Поселок Лазоревское, 2005 год.

 

Шла вторая неделя одинокого спокойного отдыха, а Женя всё никак не могла до конца успокоиться и отдаться южному солнцу, соленому морю и свежему ветру в лицо. Она сама толком не знала, зачем приехала сюда – может, для того, чтобы достойно завершить поездку по «памятным местам», может, для того, чтобы вспомнить Олесю, а, может, просто отдохнуть, и подумать, наконец, как жить дальше.

Она остановилась в частной гостинице на пляже, нарочно выбрав место, в котором ни разу не бывала с Олесей много лет назад. Каждое утро выходила к морю, валялась в тени большого зонта, плескалась в воде и читала детективы, перемешанные с любовными романами.

Внутри ничего не болело. Только зудило немного желание пройти по тем местам, что она действительно помнила. С каждым днем с этим желанием приходилось бороться всё сильнее и сильнее. Нет, Женя не боялась, что её кто-нибудь узнает – ведь столько лет прошло! Она боялась новых переживаний, потрясений, слёз.

Вечерами Женя обычно сидела в кафе у моря, пила холодный коктейль и выводила в блокноте какие-то рифмованные невнятицы. В один из таких вечеров она и встретила Лёшу.

Поначалу показалось, что обозналась: слишком невероятна была эта встреча, слишком неожиданна и… желанна? Женя увидела его, прогуливаясь по пляжу: Алексей стоял на пирсе, и о чем-то разговаривал с одним из многочисленных рыбаков.

Добраться до пирса оказалось делом нескольких минут. Женя покрепче запахнула рубашку, прячась от прохладного ветерка, и, подойдя сзади, спросила:

– Молодой человек, мы с вами раньше не встречались?

Конечно, это оказался он. Обернулся испуганно, заулыбался радостно и, ухватив за руку, потащил за собой к сверкающим огням кафе.

– Я тебе такое место покажу! Посидим, вина попьем! Я тут с тоски чуть не умер! А ты какими судьбами здесь?

– Теми же, что и ты, – смеялась Женя, послушно следуя за кавалером, – Отдыхать приехала, и умираю со скуки. Знакомиться ни с кем не хочется, а делать здесь совершенно нечего.

Белые стены кафе возникли в глазах и ударили шоком по сердцу. Не зря, ох, не зря избегала Женя знакомых мест: одно из них – даже то, где они с Лесей были всего единожды, заставило колени подогнуться, а руки задрожать.

– Лёш, – почти прохрипела она, – Может, пойдем куда-нибудь еще?

– Брось, – Алексей насильно затащил Женю внутрь и усадил за столик, – Тут самый лучший шашлык на побережье. Поверь, я знаю, о чем говорю. Я все эти кафешки как минимум по три раза успел посетить.

Он смеялся, шутил, делал заказ и разливал по бокалам вино. Женя тоже что-то говорила, но чувствовала себя словно в тумане. Между прошлым и будущим.

– Как Лиза, – спрашивала она с усилием вливая в себя что-то красное, – И Даша? И Инна?

– Нормально, – весело отвечал Лёша, – Дашка растет, здоровая, активная. На меня похожа! А ты? Что у тебя-то в жизни происходит?

И Женя отвечала. Рассказывала про работу, про поездки, про старых и не очень старых знакомых. Но пока она говорила, в голове само собой созревало решение.

– Идем ко мне, Лёшик, – сказала она, когда во втором часу они, пьяные, вывалились из кафе, – У меня есть кофе и сигареты. Покажу тебе фотографии. Хочешь?

– Хочу, – на удивление трезвым голосом ответил Алексей, – Идем.

И одному, и второй было абсолютно ясно, куда и зачем они идут. Однако, в полумраке гостиничного номера оба замялись. Женя стояла близко-близко к Лёше, ощущала на лбу его дыхание, и слышала, как колотится сердце.

– Согрей меня, – решившись, шепнула она, – Очень прошу, согрей…

И была ночь. Никакой романтики, никаких откровений – только страстный, горячий, сводящий с ума секс. В какие-то моменты Женя выпадала из агонии желания, трезвым взглядом смотрела на горящие Лёшины глаза, и вновь опускалась в омут. Они заснули только когда уже начало светать, и когда не осталось сил даже на то, чтобы спекшимися воспаленными губами прошептать: «Спасибо…»

 

Г. Таганрог. 2006 год.

 

– Утром мы сделали вид, что ничего не было, – закончил Алексей, – Она проводила меня на вокзал, усадила в поезд и помахала рукой.

– И всё? – удивилась Лиза. – А как ты узнал, что она беременна?

– Я же сказал, от Кристины, – в голосе Лёши снова появилась злость, – Она мне рассказала, я сразу кинулся Жене звонить. Бесполезно – она сделала вид, что меня не слышит, и повесила трубку. Вчера я к ней ездил в гостиницу. Так она мне даже дверь не открыла.

– А ты уверен, что она была в номере? – поинтересовалась Инна.

– Уверен. Ключей-то не было у дежурной – значит, в номере.

Лиза вздохнула и еще крепче сжала Иннину руку. Лёша уже перестал пить, и теперь просто сидел, обхватив ладонями голову – уставший и несчастный мужчина. Обманутый и, пожалуй, брошенный.

– Да, кстати, – сказал он через несколько минут, словно что-то вспомнив, – Лиз, как фамилия у твоей бывшей?

– У Лёки? Славина. А что?

– А то, что она здесь, в Таганроге. И живут они с Женей в соседних номерах. Так что готовь валерьянку. Похоже, что нам всем предстоит веселая неделя.

 

***

Женя разомкнула объятия и нежно погладила Лёку по щеке. Они стояли в темном парке, прижавшись друг к другу, и ни одна, ни вторая не хотели разрывать поцелуй.

– Поехали домой, – вздохнув, попросила Женя, пряча взгляд от вызывающе-ярких, требовательных синих глаз, – Поздно уже, да и похолодало.

Лёка ничего не ответила. Просто нашла ладонью холодную руку и пошла по аллее.

Они снова молчали. В такси Женя села на переднее сиденье – ей нужно было подумать, а для этого необходима была голова трезвая и ясная.

Вот так поворот, размышляла она, до боли сжимая собственные пальцы. Кристина обманула – нет у Лёки никакой семьи, да и не изменилась она ни капельки. Говорит о том, что боится мне больно сделать, а на самом деле переживает, как бы самой страдать не пришлось. Вот приедем мы сейчас, проведем вместе ночь, а дальше что? То ли воля, то ли неволя… То ли любовь, то ли боль очередная.

Нет, не нужно. Она-то, конечно, сейчас в меня вцепится, как в единственное светлое пятно в жизни. И какое-то время мы даже счастливы будем. А потом? Потом заскучает, привыкнет – и снова с флагом на амбразуры, искать чего-то. Нет. Была бы я одна – согласилась бы, пожалуй. А ребенку такие стрессы ни к чему.

Одна ночь. Пусть это будет только одна ночь – я ведь заслужила это, правда? Хочу заснуть в её объятиях и проснуться рядом. Нет, даже спать не буду. Просто смотреть на неё, целовать лицо, гладить непослушные волосы, впитывать в себя. Запомнить, зная, что это – последний раз.

– Какая-то мелодрама дешевая, – пробормотала Женя, мигом на себя разозлившись, и продолжила уже мысленно, – Как хорошо, что мы не встретились тремя годами раньше. Тогда я бы бросила всё и летала от счастья. Да что там говорить – я бы в обморок грохнулась, только увидев её. А теперь не так всё. Не стоит эта девчонка таких жертв. Совсем не стоит.

Смешно – их не хотели пускать в гостиницу. Вернее, Женю как раз пустили с удовольствием, а у Лёки потребовали зарегистрироваться. Рыча и ругаясь сквозь зубы, она повиновалась и сняла тот же номер, что и раньше.

В лифте попыталась поцеловать, но Женя игриво вывернулась. Она разрывалась на части и ненавидела себя за это: одна сторона её кричала от счастья, а другая лупила ржавым кулаком по голове и кричала нечто совсем противоположное.

– К тебе или ко мне? – спросила Лёка, когда они доехали до своего этажа.

Глупый вопрос. Всё – глупо. И женщина эта, стремительная, порывистая, дрожащая в предвкушении – она напоминает кого-то из юности, но она не Лёка, не Лёка…

Оказавшись в номере, Женя уже была на грани истерики. И непостижимым образом Лёка это почувствовала. Усадила в кресло, сама устроилась в ногах, подышала на холодные ладони, и попросила, сверкая синими глазами из-под челки:

– Мелкая, успокойся. Я не буду на тебя набрасываться. Давай раздевайся, укладывайся в кровать, а я пойду спать в свой номер. Благо, он у меня снова есть.

Женя глубоко втянула в себя воздух, посмотрела на любимое лицо, и всё поняла. Впервые за вечер ей стало тепло. Всё-таки Лёка. Она. Всё-таки не всё в ней умерло и исчезло. Что-то живое, родное, нежное, есть, и вот оно – блестит в глазах, звучит в извиняющемся голосе, оседает дыханием на ладонях.

Она наклонилась и пригладила непослушную прядку волос. Поцеловала мокрый лоб. Улыбнулась.

– Идем в постель, – шепнула тихонько, – Всё хорошо. Идем.

Лёка молча поднялась, ни на секунду не выпуская из руки уже согревшуюся ладонь, и потянула Женю за собой. Кружилась голова, и шаги были какими угодно, но только не уверенными.

Около кровати они остановились, утопая по щиколотку в ворсе ковра, и глядя друг другу пристально в глаза. Женя с удивлением почувствовала полузабытую дрожь в теле. Мурашки опускались от груди к бедрам и мешали ровно дышать.

– Хочешь, я тебя раздену? – всё так же, шепотом, спросила Женя и провела кончиком пальца по застежкам Лёкиной рубашки. – Или железные леди всегда раздеваются сами?

Тихий смех не помог убрать дрожь, но смелости прибавил. Лёка просунула ладони под Женину блузку и коснулась горячей кожи. Погладила – осторожно, ласково, и прошлась по животу.

– Ты располнела, – хрипло получилось, очень хрипло.

– Нет, это у тебя за эти годы поменялись эталоны красоты, – улыбнулась в ответ Женя и одним движением стянула с себя блузку, – Посмотри. По-моему, стало только лучше… Или нет?

Лёка судорожно сглотнула. Мурашки потихоньку сменялись возбуждением, и это было так необычно, так прекрасно. Она обняла Женю за талию и привлекла к себе.

– Мне нравится, – с возбуждением вернулась и смелость, – Так даже лучше, чем было. Помнишь нашу первую ночь? Сегодня ты не боишься?

– Сегодня боишься ты, – Женя показала язык, ухватила Лёку за руки и попыталась уложить на кровать, – Я буду совратительницей, искусительницей, развратницей и так далее. А ты – маленькой девочкой, невинной и испуганной.

– Тебя посадят за педофилию, – Лёка смеялась, – А меня – за развращение взрослых. Сядем вместе?

– Лучше ляжем.

Воспользовавшись секундным промедлением, Женя удвоила напор и опрокинула Лёку на кровать.

– Так, штанишки… – пробормотала она задумчиво, устаиваясь сверху на Лёкины бедра, – Предлагаю их не снимать.

– Как не снимать?! – возмущенно вскинулась Лёка, безуспешно пытаясь сбросить с себя наглое тело. – Что еще за дискриминация? Я и обидеться могу.

– Обижайся, – согласилась Женя, – Мне нравятся маленькие обиженные девочки.

С этими словами она улеглась на Лёку, обхватила ладонями её лицо и нежно поцеловала в губы. У Лёки сразу пропало всякое желание спорить. Руки уже не слушались её – сами собой опустились на обнаженную спину и скользнули по ней к ягодицам.

– Запрещенный прием, – возмутилась Женя, прерывая поцелуй и перекатываясь на спину.

– Хватит болтать, – теперь сверху оказалась Лёка. И уступать лидирующую позицию не собиралась.

Они снова растворились в жадном поцелуе. Лёкины руки быстрыми движениями исследовали Женино тело, не пропуская ни единого участка обнаженной кожи. Застежка брюк моментально сдалась под жадными пальцами, открывая доступ к всё новым и новым открытиям.

Женя откинула голову назад и зажмурилась, когда Лёкины губы отправились ниже по её телу – целовать, ласкать, и доставлять невыразимое удовольствие.

– Не торопись, – простонала она, почувствовав поцелуи уже на животе, – Я уже давно не умею заводиться с пол оборота.

– Ах, какие мы старые, – восхитилась Лёка, встала на колени и принялась стаскивать с Жени брюки, – Нужно проверить, не заросло ли у тебя там всё?

Женя ахнула от возмущения, поболтала ногами, завершая процесс стаскивания брюк, и тоже подскочила на колени.

– Затянулась бурой тиной, – продекламировала она старческим дребезжащим голосом, и резким движением разорвала на пораженной Лёке рубашку, – Гладь старинного пруда. – Рубашка улетела в сторону, а сильные руки нащупали застежку бюстгалтера, – Ах, была, как Буратино я когда-то молода.

Через секунду легкомысленный белый лифчик отправился вслед за рубашкой. Женя снова показала Лёке язык, самый его кончик, привлекла её к себе, насладилась секунду прикосновением холодной груди, и поцеловала недовольно сморщенный нос.

– Я хочу тебя, – сказала просто, но со сбивающей с ног откровенностью, – И если ты не найдешь просвета в бурой тине, то мы обязательно попросим у дежурной секатор.

– Договорились, – выдохнула Лёка и опрокинула Женю на кровать.

 

Г. Таганрог. 2006 год.

 

Вопреки Лёшиным прогнозам, в ближайшую неделю ни Лёка, ни Женя никак себя не проявили. Все эти дни Лиза заметно нервничала, а Инна делала вид, что всё в порядке и ничего особенного не случилось. Однако, от неё не укрылись мелкие детали Лизиных реакций и поведения.

Скажем, в понедельник она неожиданно собрала Дашу и на весь день уехала к родителям. А во вторник – сидела дома, отключив домашний телефон. Стала рассеянной, всё чаще о чём-то задумывалась.

Инна не спрашивала. Наблюдала со стороны, тщетно пытаясь понять, что же случилось? На первый взгляд – всё понятно: приехала старая любовь, встречаться с ней совсем не хочется, тактом и скромностью «любовь» не обладает, а потому вполне способна явиться без приглашения. Это объяснение устроило бы кого угодно, но только не Инну. Она знала Лизу. И видела, что та не просто нервничает, а с ума сходит от напряжения, пряча это глубоко внутри.

Вот и сейчас – уже несколько часов неподвижно сидит за компьютером, листает какие-то окна, но просматривает их, не читая. Даже Даша заметила – притихла, спряталась между стеной и диваном, с кубиками возится. Весь дом нервозностью наполнился. Да что ж такое-то!

– Так, девочки, у меня есть предложение, – Инна захлопнула книгу, встала с дивана и с удовольствием заметила высунувшуюся из-за дивана Дарьину мордашку, – Раз уж я сегодня не работаю, как вы относитесь к тому, чтобы съездить в «Красный мак», слопать там все самые вкусные пирожные, а потом отправиться в парк, кататься на каруселях.

– Мась, Дашке нельзя пирожные, – возразила Лиза.

– Можно! – тут же завопила девочка, выскочила из-за дивана и принялась, подняв руки, бегать по комнате. – Можно! Можно! Можно!

– Опа! – Инна перехватила Дашу, покружила на руках и с размаху опустила на диван. – Попалась! Даш, а ты видела когда-нибудь живого гнома?

– Нет, – упоминание о гноме только усилило возбуждение девочки: теперь она разбрасывала подушки и кричала еще громче, – Гномичку! Мама!

Глядя на всё это, Лиза тяжело вздохнула, выключила компьютер и, старательно скрывая раздражение, подошла к дивану.

– Ладно, давайте тогда собираться.

Обещанного «гномичка» Даша получила очень скоро: в центральном парке уже который день шла рекламная акция какого-то йогурта, и по центральной аллее целыми днями расхаживал огромный, ярко раскрашенный, гном. Он с удовольствием фотографировался с восторженными детьми, а в перерывах уходил за деревья и курил там, сняв со вспотевшей головы тяжелый колпак.

После общения с гномами Даша захотела покататься на машинках. Крутить педали она, конечно, не смогла, но это было и ненужно: у каждого аппарата была большая ручка, за которую измотанные родители могли катать своих чад. Эту почетную обязанность взяла на себя Инна. Она медленно шла по дорожкам, не обращая внимания на Дашины счастливые вопли, и изредка поглядывала на Лизу. Та сидела на скамейке, задумчивая и печальная.

О чем же ты думаешь, девочка моя? Что тебя пугает и тревожит? Почему ты не хочешь поделиться со мной своими страхами? И как я могу тебе помочь?

– Мась, поехали домой, – попросила Лиза, когда вояж был закончен и Инна с Дашей подошли к лавочке, – Ужин надо готовить.

– Давай поужинаем в ресторане?

– Нет. Посмотри, Дашка устала, её надо спать уложить.

Лиза забрала дочку, прижала её крепкое тельце к себе и вздрогнула, когда маленькие ручки обвили её шею.

– Правда, Мась… Идем домой.

Инне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Машину она вела молча, даже музыку включать не стала. Лиза первой не выдержала тишины – протянула руку, настроила радио и снова отвернулась к окну.

 

Птицу в облака…

Любимый голос ловит чья-то незнакомая рука

Право выбирать…

Нам наказанье за мечту, которой не было у нас

 

Береги себя… Что же мы делаем? Не отрекаются, любя.

Счастья только миг. Ты не поверила. Тогда мне нечего терять.

 

Лиза вздрогнула так, что даже Инна почувствовала.

– Что с тобой? – спросила испуганно.

– Песня знакомая, – еле выдавила из себя Лиза, – Мась… Как ты думаешь, право выбирать – это действительно наказание?

Инна помолчала немного – задумалась. Она никому бы не призналась, но вопрос её испугал. Почему она спрашивает? Зачем ей это знать?

– Нет, – ответила спустя несколько мгновений, – Я думаю, нет.

– Почему? – Лиза, казалось, удивилась.

– Что значит «почему», Мась? Право выбирать – это одно из основных прав, что есть у человека. Как же это может быть наказанием?

– А если выбор… не очевиден?

Инна рассмеялась. Только ладони крепче обхватили руль.

– Он всегда не очевиден. Иначе это не выбор, а принятое решение. Мась, я понимаю, о чем ты хочешь спросить. Если бы выбирать не приходилось – жить было бы проще. Жизнь была бы… однозначной, что ли. Один детсад, одна школа, одни друзья, один муж, одна работа, одни коллеги. Нравится такая перспектива?

– Коммунизмом попахивает, – улыбнулась Лиза.

– Точно. Так что право выбирать – это благо. И уж никак не наказание. Мась, у тебя какие-то проблемы с выбором? Не хочешь рассказать?

Инна увидела, как Лиза крепко сжала губы, покачала головой и отвернулась к окну. У неё возникло ощущение, что в машине стало нечем дышать – так раскалился воздух.

– Лиза, – сделала она еще одну попытку, но в голосе уже появились оттенки раздражения, – Ты уверена, что делаешь правильный выбор?

– Да, – раздался в ответ тихий шепот, – Я уверена.

 

***

– Доброе утро, – Женя обернулась навстречу вползающей в кухню сонной Лёке, – Кушать хочешь?

– Угу, – проворчала Лёка, падая на стул и блаженно закрывая глаза, – Можно я тут еще посплю?

– Только недолго. Во сколько тебе нужно быть на работе?

– В девять. Это маразм – начинать работу в такую рань. Если бы ты знала, как меня задолбал мой шеф, мои коллеги и эти ранние подъемы.

– Восемь – это не рано, дорогая. Рано – это в шесть.

Женя быстро расстелила на столе большую салфетку и установила на неё тарелку с зеленым салатом. Рядом положила вилку, кусочек черного хлеба и блюдце с сыром.

– Это что? – зловещим голосом поинтересовалась Лёка. – Завтрак старушки с расстройством кишечника?

– Если я правильно помню, еще вчера кто-то собирался худеть, – Женя поставила на стол две чашки с чаем, присела на Лёкины колени, и обняла её за шею, – Не знаешь таких?

– Не знаю, – проворчала Лёка, обнимая Женю за талию и с удовольствием вдыхая теплый запах свежевымытого тела, – Я не хочу худеть. Хочу яичницу с колбасой, бутерброд с маслом и конфету. А лучше – две конфеты.

– А потом неделю питаться молоком? – пока Лёка отворачивалась от тарелки и морщила нос, Женя взяла вилку, захватила ею немного салата и поднесла к губам подруги. – Мне всё равно, сколько ты весишь, но приступы твои – это серьезно. Забыла, как на прошлой неделе покушала у Кристины жареной картошечки? – за разговором Женя не забывала о завтраке, и, отвлекая Лёку беседой, кормила её, словно ребенка. – Кто потом корчился на диване и стонал сквозь зубы?

– А может, я по другой причине стонала? Перестань меня кормить, я наелась!

Это прозвучало так зло и грубо, что Лёка сама испугалась. А Женя даже не вздрогнула – она поцеловала пушистую макушку, отложила вилку и сползла с негостеприимных коленок. Молча села на стул, улыбнулась и принялась пить остывший чай.

– Извини, – Лёка первой нарушила пятиминутное молчание, – Я не хотела.

– Всё в порядке, – Женя снова улыбнулась и красиво сморщила нос, – Помнишь, ты когда-то говорила, что холодный чай хуже помоев? Сейчас я, пожалуй, с тобой соглашусь.

Лёка засмеялась и тоже отпила из кружки. Гримаса на её лице была красноречивее любых слов.

– Я побежала, – к сожалению, заваривать новый чай времени уже не было. Лёка с сожалением бросила еще один – «контрольный» – взгляд на часы и поднялась на ноги, – Ты сама-то пойдешь на работу?

– Конечно. Мне сегодня к четырем, практически во вторую смену.

Лёка остановилась на пороге, обернулась и пристально посмотрела на Женю. Да, она действительно располнела. Да, на её лице нет даже тени молоденькой девочки. Но какая она стала уютная, славная, нежная… Не то, чтобы Лёка когда-то гонялась за модельной внешностью, но девочек выбирала себе красивых… А сейчас, глядя на Женю, вдруг почувствовала легкий тычок в сердце и внутри как будто струйка тепла потекла – маленькая, похожая на собрание капелек, но ведь потеплело же!

– Зачем же ты вставала так рано? – удивленно спросила она, удивляясь легкой хрипотце в собственном голосе.

– Хотела тебя накормить и проводить на работу, – Женя тяжело поднялась со стула, подошла к Лёке, быстро поцеловала её в губы и шлепнула по попе, – Кыш одеваться. А то опоздаешь.

 

***

Женя немного лукавила. Она встала так рано не ради Лёки, вернее не только из-за неё. Сегодня она наконец собиралась встретиться с Лёшей. Встретиться и всё ему объяснить.

Уже две недели они жили с Лёкой под одной крышей, в новой Жениной квартире.

– Пока я не найду себе жилье, – так объяснила Лёка, и Женя с ней согласилась.

Вместе они буквально за несколько дней обустроили квартиру, купили мебель, посадили на подоконниках цветы и сделали вид, что влюблены друг в друга по уши.

Для Жени это была своего рода игра. Нет, она, конечно, по-прежнему любила Лену, но за прошедшие годы настолько привыкла прятать эту любовь глубоко внутри, что теперь вытащить её на поверхность не представлялось возможным…

А любить так хотелось! Вокруг бушевала теплая погода, яркое солнце, свежий воздух и запах моря и молодости. Да и беременность добавляла остроты чувствам. Но – увы… Приходилось довольствоваться иллюзией любви, а не её волшебством.

Встречу с Алексеем Женя назначила на нейтральной территории – в кафе «Красный мак» на улице Петровской. Она пришла первой, купила себе молочный коктейль, и заняла столик у окна. Стакан был наполовину пуст, когда в кафе буквально влетел Лёша.

– Привет, – буркнул он, падая на стул и пытаясь отдышаться, – Извини за опоздание, на работе задержали.

– Привет, – расцвела улыбкой Женя, – Ничего страшного. Закажешь себе что-нибудь?

– Нет. У нас всего полчаса на разговор. Скажи, это мой ребенок?

– Да.

Алексей глубоко вздохнул и как будто расслабился. Опустились напряженные плечи, разжались пальцы, сжатые в кулаки.

– Давай поженимся? – предложил он спокойно. – Я не буду спрашивать, почему ты не сказала мне этого раньше. И вообще наезжать не буду. Давай поженимся, Жень?

– Зачем?

Женин вопрос огорошил Лёшу.

– То есть как «зачем»? Чтобы жить вместе и растить нашего ребенка.

– Нет, Лёшик, я буду растить нашего ребенка сама, – без улыбки сказала Женя, – Но ты…

– Можешь приходить когда хочешь и принимать участие, – продолжил фразу Алексей, – Ты за дурака меня держишь? Либо мы женимся и живем вместе, либо я забуду об этом ребенке раз и навсегда.

– Прости, Лёшик, но в таком случае тебе действительно придется о нем забыть. Я не выйду за тебя замуж.

– Какая же ты дрянь, – после небольшой паузы прошептал Алексей. Женя содрогнулась от тоски и боли, прозвучавшей в его голосе, – Сделали из меня быка-производителя…

Женины пальцы сами собой нырнули в сумку и достали пачку сигарет.

– Ты куришь? – возмутился Лёша. – Это же вредно…

– Посмотри на пачку, – Женя продемонстрировала яркую упаковку, – Это индийские сигареты, на травах. В них нет смол и никотина. Ты назвал меня дрянью…

– Извини.

– Ничего. Только, знаешь, я тебя на кровать не бросала и сверху не усаживалась. Мы взрослые люди и знали, что делаем. Пойми, я отказываю тебе не потому, что я лесбиянка. И не потому, что ты мне не нравишься. Я просто хочу быть одна. Растить своего малыша. И не мучить больше никого в этой жизни…

Теперь вздрогнул Лёша.

– Жень, – тихо попросил он, – Я так не могу… Дашка живет с Лизой и Инной. Неужели и второй мой ребенок будет жить не со мной? Это неправильно, понимаешь? Неужели я такой плохой, что заслужил это?

Женя задумалась. А ведь он прав… Чем он заслужил это? Тем, что был хорошим мужем и хорошим отцом? И – самое главное – хорошим человеком? Ему просто не повезло… Но ведь можно сделать так, чтобы он был счастлив! Для этого достаточно только согласиться на брак. И жить с мужем, растить вместе ребенка, быть семьей…

– Я… – она не успела договорить. Кинула случайный взгляд в сторону окна, нахмурилась и удивленно приподняла брови. – Лёша, посмотри, мне кажется, или это Лиза идет?

Алексей смешно помотал головой, оглядываясь, и вдруг застыл словно изваяние.

– Да, это она, – проговорил изумленно, – Что она здесь делает? И кто это с ней?

– Идем, – Женя быстро подхватила сумку, вылезла из-за стола и двинулась к выходу, – Нам пора.

Они вышли из кафе в то же самое время, как в другой вход вошли держащиеся близко-близко друг к другу Лёка и Лиза.

 

***

Лиза очень старалась не шуметь. Она тихо открыла дверь, осторожно положила сумку на тумбочку, разулась и на цыпочках двинулась в ванную. В квартире было темно, идти приходилось медленно, держась за стены коридора.

– Включай свет, – посоветовал из кухни Иннин голос, – Я всё равно не сплю.

К черту свет. Лиза наощупь добралась до ванной комнаты, вошла внутрь и заперла за собой дверь. Как бы сделать так, чтобы не нужно было разговаривать? Чтобы не было вопросов? Чтобы просто лечь спать и ни о чем не думать.

Она даже застонала чуть слышно, снимая одежду и залезая в ванную. Острый взгляд привычно проверил состояние кожи. Лучше бы не смотрела… Несмотря на ежедневные косметические процедуры, тело едва ли становилось лучше. Вот и рожай после этого…

Как же быть? Как поступить правильно? Как принять правильное решение и не ошибиться? На одной чаше весов – привычное спокойствие, тепло… А на другой?

Чьи интересы важнее? Свои собственные или Инны? Как выбрать, как…

Она провела в ванне больше часа. А, вытираясь, надеялась только на то, что Инна уже легла спать, и не будет приставать с вопросами. Но – увы – она еще не спала.

Лиза вошла на кухню, осмотрела разбросанные на столе бумаги, и перевела взгляд на Инну. Та сидела на табуретке, одетая в клетчатую пижаму, и что-то набирала на ноутбуке.

Какая уставшая… Под глазами – то ли тень, то ли синяки, очки на носу немного ниже, чем нужно, волосы беспорядочно зачесаны назад, едва прикрывают высокий лоб. Молча работает, даже взгляда не подняла навстречу. Злится, наверное.

– Зачем ты снова тут сидишь? – спросила Лиза, наливая себе воды из графина. – В гостиной места мало?

– Даша спит, я не хотела ей мешать, – тихо, едва слышно, ни на секунду не переставая щелкать по клавишам.

– В гостиной спит?

– Нет, в детской. Но шум от компьютера вполне слышен даже через стенку.

Лиза помолчала, ожидая расспросов. Но их не последовало. Она потихоньку начала злиться.

– Как прошел день? – сделала она еще одну попытку.

– Нормально, – коротко ответила Инна.

И всё. «Нормально» – и всё. Не хочет разговаривать. Уткнулась в свой компьютер, и клацает, клацает, клацает… Как серпом по оголенным нервам.

– Подробнее не хочешь рассказать?

– Нет.

Инна сняла очки, потерла глаза и захлопнула крышку ноутбука. Лиза, всё больше и больше закипая, смотрела, как она встает на ноги и потягивается.

– Ты не хочешь со мной разговаривать? – на этот раз в голосе проявилось раздражение, и скрыть его Лиза даже не попыталась.

– Не хочу, – спокойно ответила Инна, впервые за вечер переводя взгляд на подругу, – Я иду спать.

И действительно ушла. Ну и пусть… Лиза подождала несколько минут и двинулась следом. Однако, в спальне Инны не оказалось.

Да что же это такое! Что она себе думает!

Лиза влетела в гостиную как разъяренная фурия. Полы халата разметались вокруг ног, а на лице выступили розовые пятна.

– Что это за демонстрация? – спросила она, останавливаясь около дивана. – Что ты хочешь мне показать?

– Не кричи, – Инна поморщилась, но из-под одеяла не вылезла, – Дашу разбудишь.

С Лизы будто волна схлынула. Запал прошел, раздражение сменилось чувством вины. Она присела на краешек дивана и положила ладонь на Иннину коленку.

– Прости, – попросила, – Я не думала, что уже так поздно.

– Понимаю. Где ты была?

– Я… Не могу тебе сказать, – ладонь дрогнула, но осталась на месте.

– Ясно, – Инна прикрыла глаза и снова повернулась на бок.

– Ничего тебе не ясно, – ожесточенно зашептала Лиза, – Я правда не могу тебе сказать.

Инна молчала. Она не притворялась спящей, но и говорить не хотела.

– Прости меня. Но я должна сама принять это решение.

Лиза вдруг почувствовала, как её спихивают с дивана, хватают за кисть руки и куда-то тащат. От удивления она даже не подумала сопротивляться, опомнилась только когда упала на кухонную табуретку, ударилась локтем и зашипела от боли.

– Что ты себе позволяешь? – возмутилась она, глядя на всклокоченную Инну.

– Это ТЫ что себе позволяешь? – никогда еще Инна не повышала на неё голос. Никогда до этого. – Являешься домой за полночь, ничего не объясняешь, твердишь о каком-то выборе. Дарья всю вторую половину дня проревела. А ты не соизволила ответить ни на один мой звонок.

– Я была занята…

– А мне плевать! Я не вижу ни единого занятия, которое было бы важнее нашей дочери.

– Перестань на меня кричать! – ошеломленно попросила Лиза.

– Что еще делать, если ты не понимаешь нормальных слов? – Инна прислонилась спиной к плите и скрестила на груди руки. – Я не спрашиваю у тебя, что там за выбор ты должна сделать. Но я хочу знать, в чем мы с Дашей так провинились перед тобой, что ты позволяешь себе так себя вести.

– Как я себя веду? – Лиза почувствовала, что снова наполняется злостью. – Подумаешь, один раз поздно пришла! Не каждый же день…

– Твоя дочь пла-ка-ла, – по слогам повторила Инна, – Ты понимаешь, что это означает? Это означает то, что ей было плохо. Больно, одиноко, горько – назови как хочешь. Она рыдала навзрыд. А когда слезы кончились, еще долго всхлипывала. Сходи посмотри на неё, у неё глазки опухшие и щеки до сих пор розовые. Сходи посмотри, а потом расскажешь мне про один раз и не каждый день.

– Пытаешься вызвать у меня чувство вины? Я сижу с Дашей каждый день, нет ничего страшного в том, что один вечер она провела без меня.

– Ты не понимаешь, – Инна покачала головой, – Не слышишь. Или не хочешь слышать.

Но Лиза понимала. Она сопротивлялась только из-за какого-то дурацкого чувства противоречия.

– Я не могу всю оставшуюся жизнь просидеть дома. Тем более, что ты была здесь! А у меня действительно были дела. Очень важные.

– В таком случае не нужно было рожать, – отрезала Инна, – Занималась бы спокойно своими делами, да и фигуру сохранила бы в первозданном виде.

– Тебя не устраивает моя фигура? – Лиза засмеялась истерически. – Прелесть какая! Не ты ли мне постоянно говоришь, что у меня прекрасное тело? Теперь ты передумала? О! Дай угадаю… Именно поэтому мы уже несколько недель не занимаемся сексом?

– Мы не занимаемся сексом только потому, что ТЫ этого не хочешь, – Инна больше не кричала. Её голос звучал тихо и оглушающее, – Претензии о фигуре тоже можешь оставить при себе. Она ТЕБЯ не устраивает, а не меня.

– Потому что я хочу быть красивой!

– Еще раз говорю: не надо было рожать. Говорят, аборты нынче делают за пару часов и совершенно безболезненно.

Пока Лиза ошеломленно хлопала глазами, Инна успела выйти из кухни, аккуратно прикрыть за собой дверь и уйти в гостиную.

В эту ночь они спали раздельно.

 

***

Когда Лёка вернулась домой, Женя уже спала. Лежала в кровати, одетая в любимую ночную рубашку и укрытая теплым одеялом. Никогда до этого Лёка не видела, как спят, улыбаясь. Она присела на краешек кровати и аккуратно убрала прядку волос, упавшую на Женину щеку.

– Мелкая-мелкая… – прошептала со вздохом. – Что ж мне теперь с тобой делать-то…

– Может быть, дать мне поспать? – улыбка стала шире, распахнулись глаза, и Лёка чуть с кровати не упала от неожиданности.

– Я думала, ты спишь, – возмутилась она, – Это я тебя разбудила?

– Угу, – Женю снова неудержимо затягивало в сон. Она зевнула и укуталась в одеяло, – Ты собираешься ложиться, или как?

– Давай поговорим, а? – смущенно попросила Лёка. – Кофе попьем, или еще что…

– Лен, я спать хочу. Давай завтра?

– Ну пожалуйста…

Лёка даже сама не знала, почему ей так важно поговорить с Женей именно сегодня. Она чувствовала зачатки собственного унижения, но не могла остановиться.

– Ладно, – Женя со вздохом повиновалась. Она вылезла из-под одеяла, и потянулась за халатом, – Завари чаю тогда, что ли.

Лёку как ветром сдуло. Радуясь и приплясывая, она согрела чайник, вынула из холодильника остатки вчерашнего кекса, и даже блюдца на стол поставила. Женя появилась на кухне, когда чай уже был заварен и разлит по чашкам. Её лицо было влажным, а на халате заметны были мокрые пятна.

– Ты мылась в одежде? – съехидничала Лёка.

– Промахнулась с душем немножко, – Женя зевнула и присела за стол, – Предупреждаю сразу, максимум через час я засну прямо здесь: сидя, стоя или лежа – в любом положении. Поэтому давай рассказывай, что ты хотела рассказать?

– Ну… – Лёка замялась. – Я хотела обсудить нашу дальнейшую жизнь.

– Хочешь сказать, что уже нашла квартиру? – Женя так откровенно обрадовалась, что Лёке стало грустно и тревожно.

– Нет, – медленно ответила она, – Я её… Не ищу.

– Почему?

– Я хочу жить с тобой вместе. Жень, подумай сама – нам же очень хорошо вдвоем! Почему мы должны разъезжаться?

Женя не ответила. Она молча пила чай и лукаво смотрела на Лёку. Пауза затягивалась.

– А… – догадалась, наконец, Лена. – Ты опять будешь говорить, что я сама принимаю решения, и на твое мнение мне плевать? Но я же советуюсь…

– Мне казалось, мы обо всем договорились, – улыбнулась Женя.

– Но мы можем изменить решение, правда? Мелкая, неужели ты не хочешь жить со мной?

– Нет.

Бабах. Лёка вздрогнула, как от удара, судорожно сглотнула и уставилась в стол. Она почувствовала, что по сердцу разливается боль. Надо же, как давно она такого не чувствовала…

– Леночка, я не хочу жить с тобой или с кем-либо еще, – уточнила Женя, – Я хочу жить одна.

– Почему? Я тебя недостойна, да? Или ты… больше меня не любишь?

– Я не умею тебя не любить. Но любить и доверять – это разные вещи. Извини, малыш…

– А эти недели? Мы же жили вместе! – Лёка чувствовала себя так, будто её взяли за макушку и заставляют крутить головой в разные стороны. Её затошнило. – Я гожусь только на то, чтобы со мной спать, да?

– Ты любишь меня? – Женя перестала улыбаться и заглянула прямо в глубокие синие глаза.

Лёка замялась. На секунду ей показалось, что Женя умеет читать мысли.

– Не любишь, – резюмировала та после продолжительного молчания, – Тогда чего ж ты хочешь, милая?

– Я хочу быть с тобой, – упрямо повторила Лёка.

– А кто тебе запрещает? – удивилась Женя. – Мы можем встречаться, можем проводить вместе время, но жить я буду одна.

– Да почему же? – она не понимала. Никак не могла понять.

– Где ты провела сегодняшний вечер? – не ответив, спросила Женя. – Только не ври, скажи правду.

Времени на раздумья не было. Солгать? Но ведь почувствует же… Сказать правду? Не поймет…

– В спорт-баре, – ответила Лёка, – Смотрела футбол.

– Одна?

– Да.