Восстание Харита ибн Сурайджа

Джунайд умер в 734 г., и перед его преемником, который вообще не пользовался популярностью, встала проблема подавления бунта, который начал Харит, подняв знамя восстания с хариджитским[14].

Харит оккупировал Балх и его окрестности, но, когда пошел на Мерв с шестидесятитысячным войском арабов из племен азд и темим, был разгромлен. Несмотря на это, он сумел удержать несколько тысяч арабов под своим знаменем в Трансоксиане и, к большому недовольству арабов вообще, присоединил к ним войско кагана. Позднее он был схвачен и брошен в темницу, но в 744 г. ему было разрешено возвратиться в Хорасан, где он поднял знамя восстания в Мерве против Насра. Он умер в 746 г.

 

Арабы возвращают себе Трансоксиану

В 736 г. ход событий изменился, и при Асаде Балх был отстроен и временно стал столицей Хорасана. На следующий год в Хариста‑не он застал врасплох и разгромил кагана, у которого под рукой было войско лишь из четырех тысяч человек.

Это поражение кагана привело к падению власти тюргешей, а Сулук был убит в 738 г. Багатарханом Курсулом. Но еще больше оно подняло престиж арабов и дало им возможность вернуть себе утраченный авторитет в Трансоксиане.

Вот что пишет Гибб: «Правители [Трансоксианы] в конечном счете увидели, что иго тюргешей не менее унизительно, чем иго арабов. Все слои общества устали от войны и стремились только к миру, созвучному их самоуважению».

 

Военные походы Насра ибн Сейяра

Асад умер в 738 г., и его опытный преемник Наср принялся за решение задачи восстановления власти и авторитета, которую решил с помощью не одного военного похода. Он был первым арабом, который понял ценность поддержки класса купцов и землевладельцев, и вскоре после повторного захвата Самарканда отправил торговые посольства в Китай сначала в 744 г., а затем в 745 и 747 гг. Но теперь мы дошли до периода, когда среди арабов началась другая гражданская война, закончившаяся уничтожением династии Омейядов.

 

Корейский монах Ху‑Чао посещает Бамиан в 727 г.

Благодаря Пелльо у нас есть рассказ о Бамиане в этот период, являющийся очень важным с политической точки зрения. В нем корейский паломник утверждает, что его царь – иранец, что он независим благодаря мощной армии, что страна производит хлопок и виноград, в ней выращивают лошадей и овец. В завершение он заявляет, что обычаи страны, в общем, похожи на обычаи в Каписе, но язык – другой.

 

Распространение ислама

В заключение этой главы, видимо, следует в общих чертах обрисовать этапы принятия ислама завоеванными народами. Эллинизм, как мы уже видели, затронул лишь внешнюю сторону жизни на Востоке, но в Афганистан, Персию и Центральную Азию, в конечном счете, до самых глубин проникли религия и обычаи арабов. Если взять Персию: ее верующим‑зороастрийцам было разрешено сохранить свою религию при условии выплаты подушного налога. Большое количество людей приняли ислам, но обращение в ислам в этот период не принесло истинного равенства и заставило гордых персов подчиниться арабским вождям. Презрение, демонстрируемое арабами по отношению к покоренным, иллюстрирует следующая цитата: «Только три события останавливают молящегося: прохождение мимо человека, находящегося в зависимом положении, осла или собаки». Но так как Пророк постановил, что «зависимые люди в семье принадлежат к этой семье», то они влились в арабскую клановую систему и часто поднимались до высоких должностей.

При династии Омейядов распространение ислама не особенно поощрялось, хотя жители завоеванных стран были готовы принять его. В Персии население было первым обращено в ислам, но мы узнаем, что в X в. зороастрийцы все еще составляли большинство населения в Парсе. Действительно, помимо значительных колоний, все еще существовавших в городах Йезд и Керман, я слышал о деревнях, расположенных к северо‑западу от Йезда, население которых было обращено в ислам лишь в начале XIX в.

В Трансоксиане набожный Омар II из династии Омейядов, который, по словам Джирджи Зейдана, «был рожден не вовремя» и правил всего лишь с 717 по 720 г., написал правителям Синда и Центральной Азии, приглашая их принять ислам при условии, что у них будут такие же права, как и у других мусульман. Позднее, в 737 г., мы читаем, что бармак (это титул зороастрийского жреца знаменитого храма огнепоклонников в Балхе) и многие ведущие землевладельцы приняли ислам. Интересно отметить, что во время первого военного похода Кутейбы на Балх жена бармака была захвачена в плен, отвезена в гарем брата правителя и родила ему Халида – основателя знаменитого рода визирей‑Бармакидов.

Теперь обратимся к Герату. Ибн Хаукаль в X в. в своих записках упоминает древний храм огня под названием Сиришк, расположенный на горе к северу от города, который часто посещали волхвы. Более восточная провинция Гур названа «страной неверных», хотя там было много мусульман. Систан, который был завоеван вскоре после битвы при Нехавенде, очевидно, стал значимым мусульманским центром, но Якут в начале XIII в. пишет, что город Каркуях «знаменит главным образом своим огромным храмом огня, весьма почитаемым всеми магами Персии». Его полное описание дает Казвини, который путешествовал поколением позже, чем Якут. Чтобы показать, насколько быстро ислам проник в далекий Кабул, мы узнаем, что уже в X в. мусульмане, иудеи и идолопоклонники жили каждые в отдельных кварталах этого города.

Трудно говорить безапелляционно, но кажется ясным, что к концу периода правления Омейядов религия Мухаммеда проникла глубоко в главные города Афганистана и Центральной Азии, но жители менее доступных отрогов Гиндукуша и Кухе‑Бабы были обращены в ислам позднее.

 

Глава 11