Беспокойный мертвец и его сын

 

Господин Кайоль, богатый землевладелец из Марселя, принимал одного из своих арендаторов; последний заплатил ему двести франков. Землевладелец был в этот момент очень занят и сказал: «Возвращайтесь завтра, я выпишу вам расписку». Арендатор, не имевший оснований сомневаться в честности собственника, не торопился за распиской; так прошло несколько дней, а тем временем господин Кайоль умер от апоплексического удара.

Его единственный сын вступил во владение наследством. Просматривая книги, он видит, что крестьянин-арендатор, по имени Пьер, задолжал двести франков; он требует деньги; Пьер отвечает, что все заплатил. Господин Кайоль-младший просит показать расписку; расписки у бедняги Пьера нет; он объясняет, как это случилось, но землевладелец не верит ни единому слову, выгоняет крестьянина с земли, обращается в суд и выигрывает дело.

Исполнители уже собирались конфисковать пожитки Пьера, когда посреди ночи Кайоля-младшего (это он рассказывал мне сам) разбудил его отец; последний появился перед ним и произнес следующую речь:

— Несчастный! Что ты творишь? Пьер заплатил мне. Вставай, посмотри за зеркалом на каминной полке у меня в спальне, расписка там.

Сын встал, весь дрожа, выполнил приказание и нашел расписку.

Он возместил крестьянину все расходы и вернул ему землю. Когда я в последний раз бывал в Марселе, Пьер по-прежнему жил в той же деревне.

 

КЛАД

 

Я приехал в большой провинциальный город и остановился у друга; тот рассказал мне, что со смерти владельца в доме, кроме него, никто не живет, так как каждую ночь в нем кто-то устраивает невообразимый шабаш.

— Значит, мы услышим и, быть может, обнаружим бродячего покойника, — сказал я.

— Это не составит труда: мы каждую ночь видим его тень, — отвечал мой друг.

— Ага, ага! тем лучше.

Стемнело; я стал ждать мертвеца. Из предосторожности я вооружился. Около одиннадцати, когда мы ужинали, вошел рослый призрак в саване. Все задрожали. Призрак поманил меня, и я сказал:

— Пойдем.

Призрак повел меня в погреб; мы стали спускаться, внизу он указал мне на заступ и произнес:

— Копай.

Я решил, что лучше будет подчиниться и, не сделав и пятидесяти ударов, наткнулся на плотно запечатанный чугунок.

— Возьми этот чугунок, — сказал мне призрак, — и погляди, что внутри.

К моему удивлению, чугунок оказался полон золота.

— Здесь тысяча луидоров, — сказал мой собеседник. — Отнеси их моему сыну и накажи не подражать мне. Мною владел демон скупости, и моей единственной страстью было прибавлять золото к золоту; теперь я наказан, я приговорен к ста годам страдания. Скажи моему сыну, пусть заказывает пятьдесят поминальных молитв каждый год, это сократит срок моего наказания. Прощай.

И он исчез.

Я в точности выполнил просьбу призрака и отдал его сыну найденный клад; с тех пор в доме моего друга воцарился покой.

 

ШУТКИ О ВАМПИРАХ [28]

 

— В то время как вампиры прекрасно себя чувствуют в Австрии, Лотарингии, Моравии и Польше, о них ничего не слышно в Лондоне и даже Париже. Я признаю, говорит Вольтер[29], что в этих двух городах есть ростовщики, торговцы и дельцы, сосущие людскую кровь при свете дня; но они не мертвы, хоть и прогнили. Эти истинные кровососы обитают не на кладбищах, а в прекрасных дворцах.

— Письменные показания о вампирах весьма любопытны. Кальме сообщает, что в Венгрии два офицера, посланные императором Карлом VI, в сопровождении местного бальи и палача отправились исследовать одного вампира, который был мертв шесть недель и сосал кровь у всех в округе. Его нашли свежим, крепким, с открытыми глазами, причем он требовал еды. Бальи вынес приговор. Палач вырвал у вампира сердце и сжег его, после чего есть вампиру больше не хотелось. Пусть никто не сомневается в существовании блуждающих мертвецов, о которых столь много говорится в наших древних легендах! (Философский словарь).

— В водевиле Три вампира[30], идущем в театре Варьете, содержится следующий обмен репликами:

Вампир Леду [31]. «Позвольте!.. Меня хорошо знают. Зовут меня Леду, я сын господина Гриппа Леду, судебного исполнителя из Пантена, господа!»

Вампир Лароз. «Меня зовут Лароз, я сын Пьера Лароза, сборщика налогов из Со… и честный человек, осмелюсь сказать, господа».

Вампир Лазонд. «А я Лазонд, таможенный чиновник на заставе в Пасси[32], господа».

Господин Гобету. «Поскольку отец ваш судебный исполнитель, ваш — сборщик налогов, а вы, месье, таможенный чиновник… я не слишком ошибся, назвав вас вампирами. Все вы понемногу сосете нашу кровь».

— Когда ледяной ветер последней зимы погубил все оливковые деревья в Провансе, один скверный шутник сказал: «Прошлой зимой ветер устроил вам пир, а этой еще хуже».

— Знаменитый маркиз д’Аржанс[33], в своих Иудейских письмах, выказывает некоторое доверие к историям о вампирах. Нужно было видеть, замечает Вольтер, как торжествовали иезуиты из Треву[34]: «Вот он, — говорили они, — этот знаменитый скептик, который осмелился сомневаться в явлении ангела Пресвятой Деве, в звезде, что вела волхвов, в исцелении одержимых, в двух тысячах бесов, что бросились в озеро в виде свиней, в воскресении усопших, бродивших по Иерусалиму; его сердце смягчилось, дух его просветлен: он поверил в вампиров…»

— Было известно, что вампиры ели и пили. Трудность заключалась в том, чтобы узнать, питалась ли душа или тело мертвого человека. Решили, что это одно и то же. Нежные и невесомые деликатесы, как-то меренги, взбитые сливки и фруктовое суфле, были для души, ростбиф — для тела (Философский словарь).

— В результате большая часть Европы на протяжении пяти или шести лет была заражена вампирами, и теперь их больше нет; двадцать с лишним лет во Франции существовали конвульсионеры[35], и теперь их больше нет; и в течение семнадцати столетий мы знавали одержимых, а теперь их больше нет; и мертвые воскресали со времен Ипполита[36], а теперь больше не воскресают (там же).

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Хотя вы прочитали в этом томе некоторые истории, содержащие в себе определенное зерно истины, в них не стоит верить. Это главным образом сказки или повести о приключениях, ни в коей мере не являющиеся достоверными. Можно ли верить людям, которые во всем видят одно сверхъестественное? В том же, что касается призраков, надежных свидетельств нет.

Верно, бывало и так, что выкапывали мертвые тела, не подвергшиеся тлению. Подобные случаи объясняются болезнями или свойствами почвы, где эти люди были захоронены; страх и смятенное воображение превратили их в вампиров.

Давно признано и наглядно показано, что мертвые не могут оживать и что на свете никогда не было блуждающих мертвецов; разум тем более доказывает, что нет ни вампиров, ни призраков, способных причинить нам вред.

В завершение позвольте заметить, что люди сколько-нибудь рассудительные никогда не видели ничего подобного, а призраки страшили лишь невежественных, темных и суеверных крестьян. Разве Богу, милосердному и справедливому, доставит удовольствие насылать на людей ужас, дабы сделать нас более несчастными?

 

Комментарии

 

Перевод выполнен без сокращений по первому изданию 1822 года, вышедшему под прозрачным псевдонимом «Ch. N***». Фронтиспис, иллюстрирующий «черную сказку» Привидение в красном, взят из этого же издания.

Ниже освещены некоторые моменты, нуждающиеся, по нашему мнению, в комментариях; однако мы не ставили целью выявление источников тех или иных новелл, сказок и анекдотов, тем более что некоторые источники указаны у самого Нодье.

С. 7. Infernaliana — Выбирая заглавие для книги, Нодье апеллировал к сложившейся традиции антологий или сборников и, с другой стороны, ученых «диссертаций», содержащих повествования о призраках и блуждающих мертвецах, «страшные» сказки и новеллы, демонологические былички и т. п. Infernaliana призвана была стать в один ряд с целым созвездием изданий 1810-х — 1820-х гг. и прежде всего популярным двухтомником Fantasmagoriana («Фантасмагориана или Собрание историй о явлении духов, оживающих мертвецах, призраков и т. д., переведенных с немецкого любителем», 1812), частично основанным на немецком Gespebsterbuch (1811); само же название книги восходит к пугающим театральным «фантасмагориям» конца XVIII-нач. XIX в. Фантасмагориане принадлежит особое и почетное место в истории фантастической литературы: именно эту книгу читали летом 1816 г. на вилле Диодати Байрон, Шелли, Мэри Шелли, Джон Полидори и Клер Клермонт, и именно она вдохновила Франкенштейна и Вампира. Вдохновила она и немало подражаний: в 1817 г. в Париже вышла в свет Spectriana Ж. Кузена, в 1820 — Demoniana Г. де Пабан (к которой, очевидно, приложил руку ее родственник Ж. Коллен де Планси, автор многочисленных сочинений по оккультизму и демонологии). Вероятно, он же помогал де Пабан в работе над Историей призраков и демонов (1819); следует отметить, что еще в 1818 г. де Планси опу-бликовал первое издание своего ставшего впоследствии знаменитым Dictionnaire infernal («Инфернальный словарь»); ему приписывается также анонимная Histoire des vampires et des spectres malfaisans, avec un examen du vampirisme («История вампиров и злых духов с приложением исследования о вампиризме», 1820). Как можно видеть, спрос на «таинственную», демоническую и «страшную» литературу был велик, и в этом смысле Infemaliana была откровенно рассчитана на коммерческий успех.

В 1999 г. на русском языке вышла книга Infemaliana: Французская готическая проза XVIII–XIX веков; составитель этого объемистого и весьма интересного тома С. Зенкин, хоть и заимствовал заглавие у Нодье, охарактеризовал его сборник как «довольно непритязательную коллекцию разнородных рассказов и фрагментов о привидениях, суккубах, вампирах и т. д.». В отношении многих текстов сборника спорить не приходится, однако Infemaliana Нодье — это еще и полигон сюжетов, а «непритязательность» книги порой только кажущаяся.

С. 7. Les effets… utile — Перевод эпиграфа: «Самые сверхъестественные явления часто вызываемы бывают простейшими причинами; подвергайте сомнению, не верьте слишком слепо, но воспользуйтесь тем, что может оказаться нам полезным» (фр.).

С. 8. …вампиров — Вампиры завладели умами французских литераторов с появлением нашумевшего Вампира Полидори (1819); до выхода Инферналианы Нодье отдал им дань в написанной совместно с А. Жоффруа и Картушем по мотивам новеллы Полидори мелодраме Вампир (1820), а также великолепной новелле Смарра, или Демоны ночи (1821).

 

Вампир Харпп

 

Судя по написанию имени (Нагрре), Нодье почерпнул этот рассказ у Коллена де Планси; однако впервые история о Храппе (sic) рассказывается в исландской Саге о людях из Лососьей долины, записанной предположительно в середине XIII в.