Стыд был ему ткацким станом.

17 января 1987

Возлюбленный Мастер,

И просил ткач: «Скажи нам об Одежде».

И он ответил: «Ваша одежда скрывает много вашей красоты и все же не прячет уродства.

Вы ищете в одеяниях свободу уединения, но обретаете в них узду и оковы.

Лучше бы вы подставили солнцу и ветру свою кожу, а не одежды!

Ибо дыхание жизни — в солнечном свете, и рука жизни — в ветре».

Иные из вас говорят: «Это северный ветер соткал одежды, которые мы носим».

А я говорю: «Да, это был северный ветер,

Но стыд был ему ткацким станом, и вялость мускулов — нитью».

И, закончив свой труд, он смеялся в лесу.

Не забывайте, что стыдливость — щит от глаз порочности,

А когда порочность исчезнет, чем будет стыдливость, как не оковами и мусором разума?

Не забывайте, что земле приятно прикосновение ваших босых ног и ветры жаждут играть вашими волосами».

 

Алмустафа снова совершает грандиозный полет к высотам и подходит действительно близко к звездам. Я подчеркиваю, что он подходит близко, потому что он продолжает упускать некоторые существенные вещи. Если бы он уже достиг цели, то не упустил бы их.

Это один из наиболее фундаментальных принципов жизни: на мосту между вами и целым, даже если пройдено совсем немного, начинают проясняться ваши глаза, ваше восприятие. Но до самого последнего шага в этом путешествии вся тайна не открывается вам.

Дело не в том, что сущее скупо; сущее совершенно право — оно открывает лишь столько, сколько вы сможете впитать. Если вы еще не способны впитывать истину, существование предохраняет вас, не обнаружи­вая ее перед вами. Если вы не готовы тотально к любви, а сущее откроет вам все тайны любви, — это не принесет радости, это даст вам страдание. Это не принесет вам прозрения, это ослепит вас.

Когда слепому сделают операцию, то еще на несколько дней его оставляют без света и солнца. Его глаза прикрыты повязкой. Если слепому человеку, которого прооперировали и который больше не слеп, сразу сказать: «Теперь можешь идти домой. Теперь можешь смотреть на солнце, деревья, птиц, людей, с которыми ты жил», — он доберется до дома с сожженными глазами, снова слепым. И вторая операция будет гораздо сложнее.

Может быть, природа и медлительна, но это ваше счастье. Она дает вам только то, что вы можете усвоить.

Поэтому я говорю, что Алмустафа подходит совсем близко к некоторым прекрасным переживаниям, откровениям, но он еще не достиг цели. Его утверждения истинны, но только фрагментарно. И мне хочется, чтобы вы помнили: порой полуправда оказывается более опасной, чем ложь, потому что полуправда может обмануть на всю жизнь — но никого нельзя так долго дурачить ложью.

Поэтому мне хочется дать истину завершенной, хочется показать вам, почему я говорю, что это только полуправда.

И просил ткач: «Скажи нам об Одежде».

В этом красота Калила Джебрана: он вносит величайшее прозрение в самые обычные вещи. Если вы спросите об одежде философа, он будет смеяться. Он скажет: «Ступайте к любому ткачу или портному. Философия не занимается одеждой».

Но в жизни нет ничего не важного. Если что-то и кажется не важным, это лишь означает, что ваше восприятие не очищено. В тот миг, когда ваше восприятие чисто и глаза невинны, мельчайший камешек на берегу стано­вится таким же непостижимым, как и величайшая звезда в небе, — потому что они оба принадлежат одной и той же тайне.

И он ответил: «Ваша одежда скрывает много вашей красоты и все же не прячет уродства...»

Это полуправда — что одежда была открыта некрасивыми, чтобы скрывать это. Вы не увидите ни животных, ни птиц в одежде. Человек — единственное живое существо на планете, которое изобрело одежду. Для чего?

Если судить поверхностно, то кажется, что она защищает от дождя, от зимы, от лета. Но все животные и деревья защищены и без одежды — человек, похоже, ошибается. Да, это правда, что сегодня она защищает вас от зимы, дождя и зноя, поскольку вы сделались слабее. Пользуясь одеждой тысячелетиями, вы лишились своей силы, которая внутренне присуща каж­дому ребенку от рождения.

Но почему же человек заинтересовался этим в самом начале? Первой была причина — и библейская история указывает на определенную истину, — что когда Адам и Ева съели плоды познания и потеряли невинность, они тотчас же устыдились своей наготы. Человек старался прикрыть свою наготу, и некрасивые люди больше озабочены одеждой. Более красивому человеку не хочется прятать свою красоту под одеждой.

В Индии миллионы статуй. Среди них самые прекрасные — статуи Махавиры, который оставался обнаженным в течение почти сорока лет. В Греции мы знаем только одного человека, который отважился жить обнаженным, — Диогена. Он был современником Александра Великого. Александр заинтересовался, потому что он столько слышал о Диогене — тот был одной из самых интересных личностей, которых создало человечество. Но придворные Александра всегда предупреждали: «Не приглашай его ко двору, он обнажен». Помог случай. Когда Александр направлялся в Индию, он проходил через лес и реку, где обычно жил Диоген. Теперь некому было помешать ему. Он приказал своему войску немного отдохнуть, потому что хотел встретиться с человеком, который жил совсем рядом.

Его телохранители и премьер-министр хотели сопровождать его, однако он запретил. Ему и самому было немного не по себе оттого, что другим станет известно, что он ходил смотреть обнаженного человека. Но когда он увидел Диогена, первым, что он сказал, было: «Я никогда не встречал такого прекрасного тела. Когда я увидел тебя, для меня стало абсолютно очевидным и ясным, что одежда была придумана некрасивыми».

Алмустафа говорит: Ваша одежда скрывает много вашей красоты — не «много», а почти девяносто девять процентов. Вы даже не осознаете свое тело. Если ваше тело без головы принести вам, вы не сможете признать его своим. Вы никогда не смотрели на него. Вы узнаете людей только по лицам. Но все тело — это органичное единство, и если все тело не прекрасно... только лицо может быть очень обманчиво, а это ведь такая малая часть.

Весь Восток улыбается и чувствует большую гордость, когда слышит о западных конкурсах красоты, где обнаженные женщины позволяют тысячам людей и судьям выносить решение — прекрасны их тела или нет.

Восток считает, что в этом очень много культуры. Действительно, вы не в состоянии видеть обнаженное тело — не из-за того, что в обнаженном теле есть какая-то непристойность; вы не можете видеть обнаженное тело, потому что вы наполнены подавлениями. В своих снах вы видите обнаженные тела; в своих мечтах вы страстно желаете обнаженных тел. И я не осуждаю ваши сны и ваши страстные желания, я осуждаю ваши подавления.

Подавленная личность легко может дурачить себя тем, что она культур­на, более цивилизована.

Если бы человек стал более цивилизованным снова... однажды он был, но то был естественный дар. Каждый ребенок рождается обнаженным безо всякого стыда, а в детстве человечества обнаженными были все. Поэтому я и говорил, что в библейской истории есть некая истина. После того как Адам и Ева обрели знание, оба они почувствовали стыд из-за своей наготы.

Что же постыдного в вашей наготе?

И в мире существуют такие идиоты, что в викторианскую эпоху — Бертран Рассел помнит это со времен своего детства, потому что он прожил почти целое столетие и видел тысячи перемен, происшедших за это столетие, — даже у собак появилась одежда. Это старые, безобразные, полуразвалив­шиеся женщины вынуждали всех и поднимали столько шуму, чтобы собак не оставляли голыми: это может развратить детей, нравы. Поэтому для собак стали изготовлять специальную одежду.

В той же Англии люди выводят собак на прогулку только на поводке — просто из опаски, что собаки еще не съели плод познания. И если пес повстречает прекрасную молодую собаку-леди, то он не станет упускать случая.

А всех ничейных собак перестреляли. Это выглядит глупо, но глупость не имеет пределов: даже ножки стульев прикрывали красивыми тканями — только потому, что они назывались «ножками», и это могло спровоцировать в ком-то подавленную сексуальность. Человек что, действительно безумен?

Но обратите внимание на одну вещь: конкурсы красоты устраиваются лишь для женщин — потому что это шовинистическое общество самцов. Почему нет конкурсов мужской красоты? Все те тысячи людей и судьи, которые наблюдают шествие прекрасных женщин, — просто зеваки. Жен­щины мира должны потребовать: «Мы тоже хотим судить. Должны быть конкурсы обнаженных мужчин, а аудитория и судьи должны состоять из женщин».

И я уверен, если они настоят, конкурсы красоты для женщин исчезнут. Мужчина не собирается выставлять свою наготу, потому что его тело не столь прекрасно, как у женщины.

Когда-то оно было даже более прекрасным. Если вы возвратитесь к тем временам, когда христианство еще не развратило Италию, не погубило ее невинности, вы будете удивлены. Римская цивилизация была в своем зените, и все статуи тех дней — это прекрасные молодые мужчины; вы не найдете ни единой женской статуи в древнем Риме.

Но одежда разрушила красоту обоих полов — мужчины больше, женщины меньше: женщина более сосредоточена на теле. Она заботится о своем теле. Причина — биологическая.

Сексуальность мужчины локальна, она ограничена его гениталиями. А мужской ум эгоистичен и очень склонен к конкуренции. Разумеется, я сталкивался со многими людьми, которые обращались ко мне — потому что не могли обратиться ни к кому другому; их гениталии очень невелики, и они боялись, что кто-нибудь может увидеть это; ведь есть люди, у которых действительно большие гениталии. Весь их ум сосредоточен на гениталиях.

Но сексуальность женщины не локальна, она рассеяна по всему ее телу. В этом и состоит одна из величайших ошибок, которую совершил бог, создавая мир. Мужчины и женщины должны жить вместе, должны любить друг друга, однако женщина гораздо богаче во всем, что касается сексуаль­ной энергии, — гораздо богаче потому, что все ее тело вибрирует, каждая клеточка ее тела танцует. А из-за того, что у мужчины только генитальная сексуальность, все остальное его тело в отношении секса просто мертво.

Это создает одну из величайших проблем. Ее можно разрешить, но когда я предлагаю решение, меня осуждают повсюду в мире за такие советы. Ни у кого недостает мужества осуждать или критиковать мои предложения — они осуждают меня. Они не могут критиковать то, что я говорю.

Из-за того, что мужская сексуальность только генитальна, во время любовного акта он истощается в течение двух минут. И он не заинтересован ни в предварительной, ни в заключительной игре с телом своей возлюблен­ной, для него женщина — просто корзина для мусора. Поэтому каждый раз, когда избыток сексуальной энергии начинает мучить его, он использует женщину как сексуальный объект самым бесчеловечным образом.

Если вам действительно ясно в чем дело, то прежде всего сделайте все женское тело вибрирующим. Поставьте красивую музыку, зажгите фимиам; танцуйте вместе, пусть она подготовится. Все ее тело должно быть в определенном состоянии, в определенном волнении, в огне желания и стремления встретиться и слиться.

Но мужчина боится, ведь женщина способна на множество оргазмов, а мужчина заканчивает одной эякуляцией, — я не буду называть это оргазмом. Оргазм — нечто духовное. Если он возбудит женское тело полностью, то она потребует удовлетворения. А она не удовлетворена — вот почему она беспрерывно раздражена, надоедает, гневается, изводит мужчину. Эти проб­лемы — побочные продукты ее неудовлетворенности.

Есть миллионы женщин, которые никогда не знали, что такое оргазм. Женщина может узнать оргазм только тогда, когда все ее тело действует, словно музыкальный инструмент. Когда все ее тело начинает танцевать изнутри — каждый нерв, каждая клеточка, — только тогда она способна испытать оргазм.

Привести все ее тело к оргазму — в этом функция предварительной игры. Но мужчина всегда спешит. Какой смысл тратить зря двадцать или тридцать минут, если работа может быть эффективно выполнена за три минуты? И не одна женщина сообщала мне, что когда ее возлюбленный или муж заканчивает, она даже еще и не начинает. А когда он закончил, он отворачивается, забывает женщину — он уже использовал ее. Его цель осуществилась: он засыпает.

Фактически; для большинства мужчин секс — не что иное, как снотвор­ные пилюли. Освободившись от бремени, он тотчас же начинает храпеть. И многие женщины, разумные и смелые, рассказывали мне, что в то время, когда он храпит, они плачут. У них льются слезы страдания, оскорбления, унижения. Их унизили до состояния вещи.

Это не любовь между двумя человеческими существами. Фактически, мужчине просто нужна пластиковая женщина, которую можно держать у себя в кармане. А когда ему захочется, он сможет накачать воздух, и женщина готова. Так будет более разумно.

Я слыхал одну историю... Двое мужчин собирались заняться какой-то работой на Аляске, около Северного полюса. Они закупали необходимые вещи, так как предполагали пробыть там по крайней мере года два, и владелец магазина сказал: «Я не вправе ничего говорить, но я уже повидал многих людей, едущих на заработки, и у них всегда возникает одно затруднение: как прожить два года без женщин?»

Они сказали: «Мы никогда не думали об этом».

Владелец магазина предложил: «У меня есть решение проблемы». Он принес небольшой сверток, в котором хранилась свернутая пластиковая женщина, а потом объяснил им: «Вы можете с помощью рта наполнить женщину воздухом или воспользоваться этим небольшим насосом — точно так же, как вы накачиваете велосипедные шины и футбольные мячи, накачайте и ее. А это редкостная женщина: ни придирок, ни беспокойства, ни расходов, ни пищи. Пакет можно носить прямо в кармане — так что всякий раз, когда вам понадобится, накачайте воздух — и женщина оживет. Вы, возможно, и не видали такого прекрасного тела». Ясное дело, если оно изготовлено мужчиной, оно не может быть толстым, не может быть худым, не может болеть, не может умереть. Пластик — единственная бессмертная вещь, которую создал человек. Так что никаких проблем — она никогда не скажет: «Только не сейчас, у меня так болит голова, — не сегодня».

Но я знаю, что все те женщины, которые говорят: «Я устала, и у меня головная боль», попросту уклоняются от безобразной перспективы быть использованными в качестве сексуального объекта. Не бывает оскорбления большего, чем это. А пластиковая женщина никогда не сетует, никогда не говорит: «Не сегодня. Я устала, и у меня болит голова». Она всегда к вашим услугам.

Один из мужчин заявил: «Все это глупо. Я не хочу связываться с этой чепухой. Если люди услышат, что я таскаю с собой пластиковую женщину, они засмеют меня».

Но другой сказал: «Я вижу в этом резон и логику. Я все-таки куплю это».

Он приобрел женщину. Они были большими друзьями, но всякий раз, как возникает треугольник, быть беде. Даже пластиковая женщина создала треугольник, потому что мужчина, который был ее владельцем, разъяснил своему другу: «Помни, я не потерплю никакого вмешательства в мою личную жизнь».

— Какая личная жизнь?

Тот сказал: «У тебя не должно быть дела до моей женщины. Иногда целыми днями я буду пропадать далеко в океане или в снегах, а моя женщина будет оставаться дома — обращайся с ней просто как со своей матерью».

Тот воскликнул: «Что за чепуха! Я не могу обращаться с ней даже как с твоей женой, а ты приказываешь мне, чтобы я обращался с этой пласти­ковой игрушкой как со своей матерью! Ты что, спятил?»

Он сказал: «Нет, я проясняю ситуацию, потому что человек я очень ревнивый».

Тот спросил: «Ревнивый, но к чему?»

Тот ответил: «Если я замечу с твоей стороны хоть одну попытку соблазнить мою женщину — нашей дружбе конец и прольется кровь».

Другой мужчина спросил: «Из-за пластиковой игрушки ты можешь убить меня?»

«Не тебя», — ответил тот, — «я не могу потратить пулю на тебя. Но я могу убить мою женщину».

И однажды это случилось. Он куда-то собрался и выглядел таким счастливым, как никогда. Он сказал: «Я хочу продлить свой контракт еще на два года, потому что дома жена, а иметь двух жен — не удваивает беду, а многократно увеличивает ее».

Другой мужчина сказал: «Говори все, что хочешь, и делай все, что хочешь, потому что я считаю тебя абсолютно чокнутым».

И мужчина ушел. Он выглядел здоровее прежнего. Ни тревог, ни проблем, никто не докучает ему — где вы найдете такую послушную женщину? И другой мужчина тоже постепенно заинтересовался. Его сексу­альность... а два года на Аляске, это очень долго, ведь там нет социальной жизни. Поэтому когда его друг ушел, он подумал: «Быть может это и пластиковая женщина, однако я страдаю, а он наслаждается».

Его друг не собирался возвращаться домой той ночью, поэтому он открыл шкафчик и накачал женщину воздухом. Он так изголодался по сексу, так натерпелся лишений в течение многих месяцев, а женщина была совсем такой, какой полагается быть мировой королеве красоты: точно такие же пропорции тела.

Он получал огромное наслаждение от любви с ней, но потом случилось непредвиденное, несчастный случай: он играл с грудями женщины, и у него возникло огромное желание взять соски в рот. А он так изголодался — почти как любой святой, — что попробовал не только пососать — там и сосать-то нечего, просто пластик, — он попытался сосать в темноте, позабыл, что это всего лишь пластиковая женщина, и прокусил грудь.

Стал выходить воздух, и женщина вылетела в окошко! Он воскликнул: «Боже мой! Я повидал много разных женщин, но летающая женщина — просто из-за того, что я немного прикусил ее грудь!..» Снаружи шел снег, было темно, и поэтому он решил: «Утром я разыщу ее и положу на место».

Но его друг вернулся среди ночи. Он сказал: «Работа кончилась рано». Он открыл свой бокс, но там не было женщины. Он спросил: «Что стряслось? Где моя женщина?»

Друг сказал: «Я очень сожалею, я не смог совладать с искушением и по глупости прокусил зубами ее прекрасный сосок. Я никогда бы не подумал, что она может вылететь в окошко. Так что она, очевидно, где-то снаружи, а идет такой сильный снег... Она наверное под снегом. Утром мы отыщем ее и постараемся починить».

«Он не был другом, он был врагом, — рассказывал второй мужчина, — он убил мою женщину! Мне пришлось искать другую; и я убил того человека, я показал ему, что нужно поступать морально. Он был так аморален, развращен, он не достоин был жить на земле».

То же самое мужчины проделывают и с реальными женщинами.

Они не из пластика. А из-за того, что они никогда не испытывают оргазма, их жизнь расстраивается все более и более, в них накапливается злость и ярость.

Это простой вопрос, но решение сложно. Если мужчина будет по-настоящему играть с женским телом и пробуждать спящие клеточки во всем теле, то он не сможет удовлетворить ее. Наиболее научный совет будет таким: ему следует всегда приглашать по крайней мере пятерых друзей. Тогда вы увидите совершенно новую женщину на земле — радостную, никогда не придирающуюся, не сердитую.

Но мужское эго... Он не может занять научную позицию по отношению к тому, за что он не несет ответственности: это Божья вина, это Бог должен был сделать их равными. Если у женщины возможны шесть оргазмов, то и мужчина должен бы быть способным на такое же количество. Либо следовало дать женщине только генитальную сексуальность, жизнь была бы спокойной.

Женщины должны потребовать: «Довольно этого извращения, теперь мы желаем проводить конкурсы красоты для всех — на тех же условиях».

Однако мужчина безобразен, сделался безобразен, и прячет под одеждой все свое безобразие. И он ревнив — он заставляет женщину тоже прикрывать себя полностью. Алмустафа прав: Ваша одежда скрывает много вашей красоты и все же не прячет уродства,

Но мои предложения, основанные целиком на научном исследовании, полицейский комиссар называет непристойными. Ему нужно спросить у своей женщины, сколько она рыдала и лила слезы по ночам, когда он занимался с ней любовью. Это не любовь, это просто разрешение от бремени. Это не более значительно, чем чиханье — генитальное чиханье.

Как только его чиханье закончилось, он уходит спать.

Даже обычное чиханье дает вам приятное ощущение в голове. А женщина дальше не потерпит, она здесь не просто инструмент для ваших чиханий. Она должна понять свою сексуальность, и она должна потребовать то, что ей надлежит. Моногамия абсолютно противоестественна, и не я в ответе за это, помните. Ваш Бог в ответе.

Все сущее, похоже, создано непрофессиональным богом, который не знает ничего. И как он может знать? В христианской троице нет женщины; это группа «голубых». И если СПИД пришел в мир, то, скорее всего, от христианской троицы, ведь они — древнейшие гомосексуалисты. Действи­тельно, чем еще им заниматься? После сотворения мира за шесть дней, что вам еще делать? Перекур? Бог не курит...

Эти условия навязаны нам, и я не знаю, но почти уверен, что полицейский комиссар должен курить. Бог не может пить спиртное. Но я опять-таки уверен... потому что все полицейские офицеры, правительствен­ные бюрократы пьют спиртное. И когда мы снова и снова звоним в служебное время: «Где же он?» — их ведомству требуется почти целый час, чтобы дать его домашний номер.

Я знаю причину. Когда мы позвонили к нему домой, кто-то ответил: «Он занят богослужением». Самое вероятное, он выпил слишком много, все еще был под хмелем и крепко спал. Я не говорю, что это факт, но я знаком со всеми вашими лидерами, вашими бюрократами, и все они пьяницы. И они всегда опаздывают на службу. Иногда приходят на полчаса, и сразу уходят. Для чего? — «богослужение».

И действительно, как же вам заниматься богослужением без вина? Христиане даже сделали вино частью своих празднеств, своего поклонения. Даже Иисус Христос был пьяницей — не только пьяницей, но и преступни­ком, потому что превращал воду в вино.

Я терпеть не могу запах вина, я терпеть не могу курение, но однажды я все-таки выпью вина и закурю здесь, просто чтобы показать полицейскому комиссару, что ни вино, ни курение не запрещены в Индии.

Вы ищете в одеяниях свободу уединения, но обретаете в них узду и оковы.

Они не дают вам уединения. Они создают тонкую стену вокруг вас, так что вы передвигаетесь, нося свою тюрьму с собой. Если вы не обнажались под солнцем и не давали всему своему телу впитать витамины, которые солнце изливает на вас, если вы не обнажались на ветру, — вы заключенный. Я не предлагаю вам идти на площадь или на улицы, полные всевозможных идиотов, и обнажаться. Ведь они слепы и глухи, они отсталы и бессердечны, и им не понять этого.

Но всякий раз, когда вы сможете уединиться, наслаждайтесь свободой от одежды.

Бертран Рассел открыл школу для маленьких детей, и о школе было много толков. Это был противоречивый человек — любой, кто способен мыслить, не может быть иным. В конце концов епископ той местности постучался в двери. Молоденькая девочка — может, лет девяти, голая — открыла двери, а епископ закрыл глаза и пробормотал: «Боже мой!» Но девочка сказал: «Бог каждого сотворил голым!» Мы никогда не слыхали, что Бог пользуется одеждой — он должен быть голым. А как там с вашим святым духом? Вам известны духи, покупающие одежду, — святые или нечестивые?

И фактически то, что христиане называют святым духом, — это самая нечестивая идея, ведь этот святой дух сделал беременной невинную девс­твенницу — деву Марию, мать Иисуса Христа. Он же насильник. И тем не менее он остается святым и частью Бога.

Эта троица неразлучна; это почти как тримурти у индусов, три лика Божьих: Бог отец, Бог сын и Бог дух святой. Но нет места ни для какой женщины... либо они нашли пластиковую женщину, либо они должны быть гомосексуалистами.

Существует еще одна возможность, и она в том, что этот святой дух может функционировать обоими способами — иногда это мужчина, иногда женщина; иногда для отца, иногда для сына. Духи могут принимать любую форму.

И мне во всем мире настойчиво навязывали требование — не критико­вать никакую религию. Что я могу поделать? Эти религии заслуживают критики; фактически, они заслуживают быть сожженными дотла. Их священ­ные писания — самые нечестивые.

И так, помните: все, что я говорю, — это не только для вас. Это для всех моих саньясинов повсюду в мире, для моих сторонников, моих любимых, — а их, должно быть, миллионы. И это даже не только для них; я обращаюсь также к грядущим поколениям.

Но что бы я ни говорил, — такие типы попадаются и здесь тоже, — не истолковывайте меня превратно. То, что враги неверно истолковывают меня, я могу понять, но если вы неверно истолковываете меня, вы раните мое сердце и мое существо.

Я слыхал, что несколько человек, прибыв в учреждение, заявляли: «Бхагван позволил нам, нет ничего непристойного. Поэтому мы собираемся делать на улицах все, что хотим».

Это же глупо, и хоть ваша глупость не повредит вам, вся ответствен­ность ляжет на меня. Я пострадал из-за вас во многих тюрьмах; я пострадал из-за вас в руках бесчеловечных полицейских; я по-всякому страдал из-за вас в руках почти всех правительств мира.

Поэтому когда я говорю эти вещи, будьте разумны и поймите: ведь вас окружают все виды предубежденных и фанатиков, и все, что вы делаете, окончательно обрекает меня. Вы не волнуете никого, никто даже не спросит ваше имя.

Несколько саньясинов пришли прямо из Непала, они не предполагали, что могут быть какие-нибудь проблемы, — они пришли по дороге, там нет компьютеров. Все компьютеры индийского правительства во всех посоль­ствах повсюду в мире и во всех международных аэропортах Индии инфор­мируют: «Такой-то человек — ученик Бхагвана Шри Раджниша и не должен допускаться в страну». Но они изумились, увидев, что даже на улице — не в аэропорту, просто на переходе, — у полиции есть толстая книга со всеми именами саньясинов, которые им удалось собрать.

И в министерстве самый большой эгоист и самая заинтересованная во масти личность, Арун Неру, внес все эти документы, имена в компьютеры, а если компьютеры недоступны, тогда имена заносятся в толстую книгу. В парламенте он сделал заявление; на вопрос члена парламента: «Правда ли, что саньясины Бхагвана Шри Раджниша не будут допущены в Индию?» — он ответил: «Это абсолютно неверно. Каждому добро пожаловать».

Эти политики могут врать без всякого зазрения совести. Почти все парламенты Европы под давлением Америки приняли резолюции, законы или предписания, гласящие: «Этот человек очень опасен и его нельзя допускать в страну». А из-за того, что все они брали миллиарды долларов взаймы — Америка знает, что это не может быть возвращено, как им возвратить это? — они в экономическом рабстве.

Даже великие нации, которые когда-то управляли всем миром, теперь на положении нищих. У них нет даже мужества спросить у американского правительства: «Что вы подразумеваете под опасностью? Он носит ядерную ракету? Он приходит с атомными бомбами?»

Нет. Двадцать одна страна решила, что мне нельзя въезжать, — из страха, что я буду разрушать их религию, буду разрушать их мораль, буду развращать умы их молодежи.

Я изумлен — чем же занимались эти идиоты две тысячи лет? Если мораль, которой обучают вот уже две тысячи лет, может быть разрушена трехнедельной туристической визой, тогда что это у вас за разновидность морали? Что у вас за разновидность религии? Если один человек приходит всего на три недели и разбивает все ваши традиции и все ваше прошлое, — в таком случае оно и должно быть разрушенным! Вы дурачите людей. Несложно заключить, что вы дурачили их, и вам бы не хотелось, чтобы я разоблачил ваш обман. Это не мораль, и это не религия.

И я могу сделать это за три недели, больше времени и не потребуется. Фактически своим отказом они признали поражение от одной-единственной индивидуальности, которая даже не воспользовалась ножом для резки ово­щей. Бессильные религии, бессильная мораль — достаточно указать на это, и тот, кто разумен, поймет сразу.

Поэтому все, о чем я говорю, для вас должно быть совершенно ясным; если хотите видеть меня в живых — ведь теперь нет другого выхода для всех этих стран, есть только одна возможность — убить меня; и если вы ведете себя безумно, вы будете раскаиваться всю свою жизнь, — а я не хочу, чтобы кто-нибудь раскаивался, — вы будете чувствовать вину, что стали соучаст­никами убийства.

Поэтому не делайте ничего, что направлено против слепых, мертвых и глухих. Зная, что они отягощены прошлым и не имеют мужества даже понять меня, ведите себя так, чтобы у них не было никакого повода.

Позвольте мне бороться самому, потому что меня самого достаточно.

Если бы вы могли подставить солнцу и ветру свою кожу, а не одежды!

Это простой физиологический факт, что вся ваша кожа дышит — вдох, выдох, — а не только ваш нос. Если на ваше тело нанести густую краску, так, чтобы прекратить всякую возможность дыхания кожей, а ваш нос оставить открытым, — вы умрете через три часа. Только носа не достаточно. Все ваше тело состоит почти из семи миллиардов живых клеточек. Все они нуждаются в кислороде, и всем им нужно выбрасывать двуокись углерода, а ваша одежда мешает этому.

Ваши одеяния не друзья вам. Но из-за тысячелетнего использования одежды ваши тела сделались слабыми, поэтому вы вынуждены пользоваться ею. Однако время от времени, когда позволяет сезон и вокруг нет фанатиков, просто побудьте как вас послал Бог — совсем нагими — и вы почувствуете новый расцвет жизни, юности, свежести.

Солнце ваш друг. Ветер ваш друг; дождь ваш друг. Ваши одежды — вот ваши враги. Но сейчас, из-за того что вы стали слабыми (человек — самое слабое животное на свете), — вам придется пользоваться одеждой. Пользуй­тесь одеждой... но время от времени давайте телу возможность пользоваться своим естественным правом.

Ибо дыханье жизни — в солнечном свете, и рука жизни — в ветре. Иные из вас говорят: «Это северный ветер соткал одежды, которые мы носим». А я говорю: «Да, это был северный ветер, но стыд был ему ткацким станом, и вялость мускулов — нитью».

Из-за непрерывного вбивания определенной мысли — что ваши тела безобразны, что ваши тела наказание для вас — вам стало очень стыдно показываться обнаженными. Алмустафа прав: стыд был ему ткацким станом. Все ваши одежды сотканы на ткацком стане стыда.

Но чего стыдиться? Деревья обнажены, все животные обнажены, все птицы обнажены. Что есть стыд? И одежда наносит громадный ущерб вашему здоровью, вашей красоте по той причине, что она стала барьером между вами и жизнью. Все сущее обнажено, исключая человека. И почему ему должно быть стыдно?

Это ваше тело, это ваш храм, это место Бога, пребывающего внутри. Здесь нет места стыду.

Но именно так религии эксплуатировали вас, политики эксплуатировали вас. Ваши так называемые лидеры — не лидеры, а убийцы. Они убивали весь человеческий род многими способами — порабощали, ослабляли вас.

Истинная религиозная личность не может стыдиться своего тела, ведь это дар, а испытывая стыд за свое тело, вы осуждаете сущее.

И, закончив свой труд, он смеялся в лесу.

Он говорит: когда работа по внушению человеку стыда была завершена, то та самая сила, которая заставила вас устыдиться себя, смеялась в лесу.

Действительно, все деревья смеются, глядя на вас, все птицы смеются, глядя на вас: «Что за странное создание этот человек! Зачем ему нужно скрывать себя?»

Небольшой розовый куст не стыдится, что он невелик. Не гордятся и ливанские кедры, уходящие на сто пятьдесят — двести пятьдесят футов высоко в небо. Одна и та же природа создает и розовый куст и кедр. Наша мать одна и та же.

Мы пришли из одного и того же источника. Стыдиться — значит осуждать — не себя — источник, который дал вам все, не прося ничего взамен.

Не забывайте, что стыдливость — щит от глаз порочности.

Вам говорили снова и снова в прошлом, что стыдливость — замечатель­ное качество. Это полная ложь, стыдливость — просто щит от глаз порочности.

А кто порочен? Поймите прошлое и те религии, которые оно создало, — это потрясающий сюрприз. С одной стороны они заставляют вас подавлять свои энергии — особенно секс, потому что это единственная энергия, которая есть у вас. Вы когда-нибудь слыхали о каком-либо импотенте, который стал просветленным? Вы когда-нибудь слыхали о каком-либо импо­тенте, который бы стал великим поэтом, или великим художником, или великим танцором, или великим певцом? У импотента нет силы. Дело не только в том, что он не способен производить детей; он не способен производить поэм, он не способен производить вообще ничего.

Он святой, целомудренный. Только импотенты целомудренны. Целомуд­рие тех, кто не является импотентом, — это лицемерие. И я вызываю всех ваших шанкарачарьев, которые претендуют на целомудрие: их должны обследовать медицинские эксперты. И вы не найдете ни одного целомудрен­ного среди них, кто бы не оказался импотентом.

Вы должны помнить: секс — это энергия.

А энергия — это Бог.

И мне приказывали не говорить о сексе. Выходит, мне приказывали не говорить о Боге, не говорить о жизни. В таком случае, о чем же мне говорить? Но эти люди понятия не имеют, что они требуют.

Если Бог дает вам сексуальную энергию, она становится священной. Все,

что исходит от Бога, священно, но от Бога исходит все. А под «Богом» я подразумеваю все сущее.

Когда кукушка начинает петь... вы задумывались когда-нибудь, для чего эта песня? Привлечь сексуального партнера! Но никто не осуждает кукушку как непристойную. Когда раскрываются цветы и шлют свое благоухание — как вы думаете, что они делают? Они объявляют: «Я расцвел, теперь я приглашаю бабочек, пчел, — добро пожаловать». Но почему? — потому что у цветка есть небольшие семена, которые будут переноситься бабочками, пчелами. Потому что одно и то же деление во всем сущем: есть растения мужские и есть растения женские. Мужское растение должно посылать свои семена женскому растению — своей возлюбленной.

Никто не осуждает цветы. Наоборот, вы берете цветы в свой храм — предлагать своему богу. Вы не осознаете, что предлагаете своему богу сексуальную энергию.

Вы видели танец павлина? Думаете, он танцует для вас? Запомните одну вещь: танцующий павлин с прекрасным хвостовым оперением всех цветов радуги — это самец. Он привлекает какую-то самку; только в нездоровом человеческом обществе самка должна привлекать самца.

Повсюду в природе — самец тот, кто привлекает самку. И по этой причине повсюду в природе самец более красив, — потому что самка не нуждается ни в какой красоте; просто быть самкой достаточно. Но странно

— мужчина стоит на голове, постоянно занимается ширшасаной; самец должен быть более прекрасным, таким, чтобы самку влекло к нему.

Но религии натворили беспорядка до такой степени, что если вы видите богача, идущего со своей женой, он выглядит как слуга, а жена — как реклама его богатства. Все брильянты, все изумруды, все рубины, все золото

— это и есть реклама мужчины. Он просто бизнесмен, обладать прекрасной женой — стратегия бизнеса; поэтому вы можете пригласить своих покупа­телей в свой дом на обед, ваша жена загипнотизирует их своей красотой, и вы опустошите их карманы! Но мужчина стал просто слугой, бизнесменом. Его богатство известно благодаря жене, а его настоящее богатство, его красота, его гениальность хранятся под замком.

Всякий раз, когда вы искажаете природу и принимаетесь фабриковать свои собственные правила, помните: это преступление, и непростительное.

Не забывайте, что стыдливость — щит... Стыдливость восточной женщины превозносят очень высоко во всем мире, — но это защита. На Западе женщина не скромна. Она стоит на собственных ногах, вровень с мужчиной — здесь ни при чем стыдливость. Индийскую женщину испортили тысячелетия стыдливости. Стыдливость — ее великолепное украшение.

И у Алмустафы есть действительно замечательное прозрение, когда он говорит, что это от глаз порочности. Кто же порочен? — люди, которые подавили свое естество, которые подавили свои сексуальные желания. Они могут о