В этом случае ответ на вопрос : “ Почему существует нечто скорее

чем ничего? ” тогда будет просто: “ Это ненадолго ".

E

ПИЛОГ

Утверждение переживаемого факта как лица истины - это глубинный
предмет и главная движущая сила, которая двигала нашу цивилизацию со времен
Возрождения.

— Джей

ACOB

B

РОНОВСКИЙ

Я начал эту книгу с еще одной цитаты Джейкоба Броновски:

Сон или кошмар, мы должны жить так, как есть, и мы
должны жить в бодрствующем состоянии. Мы живем в мире, который насквозь пронизан
наукой и который одновременно целостен и реален. Мы не можем
превратить это в игру, просто принимая чью - то сторону.

Как я уже говорил, сон одного человека - это кошмар другого.
Вселенная без цели и руководства может показаться кому - то бессмысленной
. Для других, включая меня, такая вселенная бодрит.
Это делает факт нашего существования еще более удивительным, и это побуждает нас
извлекать смысл из наших собственных действий и максимально использовать наше краткое
существование на солнце просто потому, что мы здесь, благословленные
сознанием и возможностью сделать это. Точка зрения Броновского,
однако в любом случае это не имеет значения, и то, что мы хотели бы
для Вселенной, не имеет значения. Что бы ни случилось, случилось, и
произошло это в космическом масштабе. И все, что произойдет в этом масштабе
, произойдет независимо от наших симпатий и антипатий. Мы не можем повлиять на
первое и вряд ли повлияем на второе.

Но что мы можем сделать, так это попытаться понять обстоятельства нашего
существования. Я описал в этой книге одно из самых замечательных
исследовательских путешествий человечества за всю его эволюционную историю -
это эпическое стремление исследовать и понять космос в масштабах, которые
просто были неизвестны столетие назад. Это путешествие раздвинуло границы
человеческого духа, сочетая готовность следовать за доказательствами, куда бы
они ни вели, с мужеством посвятить всю свою жизнь исследованию неизвестного
с полным осознанием того, что усилия могут ни к чему не привести, и, наконец
, требуя сочетания творчества и настойчивости для решения часто утомительных
задач сортировки бесконечных уравнений или бесконечных экспериментальных
задач.

Меня всегда привлекал миф о Сизифе, и я иногда сравнивал
усилия ученых с его вечной задачей толкать камень в
гору, но каждый раз он падал обратно, прежде чем достигал вершины. Как
и предполагал Камю, Сизиф улыбался, и мы тоже должны были улыбаться. Наше путешествие,
каким бы оно ни было, само по себе приносит нам награду.

Феноменальный прогресс, которого мы достигли в прошлом столетии, привел нас как ученых к тому, чтобы оперативно ответить на самые глубокие вопросы, которые существовали с тех пор, как мы, люди, сделали наши первые робкие шаги, чтобы понять, кто мы и откуда пришли.

Как я уже описывал здесь, в процессе развития сам смысл этих
вопросов развивался вместе с нашим пониманием Вселенной. “ Почему
есть что - то, а не ничего? надо понимать в контексте
космоса, где значение этих слов уже не то, что было когда - то, и
само различие между чем - то и ничем начало исчезать,
где переходы между тем и другим в разных контекстах не только
общие, но и обязательные.

Как таковой, сам вопрос был отодвинут на второй план, поскольку мы стремимся в нашем стремлении
к знанию. Вместо этого мы стремимся понять процессы
, которые управляют природой таким образом, что позволяют нам делать прогнозы и, когда
это возможно, влиять на наше собственное будущее. Таким образом, мы обнаружили, что
живем во вселенной, в которой пустое пространство — то, что раньше могло бы сойти
за ничто — имеет новую динамику, которая доминирует в текущей эволюции
космоса. Мы обнаружили, что все знаки указывают на вселенную, которая могла бы и
вероятно, оно возникло из более глубокого ничто — включающего в себя отсутствие
самого пространства — и может однажды вернуться в ничто посредством процессов, которые могут быть не
только понятны, но и не требуют каких - либо внешних воздействий.

контроль или направление. В этом смысле наука, как подчеркивал физик Стивен Вайнберг
, не делает невозможным верить в Бога, а скорее
делает возможным не верить в Бога. Без науки все -
чудо. С наукой остается возможность, что ничего нет.
Религиозная вера в этом случае становится все менее и менее необходимой, а также все менее
и менее актуальной.

Выбор обратиться к понятию божественного творения,
конечно, принадлежит каждому из нас, и я не ожидаю, что продолжающиеся дебаты утихнут в ближайшее время.
Но, как я уже подчеркивал, я считаю, что если мы хотим быть интеллектуально честными, мы
должны сделать осознанный выбор, основанный на фактах, а не на откровении.

Цель этой книги - дать информированную картину
Вселенной, как мы ее понимаем, и описать теоретические рассуждения
, которые в настоящее время движут физикой вперед, когда мы, ученые, пытаемся
отделить пшеницу от плевел в наших наблюдениях и теориях.

Я ясно выразил свое собственное пристрастие: тот факт, что наша вселенная возникла
из ничего, кажется мне самой убедительной интеллектуальной альтернативой
в настоящее время. Вы сделаете свой собственный вывод.

Я хочу закончить свою дискуссию, вернувшись к вопросу, который лично я
нахожу еще более интеллектуально увлекательным, чем вопрос о чем - то
из ничего. Это вопрос, который Эйнштейн задал о том, был ли у Бога
выбор при сотворении Вселенной. Этот вопрос служит основной
мотивацией почти для всех исследований фундаментальной структуры материи,
пространства и времени — исследований, которые занимали меня большую часть моей
профессиональной жизни.

Раньше я думал, что в ответе на этот вопрос есть резкий выбор, но
в процессе написания этой книги мои взгляды изменились. Понятно, что если есть
единая теория, связанных уникальный набор законов, которые описаны и, по сути,
предписывает, как наша Вселенная возникла и правила, которые
определяют ее эволюцию с тех пор, — цель физики со времен Ньютона или
Галилея — то ответ, казалось бы, “ нет, все должно быть как
стояли, так и стоят. ”

Но если наша вселенная не уникальна, а является частью огромной и, возможно
, бесконечной мультивселенной вселенных, будет ли ответом на вопрос Эйнштейна
звучное “ Да, существует множество вариантов существования ”?

Я в этом не уверен. Вполне возможно
, что в такой мультивселенной может возникнуть бесконечное множество различных комбинаций законов, разновидностей частиц, веществ, сил
и даже различных вселенных. Это может быть

что только определенная очень ограниченная комбинация, которая приводит к
вселенной того типа, в котором мы живем, или очень похожей на нее, может поддержать
эволюцию существ, которые могут задать такой вопрос. Тогда ответ
Эйнштейну все равно останется отрицательным. Бог или Природа, которые могли бы охватить
мультивселенную, были бы столь же ограничены в создании вселенной, в которой
Эйнштейн мог бы задать этот вопрос, как и любой из них, если бы был только один
выбор последовательной физической реальности.

Я нахожу странным удовлетворение возможностью того, что в любом случае даже
кажущийся всемогущим Бог не будет иметь свободы в создании нашей
вселенной. Без сомнения, потому что это также предполагает, что Бог не нужен — или
, в лучшем случае, излишен.

A

FTERWORD

Ричард Докинз

Ничто так не расширяет ум, как расширяющаяся вселенная. Музыка
сфер - это детский стишок, звон на фоне величественных аккордов
Симфонии Галактики. Меняя метафору и измерение, пыль
веков, туманы того, что мы называем “ древней ” историей,
вскоре сдуваются устойчивыми, разрушительными ветрами геологических эпох. Даже
возраст Вселенной, точный — как уверяет Лоуренс Краусс — до
четвертой значимой цифры в 13,72 миллиарда лет, затмевает грядущие триллионы
.

Но видение Крауссом космологии отдаленного будущего парадоксально
и пугающе. Научный прогресс, скорее всего, пойдет вспять. Мы, естественно
, думаем, что если в 2 триллионе лет нашей эры появятся космологи, то их видение
Вселенной будет расширено по сравнению с нашим. Это не так — и это один из
многих сокрушительных выводов, которые я делаю, закрывая эту книгу. Плюс - минус
несколько миллиардов лет - это очень благоприятное время для того, чтобы стать космологом. Через два
триллиона лет Вселенная расширится настолько, что все галактики исчезнут.
но собственный космолог (каким бы он ни был)
отступит за эйнштейновский горизонт, настолько абсолютный, настолько незыблемый, что они
не только невидимы, но и вне всякой возможности оставить след, каким бы
косвенным он ни был. С таким же успехом их могло и не быть. Все следы Большого
взрыва, скорее всего, исчезнут навсегда и безвозвратно.
Космологи будущего будут отрезаны от своего прошлого и от своего
положения, в отличие от нас.

Мы знаем, что находимся в центре 100 миллиардов галактик, и мы
знаем о Большом взрыве, потому что доказательства вокруг нас повсюду:
красное смещение излучения от далеких галактик говорит нам о расширении Хаббла
, и мы экстраполируем его назад. Нам выпала честь видеть доказательства
, потому что мы смотрим на младенческую вселенную, греющуюся в том рассветном веке, когда

свет все еще может путешествовать из галактики в галактику. Как
остроумно выразились Краусс и его коллега: “ Мы живем в совершенно особенное время... единственное время, когда мы можем
наблюдать, что живем в совершенно особенное время! ” Космологи
третьего триллиона будут вынуждены вернуться к отсталому видению начала
двадцатого века, когда мы были заперты в одной галактике, которая, несмотря на все, что
мы знали или могли себе представить, была синонимом Вселенной.

Наконец, и это неизбежно, плоская вселенная еще больше сгладится в
ничто, которое отражает ее начало. Не только не будет
космологов, чтобы смотреть на Вселенную, но и не будет ничего, что они могли бы
увидеть, даже если бы могли. Совсем ничего. Даже атомов. Ничего.

Если вы думаете, что это мрачно и безрадостно, очень плохо. Реальность не обязана нам
утешать. Когда Маргарет Фуллер со
вздохом удовлетворения заметила: “ Я принимаю вселенную ”, Томас Карлайл ответил
ей язвительно: Лично я считаю, что вечный квайетус
бесконечно плоского ничто обладает величием, которое, мягко
говоря, стоит того, чтобы смело встретить.

Но если что - то может расплющиться в ничто, может ли ничто начать действовать
и породить что - то? Или почему, цитируя богословский каштан,
есть нечто, а не ничто? Здесь мы подходим к, пожалуй, самому
замечательному уроку, который мы оставили после закрытия книги Лоуренса Краусса.
Физика не только говорит нам, как нечто могло возникнуть из
ничего, она идет дальше, по мнению Краусса, и показывает нам, что ничто
неустойчиво: что - то почти обязано было возникнуть из него. Если
Я правильно понимаю Краусса, это происходит постоянно: принцип звучит
как своего рода физическая версия двух ошибок, делающих право. Частицы и
античастицы мигают и исчезают, как субатомные светлячки,
уничтожая друг друга, а затем воссоздавая себя обратным
процессом, из небытия.

Спонтанное бытие чего - то из ничего произошло в большой
путь в начале пространства и времени в сингулярности Большого
Взрыва с последующим инфляционный период, когда Вселенная, и
все в нем, занимает доли секунды, чтобы расти через двадцать - восемь
порядков (это 1 с двадцатью восемью нулями после нее — думать
о ней).

Что за странная, нелепая идея! В самом деле, эти ученые! Они так же плохи
, как средневековые школяры, считающие ангелов на булавочных головках или обсуждающие
“ тайну ” пресуществления.

Нет, не так, не так мстительно и в пику.
Наука еще многого не знает (и работает над этим, засучив рукава).
Но кое - что из того, что мы знаем, мы знаем не просто приблизительно (
Вселенной не просто тысячи, а миллиарды лет): мы знаем это с
уверенностью и с ошеломляющей точностью. Я уже упоминал, что
возраст Вселенной измеряется четырьмя значимыми цифрами. Это достаточно
впечатляет, но это ничто по сравнению с точностью некоторых из них.
предсказания, с которыми Лоуренс Краусс и его коллеги могут удивить
нас. Герой Краусса Ричард Фейнман указал, что некоторые предсказания
квантовой теории — опять же основанные на предположениях, которые кажутся более странными
, чем все, что придумали даже самые мракобесные теологи —
были проверены с такой точностью, что они эквивалентны предсказанию
расстояния между Нью - Йорком и Лос - Анджелесом с точностью до одного
волоска.

Теологи могут рассуждать об ангелах на булавочных головках или о чем -
то подобном. Казалось бы, у физиков есть свои ангелы и
свои булавочные головки: кванты и кварки, “ очарование ”, “ странность ” и “ вращение ”. Но
физики могут сосчитать своих ангелов и могут получить его прямо до ближайшего ангела в
общей сложности 10 миллиардов: ни ангелом больше, ни ангелом меньше. Наука может быть
странной и непостижимой — более странной и менее понятной, чем
любая теология, — но наука работает. Это дает результаты. Он может доставить вас на Сатурн,
по пути тебя будут обшаривать вокруг Венеры и Юпитера. Мы можем не
понимать квантовую теорию (видит бог, я не понимаю), но теория, которая
предсказывает реальный мир до десяти десятичных знаков, ни в каком прямом
смысле не может быть неправильной. Теологии не только не хватает десятичных знаков: ей не хватает даже
малейшего намека на связь с реальным миром. Как сказал Томас Джефферсон,
основывая свой Университет в Вирджинии, “ профессору теологии
не должно быть места в нашем институте ”.

Если вы спросите религиозных верующих, почему они верят, вы можете найти несколько
“ искушенных ” теологов, которые будут говорить о Боге как о “ Основе всего
Сущего ”, или как о “ метафоре межличностного общения ”, или как о чем - то подобном
. Но большинство верующих, более честно и уязвимо, прибегают к версии аргумента от замысла или аргумента от первопричины.

Философам калибра Дэвида Юма не нужно было вставать со своих
кресел, чтобы продемонстрировать фатальную слабость всех подобных аргументов: они умоляли
вопрос о происхождении Творца. Но потребовалось Чарльзу Дарвину, отправившемуся в
реальный мир на HMS Beagle, чтобы обнаружить блестяще простое — и не -

вопрос - попрошайничество — альтернатива дизайну. В области биологии
биология всегда была излюбленным местом охоты для естественных теологов
, пока Дарвин — не намеренно, потому что он был самым добрым и мягким из людей
— не прогнал их. Они бежали к разреженным пастбищам физики и
истокам Вселенной, только чтобы найти Лоуренса Краусса и его предшественников
, ожидающих их.

Выглядят ли законы и константы физики как тонко настроенная работа,
предназначенная для того, чтобы привести нас к существованию? Вы думаете, что какой - то агент должен был
вызвать все это? Почитайте Виктора Стенгера, если не видите, что
плохого в подобных рассуждениях. Почитайте Стивена Вайнберга, Питера Аткинса,
Мартина Риса, Стивена Хокинга. И теперь мы можем прочитать Лоуренса Краусса для
того, что кажется мне нокаутирующим ударом. Даже последний оставшийся
козырь богослова: “ Почему есть нечто, а не ничто? ”
- съеживается перед вашими глазами, когда вы читаете эти страницы. Если По Происхождению
видов был смертельный удар биологии по супернатурализму, мы можем прийти к
пониманию Вселенной из Ничего как эквивалента из космологии. Название
означает именно то, что оно говорит. И то, что он говорит, разрушительно.

УКАЗАТЕЛЬ

Линии поглощения,

9

,

10

–11

Адамс, Дуглас,

91

Аффлек, Ян,

168

–69

Андромеда,

7

,

8

,

10

,

110

Антарктика,

47

,

48

,

50

Антропные аргументы,

125

–26,

129

,

135

,

136

–37