Миф, легенда, сказка в прозе Айтматова.

«Плаха» имеет мифосимволическую форму, создающую глубокий сложный подтекст. Главная и основная тема «Плахи» - о власти и о трагическом последствии её извращения.

Мифосимволизм в романе.

По главному содержанию произведения - актуальное романное и историческое время тождественны. В нём заложено переживание глобальной дилеммы – жизни и смерти Природы и Человеческого Рода. Уже со второго абзаца романа мы переносимся в современную действительность, заглядываем в конфликт между Природой и Человеком. Полёт вертолёта в чёрном ущелье уподоблен стихийной силе – и по масштабам воздействия на среду и по непредсказуемости его последствия. И всё же при появлении вертолёта Акбара (волчица), дрожа от ужаса, выползает из логова на поединок с Человеком – Смертью: инстинкт защиты потомства берёт верх даже над инстинктом самосохранения. Но вместе с тем такой запев предвещает - ввиду многократного силового превосходства Человека – гибель Акбары и её рода. Власть принадлежит уму, а не силе. Автора интересуют отношения внутри семейного союза, принцип сохранения прочности этой первоячейки власти. Природа, по мысли автора, учит, что, когда сила выходит из повиновения, уму надо запастись терпением и не идти на уступки.

Содержания первых двух глав романа освещаются то под айтматовским (социально – философским), то под акбаровским (натурфилософским) углом зрения. Это придаёт повествованию оригинальность. Совмещая образ Акбары с образом обыкновенной волчицы, Айтматов получает возможность свободно варьировать время их жизни. Он то спрессовывает века в день, то день уравнивает с веками. Также автор распоряжается и пространством.

Уже во вступлении изменяется место и время действия, вместе с тем автор изменил и стиль письма – и угол зрения. От реализма, насыщенного символикой, он перешёл к реализму почти натуралистическому, а телескопическую оптику сменил на обыкновенный человеческий глаз наблюдателя.

Специфика художественного метода «Плахи» - в соединении двух различных способов отображения объективной действительности: мифосимволического и реалистического. Первый способ применяется более широко.

Основная тема:

естественно – историческое противоборство между гонителями и гонимыми, которое охватывает как Природу, так и человеческое общество.

Евангельский сюжет.

Чингиз Айтматов начал писать «Плаху» с новеллы о Понтии Пилате и Христе, которая стала главой романа, опорной точкой для полёта творческого воображения писателя. Из библейского сюжета о Христе автор выбрал его допрос Понтием Пилатом, превратив допрос в философский диспут. Кроме того он сочинил историю о катании на лодке по Нилу мальчика Иисуса с матерью и об их чудесном спасении крокодилом. И спор и сказка о лодочной прогулке истолковываются так, что стали походить на миф о рождении и смерти Иисуса Христа.

Из спора Понтия Пилата с Христом видно, каков человек и какова власть. Одни люди – их немного – имеют дворцы, земли, богатство, силу для его защиты от других людей – их огромное большинство, и они, эти массы, создают своим трудом всё благо, но сами бескровны, живут впроголодь, ходят босые. Господ, гонителей, представляет Понтий Пилат, наместник Рима в Иудее, который олицетворяет политическую власть, силу. Гонимых представляет Иисус Христос, который представляет человеческое в человеке, то есть его разум. Айтматовский Христос декларирует веру всех людей в нового Бога, суть которого разъясняется им так: Бог – Завтра и есть дух бесконечности, а в целом – в нём - вся суть, вся совокупность деяний и устремлений человеческих, а потому, каким быть Богу – Завтра – прекрасным или дурным, добросердечным и карающим, - зависит от самих людей. Бог – Завтра – мечта, содержание которой изменяется с изменением людей. Цель «учения» Христа в романе в том, чтобы «возвести человека на престол призвания его - призвания к добру и красоте» путём провозглашения царства справедливости», то есть силой проповеди. Но словом можно свергнуть с престола кесарей. «Мир, в котором власть и блага будут справедливо распределяться между людьми,- и в котором, следовательно, не будет ни гонителей, ни гонимых», - это и есть, по мысли Чингиза Айтматова, - «второе пришествие Христа». Но оказывается, его «ждать придётся бесконечно долго», так как люди себялюбивы, поклоняются силе и злату, а не разуму. Потому что «Бог – Завтра» и имеет второе имя - «Бог бесконечности». Бог для прокуратора Иудеи лишь удобное прикрытие власти кесаря, «универсальный способ» ослепления людей. Для него нет ничего выше власти Рима. В размышлениях Христа и Понтия Пилата сила и разум статично, абстрактно противопоставляются, в то время как они искони находятся в сложном диалектическом взаимодействии.

Роль Авдия Каллистратова.

Авдий Каллистратов, изгнанный из духовной семинарии как еретик – новомысленник, работал внештатным сотрудником областной комсомольской газеты. Он был выгоден газете для наглядной антирелигиозной пропаганды. Его же заинтересовала молодёжь, газета, чтобы там выступать на близкие ему морально – нравственные темы, так как он был сторонником нравственного самоусовершенствования. Он мечтал со временем в газете высказывать свои представления о Боге и человеке в современной эпохе. Он был как бы между двух огней: между научным атеизмом и неизменными концепциями вероучений. Но в нём горел и собственный огонь, «обуреваемый собственными идеями развития во времени категории Бога в зависимости от исторического развития человечества», еретик Авдий Каллистратов надеялся, что рано или поздно судьба предоставит ему возможность приоткрыть людям суть своих умозаключений, ибо, как он полагал, всё идёт к тому, что людям и самим захочется узнать о своих отношениях с Богом в постиндустриальную эпоху, когда могущество человека достигнет наикритической фазы.

У Авдия Каллистратова есть два героя, которыми он восхищается: Иисус Христос и Гурам Джохадзе. Христу он подобен по душе, по мировоззрению и по судьбе, а образ Джохадзе вдохновляет его на бескомпромиссную борьбу со злом даже тогда, когда на стороне зла перевес сил. Баллада-легенда о Джохадзе вспоминается во время прослушивания песнопения болгарского хора «Крипта» в Москве, в Пушкинском музее (ЧИТАТЬ ЛЕГЕНДУ).

Если вдуматься в логику композиции и сюжета «Плахи», то можно прийти к выводу, что Айтматов дал Авдию два важнейших напутствия в новую жизнь:

1. Божественное: Авдий вдохновляется песнопением старинных гимнов и хоралов в исполнении болгарского хора «Крипта». Это духовная «вечеря», затрагивающая тончайшие струны самосознания.

2. Человеческое: Авдий воодушевляется образом неустрашимого борца за веру Гурама Джохадзе. Первое напутствие соответствует логике образа Авдия, а вот второе – взрывает её: ведь Авдий принципиальный противник насилия. Джохадзе платил кровью за кровь и готов был, если бы он победил, платить дальше, и по повышенным ставкам. Авдий же исповедует идею самосовершенствования человека, и в ней заключена для него вся этика и вся политика.

3. Авдий, словно прозрачная лакмусовая бумажка, наклеенная на увеличительное стекло, выпукло проявляет сущность всякой власти.

Авдий - борец за обновление христианского учения. Хождение Авдия по мукам завершено, но не добровольно, потому что жизнь его кончилась на плахе. Как почти две тысячи лет назад. И в том же (примерно) цветущем возрасте Христа. Есть, конечно, и различие. Иисуса распяли в малоазийской провинции Римской империи, Авдия – в среднеазиатской республике СССР. Дело, однако, в том, что смерть Авдия и не закономерна и не случайна. Она, как и его жизнь, задана, предопределена по замыслу. Он умер, как и жил, ничего не прояснив и не доказав ни людям, ни себе. Пример бессмысленной жертвенности. Авдий - не от мира сего.