Глава 1038. Мамочка великолепная.

Алан послушно закрыл глаза, как только приблизился к подарку, и на ощупь пробрался вдоль стен на кухню. Он знал, что был не один по запаху готовящейся еды, прежде чем дошел туда. Открыв глаза, он увидел свою сестру, стоящую перед плитой, одетую только в фартук, точно так же, как это часто делала Сьюзен в последнее время.

— Привет, Брат. Как дела? Ты чертовски голоден?

Он улыбнулся:

— Да. На самом деле я чертовски голоден. Это довольно чертовски поздний ужин. Ты что-то готовишь для меня?

— Откуда ты знаешь?

Его ноздри наполнились дымным ароматом барбекю.

— Ну, большой стальной арматурный брат, я могла бы догадаться по видеомонитору. на самом деле в этом не было необходимости, потому что Сюзанна сказала мне об этом по дороге. Она собиралась остаться и готовить, если я откажусь, но теперь остались только ты, я и мама.

Бренда уехала с Эми и Сюзанной, хотя и не могла сказать ему об этом.

— Вау. Спасибо. Ты готовишь и мои любимые блюда тоже. Похоже, ты готовишь целый пир.

— Это твоя ночь. И Мамина тоже, конечно. Мы были очень забывчивы, не дав вам поесть раньше.

Он сел за кухонный стол:

— Ничего страшного. Я бы ничего не изменил. Это было непрерывное величие.

— Я заметила.

Ему показалось, что он уловил в ее голосе нечто большее, чем просто ревность, но он не придал этому значения. — Кстати, мне нравится твой кулинарный костюмчик.

— Спасибо. Мама всегда это надевает, когда готовит. Я немного завидую, видя ее такой каждое утро.

Кэтрин почти закончила готовить, и вскоре они сели за стол. Она приготовила тушеную рыбу, картофель и зеленые овощи. Она знала, что ему нужно немного отдохнуть, поэтому они просто говорили о несущественных, приятных вещах, и она не трогала его член. (Хотя она не могла не дразнить его своим сексуальным телом на каждом шагу.)

Впервые Алан смог обдумать то, что произошло этим вечером, вдали от пьянящего присутствия Сьюзен. Болтая о пустяках с Кэтрин, он постоянно поражался тем чем занимался в этот вечер.

Я трахнул свою мать. Я действительно пошел и сделал это. Трахнул. Свою. Маму… Жесть! Это просто слишком дико! … Черт возьми, благодаря пятничному соглашению я теперь технически трахнул своих двух матерей… Все уже никогда не будет по-прежнему. Во-первых, теперь я всегда буду отличаться от всех остальных, своего рода социальный извращенец. И это не говоря уже о том, что моя сестра трахается со мной, и обо всем остальном, что я сделал!

Даже если мои секреты останутся тайной, я всегда буду знать, что я другой. Господи! Если бы люди только знали… Я даже не могу рассказать об этом Шону, не говоря уже о Питере и других моих друзьях. Некоторые другие члены группы поддержки знают о нас с Кэтрин, но это совсем другое дело. Они просто думают, что мы играем с чем-то вроде любой порт в шторм, хотя на самом деле это гораздо больше.

Это так трогательно. Секс позволил нам с сестрой соединиться на серьезном этапе, и теперь, после сегодняшнего вечера, мои чувства к маме перешли на еще более серьезный уровень, который не поддается описанию. Мне хочется плакать от радости, думая о том, как мама относится ко мне. Такая тотальная, безусловная любовь! И не только от нее, но и от четырех женщин! Я так счастлив. Я не стыжусь ничего из этого!

Кэтрин заметила восторженный, но отстраненный взгляд брата. Она взяла его за руку и нежно спросила: «о чем ты думаешь, брат?»

Он блаженно улыбнулся ей:

— Я просто думаю о том, как я счастлив. И дело не только в сексе с мамой. Я так счастлива, что ты моя сестра, и боюсь, что сейчас захлебнусь и буду рыдать, как ребенок…

Она улыбнулась, и мурашки счастья пробежали по ее спине.

— Ух ты! Мне придется готовить тебе ужин почаще!

Они оба рассмеялись, и он снова принялся за еду.

Минут через тридцать-сорок он отодвинул свой стул и сказал:

— Спасибо, сестренка у тебя такая большая грудь, ты мне очень нравишься, ты была действительно хороша.

Она рассмеялась над его болтовней о груди. Ей это нравилось больше, чем жаргон киски, который он пытался использовать раньше.

— Мое почтение. Привет, Мам. Я думаю, он готов. Теперь ты можешь зайти.

Он был удивлен сказанным, привет, мама. Он удивлённо огляделся и не увидел никаких признаков своей матери.

Но прошло несколько мгновений, и из гостиной вышла Сьюзен.

Он разразился счастливым смехом, увидев наряд, который дала ей Сюзанна, потому что это был новый сексуальный костюм коровы. Она почти ничего не скрывала, кроме рук и ног.

Сьюзен тоже засмеялась, потому что поняла, что он смеется вместе с ней, а не над ней.

— Привет, Мамочка. Ты выглядишь великолепно. Посмотри только.

— Муууу! Му-у! — Она держала на шее большой колокольчик, чтобы он не звенел, но теперь отпустила его и, позвякивая, прошла через комнату к нему. Она потянулась и запрыгала, как какая-то зацикленная на корове, чрезмерно энергичная танцовщица гоу-гоу.

Кэтрин проскользнула к аудиосистеме и нажала кнопку воспроизведения. Новый диск Сьюзен уже стоял в очереди, и началась песня хозяин и Слуга.

Алан был удивлен энергией Сьюзен. Когда он сказал, что чувствует себя так, будто пробежал марафон, это была не просто метафора — он действительно чувствовал себя так, как будто пробежал марафон. Он знал, что она прошла через то же самое (хотя она не была в походе весь день, она сделала больше работы в их трахе). И все же ее энергия казалась безграничной.

Кэтрин вернулась к Алану и некоторое время стояла рядом с ним, наблюдая, как танцует ее мать. Затем она склонилась на колени между его ног.

Он подумал:

— Ни за что! Ни хрена себе! Я пленен, или как?!

Конечно же, она начала посасывать его эрекцию, в то время как он откинулся на спинку стула и продолжал наблюдать за эротическим танцем своей матери.

Две тоненькие полоски ткани поднимались от промежности Сьюзен и едва прикрывали ее соски, а затем поднимались и исчезали по обе стороны шеи. Полоски были туго натянуты и казались приклеенными к соскам, потому что они оставались на месте, несмотря на все ее дикие движения. Это позволяло ее груди подпрыгивать, но не раскачиваться дико, в почти опасной манере.

Когда песня закончилась, и она поклонилась в ответ.

Похоже, она все-таки немного утомилась. Коровий колокольчик медленно прекратил свой непрерывный звон. Она повернулась, продолжая стоять согнувшись, демонстрируя свою голую задницу с коровьим хвостом, вставленным в анальную пробку.

Кэтрин прекратила сосать в тот момент, чтобы стать свидетельницей окончания представления. За это время Кэтрин не успела ещё даже пососать хорошо член Алану. Затем она и Алан от души захлопали в ладоши и засвистели.

— Ух ты, — сказал Алан, — ты выглядишь намного лучше. Я вижу, ты уже приняла душ, как я погляжу. Может быть, от меня ужасно воняло, хотя, по общему признанию, игра со льдом немного поспособствовала этому.

Возразила Кэтрин, снова уткнувшись лицом в промежность брата и принявшись легонько лизать его затекший член.

— Брат, обычно это было бы отвратительно, но сегодня от тебя так мужественно пахнет. Такой сильный запах пота и спермы. Хорошо, что ты хоть иногда становишься абсолютно первобытным. Как ты думаешь, мамочка?

Она издала стон! И кивнула.

Это вызвало еще больше смеха, но он сказал:

— Ладно, хватит уже мычать. Мне нравится с тобой разговаривать. Подойди ближе, чтобы я мог почувствовать твою сексуальную коровью задницу моя мамочка.

Она так и сделала. Как только она высвободилась из этого костюма, чтобы заговорить, она сказала:

— Алан, я просто в восторге от этой последней песни. Хозяин и Слуга. Я и не знала, что они позволяют себе такие вещи. А эта следующая песня -под моим большим пальцем.Это еще лучше!

Кэтрин была слишком занята, склонив голову над членом своего брата, чтобы ответить, но она подняла руку, делая большой палец вверх, надеясь, что ее мать заметит это.

Исследуя ее попку обеими руками, он пробормотал: Я чувствую себя хорошо.- Его рука скользнула в ее ягодичную щель. Он обнаружил, что длинный коровий хвост, который она носила, на самом деле был прикреплен к плотно зажатой анальной пробке, и ничего больше. Это ему тоже нравилось.

— Тигрёнок, мне так жарко! — восторженно воскликнула она. Танцы для тебя, а теперь эта песня под моим большим пальцем — мне так сильно нужно, чтобы меня трахнули! Алан ты можешь хотя бы подвинуться, чтобы мы могли поговорить?

— Минутку, мамочка, — ответил Алан. Позволь мне взглянуть на твой наряд.

Он заметил, что остальная часть ее одежды тоже была довольно странной.Он не мог не заметить, как она выглядела.Он повернул ее к себе и провел ладонями по ее переднему боку.

Ее ноги и руки были в основном покрыты узором из коровьих лоскутов, который она так любила. Ее киска и соски были покрыты той же самой тканью, но только самым простым технически возможным способом. Тонкие бретельки, даже не такие широкие, как ее Ареола, пробегали по каждой груди и сливались с клитором. Затем одна из лямок глубоко вошла в ее попку- как он любил это называть, зубная нить, — и направилась прямо к задней части шеи.

Когда одна из его рук скользнула под ремень и он ощупал ее киску, он сказал:

— Расскажи мне об этих ремнях здесь.

— Разве это не замечательно? Сказала Сьюзен. Сьюзен полна сюрпризов.

— Каждое движение, которое я делаю, трет мои щипцы и клитор, будто ты не поверишь, не говоря уже о анальной пробке для хвоста, которая чувствует себя так хорошо! Вот почему я звенела своим колокольчиком и танцевала там. Я практически соскочила, просто от подпрыгивания! Они так туго натягивают все мои любимые части тела, что это просто невероятно!

Кэтрин перестала сосать и пошутила:

— Мам, теперь ты знаешь, что я хочу на Рождество. Поскольку это был особенный вечер для ее матери, она знала, что ей пора отойти в сторону, и сделала это.

— Я понимаю, Кэтрин! Может кто-то вынужден носить такую одежду, это и есть тот путь, по которому нужно идти.

-Я бы не назвал это одеждой, — хихикнул он, играя с ее грудью. Он обнаружил, что ремни были пристегнуты, но ему удалось довольно легко отстегнуть их в сторону.

Сьюзен запротестовала:

— Тигрёнок! — Не надо! Я и так вся горю. Я у тебя под каблуком.-Трахни меня!

Но даже сказав это, она встала перед ним на колени и сказала:

— Ты не можешь игнорировать вымя сексуально озабоченной коровы. Она подняла руки и сжала их вместе.

— На всякий случай, если ты пропустила их и их потребность в дойке, я собираюсь подоить тебя на какое-то время. Она подалась вперед и обхватила его член своим глубоким декольте.

Он был приятно удивлен, заметив, что грудь его матери уже смазана каким-то ароматным маслом. Но, когда он начал погружаться в ее гигантские сиськи, была одна вещь, которую он чувствовал, что нуждается в исправлении.

— Мама, мне нравится, как ты мне нравишься. Это ты заставляешь меня умирать и каждый день попадать в рай.

— Ладно, мы нравимся друг другу. Но, пожалуйста, прошу тебя, не называй хуесос или траханье сисек или что-то еще, что ты со мной делаешь, дойкой, хорошо?

— Конечно, Тигрёнок, но почему? Она продолжала водить своими зализанными сиськами вверх и вниз по обе стороны от его члена. Кэтрин стояла позади него, проводя руками по его волосам, но в основном просто наблюдая за горячей сценой.

Он ответил:

— Не знаю. Я думаю, что одна вещь, которая пришла мне в голову на тропе, немного раздражает меня. Мои яйца так наполнились спермой, что я начал чувствовать себя коровой, которую нужно доить. Вы знаете, что если корову целый день не доят, она мучается? Я был таким же. Я понятия не имел, что могу получить поддержку так быстро — практически половина еды, которую я ем, должна идти на то, чтобы сделать больше спермы в эти дни! Но я не увлекаюсь всеми этими коровьими метафорами, как ты. Это немного унизительно, как будто я корова спермы, и все сексуальное внимание, которое растрачивают на меня, только для того, чтобы женщины могли доить меня для моей сладкой спермы.

— О-О-О, Тигрёнок, — проговорила Сьюзен, довольная тем, что ее гигантские сиськи скользили вокруг его эрекции. Это совсем не так. Ты знаешь, и я знаю, что мы любили бы тебя так же сильно, если бы твоя сперма имела какой-то ужасный вкус. Разве ты не помнишь, что мы оба соблазнили тебя еще до того, как узнали, какой ты на вкус? На самом деле, если бы твое семя было на вкус как рыбий жир, я бы проглотила столько же, сколько и раньше, просто чтобы показать свою любовь к тебе.Вот чего мы действительно хотим от тебя: мы жаждем твоей любви.

— Я тоже, брат, — согласилась Кэтрин сзади. Отличный вкус спермы — это просто неожиданный бонус ко всем другим хорошим вещам. Я была бы в раю от одного только объятия с тобой, мой братишка.

— Ну, спасибо, но мне все равно смешно. Я имею в виду, что если, не дай Бог, я отправлюсь в недельный отпуск вместо двух дней? Или месяц? Я знаю, что мы уже говорили об этом в пятницу, но я не понимал, что ситуация настолько экстремальная, пока не уехал на два дня. Дело в том, что мне нужно, чтобы мой член каждый день доили или опорожняли, или как вы там это называете.

Сьюзен, казалось, не слишком беспокоилась. Ее мягкие, но твердые шары сжались вокруг его члена, в то время как она ответила:

— Тигрёнок, я думаю, что это просто здорово. Это правда, что ты можешь быть чем-то вроде коровы, но ты моя милая, ласковая тигровая корова. В то же время ты мой большой, сильный бык. У нас есть взаимная зависимость, но не от телесных жидкостей, а от великой сексуальной радости и любви. Мы тебе нужны. Ты нам нужен. Мы все поняли, что секс — это самый лучший способ получить удовольствие и поделиться своей любовью.

Она наклонила голову и лизнула кончик его члена, пока ее титька протекала дальше.

— Вместе мы все время будем помогать друг другу. Мы просто должны убедиться, что ты никогда не будешь вдали от хотящего и способного сексуального рта, пизды или задницы. Мы никогда, ни за что не отпустим тебя на неделю одного без нас! Мне все равно, что для этого потребуется, и нравится тебе это или нет — я буду рядом, чтобы помочь тебе.

— Брат, возможно, ты и правда можешь потерять немного свободы и передвижений, но разве это не маленькая цена за то, чтобы всегда быть окруженным сексуальными красотками? Я знаю, что никогда не буду уставать от тебя. Нет, никогда. Во-первых, ожидай, что твой член будет отсасываться за завтраком, обедом и ужином всю оставшуюся жизнь, если ты этого захочешь. Если мама не хочет так сильно помогать, то я, конечно, помогу. Но ведь этого никогда не случится, правда, мама?

Она засмеялась и начала хихикать.

— Я хочу иметь свою собственную карьеру, но я не против ограничить свои возможности быть рядом с тобой. Если ты думаешь, что можешь жить в другом городе, чем я, то у тебя есть еще кое-что!

Он рассмеялся:

— Спасибо. Я не могу представить, что буду жить вдали от вас обоих. Это данность. Надеюсь, Эми и тетя Сьюзи чувствуют то же самое.

— Не сомневаюсь, — сказала Сьюзен. Так что мы не будем называть тебя коровой, потому что, если ты осмотришься вокруг, я думаю, мы все сможем договориться о том, кто такая сексуальная корова, не так ли? И она не просто метафорически нуждается в дойке, у нее есть настоящее молоко, которое начинает хлестать из ее вымени.- Она подмигнула. -А теперь, большой плохой Тигрёнок, иди вперед и опустоши свою беззащитную мамочку-корову му!

— Я думаю, это можно устроить, — сказал он, наслаждаясь жизнью. Рррр.Он набросился на нее, как тигрёнок, делая вид, что царапает и кусает.

Они играли друг с другом. После большой щекотливой драки они оказались на полу.

Алан все больше уставал, поэтому он просто лежал на полу, пока Сьюзен продолжала трахаться. Все эти разговоры о дойке заставили его думать о ее грудях, и поэтому он сосредоточился на том, чтобы играть с ними, даже когда она иногда делала перерывы от траха её сисек. Он знал, что стоит ему только ущипнуть ее за соски, и она будет на седьмом небе от счастья.

Кэтрин тем временем сидела по другую сторону стола в своем фартуке, наблюдая, как инцестуальные любовники занимаются этим на полу. Она начала этот вечер с волнения за мать и брата. Но ревность начала подниматься в ней, когда она смотрела, как Алан давал Сьюзен один невероятный трах за другим, весь вечер напролет, и теперь обида переполняла ее бескорыстные чувства.

Но она сдерживала свою ревность, думая:

— Пусть мама повеселится сегодня вечером. Завтра-мой день! С того момента, как старший брат проснется, и до того момента, как он заснет, я буду рядом с ним. Ладно, может быть, Эми и Сюзанне тоже понадобится их очередь, но если мама приблизится к нему, она почувствует мой гнев!

В их новом положении лежа была только одна проблема: колокольчик на шее Сьюзен. Он продолжал стучать в его член с каждым толчком, и это раздражало его своим постоянным звоном.

Но Сьюзен это понравилось, и она сказала Кэтрин:

— Ты должна попробовать надеть вот этот ошейник! Он действительно заставляет меня чувствовать, что тигрёнок владеет мной! Отныне я буду носить его все время!

Он нахмурился и сказал:

— Мам, иногда ты говоришь такую отвратительную чушь, которая переходит грань от сексуальной до немного пугающей. Эти разговоры о собственности-просто сексуальные разговоры, но иногда кажется, что ты принимаешь всё всерьёз. В любом случае, пожалуйста, не надевай это, потому что ты сведешь меня с ума эти противным звуком.

— О. Извиняюсь мой Тигрёнок. Просто я иногда так волнуюсь!

-Я заметил! Он удивленно покачал головой.

Все рассмеялись:

Но Сьюзен действительно нравилась идея принадлежать своему сыну. Она хотела относиться к нему с любовью, преданностью и постоянством, превосходящими все прежние отношения.

Они продолжали трахаться на полу в течение некоторого времени, пока Сьюзен не заставила его балансировать на краю большой кульминации.Тем временем ее новый диск с миксом продолжал играть, и она, казалось, любила каждую песню даже больше, чем предыдущую.

Тем не менее, она хотела, чтобы следующий разряд был внутри ее влагалища.

— Эта ебля с титьками прекрасна для нас обоих, но как насчет моей нуждающейся дырочки? Она готова к большему веселью. Помни, что быть хозяином здесь влечет за собой ответственность, а также много, много, много сексуальных преимуществ. А твоя обязанность и выгода-трахать меня сегодня вечером, пока мы оба не свалимся от усталости. Очевидно, что мы не можем продолжать с такой интенсивностью все время, но сегодня мы сделаем все возможное.

Он встал:

— Решено! Быстро, давай найдем кровать! Я хочу трахнуть свою сексуальную корову, и сделать это в постели, потому что потом, наверное, сразу засну. Я бы не отказался вздремнуть. Я так измотался, что даже не могу в это поверить.

Сьюзен тоже встала. Она видела, что Кэтрин была немного раздражена, поэтому она подняла вопрос о спальном месте, пытаясь угодить ей. Она обратилась к сыну, но ее послание было адресовано дочери:

— Ни в коем случае не возвращайся в свою постель один, Тигрёнок. С этого момента ты больше никогда не будешь спать один. Я думаю, это правильно, что твои голые матери и сестры по очереди делят твою постель каждую ночь, трахая и отсасывая тебе до сна, но сегодня ты полностью мой.

Услышав это, Кэтрин удивленно подняла бровь.

Он кивнул:

— Согласен, Мам. Мамочка, вообще-то… извини, что я продолжаю говорить Мама.От этой привычки так трудно избавиться. Услышав это, сестренка с большими бамперами согласна?

— О. Определенно! Она боялась, что Сьюзен захочет монополизировать его и что в конечном итоге она получит меньше половины прав на сон, так что это было облегчением слышать. Она задумалась, как часто все трое могут спать в одной постели, а то и вчетвером или впятером, но решила, что они разберутся с этим позже.

Глава 1039. Мамочка хочет ещё и ещё!

Мать и сын поспешили наверх, к супружеской кровати Сьюзен.

Она была пропитана пятнами спермы, но они не возражали, потому что это была ночь, когда телесные жидкости текли без всякого страха.

Алан посадил ее на середину кровати и сказал:

— Хорошо, как тебе это понравится?

Она вытянула руки перед собой, как собака, просящая милостыню с поднятыми лапами, и рявкнула:

— Гав!

Он рассмеялся:

— Давай поговорим о смешанных животных метафорах, но ладно.

Когда он встал в позу собачки, то почему-то отчетливо вспомнил, какой Сьюзен была до недавних сексуальных превращений каждого из нас. Он сравнил ее прежнюю стыдливость с тем, как она теперь лает гав, одетая в сексуальный коровий наряд, и снова громко рассмеялся.

— Боже, Мама, неужели ты никогда не устаешь?

- Не хочу говорить об этом вслух, но я уже много лет занимаюсь ежедневными тренировками. Например, ты играешь в теннис, но у тебя нет такого организованного режима тренировок, как у меня.

— Хорошая мысль. наверное, мог бы надрать мне задницу.

Она рассмеялась, хотя они оба знали, что в этом была доля правды, просто потому, что она была в невероятной форме.

— Я не знаю, как ты себя чувствуешь, но нужно попросить Сюзанну составить для тебя программу упражнений, она на самом деле знает все.

Она рассмеялась в ответ.

— Так теперь поменьше болтовни, побольше ебли!

План состоял в том, чтобы сделать это красиво и медленно, и они занимались этим какое-то время.

Они были все же слишком возбужденными, чтобы продолжать в том же духе.

Он почувствовал неожиданный прилив энергии. Они поменялись местами, чтобы он мог подняться над ней и по-настоящему сильно влезть в нее. Он не мог поверить, как сильно она возбуждала его страсть и похоть. Опустошал ее почти с той же силой, с какой они делали это в первый раз этим вечером.

Вскоре она уже кричала:

— Черт возьми, раздели меня надвое! Черт возьми, Уничтожь меня! Трахни свою мать так, как ты никогда в жизни никого не трахал! О Боже! ТАК ХОРОШО! Господи Иисусе, этот мальчик знает, как трахать свою мамочку!

У нее все еще была анальная пробка в ней (хотя и не настоящий хвост), и она была поражена, насколько по-разному и приятно это заставляло чувствовать себя трахающимся.

Весь их прежний секс взял свое, и его энергетический всплеск прошел до того, как они оба кончили. Через некоторое время он был слишком измучен, чтобы колотить свою мать по киске очень сильно, и они перешли к более медленному, более мягкому стилю занятий любовью, когда он снова стоял позади нее.

Но и это было хорошо. Он про себя удивлялся тому, что по мере того, как шел вечер, все становилось все лучше и лучше.

Он чувствовал себя как маленький двигатель, который не может. его энергия слабела все больше и больше с каждым мгновением, особенно по сравнению с ней. Я никогда не понимал, насколько она здорова. И Сюзанна делает то же самое. Они оба выглядят такими соблазнительными и женственными, что вы никогда не догадаетесь об их скрытой силе. Хотя сегодня и вчера я весь день ходил пешком, так что у меня есть какое-то оправдание. И все же я не хочу, чтобы в мамином сне было какое-то несоответствие.

Что я могу предпринять, чтобы избавиться от нее, не используя энергию с моей стороны? Я бы сказал еще один трах сисек или минет, но, черт возьми, у меня даже нет сил сдерживаться от оргазма… О, я знаю!

Он неожиданно отстранился от нее и сказал:

— Прости, мама. Веселье закончилось.

Она была смущена, но сказала:

— Ну, спасибо за это сынок.

— Нет, послушай меня. Ты была плохой мамой. Очень, очень плохая мамочка. А знаешь, что бывает с плохими мамочками?

— Их шлепают! В ее глазах вспыхнуло возбуждение, когда она вдруг перевернулась и встала на четвереньки. Она подставила ему свою задницу, потрясывая ею так сильно, как только могла Мама.

Он усмехнулся:

— Хммм. Я думаю, что кто-то здесь слишком любит порку. Это не совсем наказание, если ты так сильно этого хочешь, не так ли?

— Нет, просто я была такой плохой, такой ужасно непослушной, и мне не терпится искупить свои грехи.

Он захохотал:

— Да. Правильно.Она вела, плохо, и они оба это знали. Но все это было частью их веселой игры. — Ладно, я поверю тебе на слово. Назови несколько грехов, и я дам тебе по шлепку за каждый из них.з них.

Он думал, что она назовет какие-нибудь мелкие прегрешения. Но, к его удивлению, она начала так:

— Я совершила инцест со своим сыном.

Это принесло ей сильный шлепок по заднице.

— Я позволяю своему сыну трахать меня в рот каждый день. Нет, хуже того, я ищу его. Я жажду этого. Мне это нужно!

Это вызвало еще один шлепок по её заднице.

Она продолжала описывать все свои сексуальные «проступки» в терминах, которые были на полпути между Католической исповедью и Х-рейтинговым Романом. Это было странно, но она и ее сын все больше и больше волновались.

Он почувствовал, как к нему возвращаются силы. Удары требовали энергии, но чем сильнее он шлепал ее, тем сильнее, как это ни парадоксально, он чувствовал себя возбужденным и похотливым.

После примерно двадцати ударов они оба лезли на стены с потребностью трахаться и практически атаковали друг друга с животным трахом.

Вскоре он уже крепко прижимал ее к себе. Он использовал запасы энергии, о существовании которых даже не подозревал, и выложился полностью.

Сьюзен тоже скреблась, царапалась, кричала и вообще наслаждалась жизнью, когда он вонзился в нее все глубже и глубже.Наконец, он почувствовал, что его яйца снова напряглись. Он знал, что не сможет долго выдерживать этот бешеный темп, и просто поддался желанию кончить. Он знал, что она так возбуждена, что кончит прямо с ним, и действительно она кончила сразу с ним.

Его сперма была меньше, чем в начале вечера, и больше походила на сперму типичного мужчины. Но самое удивительное заключалось в том, что у него все еще было так много спермы, чтобы дать ей.

Он рухнув ей на спину, он тяжело дышал ей в шею, слишком измученный, чтобы пошевелиться или высвободиться из ее объятий.Через несколько мгновений его член стал совсем мягким и вывалился из складок ее хорошо выебанной дырочки.

Они снова просто лежали на кровати, тяжело дыша.

Она выглядела слишком усталой, чтобы что-то сказать, поэтому он некоторое время любовался ее задом. Она выглядела совершенно измотанной, и так оно и было. Наконец, ее запасы энергии тоже были полностью исчерпаны. Ее волосы были растрепаны, слюна стекала по подбородку, и в какой-то момент он понял, что она потеряла свои очки по пути.

— Чёрт возьми, Сынок. Определенно, это была потрясающая ночь в моей жизни.

— У меня тоже, Мам.

Через некоторое время он огляделся и спросил:

— Эй, мамочка, куда делись твои очки?

Она села в постели и попыталась собраться с мыслями. Она пощупала свой лоб и воскликнула:

— Ну, я действительно верю, что ты трахнул их прямо с моей головы! Они немного посмеялись над этим.

— Хммм. Я не вижу их. А, вот и они.Он поднял их с пола. — Сначала я трахнул твои штаны, а теперь я трахнул твои очки. Так что же мне делать дальше?

Он вернул их ей, и она надела их.

— Вот почему мне придется все время оставаться голой, потому что ты все равно испортишь всю мою одежду. Но серьезно, я думаю, что теперь мне понадобятся связи. Это как полноценный контактный спорт! Так же, как Рон делал это со мной, я могла бы читать книгу одновременно.

— Мамочка, пожалуйста. Никогда больше не упоминай это имя, если можешь. Это только ты и я, сейчас. Ну, ты и я, и остальные члены нашей новой семьи.

— Да. Но на всю оставшуюся ночь, только ты и я.Она замолчала и пристально посмотрела ему в глаза. — Моя любовь.

Он оглянулся, потрясенный силой ее любви. подумал несколько мгновений, а затем сказал:

— Мама, у меня есть странный вопрос.

— Да, дорогой?

— Почему ты так сильно меня любишь? Подожди. Я знаю, что ты собираешься сказать, что я твой сын, и это естественно, и так далее, но сила любви от тебя так велика, что она подобна теплу солнца. Может быть, мой вопрос должен звучать так: почему ты вообще так невероятно сильно любишь? Откуда у тебя столько любви, чтобы одарить меня ею так сильно?

Какое-то время она была погружена в свои мысли, приходя в себя после того, словно ее пригвоздили к стене, и обдумывая этот вопрос.

Потом она села, глядя ему прямо в глаза, и сказала:

— Сынок, я выросла очень простой девушкой с очень простыми ценностями там, на нашей маленькой ферме в Небраске. Я верила в сны, или ты можешь даже назвать их сказками. Я любила все эти банальные вещи, как Золушка и прекрасный принц, и до сих пор люблю. Я полностью влюбилась в мечту найти хозяина дома и жить идеальной жизнью с белым забором из штакетника. Но те немногие романтические отношения, которые у меня были, закончились полной катастрофой.

Она вздрогнула и продолжила:

— Просто посмотри на себя… Рон, самая большая и продолжительная катастрофа из всех. Я была так глубоко несчастна с ним в течение стольких лет, что смирилась с тем, как плохо обстоят дела, и отказалась от своих стремлений и своих желаний.Я совсем забыла, что такое настоящее счастье. Сюзанна изо всех сил старалась помочь, но на самом деле, видеть, как ты и Кэтрин взрослеете, было единственной вещью, которая вдохновляла меня.

— А потом ты стал моим любовником, и почти сорок лет я испытывала тоску, разочарование и чувство потрясения… пустота… все закончилось, когда эта маленькая девочка из Небраски наконец нашла мужчину, который был достоин всех ее мечтаний. Я все еще простая девушка, и все, что я действительно хочу сделать, это любить и заботиться о своем любовнике мечты, и чтобы он тоже любил и заботился обо мне. Это все, что имеет для меня значение в жизни, это любовь и забота о моей семье. Наверное, в глубине души я по-прежнему безнадежная романтичка и мечтательница.

Любящая улыбка вернулась на ее лицо.

— Но теперь, сегодня, моя жизнь-это мечта, ставшая реальностью! Две вещи, которые действительно важны для меня, иметь любовника и иметь семью, теперь они точно одно и то же! Я могу любить всю свою семью так, как это делают влюбленные, и мой возлюбленный-часть моей семьи! Так что мои чувства вдвойне сильны. А потом, когда ты сделал Сюзанну и Эми частью моей семьи? О боже мой! Я на седьмом небе от счастья каждую минуту!

Он ответил:

— Это так мило. Я буду работать в два раза больше, чем раньше, чтобы оправдать твои лучшие ожидания. Я тебя так люблю. Но… иногда ты говоришь вещи, которые немного пугают, как недавно, когда ты сказала, что хочешь ошейник, чтобы показать, как я владею тобой. Быть принадлежащим как часть собственности, это только кажется… Ну, не знаю, не романтично, для начала. Я не хочу этого для тебя! Как это соотносится с тем, что ты сейчас говоришь?

— Тигренок, я сексуальная покорная рабынька, если ты еще не заметил!

Они рассмеялись, потому что теперь это было так очевидно.

— Это не значит, что я хочу, чтобы меня пытали, я не такая. Иногда в нашем телефонном чате у Бренды появляются какие-то фантазии, которые мне совсем не нравятся. Но чем больше я чувствую себя одержимой кем-то другим, тем больше это заставляет меня чувствовать себя любимой и связанной с ними. Это дает мне чувство родства. Я получаю так много радости от служения другим. Я не знаю почему; просто я такая, какая есть, и такой всегда была. Я никогда по-настоящему не хотела ничего для себя, вроде больших роскошных вещей Это не то, что делает меня счастливой Видеть тебя счастливым делает меня счастливой Так счастлива! Ты даже не представляешь, какой это эмоциональный кайф, когда я вижу, как ты кончаешь, и вижу выражение чистого экстаза на твоем лице, зная, что я была той, кто заставил тебя чувствовать себя так хорошо.

Он улыбнулся:

Никогда еще ему не доводилось испытывать такого глубокого удовлетворения и такой любви. Но он был также резв, поэтому сказал игриво и шутливо:

— Нет, я понятия не имею, что ты имеешь в виду насчет всего этого оргазмического экстаза. Я думаю, нам просто нужно еще немного потрахаться, чтобы я снова мог кончить, и мы сможем проверить это.

Она легонько ударила его.

— Ах, ты!

Они оба смеялись и радовались тому, что находятся так близко друг к другу.

Прошло уже несколько минут с тех пор, как он кончил, и она чувствовала себя неуютно, выполняя свои обязанности по уборке. Она просто не чувствовала себя хорошо, если не вылизывала его член и яйца полностью чистыми после каждого оргазма, который он испытывал с ней.

Поэтому она наклонила голову к его промежности и счастливо лизала его в течение нескольких минут, делая свое обычное Мммм! — все время от времени слышны какие-то звуки.

Наконец она снова присела. Ее карие глаза озорно блеснули. — Ладно, Хозяин, ты сам напросился. Дай-ка посмотреть. Ты уже шесть раз выстрелил своей спермой в меня или на меня. Должен признаться, это было очень впечатляюще за несколько часов. Но у тебя есть еще четыре раза, чтобы сделать десять.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Ты же это не всерьез! Как я могу снова возбудиться? Это займет несколько часов. Я едва могу поднять руку, и я знаю, что ты чувствуешь то же самое.

Она посмотрела мимо него и указала на что-то в ногах кровати. — Я знаю. Но ты видишь это?»

Он посмотрел туда, куда она указывала, и увидел банку взбитых сливок, подарок Эми, который они еще не использовали. Он выругался:

— Боже мой! Трахать. Клянусь, есть какой-то заговор, чтобы держать меня в напряжении и трахать двадцать четыре часа в сутки.

— Может быть, — заговорщицки подмигнула она. Давай полностью покроем твой член этим вкусным кремом. Затем я хочу съесть все это и попробовать немного глубокого горла. Я до сих пор никогда не делала этого правильно, но Сюзанна учила меня с фаллоимитаторами.

— Боже мой! Что за ночь! Это никогда не кончится! Он почувствовал, что его пенис уже начал шевелиться. Но можно мне сначала принять душ? Может быть, это оживит меня в последний раз.

— Окей. Вообще-то, мы могли бы принять душ вместе. Хорошо экономить воду.

Он захохотал:

— Экономь воду, моя ты задница! Ты просто хочешь еще немного побыть со мной по-своему.

Сьюзен только улыбнулась, представляя, как хорошо ей скоро станет. Она почти чувствовала, как пульсирует и стучит его сердце. Насколько она была безнадежно предана своему сыну до этой ночи, настолько же она была покорна ему сейчас. Она была так измотана, что едва могла двигаться, но знала, что у них впереди целая ночь. Она с нетерпением ждала чередования сна и секса, пока они оба не окажутся просто неспособными пошевелить мускулами.

Тем временем Кэтрин спустилась в подвальную комнату видеонаблюдения вместо того, чтобы вернуться в свою комнату и лечь спать. Ее разум представлял собой сложную смесь эмоций, от гордости за сексуальные способности брата до любви к матери и счастья за ее счастье, от обиды за то, что ее оставили в стороне, до глубокой и неудовлетворенной сексуальной потребности.

— Завтра, — прошептала она про себя. Завтра. Это будет три гребаных дня. Блин! Мама, пожалуйста, оставь мне что-нибудь от него на завтра, потому что Алан еще не начал трахаться!

Если бы Алан знал, о чем думает Кэтрин, он был бы одновременно доволен и встревожен. С одной стороны, он был счастлив дать ей и остальным то, чего они заслуживали. Ему это нравилось.

С другой стороны, он уже начал сомневаться, не откусил ли он больше, чем мог проглотить, когда от него зависело так много женщин. Одна только мама — это такая сексуальная динамо-машина, что мне трудно за ней угнаться. Тетя Сьюзи почти такая же, и то же самое с Эми и сестренкой. Добавьте к этому Славу, и Бренду, и Хизер… Боже, я даже думать об этом не хочу. Что же мне теперь делать? Серьезно!