон РФ от 4 апреля 2005 г. N 32-ФЗ "Об Общественной палате Российской Федерации"); независимая антикоррупционная экспертиза нормативно-правовых актов и их проектов (Федеральный закон РФ от 17 июля 2009 г. N 172-ФЗ "Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов"); общественное обсуждение проектов ФКЗ и ФЗ (Указ Президента РФ от 9 февраля 2011 г. N 167). В апреле 2012 года Министерство связи и массовых коммуникаций Российской Федерации представило проект Концепции развития в Российской Федерации механизмов электронной демократии до 2020 года. По словам А.А. Уварова, "это своеобразная разновидность коллективных обращений граждан (петиций), получившая название краудсорсинга, сплав таких форм прямого волеизъявления граждан, как всенародное обсуждение, правотворческая инициатива, референдум и др." <818>. Данное явление в политике получило название "электронной демократии" <819>. Конституция Исландии была разработана под руководством Конституционного Совета из 25 выбранных народом граждан с использованием методов краудсорсинга, принята на референдуме в 2012 году <820>. Это событие в литературе оценивается как "беспрецедентный пример создания предпосылок для вовлечения в конституционный процесс любого гражданина, пожелавшего быть причастным к разработке основного закона государства" <821>.

--------------------------------

<818> Уваров А.А. Эффективность народовластия в соотношении с формами прямого волеизъявления граждан // Конституционное и муниципальное право. 2018. N 3. С. 32 - 35.

<819> Прокофьев В.Н. Вызовы президентализма и перспективы развития демократии в России // Конституционное и муниципальное право. 2016. N 9. С. 21 - 31.

<820> Исландия: любая кухарка может написать конституцию. URL: http://www.inosmi.ru/europe/20121028/201509902.html.

<821> Хуснутдинов А.И. К вопросу о конституционном запрете официальной идеологии в условиях современного информационного общества и электронной демократии // Конституционное и муниципальное право. 2016. N 4. С. 10 - 12.

 

Каким образом приведенные направления экономических, политических изменений, появление новых способов осуществления экономической деятельности связаны с правом и проблемой доверия в обществе?

В правовом смысле - ожидание добросовестного поведения участников оборота. Рассматривая вопросы взаимосвязи права и доверия как явления, А.Н. Кокотов приходит к выводу, что "доверие, недоверие находят отражение в правовом материале, зачастую в варианте их закрепления, в том числе защиты" <822>. На наш взгляд, доверие как ожидание определенного поведения контрагента, выраженное в понятии добросовестности, основывается не на наличии конфиденциальной информации о контрагенте, а на информационной открытости взаимодействия с контрагентом при отсутствии посредников, которая обеспечивается посредством применения технологий распределенного реестра. Технологии распределенного реестра позволяют исключить возможность совершения каких-то действий, которые контрагент не ожидает и которые могут быть расценены как недобросовестные <823>.

--------------------------------

<822> Кокотов А.Н. Доверие и сущность российского права. URL: http://www.secandsafe.ru/pravovaya_baza/blogi/yuridicheskaya_bezopasnost/doverie_i_suschnost_rossiyskogo_prava.

<823> Санникова Л.В., Харитонова Ю.С. Правовые аспекты применения технологии распределенных реестров для формирования новой среды доверия в обществе // Гражданское право. 2018. N 5.

 

На данный момент наиболее широкое распространение получило определение доверия как ожиданий <824>. В свою очередь, цифровые технологии способствовали появлению новых форм труда (занятости). К таким формам относятся, в частности, crowdwork и work-on-demand via apps <825>. Crowdwork является результатом новой стратегии менеджмента "краудсорсинг" <826>. Если аутсорсинг - это передача определенных функций, задач от определенной организации сторонним организациям, то при краудсорсинге организация или определенное лицо (crowdsourcer) предлагают посредством интернет-платформ выполнить определенное задание, работу, но не конкретной организации или конкретному лицу, а неопределенному количеству лиц (crowd) на основе открытого запроса <827>. И как мы видим, объединения субъектов, ведущих экономическую деятельность, происходят во многом в условиях практически анонимности в сети Интернет. Показательным в этом смысле является такая постановка вопроса: "От справедливого потребления к справедливому управлению. От кооператива к блокчейну" <828>: таким образом обосновывается современная идеология потребительской кооперации.

--------------------------------

<824> Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М.: АСТ; Ермак, 2004.

<825> De Stefano V. The rise of the "just-in-time workforce": On-demand work, crowdwork and labour protection in the "gig-economy". Conditions of work and employment, Series N 71. Geneva: ILO, 2016. P. 1. URL: http://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/---ed_protect/---protrav/---travail/documents/publication/wcms_443267.pdf.

<826> Wobbe W. Digitalisation of work and the social impact of the platform economy, in: The digital economy and the single market - employment prospects and working conditions in Europe. Brussels: FEPS, 2016. P. 29. URL: http://www.feps-europe.eu/assets/4200c007-f19f-4aec-be49-1789d5804674/book-feps-hd-okpdf.pdf.

<827> Durward D., Blohm I., Leimeister J.M. Principal forms of crowdsourcing and crowdwork, in: The digital economy and the single market - employment prospects and working conditions in Europe. Brussels: FEPS, 2016. P. 41.

<828> URL: www.ircoop.ru/meropriyatiya/128-mezhdunarodnaya-nauchno-prakticheskaya-konferentsiya-chayanovskie-chteniya.

 

Действительно, популярная сейчас разновидность технологии распределенного реестра блокчейн актуальна для процессов, в ходе которых нужно обмениваться информацией в недоверенной среде (среде с асимметрией информации) <829>. Представители IT-индустрии утверждают, что "если мы говорим об автоматизации одного предприятия или группы, то там есть доверенная среда - собственные информационные системы, хранилища с проверенными данными. Но если речь заходит об цифровизации отношений с контрагентами или финансовыми институтами и тем более об автоматизации целых производственных коопераций, то как раз там и возникнет вопрос, как обеспечить доверенную передачу информации между всеми участниками" <830>. А в настоящее время практические решения в этой области стали появляться.

--------------------------------

<829> Константин Болтрукевич: Цель цифровизации - возможность быть конкурентоспособными в глобальной гонке // ИТ в промышленности 2018; URL: http://www.cnews.ru/reviews/it_v_promyshlennosti_2018/interviews/konstantin_boltrukevich.

<830> Там же.

 

Все это происходит в условиях применения разного рода алгоритмов.

В этих условиях на волне роста цен на криптовалюты правоведы всего мира начали дискутировать о природе новых общественных отношений.

По замечанию В.А. Вайпана, в цифровой экономике хозяйственная деятельность осуществляется с помощью электронных или цифровых технологий. При этом акцент делается не на использовании программного обеспечения, а на товарах, услугах и сервисах, реализуемых посредством электронного бизнеса, электронной коммерции <831>.

--------------------------------

<831> Вайпан В.А. Правовое регулирование цифровой экономики // Предпринимательское право. Приложение "Право и Бизнес". 2018. N 1. С. 12 - 17.

 

В то же время одной из важных проблем является отсутствие общей цифровой среды доверия. Представители власти отмечают, что когда используется система смарт-контрактов, когда одно юридическое лицо подписывает документы с другим в цифровом виде, исполнение тоже контролируется в цифровом виде. Произошла отгрузка товара - перечислились деньги со счета. Но у нас нет единой для публичных и частных отношений системы идентификации и аутентификации лиц, использование цифровых подписей связано с рядом существенных проблем, а система подтверждения полномочий одних лиц в отношении других лиц и организаций базируется на бумажной системе нотариальных доверенностей <832>. В то же время создание единой цифровой среды доверия позволит существенно снизить издержки и ускорить формирование новых бизнес-процессов.

--------------------------------

<832> Савва Шипов: Цифровая среда доверия ускорит формирование новых бизнес процессов. URL: http://www.economy.gov.ru/minec/press/interview/2017030620.

 

Обращает на себя внимание то, что и в правовых исследованиях существование среды доверия связано со снижением транзакций. М.Ю. Осипов полагает, что если стороны доверяют друг другу, они сокращают транзакционные издержки. Подобное поведение является рациональным и соответствует парадигме homo economic. Таким образом, доверие оценивается как рациональное поведение, в то время как недоверие является иррациональным поведением человека, ибо чем ниже уровень доверия, тем выше уровень транзакционных издержек <833>. С этим можно согласиться, например, в ГК ввели понятие заверений об обстоятельствах, пытаясь в том числе позволить участникам гражданского оборота снизить уровень издержек, связанных с процедурами проверки контрагента.

--------------------------------

<833> Осипов М.Ю. Право и доверие в контексте требований правового регулирования экономической деятельности // Право и бизнес: Сб. I Ежегодной международной научно-практической конференции, приуроченной к 80-летию со дня рождения проф. В.С. Мартемьянова. М.: Юрист, 2012. С. 156.

 

Государство заинтересовано в создании комфортного правового климата для стимулирования развития нового сектора экономики. Поэтому промежуточным выводом по изложенному материалу может служить следующее утверждение. На наш взгляд, в связи с происходящим качественным изменением жизни общества ожидания бизнес-сообщества, потребителей и даже в какой-то мере государственных органов как раз заключаются в том, чтобы регулирование не мешало развитию новых технологий, а предоставляло защиту инвестиций, выполненной работы и оказания услуг, давало уверенность в допустимости формирования деловой и иной репутации новой сферы как таковой.

 

10.2. Защита субъективных прав в сфере

оборота цифровых активов и регуляторные потребности

 

Не вызывает сомнения, что цифровые объекты обладают имущественной ценностью в обороте. Пока нет прямого регулирования рассматриваемых отношений, практика активно ищет выход из создавшегося положения правовой неопределенности. Как представляется, в данном вопросе следует учитывать опыт защиты прав в ЕСПЧ, правовые позиции которого применяются в российском правопорядке.

В случаях, когда речь идет о нарушении прав, ЕСПЧ готов предоставить защиту даже в ситуации, когда актив, обладающий экономической ценностью, не имеет легитимации в законе в качестве объекта прав или не признается материальным активом на уровне объективного права. Данная позиция представляется весьма продуктивной, особенно в условиях цифровизации общества.

По сути, эту же тенденцию мы можем выявить при анализе формирующейся правоприменительной практики. Мы попробовали проанализировать, в каких случаях практика сталкивается с цифровыми активами и какими правовыми средствами решаются возникающие вопросы.

26 февраля 2019 г. Верховный Суд РФ принял Постановление Пленума N 1 "О внесении изменений в Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 7 июля 2015 года N 32 "О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем" <834>, в котором сформулировал свой подход к криптовалюте и виртуальным активам.

--------------------------------

<834> URL: http://www.vsrf.ru/documents/own/27620/.

 

В названном Постановлении указывается, что с учетом Рекомендации 15 ФАТФ предметом преступлений, предусмотренных ст. ст. 174 "Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем" и 174.1 "Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления" УК РФ, могут выступать в том числе и денежные средства, преобразованные из виртуальных активов (например, криптовалюты), приобретенных в результате совершения преступления.

ВС РФ подчеркнул, что безналичные денежные средства, в том числе криптовалюта, являются объектом оборота, обладающим ценностью и близким по своему назначению к электронным денежным средствам.

Обращает на себя внимание, что ранее суды не принимали таких радикальных актов, судебное толкование Верховного Суда РФ является во многом новаторским, демонстрирует острую потребность в создании прямого регулирования данных отношений.

Однако хотя сегодня названное Постановление Пленума ВС РФ и является единственным в своем роде, оно не первый правоприменительный документ, посвященный криптоактивам. Обобщение имеющейся судебной практики позволяет выделить несколько тенденций восприятия правоприменителями цифровых активов, так или иначе участвующих в обороте.

В последнее время прокуратура часто обращалась в суд с требованием о признании информации, распространяемой посредством сети Интернет "о криптовалюте, представляющей собой виртуальное средство платежа и накопления" <835>, информацией, распространение которой запрещено на территории Российской Федерации с последующей блокировкой соответствующих ресурсов. Тем самым, по мнению правоохранителей, реализуется противодействие распространению в телекоммуникационной сети Интернет.

--------------------------------

<835> Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 13.02.2017 N 33-2537/2017 по делу N 2-10119/2016 // СПС "КонсультантПлюс". Документ опубликован не был.

 

Например, обращаясь в суд, прокурор указал, что в ходе проверки проведен осмотр интернет-сайтов, на которых размещена информация о криптовалюте, и потребовал признать данные сведения запрещенной информацией. Данные требования были мотивированы тем, что в сети Интернет на сайте с адресом http://www.bitcoininfo.ru размещены сведения об "электронной валюте Bitcoin (биткоин)", представляющей собой виртуальное средство платежа и накопления. Прокуратура указала, что "указанная криптовалюта не обеспечена реальной стоимостью и не содержит информации о ее держателях. Оборот биткоинов обеспечивают организации и предприниматели, осуществляющие прием криптовалюты в качестве средства платежа за оказанные услуги или предоставленный товар, либо трейдеры, обменивающие их на различные валюты (рубли, доллары США, евро и т.д.) на онлайн-биржах. Процесс выпуска и обращения биткоинов полностью децентрализован и отсутствует возможность его регулирования, в том числе со стороны государства, что противоречит Федеральным законам от 10 июля 2002 года N 86-ФЗ "О Центральном банке Российской Федерации", от 27 июля 2006 года N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" <836>. Решением Выборгского районного суда Санкт-Петербурга от 18 июля 2016 г. информация, распространяемая посредством сети Интернет на сайте http://www.bitcoininfo.ru, признана информацией, распространение которой на территории Российской Федерации запрещено.

--------------------------------

<836> Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 13.02.2017 N 33-2537/2017 по делу N 2-10119/2016 // СПС "КонсультантПлюс". Документ опубликован не был.

 

Как видим, прокуратура ставит вопрос о запрете распространения информации о криптовалюте среди широкого круга лиц именно по причине восприятия данного объекта как средства платежа. При этом не дается оценка природе отношений по поводу цифрового актива, а лишь косвенно указывается на то, что оборот криптовалюты может быть приравнен к безналичным расчетам и валютным операциям, и, следовательно, распространение подобной информации должно проходить под контролем Центрального Банка.