Глава 21. Компрометирующее положение

Электричество вернулось в комнату вокруг меня.

Зажглась напольная подсветка. Монитор включился обратно. Я вздрогнула от громкости, затем отдала команду перевести динамики в беззвучный режим.

Я едва повернулась к двери отделения резервуара, когда лампочка над проёмом переключилась с синего на красный. Я мало что могла сделать в текущем положении, но постаралась утянуть ноги под простыню, а свободной рукой обернула ткань вокруг груди. В остальном я просто сидела там, наполовину прислоняясь к стене.

По правде говоря, к тому времени я решила, что это Ревик.

Два часа, должно быть, почти прошли. Да и в любом случае, к этому времени ему кто-то наверняка рассказал.

Когда я увидела, что в открытую дверь заходит Балидор, а следом Чандрэ, Пагой, Чинья и Джораг, я, должно быть, наградила их довольно озадаченным взглядом.

— О мои боги, Элисон! — Балидор быстро направился ко мне, убирая пистолет в кобуру. Он бросил быстрый взгляд на Чинью, показывая остальным проверить комнату, затем повернулся ко мне и нахмурился. — Что он с тобой сделал? Ты в порядке?

— Я в норме, — когда он не замедлил своих шагов, я повысила голос и подняла ладонь, показывая ему остановиться. — 'Дори, я в порядке. Всё хорошо.

— Ты сказала, что это было виртуальным, — произнёс Балидор. — Как он приковал тебя к стене? Он взял под контроль органику в комнате?

— Это сделал не он, — выпалила я.

Балидор застыл, остановившись на полушаге и уже собираясь протянуть руку к моему прикованному запястью.

Я просто растерянно сидела там, осознав, что он подумал — что подумали они все, увидев меня прикованной к стене после проникновения в систему безопасности. Когда мои разрозненные мысли догнали их ход мыслей, до меня дошло кое-что ещё.

Тут я не сумею отвертеться.

Я не сумею отвертеться и не объяснить эту часть случившегося.

Посмотрев на Балидора, я пожала плечом свободной руки, затем опять стиснула простынь, прижимая её к себе.

— Всё в порядке. Правда, 'Дор... я в норме, — поколебавшись, я убрала из голоса все эмоции и добавила: — Как я и сказала, я по-прежнему не уверена, что он действительно сумел проникнуть в конструкцию, или же он просто сумел имитировать aleimi -проникновение через электронный взлом. Должно быть, он захватил сигнал. Так он, наверное, добрался до сигналов тревоги и электричества.

Я поджала губы, стараясь сохранять деловой тон.

— В любом случае, нам придётся разобраться с конструкцией, когда мы узнаем больше о том, что он сделал. Тебе, наверное, надо поговорить с хакерами.

Когда молчание затянулось, я посмотрела вверх.

Балидор оставался наполовину склонившимся над изголовьем у моей прикованной руки. Когда я встретилась с ним взглядом, он выпрямился, двигаясь так, будто я только что сообщила ему, что могу взорваться.

Когда он так ничего и не сказал, я заговорила резче.

— Вам нет необходимости находиться здесь, — повторила я. — Это был сетевой удар. Это техника. Верно? Он использовал монитор, но я ничем не могу вам помочь, помимо идентификации его личности. Твоя команда с таким же успехом может получить доступ к конструкции извне. Наверное, так будет даже проще.

Я прикусила губу, опять растеряв все слова.

В комнате по-прежнему было тихо.

Даже Чинья, которая тихо говорила по гарнитуре, когда они только вошли, перестала отвечать тому, кто был у неё на другом конце линии. Она стояла у органической панели возле двери и повернулась ко мне, широко раскрыв свои глаза с оранжевым отливом. Я видела, как эти глаза сфокусировались обратно прежде, чем она пробормотала какое-то извинение в гарнитуру и отключилась.

Отведя взгляд от меня, она покраснела и перехватила винтовку, которую держала в руках.

В какой-то момент этой паузы я посмотрела на своё тело.

Сделав это, я тут же поняла, что это было ошибкой.

Я почувствовала, как их взгляды проследили за моим и заметили, что я явно голая под простынёй, затем метнулись к руке, прикованной к стене. Я почувствовала, как каждый видящий в комнате наконец-то сложил всё воедино и понял, что они видят на самом деле.

В какой-то момент лицо Балидора изменилось.

Лидер Адипана залился разными оттенками красного и розового.

— Я в порядке, — повторила я, всё сильнее раздражаясь от понимания, что ни один из них не заговорит. — Правда. Вы можете идти. Проникновение произошло через сеть, а не непосредственно здесь. Вот идите и позаботьтесь об этом. Дайте мне знать, когда вам что-то будет известно о конструкции.

Когда ни один из них не сдвинулся с места, я почувствовала, как к моему лицу приливает жар.

Окинув взглядом их лица, я стиснула челюсти.

Джораг открыто пялился на меня.

Он тоже покраснел, но я не улавливала от него смущения, как от Балидора. Напротив, Джораг выглядел так, будто вошёл в комнату посреди съёмки порнофильма и надеялся, что его позовут поучаствовать в процессе. Я видела, как его взгляд остановился на моих голых ступнях, выглядывавших из-под белоснежной простыни, и рефлекторно подтянула их ближе к себе вместе со свободной рукой.

Чандрэ отвела взгляд намного быстрее, чем Чинья или трое других мужчин. И всё же я видела, как её щёки залились тёмно-красным оттенком — возможно, впервые в моём присутствии.

Когда ни один из них не заговорил, я прочистила горло.

— Ревика здесь нет, — уточнила я совершенно без необходимости.

Балидор теперь не смотрел на меня. Если уж на то пошло, его кожа покраснела ещё сильнее. Он взглянул на Чандрэ, затем на Джорага и Пагоя, пятясь от кровати.

— Прошу прощения, Элисон, — он прочистил горло. —...Высокочтимый Мост. Мы беспокоились о тебе. Мы думали, что ты подверглась нападению.

— Разве здесь нет сенсоров...? — спросила я уже откровенно сварливым тоном.

— Он их отключил, — Балидор сделал уклончивый жест рукой в мою сторону, всё ещё не глядя на меня. —...Ранее. Насколько я понимаю.

— Ранее? Кто их отключил? Териан?

— Меч, — выпалил Джораг.

Когда я перевела взгляд на него, он по-прежнему пялился на меня. Его синие глаза теперь выглядели отрешёнными, и до меня дошло, что я испытывала боль, и это наверняка не помогало — как и отсутствие Ревика, поскольку это в разы усиливало боль. Внутри нашей крошечной конструкции я также ощутила боль Джорага, достаточно сильную, чтобы я поморщилась и отвела взгляд в сторону, хотя он не перестал смотреть на меня.

Глянув на Балидора в этот раз с неверием, я подтянула простыню повыше, сжимая её свободной рукой.

— Эм... Убирайтесь отсюда нахрен? — произнесла я. — Сейчас же?

Пару секунд все шестеро просто смотрели на меня.

Затем все они двинулись как будто разом, попятившись задом и боком, в итоге врезаясь друг в друга и задевая всё подряд своими винтовками в попытке выйти обратно за дверь. Было бы смешно, если бы я не была прикована наручниками к стене. А так я могла только сидеть там, стискивая челюсти и дожидаясь, пока они уйдут.

Не думаю, что позволяла себе выдохнуть, пока дверь не закрылась.

Я наблюдала, как лампочка над дверью сменила цвет с красного обратно на синий, указывая, что маленькая Барьерная конструкция восстановила целостность. Я всё ещё лежала там, глядя в потолок с каким-то сердитым неверием, когда гарнитура, отброшенная на столик, издала тихий сигнал.

Закатив глаза, я отпустила простыню, ползком подобралась к той стороне кровати, чтобы суметь подхватить эту чёртову штуковину рукой.

— Алло? — произнесла я нарочито раздражённым тоном.

— Элисон, я искренне сожалею...

— Я знаю, 'Дори. Забудь.

— Нет, я очень, очень сожалею. Мне надо было связаться с тобой через трансмиттер прежде, чем мы ворвались. Ты уже говорила, что вторжение было виртуальным. Конечно, мы уже поручили команде техников разобраться с этим, но я подумал, что тебе всё ещё может грозить опасность, особенно если...

— 'Дори, я же сказала, забудь, — вздохнув, я провела пальцами по своим спутанным волосам. — Ревик уже в курсе?

— Я не знаю. Я видел его наверху ранее, но после проникновения — нет. Он сказал, что ему нужно кое-что сделать перед тем, как спускаться вниз...

— Ага, — я фыркнула, выдохнув. — Да уж.

На линии воцарилась тишина. Я буквально слышала, как Балидор на другом конце колеблется.

— Что ещё, 'Дори? — спросила я. — Что такое?

Он вздохнул.

— Нам бы не помешала твоя помощь с конструкцией, Элисон. Команда разведки хотела бы считать с тебя отпечатки, имеющие отношения к твоему разговору с Терианом. Ты позволишь нам побеседовать с тобой? Конечно, как только ты будешь доступна.

Щёлкнув себе под нос, я выдохнула.

— Конечно. Без проблем. Когда?

— Ты будешь доступна сегодня, попозже?

Посмотрев на своё прикованное запястье, я стиснула зубы.

— Ну, я могу только надеяться.

В этот раз я услышала от него невольный смешок.

— Ох, ну давай... — проворчала я. — Смейся. Уверена, ты последние десять минут умирал от желания заржать.

В его голосе слышалась улыбка.

— Ты же понимаешь, что тебе это будут припоминать до скончания веков, да?

Закатив глаза, я вздохнула.

— Эта мысль приходила мне в голову, — он усмехнулся, и я заговорила резче, добавив: — Просто помни, что Ревик имеет склонность быть немного старомодным в отношении ситуаций, когда его подчинённые видят меня в компрометирующем положении. Может, тебе и твоим приятелям стоит держать себя в руках. Ради разнообразия.

— Ты угрожаешь мне своим мужем, Высокочтимый Мост? — невинно уточнил Балидор.

— Просто констатирую факты, 'Дор. Так что подумай об это перед тем, как ты и твои приятели начнёте перемывать косточки большому боссу.

У лидера Адипана вырвался очередной удивлённый смешок.

Я подавила ответную улыбку.

— Козлы. Вы все стадо козлов.

— Несомненно, — Балидор широко улыбнулся. — И тем не менее, я приложу все усилия, чтобы держать себя в руках, как ты и сказала... из уважения к моим возлюбленным посредникам. Я лишь надеюсь, что ты и твой муж понимаете, что я ответственен лишь за свой собственный язык. Чандрэ наверняка так травмирована увиденным, что вообще в ближайшее время не заговорит. Но ты как минимум должна понимать, что Джораг не сумеет сдержаться.

— Скажи ему, пусть постарается, — парировала я. — Иначе ему придётся несколько месяцев чистить клетки с животными, чтобы я смогла держать его подальше от Ревика, — когда Балидор расхохотался, я добавила: — И скажи Пагою, что если он подтвердит историю Джорага, я пожалуюсь Нииле. Ты должен понимать, что я буду всё отрицать. Если понадобится, я объявлю их предателями расы.

— То есть, это вопрос безопасности? — невинно переспросил Балидор. — Возможно, мне стоит проинформировать Деклана, раз Врег в данный момент недоступен?

Подавив в этот раз уже настоящую улыбку, я лишь прищёлкнула языком.

— Ой, иди ты нафиг, — сказала я. — В шесть? Чтобы уж наверняка?

— Меня это превосходно устроит, Высокочтимый Мост. Я организую ужин. На верхней палубе, если ты не против. При условии, что погода позволит.

— Ужин, да? Вот теперь я определённо скажу Ревику.

Балидор усмехнулся. Услышав, как он говорит что-то Джорагу или Чандрэ, я подняла руку, отключила гарнитуру и сняла её, бросив на белую простыню возле своей ноги.

Ну, вот и всё.

Я гадала, как быстро история дойдёт до Ревика.

Вспомнив, что он всё ещё где-то там и делит с ними конструкцию, я думала, что это случится чертовски быстро.

Глава 22. Без шуток

Примерно двадцать минут спустя я сидела на кровати со скрещёнными ногами, просматривая записи команды разведки с помощью гарнитуры, которую оставил мне Ревик. Должно быть, я довольно сильно увлеклась, потому что совершенно пропустила сигнал системы безопасности.

Однако я услышала, как открывается дверь.

Завозившись, чтобы обратно замотаться в простыню, я запуталась ступнями и ногами в ткани и не сумела добиться желаемого до того, как дверь открылась. Я всё ещё пыталась вытащить простыню из-под задницы, когда Ревик вошёл в помещение с каким-то подносом.

Его прозрачные глаза прищурились, когда он увидел меня.

Повернув голову, он показал резкий жест кому-то позади себя, и закончив передавать послание на языке жестов, которое я не разобрала, он тут же свободной рукой захлопнул дверь. Он не сдвинулся со своего места у двери, пока дверь и колесо на ней не закрылись, заново активируя Барьерную печать.

Лампочка над дверью сменила цвет с красного обратно на синий как раз тогда, когда я убрала гарнитуру и опустила её на стол.

Вновь взглянув на Ревика, я увидела, что он смотрит на меня.

Его глаза задержались на моём прикованном запястье. Он покосился на монитор, который служил моей рабочей станцией вместе с его гарнитурой, затем нахмурился.

Я наблюдала за его лицом, но он прятался за маской разведчика, так что я мало что видела.

Глядя на него, я с некоторой озадаченностью поняла, что никто не сказал ему о Териане.

Или, если и рассказали, то он вёл себя так, как я совсем от него не ожидала. Я думала, что он будет злиться. Необязательно на меня, но я определённо ожидала, что он ворвётся сюда с жаром, готовый расспрашивать меня о случившемся. Я думала, он захочет знать всё до мельчайшей подробности о том, что сказал Териан, и наверняка попросит дать ему прочитать мои воспоминания, чтобы увидеть всё своими глазами.

Пока я думала об этом, Ревик отошёл от двери своей кошачьей походкой.

Тихо щёлкнув себе под нос, он подошёл к столу и поставил туда накрытый поднос. Когда он выпрямился, я наградила его выразительным взглядом.

— Это завтрак? — спросила я.

Он слегка улыбнулся.

— Кофе? — настаивала я.

Он кивнул, подходя к кровати.

— Долго же ты, — пожурила я. — Где, во имя богов, ты столько времени шлялся?

Он не замедлил своих кошачьих шагов.

На ходу он потянулся к воротнику рубашки. Он стянул её через голову, не замедляя неспешного приближения. Швырнув рубашку на пол у кровати, он пинками сбросил туфли, всё ещё всматриваясь в моё лицо.

Хмуро посмотрев на простыню, по-прежнему обмотанную вокруг моего тела, он наклонился и крепко схватил ткань одной рукой.

— Ревик, — предостерегла я. — Если ты думаешь, что тебе что-то перепадёт после того, как ты оставил меня тут на два часа, подумай ещё раз.

Он вскинул бровь.

— Я не стану вознаграждать тебя за это, — парировала я. — И мне плевать, сколько бы ты ни заигрывал с моим светом. Так что лучше держи все части своего тела подальше от моего рта.

Его губы дрогнули.

— Принято к сведению.

Его свет скользнул в мой, и я прикусила губу, захваченная врасплох жарким приливом боли. Закрыв глаза, я постаралась контролировать себя и свой свет, но не смогла.

К тому моменту, когда ко мне вернулась способность видеть, Ревик уже резко сдёргивал простыню с моих ног и туловища, в процессе стягивая меня саму ниже по кровати. Я крепче закусила губу, пытаясь решить, хочу ли я сопротивляться, злюсь я или просто страдаю от боли, беспокоюсь ли я об его реакции на ситуацию с Терианом, или это просто какая-то комбинация всех факторов вкупе с раздражением из-за нашего незавершённого разговора прошлой ночью.

Прежде чем я успела решить, он схватил меня за лодыжку.

Вместо того чтобы притянуть меня к себе, он отвёл мою ногу назад на кровати, вынуждая согнуть колено. Схватив другую мою ногу, он проделал то же самое, заставив меня развести лодыжки. Через считанные секунды моя спина оказалась прижатой к изголовью, прикованная рука очутилась за спиной, а другая стискивала подушку, на которой я сидела.

Всё ещё стискивая мои лодыжки, Ревик шире развёл мои ноги, подтягиваясь ближе на матрасе. Прежде чем я успела решить, как отреагировать на это новое положение дел, он накрыл меня губами. Затем принялся ласкать языком.

Затем проник языком внутрь.

Было очень, очень сложно орать на него, когда он проделывал такое.

Он заставил меня раздвинуть ноги шире, и мой свет полыхнул.

Когда я обмякла на матрасе, он замедлил свои движения, используя свой свет более изощрённо. Он тихо и хрипло вздохнул, когда почувствовал, что мой свет начинает открываться, а затем он стал использовать штуки, которым я его научила, чтобы заставить меня открыться ещё сильнее — световые штуки, физические штуки, которым я научилась от Лао Ху — он неделями добивался, чтобы я его этому научила.

Когда я сипло всхлипнула, Ревик остановился ровно настолько, чтобы прижаться лицом к моему бедру, и сквозь его свет струилась боль. Взяв себя в руки, он начал снова, крепче сжимая ладонями мою кожу и плоть, а его свет отталкивал мои попытки схватить его структуры.

Свободной рукой я стискивала его волосы, и он дёрнул меня ниже по кровати, опираясь верхней частью тела на мои ноги.

Когда он опустил свой вес, его боль усилилась.

Какая-то часть меня, должно быть, до сих пор сдерживалась, потому что именно тогда я почувствовала, что отпускаю себя.

И он тоже. Он помедлил во второй раз, прислонившись лицом к моей ноге. Что-то в интенсивности его сосредоточенности заставило мою боль резко ухудшиться.

Когда я открылась, он скользнул в меня своим светом так глубоко, что я застонала.

Та боль, которую я терпела, которая искрила в моём свете с тех самых пор, как я проснулась, заструилась вокруг меня каким-то жидким облаком. Когда я притянула его, откровенно прося своим светом, Ревик остановился ровно настолько, чтобы посмотреть на меня. Его прозрачные глаза остекленели, но содержали явную агрессию.

Я посмотрела на его грудь, заметив, что он задышал тяжелее, и почувствовала, как он пристально смотрит на моё лицо.

— Бл*дь, говори со мной, — прорычал он. — Проси. Вслух.

Очередной разряд боли ударил по мне. Прежде чем я успела заговорить, он двинулся вверх по моему телу, не отрывая взгляда от меня. Он посмотрел мне в лицо, затем схватил за волосы, удерживая моё свободное запястье другой рукой.

Я ахнула от количества света, который он вливал в меня, от боли, которую он швырял в меня. Когда ко мне вернулось зрение, я могла лишь смотреть на него, с трудом дыша.

— Попроси меня, — прорычал он. — Ты знаешь, чего я хочу. Боги. Почему, бл*дь, ты всё ещё так молчалива со мной? Я делаю что-то неправильно? Тебе надо ещё раз показать мне? Или мне надо причинять тебе боль до тех пор, пока ты не сделаешь, как я скажу?

Ещё больше боли рябью прокатилось по моему свету, заставляя меня выгнуть спину. Я закрыла глаза, отворачиваясь от него.

— Элисон, да помогут мне боги...

Я покачала головой.

— Нет.

— Нет на что? — прорычал он. — Нет, ты не хочешь ударов? Нет, ты мне не покажешь?

Я покачала головой.

— Нет, ты всё делаешь правильно.

— Тогда попроси, мать твою. Попроси меня. Иначе я привяжу тебя по-настоящему.

Моя боль усилилась. И всё же я не могла заговорить.

Упрямство, возможно. А может, я не совсем шутила, когда сказала ему, что он заставил меня слишком долго просидеть здесь, в одиночестве и в боли. Может, я чувствовала, что он сдерживается, и знала, что он делает это не только потому, что вид такой сильной боли в нём возбуждал меня. Он хотел, чтобы я полностью открылась для него, но не был готов сделать то же самое для меня. Вероятно, он даже не намеревался попытаться. Возможно, он даже и не хотел этого делать теперь, поскольку до сих пор винил меня за то, что Касс и Тень попытались убить меня.

Он с неверием фыркнул.

— Ты так думаешь?

Я прикусила губу, сердито глядя на него и думая всё так же громко.

А может, я до сих пор злилась из-за того, как мало он рассказал мне прошлой ночью.

О Даледжеме.

В этот раз он вздрогнул. Хрипло выдохнув, он приподнялся на руках, и из его света выплеснулось раздражение. Я пыталась отстранить свой свет, контролировать себя, но мне это не удавалось. Его притягивание и раздражение сплетались с моими собственными до тех пор, пока я не издала сердитый, взбешённый звук, чувствуя, как мой свет опять выскальзывает из-под контроля.

В этот раз я действительно хотела ударить его. Если бы он не пригвоздил меня к матрасу, может, я бы так и сделала.

Ревик прищурился ещё сильнее.

Я чувствовала боль, поднимающуюся в его свете. Большая её часть ощущалась как боль разделения, но глядя в его глаза, я не могла точно сказать, о чём он думает.

Что, конечно же, только сильнее разозлило меня.

— Ты хочешь сделать мне больно? — спросил он.

Я подумала над его словами. Стараясь отстранить свой свет, я покачала головой.

— Нет.

Он рассмеялся.

— Хрень собачья.

— У всех бывают такие мысли, — сказала я жёстким и ни капли не виноватым тоном. — На самом деле я не хочу делать тебе больно. Не хочу. Но да, я подумала об этом.

— Но почему? Почему ты хочешь сделать мне больно, любовь моя? Ты злишься на меня? Из-за того, что я оставил тебя здесь? Из-за Даледжема? Или это вопрос доверия? Ситуация с Касс? О чём ты только что думала?

Я почувствовала, как мои челюсти сжимаются ещё сильнее.

Я заметила, что он этого не отрицал.

Он издал очередной невесёлый смешок.

— Не отрицал? А я уверен, что отрицал, — он вжался в моё тело, и я прикрыла глаза, издав невольный звук. — Ты хочешь потрахаться, — заметил он. — Твой свет притягивает меня как сумасшедший, жена. Так что это? Тебе хочется перепихнуться со злостью? Хочешь сначала сделать мне больно? Потому что я тебе позволю. Ты же знаешь, что позволю.

Я уставилась на него, хмурясь. Я честно не могла сказать, насколько серьёзно он говорит, но поймала себя на том, что обдумываю его слова.

Злилась ли я? Действительно ли я злилась? Или меня просто раздражало его чёртово молчание? Я устала от этих танцев между нами, поскольку он всё ещё злился на меня из-за того, что я оставила его, умерла и работала за его спиной, но он в этом не признаётся?

Я почувствовала, что он собирается заговорить, и перебила его.

— Что я сказала прошлой ночью во сне? — спросила я. — О Дубае?

Ревик покачал головой, улыбаясь и прищёлкнув языком.

— Ты сейчас хочешь поговорить о деле? Серьёзно, жена? Когда мой член прижимается к тебе?

Боль в моём свете усиливается.

Пока я боролась с ней, он прижал меня к кровати, наблюдая за моим лицом. Его ладонь скользнула между моих ног, пальцы другой руки всё ещё стискивали мою свободную руку. Медленно, до боли медленно он начал изучать меня наполненными светом пальцами, лаская меня так искусно, что я думала, что сойду с ума. Через несколько секунд я забыла о Дубае, о рабочих разговорах и злости на него из-за того, что он мне не доверяет и не рассказывает ничего о том видящем, Даледжеме.

Через несколько секунд я говорила с ним, переставая следить за своими словами.

Когда я не остановилась, он перенёс свой вес на один бок, застонав и завозившись со своим ремнём.

Я почувствовала, что теперь, когда я заговорила, он хочет секса, хоть некоторые мои слова и причиняли ему боль... а может, отчасти из-за этого. Он хотел трахать меня до тех пор, пока я не перестану говорить, опустить ухо к моему рту, уговаривая выместить злость и раздражение на нём другими способами. Вместе с этим пришли образы, более детальные, чем обычно, и не просто несколько нежных шлепков. Я видела, как бью его, и не только кулаками, но и его ремнём.

В какой-то момент я накрыла его рукой. Хрипло ахнув, когда я начала массировать его, он перестал расстёгивать пряжку ремня ровно настолько, чтобы вжаться пахом в мою ладонь.

— Ты действительно хочешь, чтобы я причинила тебе боль?

— Нет, — он покачал головой, стискивая моё запястье. — Gaos. Да. Может быть.

— Может быть?

Что-то в его свете сместилось. Я ощущала противоречия, колебание, ещё больше боли, пока он решал, сколько мне рассказать. Я чувствовала ту стену в его сердце, чувствовала, как он думает об этой стене, осознает её присутствие там. И почему-то от того, что он признает это, сознательно или нет, заставило моё раздражение накатить волной. Когда он почувствовал мою агрессию, его боль усилилась.

Затем что-то щёлкнуло, вставая на место.

Я уставилась на него.

— Ты знаешь, что сдерживаешься со мной? — с неверием переспросила я. — Ты хочешь, чтобы я тебя избила, заставила тебя прекратить?

Он пожал плечами. В его глазах проступил тот более хищный, резкий взгляд.

— Ты реально извращенец, знаешь, да? — сказала я.

— Ты знала об этом, когда выходила за меня замуж. Ну, — поправился он, подумав. —...Когда выходила за меня замуж во второй раз.

Я уставилась на него, пытаясь уложить в голове то, что он мне говорил. Он хотел, чтобы я поняла эту его часть. Просьба, может, и не была полностью обдуманной заранее, но она и не «нечаянно соскользнула с языка». Он нервничал, прося об этом.

Не совсем смущался, скорее нервничал из-за моей возможной реакции.

Уставившись в потолок, я обдумывала его слова, стараясь посмотреть на них объективно.

Он не убирал рук с моего тела. Моя боль усилилась, когда он начал вкладывать больше света в свои пальцы и чувственно притягивать меня.

— Если ты пытаешься убедить меня больше не делать так, то тебе это не очень удаётся, — сказал он, вновь принимаясь расстёгивать штаны.

— Убедить тебя больше не делать как? — парировала я. — Не приковывать меня к стене, как домашнее животное?

Я скользнула рукой под его одежду.

Его глаза закрылись. Он подвинулся ближе, давая мне больше доступа.

Когда я начала притягивать его из того другого места, используя структуры, которые развила, работая наложницей Лао Ху, Ревик хрипло вздохнул. Через несколько секунд я почувствовала, как он борется, пытается отвоевать контроль у моего света, но я наконец-то пробилась сквозь его защиты. Я вновь лучше чувствовала его, и не только те части, которые хотели секса.

Несколько долгих минут он противился моей хватке, но я уже ощущала отличие в его теле. Его мышцы смягчились. Он перенёс больше веса на спину и бока, прильнув ко мне. Его ладонь обхватила мою талию, и он повернул голову, посмотрев мне в лицо. В этот раз покорность ощущалась добровольной.

Однако даже сейчас я ни черта не могла прочесть в нём. Осознание этого раздражало меня и возбуждало.

— Убедить тебя в чём, Ревик? — повторила я.

— Тебе нужно, чтобы я ответил? — его пальцы схватили меня за волосы, сжали. — Убедить меня не привязывать тебя. Не приковывать тебя к моей кровати, чтобы я мог представлять тебя здесь. Gaos. У меня был стояк на протяжении всего времени моего отсутствия.

Я невольно улыбнулась, мягко прищёлкнув языком.

— Не сомневаюсь.

— Правда, — он посмотрел на меня остекленевшими глазами. — Я держался подальше. Я не приходил дольше, чем мне хотелось... но потом уже не смог терпеть. Я хотел, чтобы ты скучала по мне. Ты скучала по мне, Элли? Я очень, очень хотел, чтобы ты соскучилась по мне.

Когда я притянула его свет, он вздрогнул, закрывая глаза.

— Скажи, скучала ли ты по мне, жена. Скажи мне правду.

— Я скучала по тебе, Ревик, — я открыла свой свет, позволяя ему почувствовать мою боль, и он издал низкий звук. — Я очень по тебе скучала. Достаточно, чтобы захотеть наказать тебя за это. Достаточно, чтобы разозлиться из-за этого. Начать обдумывать способы отплатить тебе...

Его глаза расфокусировались, и он посмотрел на меня. Я не могла выдержать его взгляд.

Мой взгляд скользнул по его татуированным рукам, по груди, затем к нижней части его тела, где он всё ещё был одет в штаны. Когда я взглянула вверх, его лицо ожесточилось от боли, и он отвернулся, задыхаясь.

Временами меня пугало то, как сильно я его хотела.

Я знала, что он чувствует то же самое, как минимум иногда. Меня злило, что какая-то часть меня до сих пор хотела наказать его за жизнь, которую он вёл до нашего брака, а также за его привычки в сексе, которые не имели никакого отношения ко мне.

И да, я всё ещё бесилась из-за Даледжема.

— Ты можешь сделать это со мной, — он взглянул на моё прикованное запястье. — Я практически гарантирую, что буду твёрд всё то время, что тебя здесь не будет.

Я рассмеялась, не сумев сдержаться.

И всё же я слышала серьёзные нотки в его словах.

Я знала, что он ничего не сделает, если я по-настоящему скажу «нет». С другой стороны, я понимала, что он с готовностью будет настаивать, если посчитает, что я спущу это ему с рук. Он уже предупреждал меня, что не очень-то обременён рассудительностью, когда дело касалось нас двоих — особенно после того, как во второй раз вынужден был считать меня погибшей. Он также говорил мне, что чувствует себя вправе потакать своим желаниям, когда ему хотелось заверить самого себя, что я в порядке. Даже если для этого придётся не выпускать меня из поля зрения дольше, чем на несколько минут на протяжении примерно года.

Во время одного из наших честных разговоров в последние несколько недель он также спросил, позволю ли я ему покомандовать мной в сексуальном плане при условии, что он не будет злоупотреблять этим правом.

Конечно, я попросила его пояснить, что он имел в виду под злоупотреблением.

Единственный ответ, который я получила — эта улыбка.

Практически та же самая улыбка, на которую я смотрела сейчас.

После того разговора он устраивал мне небольшие тесты. У меня определённо складывалось ощущение, что он лишь начинает и ничего серьёзного не делал, но мы уже попробовали несколько вещей, которые относились к этой категории. Он также несколько раз просил разрешения ударить меня в контролируемых условиях, и признаюсь, это меня возбудило.

Тот факт, что он чувствовал необходимость спрашивать у меня разрешения, заставил меня подумать о том, что на уме у него нечто другое, возможно, нечто более психологическое. Я даже не знала, чего именно он хотел. Глядя на него теперь, я опять задумалась об этом и о просьбе, которую он выдвинул всего несколько минут назад. То есть, он хотел покомандовать мной, но отчасти хотел, чтобы я тоже им покомандовала.

Может, даже не просто покомандовала. Но могла ли я действительно причинить ему боль?

— Дело не в причинении мне боли, Элли, — сказал он.

Подумав над его словами, я кивнула. Это я знала.

Но я всё равно улавливала смутное ощущение страха.

Он наблюдал, как я борюсь с этим. Я почти видела мысли, прокручивающиеся в его глазах, но он не делился ими со мной, даже через свой свет.

— Развяжи меня, — тихо сказала я ему. — Нам нужно поговорить, Ревик.

Он покачал головой.

— Это не тянет на переговоры, жена.

— А мне надо вести с тобой переговоры, чтобы ты меня развязал? Брось, Ревик. Я серьёзно. Нам надо поговорить.

Он улыбнулся, подтянулся вверх по моему телу и стал целовать в шею.

— Ты имеешь в виду свои сны? — он щёлкнул языком в притворном укоре, удерживая свой вес на руках и ладонях, отчего они напряглись, пока он нависал надо мной. — И ты ещё меня называешь трудоголиком. Я не обсуждаю рабочие вопросы, когда ты пытаешься трахнуть меня, жена.

Прежде чем я успела фыркнуть, он переместил свой вес, вжимаясь всем телом в меня. Поудобнее расположив ноги и руки, он придавил меня к кровати, заставив выпрямить прикованную руку над головой, и я уже не могла пошевелиться. Я всё ещё контролировала его свет, но Ревик противился мне достаточно, чтобы я еле как удерживала его в этом отношении.

Его свет вновь становился сильнее.

— И это тоже не переговоры... — прохрипел он. — Ты лишь делаешь меня бескомпромиссным. Ещё сильнее бескомпромиссным...

— Бескомпромиссным? — расхохоталась я.

— Упрямым. Не желающим менять свои взгляды.

— Я знаю, что такое «бескомпромиссный», — сказала я, разрываясь между желанием расхохотаться и нахмуриться, и закатила глаза. — Я по-прежнему владею английским лучше тебя. Ты действительно не станешь говорить со мной?

— Отпусти меня, — уговаривал он. — Мы можем несколько раз потрахаться, а потом поговорим.

— Ревик, — я издала невольный смешок. — Ты невозможный.

— Отпусти меня, — уговаривал он. — Я оставлю тебя здесь на весь остаток дня, если не отпустишь.

Пристальнее всматриваясь в его глаза, я улыбнулась.

— Ты серьёзно.

— Смертельно серьёзно, бл*дь, — он вжался в меня своим телом и хрипло вздохнул, когда я остановила его с помощью его света. — Вот тебе мои переговоры, — сказал он. — Отпусти мой свет. Позволь мне контролировать это... и я дам тебе то, чего ты хочешь. Я расскажу тебе всё, что ты говорила прошлой ночью. Я расскажу тебе всё, что ты захочешь знать о Даледжеме... и о моих странных фантазиях, в которых ты меня бьёшь.

Он помедлил, позволив этим словам повиснуть на несколько секунд, затем пожал плечами, и на его тонких губах по-прежнему играла лёгкая улыбка.

—...А если не отпустишь, тогда я тебе отомщу.

Я закатила глаза.

— Как отомстишь? К стене прикуёшь?

Его глаза сделались явно хищными.

— Для меня это беспроигрышная ситуация. Я могу оставить тебя здесь на несколько дней. Заставить оказывать мне сексуальные услуги прежде, чем ты получишь еду.

Я выдержала его взгляд.

— Что, если я проделаю то же самое с тобой?

Я увидела, как на его лице промелькнула боль. Заметив это выражение и почувствовав это в его свете, я покачала головой, прищёлкнув.

— Gaos, — сказала я. — И это тоже тебя заводит? Ты безнадёжен.

— Ты собираешься трахнуть меня? — спросил он. — Ты действительно собираешься вести серьёзные разговоры перед тем, как мы это сделаем? Или это месть? Какая-то игра за власть?

Подумав, я вынуждена была признать его правоту.

Вздохнув, я покачала головой.

— Нет? — уточнил он. — Что именно нет? Ты собираешься трахаться со мной?

— Я подумывала над этим, — призналась я, посмотрев на него.

Его глаза ожесточились при взгляде на меня, и его боль усилилась.

— Нахрен переговоры, между прочим, — сказал он. — В следующий раз я просто заберу тебя с собой. Буду насиловать всякий раз, когда у меня кончится терпение... и приковывать тебя ко всяким штукам в разных кабинах на корабле.

— Чтобы ещё больше твоих друзей увидели меня? — я фыркнула. — Супер. Я сообщу на новостные каналы.

Ревик начал было опускать рот к моему телу, но тут помедлил.

Уставившись на меня с расстояния одного дюйма, он нахмурился.

— Хочу ли я знать?

Увидев на его лице уже не такое весёлое выражение, я вздохнула, пожалев, что не держала язык за зубами.

— Уверена, что вскоре ты об этом услышишь, — сказала я, прижимая свободную руку ко лбу. Когда он прищурился, я той же рукой пихнула его в грудь. — Если ты снимешь с меня оковы, я тебе расскажу. Как тебе такой вариант?

Его боль усилилась. В этот раз она совсем не походила на боль разделения.

Почувствовав перемену в его свете, я схватила его за волосы рукой. Я стиснула его волосы ещё сильнее, когда он стал избегать моего взгляда.

— Эй, — беспокойство затрепетало в моем свете и голосе. — Ну брось. Что? Мы же придуривались, верно? Ничего не случилось, Ревик. Ничего такого. Никто меня не видел по-настоящему.

— Но ты собиралась позволить мне думать, будто это случилось? — спросил он.

Я раздражённо вздохнула.

— Я этого не говорила. Мать твою, я просто тебя дразнила.

Он щёлкнул языком, и его акцент резко усилился.

— Я же говорил тебе, я, бл*дь, не шучу с некоторыми вещами. С нами. Помнишь? Не шучу. Не совсем. Так я сказал. Кажется, я говорил не раз, что не смогу сейчас быть рассудительным...

— Ладно, — сказала я. — Эй, успокойся. Я тебя услышала. И я прошу прощения.

Его голос зазвучал жёстче.

— Хрена с два. Ты не просишь прощения. И ты не слышишь меня. Иначе ты бы этого не делала. Ты бы не...

Остановив себя, он умолк.

Я всё ещё смотрела на него, когда он покачал головой с отрешённым взглядом. Я почувствовала, как его свет закрылся поплотнее, и сглотнула, всматриваясь в его скуластое лицо.

— Ревик... — начала я.

Он покачал головой.

— Нет. Дай мне сказать, — я почувствовала, что его мышцы напряглись, и он соскользнул с меня. — Иисусе. Ты заставишь меня вести серьёзный разговор сейчас, бл*дь. Когда мы оба страдаем от такой боли, что будем иррациональными засранцами.