Картина художника В. Тельнова

 

Слухи о боевых успехах восставших вызвали стихийные волнения среди помещичьих и горнозаводских крестьян, среди нерусского населения Оренбургской губернии. Учитывая это, Пугачев и его ближайшие сподвижники решили использовать столь благоприятную обстановку в интересах дальнейшего развертывания восстания, включая в него новые социальные группы и новые районы. Начиная с первых дней октября 1773 г., из главной ставки восставших, обосновавшейся под Оренбургом, по селениям и заводам разошлись посланцы с манифестами и указами Пугачева. В этих документах предводитель восстания объявлял народу вечную волю, освобождал тружеников от подневольного труда на помещиков и заводчиков, от податей и повинностей, жаловал землей со всеми ее угодьями, провозглашал свободу вероисповеданий и ликвидацию системы национального угнетения нерусских народностей края1. Казачье восстание стало приобретать зримые черты антифеодальной Крестьянской войны, поскольку русское и нерусское крестьянство начало играть роль массовой опоры движения, а социальные помыслы и чаяния крестьян стали доминировать в воззваниях Пугачева и его атаманов.

Под власть повстанческого центра перешла значительная часть Оренбургской губернии. В лагерь восставших шли тысячи добровольцев. Крестьяне везли сюда продовольствие и фураж, с уральских заводов доставлялись пушки, оружие и боеприпасы. Пугачевский полковник И. А. Творогов рассказывал на следствии, что «с самого начала, когда еще к Оренбургу пришли, Пугачев разослал в ближний места указы свои, извещая о явлении своем и обольщая народ вольностию, свободою от платежа податей, также крестом и бородою, и всякими выгодами, а в то ж время приказывал... набирать народ на службу в его толпу, почему народ, прельщаясь на сказаяныя выгоды, с радостию со всех сторон стекался кучами в нашу толпу, и в короткое время одних башкирцев пришло к нам тысячи с две, а крестьян — великое множество»1. Сам Пугачев на вопрос следователя: не получал ли он помощи со стороны враждебных интересам России сил как внутри страны, так и за ее рубежами, твердо отвечал, что «посторонней помощи, окроме своего ухищрения, ни от кого не имел и получить не чаял. Да и на что де мне? Я и так столько людей имел, сколько для меня потребно, только люд нерегулярной»2. К началу декабря в отрядах Пугачева под Оренбургом насчитывалось до 25 тысяч бойцов при 86 пушках. Для управления повстанческим войском Пугачев в ноябре 1773 г. создал Военную коллегию, которая являлась одновременно административным и политическим центром восстания.

Получив известия о первых крупных успехах Пугачева и узнав о неспособности местной администрации своими силами подавить восстание, правительство Екатерины II в середине октября 1773 г. организовало карательную экспедицию во главе с генералам В. А. Каром, вверив ему регулярные военные соединения и местные гарнизонные команды. В начале ноября Кар выступил на помощь осажденному Оренбургу, но в боях 7—9 ноября был разбит у деревни Юзеевой и отошел в Бугульму. В ноябре повстанцы разгромили вблизи Оренбурга карательные отряды, следовавшие со стороны Симбирска и из Сибири.

В ноябре 1773 — начале января 1774 г. восстание охватило Южный Урал, значительную часть Казанской губернии, отдельные районы Среднего Урала, Зауралья, Западной Сибири, северо-запада Казахстана. Восстал народ Башкирии во главе с Кинзей Арслановым и Салаватом Юлаевым. Под Уфой возник крупный центр повстанческого движения во главе с атаманом И. Зарубиным-Чикой, под контролем которого находились районы Южного и Среднего Урала, Прикамья и Зауралья. Значительные очаги восстания образовались под Екатеринбургом (И. Белобородов), у Челябинска (И. Грязнов, Г. Туманов), под Самарой (И. Арапов, Г. Давыдов, Н. Чулошников), в Закамье (В. Торнов), под Кунгуром и у Красноуфимска (С. Кузнецов, Салават Юлаев, М. Чигвинцев), на Нижнем Яике (А. Овчинников, М. Толкачев). Оренбургская губерния и смежные уезды с их значительными людскими ресурсами служили главной базой формирования и пополнения повстанческих отрядов. Штаб Пугачева активно использовал материально-технические резервы этого края для снабжения своего войска денежными средствами, продовольствием, фуражом, пушками, оружием, боеприпасами и амуницией. Не довольствуясь уже имевшимися пушками, Военная коллегия восставших организовала производство артиллерийских орудий и боеприпасов на Воскресенском заводе, пыталась наладить изготовление пушечных ядер и бомб для мортир и гаубиц на Кано-Никольском и Авзяно-Петровских заводах1. В этом же направлении действовал и атаман И. Зарубин-Чика, пытавшийся организовать производство военного снаряжения на заводах Урала и Прикамья. В селе Чесноковке под Уфой, где находилась ставка этого атамана, действовала артиллерийская мастерская во главе с пленным офицером Прокофьевым. По распоряжению атамана И. Белобородова местные умельцы кустарным способом изготовляли порох (надо думать, что их наставником был сам Белобородов, отставной канонир, около семи лет прослуживший на Охтинском пороховом заводе под Петербургом)1.

В общем же за время пребывания Пугачева в Оренбургском крае, на Южном Урале и в Прикамье (октябрь 1773 — июнь 1774 г.) его войско получило с 64 присоединившихся к.восстанию заводов около 6200 бойцов (в пересчете на численность повстанческого полка — 12 полков), около 120 пушек, свыше 340 ружей, на 90 тыс. рублей продовольствия и фуража и почти 170 тысяч рублей чистыми деньгами)2.

Однако уже к началу 1774 г. стали все отчетливее сказываться негативные стороны стихийного народного движения. Отсутствие четкого стратегического плана у руководителей восстания, слабая связь с отдаленными очагами повстанческой борьбы привели к тому, что Военная коллегия не смогла наладить надежного оперативного руководства действиями отрядов восставших на всей территории Крестьянской войны. Занятый осадой Оренбурга и Яицкого городка, Пугачев отказался от похода в Поволжье, что сужало массовую базу Крестьянской войны. Промедление Пугачева с осуществлением этого плана позволило правительству выиграть время для организации новой карательной экспедиции.

В декабре 1773 г. в районы восстания было отправлено до десяти кавалерийских и пехотных полков во главе с генералом А. И. Бибиковым. Карательные войска развернули наступление на широком фронте от Казани до Самары и вскоре нанесли ряд серьезных ударов повстанцам под Самарой, Алексеевском, Заинском, Бузулуком, Кунгуром и Екатеринбургом. Пугачев не смог оказать своевременную, военную помощь своими авангардными отрядами, которые вели неравную борьбу и отступали. Лишь после падения Бузулука (середина февраля 1774г.) он вывел часть сил из-под Оренбурга и пытался остановить дальнейшее продвижение неприятеля. Для генерального сражения Пугачев избрал наскоро укрепленную Татищеву крепость. В битве 22 марта повстанцы в течение шести часов упорно отбивали штурмующие колонны войск генералов П. М. Голицына, Ю. Ф. Фреймана и П. Д. Мансурова, но, наконец, были сломлены. Они потеряли всю артиллерию, понесли большие потери в живой силе. «Дело столь важно было, — писал после битвы генерал Голицын, — что я не ожидал такой дерзости и распоряжения в таковых непросвященных людях в военном ремесле, как есть сии побежденные бунтовщики»1. Сам Пугачев, убедившись в трагическом исходе битвы, по настоянию своих сподвижников бежал к Оренбургу. Лишь отряд атамана А. Овчинникова сумел пробиться сквозь неприятельские войска и отойти к Илецкому городку. 24 марта карательный корпус подполковника И. И. Михельсона нанес поражение повстанцам в бою под Уфой, а вскоре захватил в плен и их предводителя — атамана И. Зарубина-Чику и его ближайших соратников. Серьезный урон понесли восставшие и в других очагах движения (в Прикамье, на Среднем Урале, в Зауралье, на Нижнем Яике).

Сняв осаду Оренбурга, Пугачев в конце марта с остатками своих сил отошел к Каргале и Сакмарскому городку. 1 апреля здесь произошло новое сражение, в ходе которого войска генерала Голицына разбили Пугачева, захватили много пленных. В числе их оказались и видные сподвижники вождя восстания (М. Шигаев, Т. Падуров, М. Горшков, И. Почиталин, А. Витошнов и др.). С небольшим отрядом яицких казаков и башкир Пугачев сумел уйти от погони и укрылся в Уральских горах.

Крупные очаги восстания к середине апреля 1774 г. были разгромлены, но отдельные повстанческие отряды активно действовали в Прикамском крае (Бахтиар Канкаев), в Башкирии (Салават Юлаев), на заводах Южного Урала (И. Белобородое), в Оренбургских степях (А. Овчинников).

 

 

Пушка войск Е. Пугачева

 

Сам Пугачев, укрывшись от преследования благодаря начавшемуся весеннему разливу рек, начал деятельную подготовку к организации нового повстанческого войска. Его манифесты вызвали новый мощный подъем освободительной борьбы. Поднялись на восстание трудовая Башкирия и горнозаводский Урал. Собрав на Белорецком заводе в главной своей ставке в апреле 1774 г. пятитысячное войско, Пугачев 6 мая захватил крепость Магнитную. Вскоре к ней подошли отряды атаманов Белобородова, Овчинникова и Перфильева. Продвигаясь отсюда на северо-восток, Пугачев овладел рядом крепостей (Карагайской, Петропавловской, Степной), а 19 мая штурмом взял Троицкую крепость. Однако, два дня спустя, в битве под этой крепостью повстанцы были разбиты войсками генерала И. А. Деколонга. С небольшим отрядом Пугачев снова отошел в Уральские горы. Его начал преследовать корпус подполковника И. И. Михельсона, который нанес повстанцам ряд сильных ударов. Но умело используя тактику партизанской борьбы, Пугачев каждый раз уходил от преследования, сберегал главные силы от окончательного разгрома, а потом снова собирал многотысячные отряды.

Вытесненный к началу июня из районов заводского Урала, Пугачев вступил в Прикамье, захватил Красноуфимск (10 июня), Осу (21 июня), Боткинский и Ижевский заводы (24—27 июня). Отсюда он решил вести свои отряды к Казани, а затем предпринять давно задуманный поход на Москву. 12 июля повстанцы штурмовали Казань, овладели предместьями и городом, но не смогли взять крепости-Кремля, где засели войска гарнизона. Вечером того же дня после боя с подошедшим корпусом Михельсона Пугачев вынужден был отойти от Казани. Бои под городом продолжались и 13 июля, но основное сражение развернулось 15 июля. Преодолев многочасовое упорнейшее сопротивление повстанцев, Михельсон нанес Пугачеву тяжелое поражение. Обе победы над Пугачевым под Казанью дались карателям ценой огромных усилий и значительных потерь. Сам Михельсон, опытнейший боевой офицер, награжденный за бои под Казанью императрицей Екатериной I золотой шпагой, украшенной бриллиантами, с изумлением отмечал невиданную стойкость и мужество пугачевского войска. Описывая первое из трех сражений (12 июля), он доносил, что пугачевцы «меня с великим криком и с такою пушечною и ружейною стрельбою картечами встретили, каковой я, будучи против разных неприятелей, редко видывал и от сих варваров не ожидал»1. Оценивая действия повстанцев в битве 15 июля, Михельсон писал, что отряды Пугачева «наступали с такою пушечною и ружейною стрельбою и с таким отчаянием, коего только в лучших войсках найти надеялся»2.

Потеряв в последней битве под Казанью всю артиллерию, до 2000 убитыми и 5000 пленными, Пугачев отошел на север и 17—18 июля перебрался с отрядом в 700 человек на правый берег Волги у Кокшайска.

Появление повстанцев на правобережье Волги, в крае «классического» крепостничества, вызвало здесь повсеместные крестьянские восстания с участием нерусских народностей Поволжья. Вскоре после переправы Пугачев обнародовал знаменитый Июльский манифест — яркий антипомещичий документ. Манифест провозглашал освобождение крестьян от крепостной неволи и перевод их в разряд казачества, безвозмездную передачу народу земли со всеми ее угодьями, отмену подушной подати, других налогов и рекрутских наборов, повсеместное истребление дворян и администрации3.

Силы восставших росли. В Поволжье, кроме главного повстанческого войска, действовали многочисленные крестьянские отряды, насчитывающие сотни, а порой и тысячи бойцов. Движение охватило большинство поволжских уездов, подошло к границам Подмосковья. Создались реальные условия для похода повстанческого войска на Москву при опоре на многочисленные очаги крестьянских выступлений. Но именно в этот момент Пугачев, следуя ошибочному замыслу, решил покинуть районы массового крестьянского движения и устремился со своими главными силами на юг, к Дону, где надеялся пополнить отряды донскими казаками и лишь тогда предпринять поход к Москве. Продвигаясь на юг, войско Пугачева повсюду встречало поддержку простого народа. 17 июля Пугачев взял Цивильск, 20-го — Курмыш, 23-го — Алатырь, 27-го — Саранск, 2 августа — Пензу, 4-го — Петровск, 6-го штурмом овладел Саратовом. Набирая добровольцев из крестьян, горожан и казаков, Пугачев уходил все дальше на юг, оставляя за собой десятки разрозненных повстанческих отрядов.

Ошибочный стратегический замысел Пугачева позволил карателям по частям разгромить крестьянское движение в Среднем Поволжье, оттеснить главные повстанческие силы на юг, в малонаселенные степные районы Нижнего Поволжья.

В августе 1774 г. Екатерина II бросила против повстанцев значительную армию во главе с генерал-аншефом графом П. И. Паниным — свыше 20 пехотных и кавалерийских полков, казачьи части, дворянские корпуса. Эта сила, по словам императрицы, была способна привести в трепет любое соседнее с Россией государство. Войску Пугачева удалось еще взять Дмитриевск (Камышин) и Дубовку, увлечь за собой калмыков, часть волжских и донских казаков, но попытка овладеть штурмом Царицын 21 августа успеха не имела. После Царицына Пугачева покинули многие донские казаки, ушли калмыки.

Преследуемый корпусом Михельсона, Пугачев отступал вниз по Волге к Черному Яру, потеряв надежду поднять донское казачество. 25 августа в степи у Солениковой ватаги произошла последняя битва Пугачева против войска Михельсона. Из-за предательства группы заговорщиков — яицких казачьих старшин — повстанцы уже в начале боя лишились артиллерии. Недолгое сопротивление пугачевцев было сломлено. Не принесли успеха попытки Пугачева остановить беспорядочное отступление, а потом и бегство своих отрядов. На поле битвы Пугачев потерял до 2000 убитыми, каратели захватили в плен свыше 6000 повстанцев. В 17 верстах выше Черного Яра Пугачев с отрядом в 200 человек переправился на левый берег Волги и углубился в степи. 8 сентября 1774 г. у реки Малый Узень он был предательски схвачен заговорщиками из числа яицких старшин и 15 сентября передан военным властям.

Следствие над Пугачевым велось в Яицком городке и Симбирске, но основное дознание проходило в ноябре-декабре 1774 г. в Тайной экспедиции в Москве. В конце декабря состоялся судебный процесс по делу Пугачева и его главных сподвижников. На основании приговора суда, одобренного Екатериной II, 10 января 1775 г. на Болотной площади в Москве были казнены Пугачев и четверо его товарищей — А. Перфильев, М. Шигаев, Т. Падуров и В. Торнов1. Остальные обвиняемые после тяжких телесных истязаний были сосланы на каторжные работы; семья Пугачева отправлена на «безысходное» заключение в крепость Кексгольм (ныне г. Приозерск на Ладоге). В феврале 1775 г. в Уфе был казнен атаман И. Зарубин-Чика.

Но Крестьянская война не закончилась и после разгрома главного повстанческого войска. До ноября 1774 г. в Башкирии действовали отряды Салавата Юлаева (сам он, захваченный в плен, был сослан на каторжные работы в Эстонию, где погиб 26 сентября 1800 г.). Продолжали борьбу крестьяне Среднего Поволжья и центральных губерний. Движение в Нижнем Поволжье было подавлено только к лету 1775 г. Массовые репрессии против населения Поволжского края и Оренбургской губернии продолжались до середины 1775 г,

Несмотря на громадные успехи восстания, народ не смог взять верх в неравной борьбе против абсолютистского государства Екатерины II. Пугачев и его ближайшие сподвижники не могли преодолеть органических пороков, свойственных крупнейшим крестьянским выступлениям эпохи феодализма, внести решающие элементы организованности в стихийный ход борьбы, ликвидировать разобщенность действий восставших во множестве локальных очагов движения, создать дисциплинированную и боеспособную армию. Руководители восстания не могли выработать ясной и последовательной программы построения нового общественного строя, а все их усилия в этом направлении не пошли дальше представления о возможности создания некоей нежизненной крестьянско-казацкой утопии. К тому же в условиях России того времени не было таких сил, которые могли бы успешно предпринять и совершить социально-политический переворот в стране и создать новое общество.

Своими масштабами, массовым участием трудового населения в районах движения, продолжительностью Крестьянская война произвела неизгладимое впечатление на современников как в самой России, так и за ее рубежами. Один из видных приближенных Екатерины II, астраханский губернатор П. Н. Кречетников, еще в декабре 1773 г. писал, что поднятое Пугачевым восстание было страшнее, «нежели самая свирепая внешняя война»1. И это была не фраза, а трезвая оценка значения Крестьянской войны для судьбы крепостнического строя. Выступление Пугачева поколебало извечные представления и трудового народа, и правящего класса феодалов о незыблемости и законности крепостнических порядков в России. Не случайно генерал-прокурор Сената князь Вяземский испрашивал у Екатерины II разрешения включить в текст приговора о казни Пугачева специальный тезис, подтверждающий незыблемость права дворян на личность и труд крепостных крестьян. «В сентенции, — писал Вяземский, — для большей ясности разсудили прибавить — в объяснение дворянского успокоения и утешения малодушных — речи, на каких надлежало б дворянству и крестьянству вновь доказать, что ее императорское величество твердо намерено дворян при их благоприобретенных правах и преимуществах сохранять нерушимо, а крестьян — в их повиновении и должности содержать»1.

Грандиозное антифеодальное выступление на Юго-Востоке России во главе с Пугачевым не могло не вызвать всеобщего внимания современников за рубежом. События Крестьянской войны регулярно освещались в донесениях иностранных дипломатов при русском дворе, оживленно комментировались зарубежными газетами и журналами2. Основываясь на донесениях своего посланника в Петербурге графа Сольмса, прусский король Фридрих II писал: «Я хорошо знаю, что главное внимание России в таковой момент казацкого восстания, переживаемый ею теперь, должно быть устремлено на подавление его. Это слишком важное дело, чтоб можно было откладывать его решение, и для России вполне необходимо приложить все свои старания, чтобы рассеять сначала эту грозу»3. Обильно информировал свое правительство о Пугачевском восстании английский посланник в России Роберт Гунниг, писавший в донесениях, что восстание было вызвано усилившимся угнетением народа, который «имеет справедливые основания к жалобам» и что «мятеж, приписываемый до сих пор Пугачеву и нескольким его последователям, в сущности обнаруживает обширное восстание самого тревожного характера»4. Он же отмечал, что «недовольство народа почти повсеместно... низшие классы, начиная от стен самой столицы, называют Пугачева не иначе, как Петр III»5. В таком же плане оценивали значение Крестьянской войны в своих реляциях австрийский посол граф Лобкович и французский посол Дюран.

Следует заметить, что западноевропейские государственные деятели и дипломаты пытались использовать внутриполитические осложнения России, вызванные Крестьянской войной, в демаршах против внешней политики русского правительства (война с Турцией, польский и шведский вопросы).

Пугачевское восстание находило отклик в письмах зарубежных корреспондентов Екатерины II, барона М. Гримма, госпожи Бьельке, знаменитого Вольтера. Но их письма1 муссировали преимущественно ту информацию, которую поставляла им сама Екатерина II, пытавшаяся изобразить Крестьянскую войну как безыдейное разбойничье выступление «маркиза» Пугачева, как бунт темной и необузданной черни, не осененный даже тенью политического сознания. Иностранные газеты и журналы, не имевшие, как правило, корреспондентской связи с Россией и довольствовавшиеся сообщениями «Санкт-Петербургских ведомостей» и сведениями из реляций дипломатических резидентов в Петербурге, заполняли подчас свои страницы самыми невероятными фантастическими измышлениями о Пугачеве и о возглавляемом им восстании.

Крестьянская война 1773—1775 гг. поколебала веру русского народа в незыблемость феодальных порядков. Последующее развитие классовой борьбы русского крестьянства шло до известной степени под воздействием примера Пугачевского восстания. Самодержавие и правительство, предпринимая те или иные шаги в области крестьянского вопроса, с тревогой наблюдая за ростом волнений в деревне и беспощадно подавляя их, постоянно оглядывались назад: за спиной стоял страшный призрак Крестьянской войны, призрак «Пугачевщины».

Крестьянская война 1773—1775 гг. оказала определенное воздействие на развитие освободительного движения и революционной мысли в России. Известным образом она повлияла на формирование антикрепостнической идеологии А. Н. Радищева и его окружения, ее опыт учитывался в программных положениях революционных демократов и народников. В речи на открытии в Москве в 1919 г. памятника Степану Разину В. И. Ленин отметил выдающийся вклад русского «мятежного крестьянства» в борьбу за свободу против притеснителей1. Эта ленинская оценка с полным основанием может быть отнесена и к Крестьянской войне, под предводительством Пугачева.

Изучение истории Крестьянской войны 1773—1775 гг., начатое книгой А. С. Пушкина «История Пугачевского бунта» (СПб., 1834), интенсивно продолжается и в наши дни. Значительным вкладом в обширную историографию этого выдающегося события классовой борьбы XVIII столетия является вышедшее недавно коллективное исследование под редакцией профессора В. В. Мавродина «Крестьянская война в России в 1773—1775 гг. Восстание Пугачева». События, связанные с Пугачевским восстанием, нашли освещение во многих публикациях.

Однако имеющиеся исследования и публикации при всех их несомненных достоинствах не могут еще достаточно полно и основательно осветить обширный круг проблем истории Крестьянской войны. Некоторый вклад в решение этой задачи может внести содержание предлагаемого вниманию читателей настоящего сборника. Статьи, материалы и документы, публикуемые в нем, подготовлены историками, литераторами, фольклористами и краеведами Оренбургской области, Урала и Москвы,

А. И. АЛЕКСАНДРОВ

НА ГОРНОЗАВОДСКОМ УРАЛЕ

Восстание, поднятое Пугачевым в оренбургских степях, быстро перебросилось в горнозаводскую часть Южного Урала. Пугачевские посланцы встретили здесь единодушную поддержку. Приписные крестьяне южноуральских заводов активно пополняли ряды восставших.

6 декабря 1773 г. рабочие Златоустовского и Саткинского заводов направили своих разведчиков к пугачевцам. На Катав-Иванозском заводе они встретили пугачевского атамана И. С. Кузнецова, казака Табынской станицы. В Сатке этот атаман организовал власть «по народному выбору», взял 12 пушек, 250 ружей, 5 пудов пороха, 10000 рублей из заводской казны, много лошадей и быков.

24 декабря 1773 г. Златоустовский завод перешел под власть восставших. Атаман Кузнецов организовал здесь новую власть из выборных, забрал много оружия, пороха, заводских лошадей, распустил по домам до 500 человек чувашской и мордовской национальностей, приписанных к заводу, 250 русских вольнонаемных рабочих были направлены в армию Пугачева. Позднее в этом районе появился небольшой отряд атамана Ивана Никифоровича Грязнова, который быстро вырос до 700 человек.

Ближайший сподвижник Пугачева Иван Никифорович Зарубин-Чика поручил атаману, а позднее полковнику пугачевских войск Грязнову осадить и взять центр Исецкой провинции — город Челябинск. В Челябинске имелась небольшая деревянная крепость с двумя башнями. Населенная часть города по обеим сторонам р. Миасс была укреплена заплотом, рогатками и надолбами. На 1 января 1774 г. тут, помимо казенных строений, насчитывалось 412 обывательских домов.

Городской гарнизон составляли 450 казаков и солдат. К концу декабря 1773 г. он достиг 2 тысяч человек при 18 орудиях. Гарнизон, как отмечал исецкий воевода А. П. Веревкин, был крайне ненадежен. В письме сибирскому губернатору Д. И. Чичерину воевода доносил, что почти вся Исецкая провинция перешла на сторону восставших.

5 января 1774г. в гарнизоне вспыхнуло восстание. И хотя его удалось подавить, положение в городе оставалось тревожным.

8 января 1774 г. к Челябинску подошел отряд атамана Грязнова. Он остановился в двух верстах от города, в деревне Маткиной, или Однодворовой (теперь эта черта входит в юго-западную часть Челябинска).

«Временные казаки» и городское население, собранные для защиты Челябинска, почти все разбежались. Тут остались только регулярные войска, рота Тобольского батальона и рота рекрутов, созданная на средства челябинского купечества. Восставшие челябинские казаки во главе с хорунжим Наумом Невзоровьш присоединились к отряду Грязнова. После обстрела, не желая лишнего кровопролития, Грязное потребовал добровольной сдачи города. С этой целью он направляет два воззвания: одно — к исполнявшему должность исецкого воеводы В. И. Свербееву, второе — к жителям города, солдатам гарнизона.

Обращаясь к жителям Челябинска, Грязное писал о справедливости поднятой Пугачевым войны, направленной на освобождение трудового народа.

«Говорю я вам, всему свету известно, сколько во изнурение приведена Россия. От кого же? Вам самим-то небезызвестно: дворянство обладает крестьянами, но хотя в законе божьем и написано, чтоб они крестьян также содержала, как и детей, но они не только за работника, но хуже почтили полян своих, с которыми гоняли за зайцами. Компанейщики завели премножество заводов и так крестьян работою утрудили, что и в ссылках того никогда не бывало да и нет... И через то он соизволил... о крестьянах указать, чтобы у дворян их не было во владении»1.

9 января 1774 г. к Челябинску подошел небольшой отряд секунд-майора Фадеева, следовавший из Тобольска для принятия команды над осажденным гарнизоном. Ему с боем удалось прорваться в город и несколько ободрить местные власти.

10 января к отряду Ивана Грязнова присоединились пришедшие под Челябинск крестьяне-повстанцы Кыштымского и Каслинского заводов, принадлежащих Демидову, а также несколько солдат и казаков тобольского отряда. Во главе повстанцев Кыштымского и Каслинского заводов стоял работный человек Григорий Туманов — один из видных организаторов крестьянского движения. Будучи походным атаманом Пугачева, он вместе с Иваном Грязновым возглавил руководство осадой Челябинска. Туманов хорошо говорил на татарском языке, знал русскую и мусульманскую грамоту. Позднее Пугачев назначил его секретарем своей Военной коллегии.

Армия Ивана Грязнова теперь состояла из 5 тысяч человек и 8 пушек. Грязнов решил взять город штурмом. Бой начался 10 января и продолжался около пяти часов. Повстанцы несли большие потери. Узнав о движении к Челябинску корпуса сибирских войск под командованием генерал-поручика И. А. Деколонга, Грязнов отступил к деревне Першиной, потам отошел к Чебаркульской крепости. Оставив под Челябинском небольшой отряд, он приказал ему блокировать город.

13 января войска генерала Деколонга после непродолжительного боя с повстанцами вступили в Челябинск. Главные виновники восстания (13 человек) 29 января 1774 г. были публично жестоко избиты, их клеймили каленым железом и сослали на каторжные работы. Среди них оказались государственный крестьянин Чумляцкой слободы Лаптев остальные — челябинские казаки.

Пополнив свое войско новыми отрядами башкир и горнозаводских крестьян, Иван Грязнов решает вновь предпринять наступление на город. В конце января, оставив Чебаркульскую крепость, он с 4-тысячным отрядом сбил передовые заслоны правительственных войск, занял деревню Першино, расположенную в пяти верстах от Челябинска.

Окрестное население радостно встречало восставших и охотно к ним присоединялось. Город оказался полностью блокированным. Деколонг, бросив все свои силы против Грязнова, 1 февраля 1774 г. двинулся к деревне Першино. Бой длился весь день. Восьмого февраля двухтысячный отряд Деколонга был вынужден оставить Челябинск.

По существу, это напоминало бегство. В городе было брошено 648 четвертей муки, 37 четвертей круп, 389 четвертей овса, 20 479 пудов соли. Крестьянские отряды преследовали Деколонга, неоднократно нападали на его обозы; местное население, покидая деревни, укрывалось в лесах, чтобы не обслуживать карателей. Люди забирали с собой все припасы, скот, лошадей.

14 февраля Деколонг доносил генералу А. Скалону в Омске:

«Многие государственные, экономические и прочих ведомств крестьяне добровольно, без всякого от злодея принуждения не только к стопам его преклоняются, но, рассылая от себя к его партизанам нарочных, призывают в свои жительства...»1

Заняв Челябинск, пугачевцы превратили его в свой опорный пункт. Город и уезд охранял повстанческий отряд атамана Григория Туманова. Отряд имел семь чугунных пушек. Башкирские отряды старшин Бейгазы Козямышева и Исы Токмагулова стояли вне стен города отдельными гарнизонами.

Позднее в бою под Троицком Туманов был захвачен в плен и отправлен генералом Деколонгом в Верхне-Яицкую коепость. Во время перевода в Оренбург, группа, сопровождавшая Туманова, и он сам были захвачены «набежавшими из орды киргизцами». Дальнейшая судьба этого человека неизвестна...

Вся Исецкая провинция, весь Южный Урал оказались в руках восставших крестьян, башкир и работных людей. Атаман Михаил Ряжев, отделившись от войска Грязнова, занял Миасскую крепость и направился в село Бродокалмак, подчиняя себе близлежащие деревни. Другой вожак крестьян, капрал Матвей Евсеев, прибыл с отрядом в село Течинское, где был встречен народом и священником с иконами, колокольным звоном и пением. В торжественной обстановке, после оглашения манифеста Пугачева, были сожжены все дела и долговые записи, назначены атаман и есаул.

В январе-феврале 1774 г. на сторону Пугачева в Исецкой провинции перешли Уйская, Коелгинская, Кичигинская, Еткульская, Еманжелинская, Миасская, Санарская казачьи крепости, а также все слободы Челябинского уезда: Верхне- и Нижне-Увельская, Течинская, Чумляцкая со всеми приписанными к ним селами и деревнями.

К числу ближайших сподвижников Пугачева относится Иван Наумович Белобородов. Отставной канонир, он примкнул к восставшим в декабре 1773 г. Вскоре Белобородов стал одним из руководителей повстанческого движения сначала на Среднем, а потом на Южном Урале. Армия Белобородова быстро росла и достигла трех тысяч человек. Вначале она занимала Билимбеевский и Нижне-Шайтанский заводы под Екатеринбургом.

 

 

Медаль-рублевик, которой, по преданию, награждались сподвижники Пугачева. Справа — обратная сторона медали

В конце февраля 1774 г. Белобородов, потерпев поражение под Екатеринбургом, захватил Каслинский завод. Весной 1774 г. базой действий Белобородова стал Саткинский завод (основан в 1758 году). Это предприятие — одно из самых крупных на Южном Урале — давало ежегодно 184 тысячи пудов железа и 2 тысячи пудов меди. Здесь было занято около двух тысяч крестьян и работных людей. Все они перешли на сторону восставших.

Отряды Белобородова с боями прошли более 2500 километров. В Исецкой провинции И. Белобородов в начале мая 1774 г. присоединился к отрядам Е. Пугачева1.

Восстание в Башкирии началось под воздействием манифестов Пугачева в октябре 1774 г. Народ выдвинул здесь своих предводителей — Салавата Юлаева, Кинзю Арсланова, Юлая Азналина, Батыркая Иткинина.

В декабре 1773 г. Пугачев направил в Башкирию старшинского сына Салавата Юлаева, присвоив ему чин повстанческого полковника. Такой чин был присвоен Салавату «по Просьбе бывших в его команде башкирцев». А было ему в ту пору всего лишь 21 год. Очень скоро Салават Юлаев стал одним из крупных вожаков повстанческого движения в Кунгурско-Красноуфимском районе и на Южном Урале.

Усилив свои отряды в районе Златоустовских заводов, Салават Юлаев в середине апреля 1774 г. направился к Симскому заводу, принадлежащему купцу Твердышеву. Работные люди и крепостные крестьяне радостно встретили повстанцев. К ним присоединились крестьяне Юрюзанского завода, вскоре был взят Катав-Ивановский завод. Многие из его работников вступили в отряд Юлаева. После ряда ожесточенных боев с отрядом Михельсона, Салават Юлаев в начале июня 1774 г. соединился с главными силами Пугачева в верховьях реки Ай.

Одним из ближайших помощников Пугачева являлся секретарь Военной коллегии повстанцев 30-летний Алексей Дубровский (под этим псевдонимом действовал бывший мценский кузнец и работный человек Златоустовского завода Иван Степанович Трофимов).

Вместе с работными людьми Златоустовского завода Дубровский перешел на сторону пугачевцев и в начале июня 1774 г. стал секретарем Военной коллегии Пугачева, оставаясь верным его помощником до последних дней восстания1. Дубровский составлял основные документы, воззвания, приказы Пугачева и ему принадлежит авторство одного из замечательных манифестов Пугачева от июля 1774 г., провозгласившего основы крестьянской вольности:

«Повелеваем сим нашим имениным указом: кои прежде были дворяне в своих поместиях и вотчинах, оных супротивников нашей власти и возмутителей империи и разорителей крестьян ловить, казнить, и вешать, и поступать равным образом так, как они, не имея себе христианства, чинили с вами, крестьянами. По истреблении которых противников и злодеев-дворян всякий может возчувствовать тишину и спокойную жизнь...»1.

К началу апреля 1774 г., отступая под натиском карателей, под Челябинском сосредоточилось до 5 тысяч повстанцев, из них 2 тысячи башкирских всадников. Командовали ими пугачевские полковники И. Грязнов, М. Михайловских, атаманы Г. Туманов и другие.

Не сдержав давления военной команды секунд-майора Д. О. Гагрина, повстанцы оставили Челябинск и отступили к Чебаркульской крепости. Но это было временное поражение. С появлением на Южном Урале Пугачева повстанцы снова возобновили свои активные действия. Заняв Вознесенский и Авзяно-Петровский заводы, они двинулись к Белорецкому заводу.

С Саткинского завода к Пугачеву, захватившему Магнитную крепость, пришел И. Белобородое с отрядом в 700 человек. Сюда же были собраны башкирские повстанческие отряды. Пугачев обещал вернуть башкирскому народу за верную службу все земли, ранее отнятые у него царским правительствам.

Начинается новое формирование повстанческой армии. К лету 1774 г. пугачевское войско достигает 5 тысяч человек. 6 мая восставшие штурмом овладевают Магнитной крепостью. Здесь они стояли два дня. Со своими отрядами, с Нижнего Яика сюда прибыли атаманы А. Овчинников и А. Перфильев.

20 мая 12-тысячная пугачевская армия заняла Троицкую крепость, но вскоре вынуждена была ее оставить под натиском превосходящих сил противника. Двумя днями позже в 20 верстах от слободы Кундравинской Пугачев неожиданно встретился с отрядом правительственных войск подполковника Михельсона. Свои главные силы он направил на левый фланг, вынудив Михельсона производить перестроение во время боя. Пугачев атаковал конницей этот фланг противника и смял его. Солдаты в панике бросились бежать. Но повстанцы увлеклись преследованием. Михельсон, воспользовавшись этим, атаковал их во главе эскадрона изюмских гусар. Повстанцы отступили. В этом сражении Пугачев потерял последнюю пушку, «но людей, — как показал позднее Чумаков, — осталось множество».