Глава 19. Беспокойные ночи, беспокойные утра

Я с трудом пробуждалась, отбиваясь от мимолётных проблесков сна.

Там жила неохота — как будто мне не хотелось оставлять эти проблески света и тьмы, жар воспоминаний и потерь среди вещей, которые ещё не произошли. Или как будто мне изначально не хотелось ощущать все эти вещи, я не могла понять.

В итоге полная осознанность вернулась ко мне с рывком всего тела.

Не знаю, то ли я почувствовала что-то в эти последние секунды перед пробуждением, то ли это всего лишь нервная энергия.

Но я понимала, что дёрнувшись, сделала больно своей руке.

Щурясь и глядя в потолок прямоугольной комнаты, освещённый только по периметру слабоватой сине-зелёной подсветкой, я попыталась сфокусировать взгляд. При этом до меня дошло, что наши новые «апартаменты» на авианосце были чуть-чуть просторнее ванной комнаты, которая прилегала к нашему номеру в Нью-Йорке.

Такие вещи не волновали меня, но я задумалась, не беспокоило ли это Ревика.

Учитывая условия, в которых он вырос, он по сравнению со мной всегда более остро воспринимал бедность, и меня озадачивали его реакции, пока я не нашла их источник. Он также страдал от довольно сильной клаустрофобии.

Вздохнув, я начала поднимать руку, собираясь провести пальцами по волосам и убрать их с лица.

Моя рука дёрнулась и остановилась.

Я посмотрела вверх.

Кто-то приковал моё запястье к стене.

Я уставилась на руку. Более осторожно опробовала оковы, дёрнув за органические наручники, один конец которых замыкался на кольце, которое по чьей-то программе выходило прямо из стены. Когда кольцо зелёного металла не изменилось само по себе, я попробовала несколько паролей.

Когда это не сработало, я попыталась взломать сам механизм с помощью своего света.

Что-то ударило по мне.

Реально... ударило по моему свету.

Это не причинило мне настоящей боли, но вытеснило из той части моего света.

Я уставилась на наручник, нахмурившись и не сомневаясь, что я ошибаюсь, хоть правдивость этого уже просачивалась в моё сознание. Голые факты о моём положении приводили к выводам, в которых я сомневалась, но всё же начала прорабатывать их — что могло происходить, учитывая крайне небольшое количество людей, которые могли сделать такое со мной.

Я снова уставилась на кольцо, усиленно рассматривая его своим aleimi -зрением — моим зрением видящей, а не просто глазами.

И снова меня ударило разрядом.

Заворчав себе под нос, я наконец-то решила «нахер это всё» и попыталась использовать телекинез.

В этот раз меня шарахнуло посильнее.

Я лежала, тяжело дыша и уставившись на эту чёртову штуковину. Мне всё ещё не было больно по-настоящему, но я и не могла использовать телекинез вопреки этому разряду.

До меня дошло ещё два факта.

Первый: я абсолютно голая.

Второй: я была одна в нашем маленьком отделении резервуара.

Воспоминания о прошлой ночи вызвали завиток боли, отчего мои глаза закрылись, а дыхание сбилось. В моём сознании замелькали образы: его пальцы в моих волосах прижимают меня ближе, пока я отсасывала ему. Он всё ещё был почти полностью одет в тот чёртов костюм и использовал на мне телекинез сзади. Он много говорил — в основном озвучивал требования, умасливал, дразнил. Казалось, что он несколько часов не давал кончить, а потом наконец-то обхватил меня руками сзади, навалился всем весом, вжал в матрас, раздвинул мне ноги как можно шире и закончил эту пытку.

Когда он сделал это, налёг на меня всем телом и светом, вошёл так глубоко, как только можно, уткнулся лицом в моё тело сзади...

Боль ослепила меня во второй раз, когда я вспомнила, что он сделал своим светом. Мои глаза закрылись; мой свет змеился по комнате, ища его.

Его определённо здесь не было.

Я уже не первый раз просыпалась здесь от боли, а его не было. Но это определённо первый раз, когда я проснулась здесь прикованной к стене.

Всё ещё подавляя боль, я посмотрела по сторонам, пока мои глаза не остановились на металлическом столике слева. Там лежала гарнитура — не моя — и что-то вроде рукописной записки. Даже с кровати я узнала аккуратный почерк, состоящий полностью из заглавных букв.

Изогнувшись всем телом, я подтянулась к той стороне кровати, пока моё запястье оставалось прикованным к стене, и свободной рукой подхватила записку, которую он приставил в вертикальном положении к лампе.

Там было написано: «Пошёл за завтраком. Настенный монитор налажен, если вдруг заскучаешь».

Уставившись на почерк, который я теперь узнала ещё отчётливее — «в», «з» и «у» с почти каллиграфическими завитушками — я ощутила, как моё недоверие превращается в сложный набор эмоций, большая часть которых разрывалась между озадаченностью, непрошеным весельем и возмущением.

Обернувшись через плечо, я ещё несколько раз подёргала наручник, просканировав его.

Когда я своим светом слишком близко подобралась к механизму, он опять ударил меня разрядом.

Я потянулась обратно к маленькому прикроватному столику.

Аккуратно схватив гарнитуру пальцами, я пристроила её в своё ухо, активировала с помощью голосовой команды и послала импульс, не дожидаясь, пока пойдёт набор.

Спустя несколько долгих секунд он ответил.

К этому моменту боль снова усилилась, заставляя меня заскрежетать зубами.

— Дигойз, — произнёс он.

Я не могла чувствовать его свет. Однако я очень отчётливо слышала веселье в его голосе.

— Какого х*я?! — потребовала я. —...Муж?

Я почувствовала, как он заулыбался ещё шире.

— Я пошёл за едой для нас.

Когда я промолчала, он помедлил и прочистил горло.

— В два мы встречаемся, чтобы обсудить Дубай. Я договорился с Балидором. Надеюсь, ты не возражаешь.

Я не возражала. Он всё равно обычно руководил военными аспектами, и это явно не попадало в категорию простой эвакуации кого-либо.

— А сейчас который час? — спросила я.

— Десять.

— Джон там будет?

— Да. Они его подлатали. Он, возможно, немного не в себе, но Врег заверил меня, что они оба будут там.

Я почувствовала, что немного расслабляюсь.

Джон только недавно вернулся к нам. Та операция в Макао была первой, в которой он участвовал после того, как они с Врегом вышли из гибернации — которая, между прочим, как будто заняла целую вечность. Даже Балидор несколько раз ворчал, желая услышать мнение Врега по тому или иному поводу. И я слышала, как Ревик на нескольких стратегических совещаниях бурчал, потому что ему не хватало вклада Джона.

Конечно, мы справлялись и без них, но я была не в восторге от идеи опять так скоро лишиться Джона, по какой бы то ни было причине.

— Как Лили? — спросила я.

Я и без вопросов знала, что он зашёл повидаться с ней.

— Она в порядке, — в его голосе прозвучало больше тепла. — Спрашивала о тебе, конечно, но я сказал, что мамочка валяется в кроватке как ленивый тюлень.

Я расхохоталась.

— Ты же не серьёзно.

— Ладно. Может, и не серьёзно.

— В любом случае, если я сегодня и тюлень, то это целиком и полностью твоя вина.

— Боги, я надеюсь на это, — он помедлил, словно подумывая сказать больше или, возможно, решая, что сказать. Его голос зазвучал подчёркнуто вежливо. — Надеюсь, тебе хорошо спалось. Лучше чем мне, во всяком случае. Я попытался оставить тебя в покое сразу же, как только ты отключилась.

Вопреки вежливому тону я слышала в его голосе жар. Поскольку я не могла его почувствовать, это только раздражало меня.

Прикусив губу, я покачала головой и сменила тему.

— Из-за тебя теперь все называют её Лили, знаешь ли, — сказала я слегка укоризненным тоном. — Надеюсь, ты в курсе, что ты по факту изменил имя собственной дочери. После того, как сам же и придумал ей имя.

Он лишь улыбнулся по связи, слегка прищёлкнув языком.

По правде говоря, тут мы оба виноваты в равной степени.

После того, как мы только спасли её из Башни, я приучила всех называть её «Лилай», что означает «девочка, малышка» на прекси. Когда мы с Ревиком решили назвать её Элаши в честь его покойной сестры, «Лилай» и «Элаши» каким-то образом превратились в «Лили».

Только Балидор называл её иначе, и возможно, дело в чистом старомодном упрямстве. Он называл её полным именем, Элаши.

Но мысли об этом только напомнили мне о другой вещи, которая беспокоила меня. Нахмурившись, я уставилась на стену, отделявшую нашу часть резервуара от Лили.

— Я хочу услышать от него дату, — сказала я. — Настоящую.

До того момента я и не сообразила, что не посвящала Ревика в ход своей мысли, и что он не мог читать меня, учитывая закрытую конструкцию резервуара.

Но он всё равно проследил за ходом моей мысли.

— Мы её получим, — в его голосе содержалось ещё больше тепла и мягкого заверения. — Мы можем сегодня поговорить об этом с 'Дори, если хочешь, жена.

Я кивнула, но лишь ещё сильнее нахмурилась.

Лили ни разу не выходила из резервуара с тех пор, как её доставили на авианосец. Я знала, что она там лезла на стены. Более того, ей нужно играть с другими детьми, бегать, видеть вещи не только на экранах или в виртуальной реальности. Мне было ненавистно понимать, что она сидит там под замком как пленница. Она почти не оставалась одна, но это все равно не то.

Чёрт, может, временами ей даже хотелось остаться одной.

Может, она не хотела, чтобы куча видящих 24/7 наблюдала за каждым её шагом, будто она какой-то драгоценный артефакт.

Может, она просто хотела быть маленькой девочкой.

Ещё несколько секунд Ревик ничего не говорил, и я взглянула на своё запястье, прикованное к стене. Я гадала, стоит ли обсуждать это с ним по связи, особенно учитывая то, как высок шанс, что нас услышит охрана. В эти дни практически всё проходило через охрану.

— Что тебе снилось прошлой ночью? — спросил Ревик, выдёргивая меня из собственных мыслей. — Ты несколько часов металась.

Я нахмурилась, задумавшись и уставившись в изножье кровати.

— Дубай, — сказала я, слегка удивившись собственному ответу. — Мне снился Дубай.

Я услышала его улыбку.

— Я знаю.

Я закатила глаза.

— Я опять говорила во сне?

Улыбка вернулась.

— Да.

— Но ты не скажешь мне, что я говорила.

На мгновение его голос посерьёзнел.

— Не сейчас.

Очередная пауза. Эта казалась более напряжённой.

— Ещё что-нибудь, жена? — невинно спросил он.

Покачав головой, я мягко щёлкнула языком. Я также позволила своему голосу смягчиться.

— Мы с тобой поговорим, знаешь ли. Когда ты вернёшься, — я помедлила. — Если только ты не планируешь оставить меня здесь на остаток дня и бродить по кораблю без меня... с расстояния дразня меня снами, которые мне снились. Или не снились.

Тут он открыто усмехнулся.

Слушая его, я прикусила губу, раздражаясь из-за того, что не могу ощутить его свет.

— Ты один? — спросила я наконец.

— Нет.

— Они знают, что ты приковал свою жену к стене?

Он мягко щёлкнул, но в этот раз я расслышала в его реакции нечто почти знакомое, и это вызвало очередной завиток боли.

— Я хотел знать, где ты, — сказал он.

— Ты хотел знать, где я... — я умолкла, борясь с противоречивыми порывами смеха и возмущения. — Ты бы мог взять меня с собой, чокнутый ты чудак!

— Я не хотел тебя тревожить, — произнёс он по-прежнему невинным тоном. — Ты устала. Ты не высыпалась.

— Что, если на корабль нападут?

— Я могу освободить тебя дистанционно.

Это слегка огорошило меня.

— Вот как?

Он щёлкнул языком. В этот раз я буквально слышала, как он закатывает глаза.

И да, он прав. Он тот, у кого всегда всё продумано. Он выводил паранойю на уровень искусства. Он никогда не оставил бы меня в таком положении, если не сумел бы освободить в ситуации, когда что-то случится.

— А что, если тебя вырубят? — спросила я, всё ещё подавляя раздражение.

— Я запланировал периодические автоматические проверки. Если я не отвечу, система сразу тебя освободит.

— А если ты погибнешь? — парировала я.

— Тогда ты всё равно труп, жена, — ответил он, улыбаясь.

Я прикусила губу, подавляя ругательство. Похоже, он это уловил.

— Я же сказал, что не смогу отнестись к этому здравомысляще, любовь моя.

— Здравомысляще? — я фыркнула. — Когда это ты здравомысляще относился к чему бы то ни было, муж? Ты вообще собираешься возвращаться в ближайшее время?

— Конечно, — я снова услышала, что он улыбается.

Почувствовав, что злость временно победила веселье, я позволила себе заговорить резче.

— Ты серьёзно наказываешь меня? За что? За то, что в Макао всё пошло не по плану? Или всего лишь за то, что в прошлом году меня похитили и едва не убили?

Воцарилась тишина.

— Едва не убили? — невинно переспросил он. — Ты только что сказала «едва не убили», жена?

Я прикусила губу. Затем, слегка фыркнув, я выдохнула и уставилась в потолок. Прежде чем я сумела ответить, он продолжил более серьёзным тоном.

—...И нет, жена. Это не наказание, — он, похоже, ещё несколько секунд подумал над моими словами. — Наказание... нет.

— Тогда что? — раздражённо переспросила я. — Это тебе просто в кайф?

Он усмехнулся, поначалу не отвечая. Я почти чувствовала, как он окидывает комнату взглядом.

— Я упомянул, что я не один? — спросил он.

— Упомянул, — буркнула я.

— Есть пожелания относительно завтрака? — поинтересовался он после небольшой паузы. Его голос вновь приобрёл те раздражающе невинные интонации.

— Нет, — ответила я, всё ещё ворча. Но потом передумала. — Подожди, — поправилась я. — Фрукты-ягоды. Если есть. Желательно чернику. Бананы.

— Кофе?

Я закатила глаза, позволив всему своему телу расслабиться на матрасе.

— Ты ещё спрашиваешь?

— Я наладил настенный монитор, — сказал он после очередной паузы. — Скоро вернусь.

Прежде чем я успела запротестовать, он оборвал звонок. Я попыталась снова набрать его, но угодила в пустоту.

Должно быть, он выключил эту чёртову штуку.

Поудобнее устроив плечи, насколько это было возможно, я подложила подушку под верхнюю часть спины, затем сняла гарнитуру и бросила её на прикроватную тумбочку. Я уставилась на безликую стену слева от себя, а именно на сегмент над столом Ревика.

На столе лежало несколько книг вместе с браслетом-компьютером, который он иногда носил — в частности, если много координировал что-то с Викрамом. Его urele валялась рядом с книгами, вероятно, после тренировочных сессий с Мэйгаром.

Набор инструментов, понадобившихся ему для починки монитора, исчез.

Хмуро уставившись на пустую стену, я вспомнила наш оборванный разговор прошлой ночью... а именно о видящем, на которого мы наткнулись в Макао, о Даледжеме.

Ревик мало что сказал.

Мне не казалось, что он утаивает от меня подробности по какой-то коварной причине; скорее, дело в том, что когда я добралась сюда, его уже не интересовало ничего, кроме секса. Теперь же наступил новый день, ни один из нас уже не боролся с сексуальным неудовлетворением после операции, не отходил после выбросов адреналина, и мне нужно пересмотреть свою тактику.

Но если смотреть на вещи трезво, я понимала, что секс ещё некоторое время будет отвлекать. Мы оба до сих пор испытывали... проблемы с адаптацией... после случившегося в прошлом году. Легко свалить это на Ревика, но я знала, что дело не только в нем.

Вздохнув, я прислонилась к подушке и с помощью голосовой команды на прекси включила настенный монитор. Зеленоватая, похожая на стекло поверхность тут же трансформировалась.

Появились мелькающие образы, обрётшие чёткость.

У нас здесь много недель был дерьмовый сигнал — какие-то глюки из-за перенаправления в целях безопасности. Должно быть, Ревик устранил проблему вместе с Викрамом и Данте.

Каналы чёрного рынка всплыли первыми.

Вместо сотен тысяч — возможно, даже миллионов станций — занимавших эфирные волны до вспышки C2-77, теперь осталась примерно дюжина человеческих каналов. Каждый освещал новости в той или иной мере, даже каналы чёрного рынка, которые мелькали заголовками между аукционами и списками товаров с фиксированными ценами. Однако у некоторых имелись явные мотивы, и там использовалось немало безумной риторики, как идеологической, так и религиозной.

Один канал транслировал в основном Третий Миф.

Другой принадлежал фракции экстремистского христианства. Он ратовал за открытые убийства видящих руками всех «истинных верующих». По словам Локи, один из каналов Ближнего Востока обладал радикальным исламистским уклоном и выступал за те же вещи, что и христианские экстремисты.

Ещё один канал с сомнительными политическими заявлениями работал из Китая, но не поддерживался китайским правительством или какими-то ключевыми новостными источниками Китая. Они также транслировали много теорий заговоров, нацеленных не столько на видящих, сколько на другие человеческие цивилизации.

Вдобавок к каналам, на нашем корабле имелось приличное количество записанного материала. Балидор сказал, что в хранилище находилось ещё больше материала, пока что не добавленного в библиотеку корабля.

Конечно, регулярные компьютерные операции не позволяли тратить время на такую работу. У них и без того полно дел, и скорее всего, ситуация только ухудшится.

Они даже привлекли к работе моего бывшего бойфренда, Джейдена, поскольку он занимался разработкой игр в Силиконовой Долине и в Списках был помечен как «техник». Я не спрашивала, что ему поручили (в основном потому, что мне всё равно), но видимо он подчинялся Данте, что мне невольно казалось забавным.

Ну, то есть, она гений, но ей же всего шестнадцать.

Когда я полусерьёзно попросила Викрама следить, чтобы Джейден и остальные держали свои лапы подальше от Данте, выражение лица индийского видящего сделалось свирепым. Достаточно свирепым, чтобы я поняла — должно быть, это уже всплывало. Я не выспрашивала детали, так что понятия не имела, связано ли это с Джейденом, но лично я в этом сомневалась.

Джейден ни за что не был бы настолько озабоченным... или настолько тупым.

Если бы он что-то натворил, пусть и не именно это, то Ревик непременно бы отреагировал излишне остро. Меня уже предупреждали, что этих двоих надо держать подальше друг от друга — видимо, между ними что-то произошло в моё отсутствие.

То есть, что-то помимо того, что они и так ненавидели друг друга.

Я слышала, что Джейден и Тина расстались, и это тоже не помогало делу.

Не знаю, почему Джон посчитал нужным сообщить мне это, но вместо удовлетворения (ведь Джейден сошёлся с ней, изменяя мне), мысль о том, что мой бывший снова свободен, почему-то вызвала у меня дискомфорт. Джона это, похоже, тоже беспокоило — наверное, поэтому он и сказал мне.

В любом случае, я знала, что Викрам и остальные присмотрят за Данте.

Если кому-то из этих парней хватит дурости ухлёстывать за малолеткой, им придётся отвечать не только перед Викрамом, и даже не только перед Ревиком. Буквально каждый спец по компам из команды техников-видящих практически удочерил Данте, и это ещё не считая куда более опасных её защитников из числа Повстанцев. Более того, чертовски много видящих перенесли сексуальное насилие в несовершеннолетнем возрасте, в основном от мужчин-людей. Для многих это оставалось больной темой.

И да, Данте считали членом семьи.

Думая над этим, я лишь вполглаза следила за новостями передо мной.

Я включила старый русский новостной канал — пожалуй, самый просматриваемый нами среди оставшихся каналов. Они сообщали о новостях, которые другие каналы не охватывали.

Этот канал, называемый Драк, предоставлял единственный надёжный источник новостей по всему миру — по крайней мере, для тех, кто хотел это слышать.

С нашей точки зрения он был надёжен, поскольку там вещали не люди Тени, и канал не страдал от идеологической предвзятости, пропаганды или религиозного помешательства как другие каналы. Более того, это единственный канал, у которого остались контакты во всех или в большинстве существующих карантинных городов, причём как в городах Тени, так и в независимых городах. У них имелся кто-то даже в Нью-Йорке.

«Драк» на старом прекси означало «правда» в значении высшей истины, превыше уровня базовых фактов.

Скандально известный канал чёрного рынка под названием Ринак тоже по-прежнему существовал, но к нему можно получить доступ только через частные каналы. Балидор сказал, что пока им не удалось это взломать, но в последнее время Данте превратила это в проект на досуге/личный вызов — по причинам, которые Балидор даже не пытался объяснить. Как бы там ни было, они с Виком не сомневались, что у нас скоро будет доступ.

Я подозревала, что они правы.

У меня определённо сложилось ощущение, что Данте не любила проигрывать.

Я всё ещё краем глаза смотрела Драк, пока они сообщали об ухудшении условий в Китае, и пыталась думать о том, что хочу сказать на дневном совещании по Дубаю...

...когда настенный монитор почернел.

Глава 20. Войти через выход

Поначалу я лежала неподвижно. Электричество отключилось, и органические стены погасли. Я легонько дёрнула запястьем, но оковы остались в прежней конфигурации. До меня дошло, что Ревик, возможно, не сможет дистанционно освободить меня без электричества...

Лили.

Я резко села, тяжело задышав.

Я дёрнула своё запястье, прикованное к стене. Когда оковы не поддались, я рванулась ещё сильнее, используя свой свет до тех пор, пока механизм не ударил по мне, и я издала сердитый крик. Я снова дёрнула оковы, в этот раз используя телекинез, но лишь заработала ещё более сильный удар.

Кто бы мог подумать, что вся чёртова комната отключится, но органика выдержит.

Изощрённо выматерившись и додёргавшись до боли в запястье, я заставила себя сесть смирно и дышать. Моё сердце бешено колотилось в груди, но я постаралась думать логически. Ревик. Ревик снаружи... предположительно там, где он может что-то предпринять. Даже если это проникновение или какое-то нападение, он найдёт способ добраться до меня.

Он первым делом придёт за Лили и мной.

Он придёт сюда или пошлёт кого-нибудь.

Изогнувшись к прикроватной тумбочке, которую я уже не могла видеть, я нащупала верх гарнитуры. Мои пальцы только-только сомкнулись вокруг неё...

Когда яркий свет заставил меня резко перевести взгляд к центру комнаты.

Ослепительный бело-синий свет полыхал как солнце чуть подальше изножья кровати, освещая всю комнату, кровать, мои голые ноги и ступни, ладонь, которую я подняла, чтобы заслонить глаза.

В центре света начал формироваться тёмный силуэт.

Я прищурилась, чтобы рассмотреть его, сжимая поднятой рукой гарнитуру Ревика. Я всё ещё пыталась узнать изменяющиеся контуры, когда силуэт резко обрёл трёхмерные очертания.

Посреди камеры резервуара стоял Териан.

Свет продолжал литься на него из того невидимого источника, купая его и комнату в мягком сине-белом свечении. Он моргнул, глядя на меня, и я вжалась спиной в стену, уставившись на него. Что-то в знакомости его образа заставило мой разум просто отключиться.

Он носил то своё тело, с которым я впервые столкнулась ещё в «Счастливом Котике» в Сан-Франциско. Золотисто-каштановые волосы спадали до плеч — длинные, по-модному взъерошенные, с чёрными и светлыми прядями. Они обрамляли высокие скулы, полные губы, острый нос, янтарные как у тигра глаза и лицо с поразительной мужской красотой.

Я моргнула. Образ не дрогнул.

Он улыбнулся, и один уголок полных губ приподнялся выше другого.

— Привет, Элисон, — сказал он.

Не знаю, что за выражение появилось на моём лице, но он заулыбался ещё шире.

— Не беспокойся, дорогая моя. Я бы хотел просто поговорить с тобой. Я тебе не наврежу. Обещаю. Я бы в любом случае не смог... ибо я на самом деле не здесь.

— Как, бл*дь, ты сюда попал?

Он поднял ладони.

— Это простой электронный трюк, сестра. Послание. Ничего опасного. В моём рукаве ничего не припрятано, — он по очереди дёрнул манжеты переливающейся зелёной рубашки, словно демонстрируя это. Рубашка резко контрастировала с рыжинкой его волос, бледной кожей и пронизывающими, янтарно-жёлтыми глазами. — Я принёс лишь себя, свой разум и полные любви мысли к тебе и твоему супругу. Я здесь не для того, чтобы в каком-либо качестве представлять Тень. Он понятия не имеет, где я сейчас...

— Хрень собачья, — холодно перебила я. — Чего ты хочешь, Терри?

К тому времени я уже знала, что смотрю на диаграмму. Но всё равно реализм был пугающим. Я не видела ни единого намёка на отсутствие настоящего физического тела, но я знала, что это должна быть голограмма или какая-то другая виртуальная программа.

Как он и сказал, на самом деле он находился не здесь.

— Я чувствую твой свет, — холодно заметила я. — Как это я чувствую твой свет, Терри?

Тот факт, что он каким-то образом взломал нашу электронную систему безопасности, уже сам по себе плох. То, что он сумел проникнуть в конструкцию резервуара — это намного, намного хуже.

— Сестра, дорогая сестра... не беспокойся об этом! — он поднял ладони. — Я не в вашей конструкции. Не в том плане, которого ты опасаешься. Не по-настоящему-настоящему. Как я уже сказал, это всего лишь электронная коммуникация. И даже если бы я находился внутри вашей весьма впечатляющей Адипанской конструкции, это была бы лишь незначительная деталь, потому что я бы никогда не навредил вам обоим.

Я с неверием уставилась на него.

Как он вообще ожидал, что я поверю в это, находилось за пределами понимания моего разума. Даже в свои лучшие времена Териан никогда не был особенно надёжным. После того, как он помог Касс похитить меня, похитить нашего ребёнка, едва не убить Ревика и остальную нашу команду в Нью-Йорке... я не видела повода когда-либо вновь верить его слову.

Я по-прежнему смотрела на его лицо, когда он заулыбался ещё шире.

Его глаза скользнули по моему телу, говоря мне — как будто я нуждалась в уточнении — что эта передача, хоть реальная, хоть нет, определённо была двусторонней.

— Боги, — пробормотал он. — Должен сказать, если ты будешь настаивать на разговоре со мной в таком виде, это будет невероятно отвлекать, дражайшая Элисон. Я ни на секунду не позволил себе подумать, что могу застать тебя в столь деликатном положении... когда Реви' нет в комнате, — взгляд его янтарных глаз скользнул вверх, уставившись на моё запястье, прикованное к стене. — Gaos. Это сделал Реви', да? Ну конечно. Он сделал тебе больно, сестра? Или оставил это на потом? Я знаю, что ему нравится боль в сексе...

Мои челюсти напряглись.

— Ты мастурбировала, дожидаясь его? Если так, то я с радостью подожду, — он уставился на меня. Исходящая от него боль в этот раз ощущалась не такой притворной. — Мне ненавистна мысль о том, что я мог прервать тебя прежде, чем ты удовлетворила себя. Просто разведи ноги чуть шире, сестра, если так. Я буду безмерно благодарен.

Схватив простынь, я резко дёрнула её на своё тело и слегка повернулась, чтобы поплотнее замотаться в неё. Прикрыв себя, я подняла гарнитуру, которую всё ещё сжимала в руке, и неловко вставила её в ухо, противоположное тому, на котором обычно носила гарнитуру.

— Элисон... дражайшее сердечко! Подожди! Подожди! — Териан издал смешок, показавшийся невольным и почти дружелюбным. — Прости! Но gaos, неужели ты ожидала, что я никак не отреагирую на то, что ты лежишь тут голая и прикованная к стене? Зная, что Реви' приковал тебя для своих пошлых развлечений? В конце концов, я всего лишь видящий...

Игнорируя его, я закончила вставлять гарнитуру в ухо.

Как раз в этот момент сработала сигнализация, сообщающая о проникновении.

В таком маленьком помещении она оглушала. Вздрогнув, я зажала одно ухо свободной рукой, послав команду для включения связи, затем вторую команду для соединения с Балидором. Мой разум бурлил, обдумывая то, как он мог проникнуть, надеясь, что я все же услышу 'Дора, если он ответит, но тут внезапно как будто сработал переключатель...

Сигнализация отключилась.

В то же мгновение голос Балидора взорвался в моём ухе.

— Элисон! — воскликнул он. — Элисон! Боги! Ты внутри?

Я переключилась на субвокалку, не утруждаясь приветствием.

— Где Лили?

В голосе Балидора прозвучала озадаченность.

— Лили? Лили в порядке, Элисон...

— Приставь кого-нибудь к ней... перемести её, если придётся. Я не думаю, что они полностью взломали конструкцию, даже в этом отделении, но проверь...

— Мы уже это проверяем. Во имя богов, Элли! Что происходит?

— Териан, — я хмуро смотрела на голограмму передо мной. — Какой-то электронный сигнал. Возможно, также aleimi -сигнал, хотя он это отрицает. Если это иллюзия, то чертовски хорошо проработанная. Он определённо взломал органику в комнате. Сигнал двусторонний, высокоскоростной, есть как минимум иллюзия aleimi -поля. Он один. Утверждает, что здесь не от лица Тени и просто хочет поговорить со мной. Он знал, что Ревика нет в комнате, так что они наверняка имеют доступ к системам наблюдения.

— Gaos. Ты можешь оттуда выбраться? — спросил Балидор.

Я уныло посмотрела на своё прикованное запястье, затем перевела взгляд на образ Териана.

— В данный момент нет, — сказала я.

Териан усмехнулся, но я сосредоточилась на голосе Балидора.

— Ты пробовала обойти замок? — спросил лидер Адипана. — Ты должна суметь пересилить его, если просто...

— Я сейчас не могу это сделать, 'Дор, — сказала я, чувствуя, как мои челюсти сжимаются при повторном взгляде на прикованное запястье. — Слушай. Не беспокойся обо мне, ладно? Мне не грозит непосредственная опасность. Выясни, как они проникли. Привлеки к этому Данте, — мои губы поджались. — И обеспечь безопасность моей дочери, бл*дь. Я хочу, чтобы с ней находилась как минимум пара разведчиков. Охранники у двери и наблюдение за её квадрантом. Твои люди, 'Дор. Ничьи больше. Ревик знает?

— Ещё нет, но...

— Хорошо. Не говори ему, если не возникнет необходимости. Если он придёт сюда, скажи ему присмотреть за нашей дочерью. Она — приоритет... я серьёзно! Я делаю это приказом. В том числе и для Ревика.

Я буквально ощущала раздражение Балидора по связи.

— Элли, с Лили всё в порядке! — вспылил он. — Мы о тебе беспокоимся! Мы позаботились о твоей дочери. Чинья, Юми, Тарси и Деклан находятся с ней в эту самую минуту. У нас есть доступ ко всем отделениям резервуара, кроме вашего. Где твой муж?

— Откуда, чёрт возьми, мне знать? — раздражённо парировала я. — Я же не в конструкции, помнишь? Ты разве не чувствуешь его там?

— Нет.

Прикусив губу, я пожала одним плечом, не отводя взгляда от Териана, который скрестил руки на груди и теперь, похоже, ждал, пока я закончу говорить с Балидором. Он чуть ли не постукивал виртуальной ногой, наблюдая, как я смотрю на него.

— Ну, тут я тебе ничем не могу помочь, — сказала я. — Я сейчас поговорю с ним, — добавила я. —...С Терианом. Раз уж так получилось, можно узнать, чего он хочет.

— Что? Нет! Элисон, нет! Я настаиваю, чтобы ты не вступала в контакт...

Сняв гарнитуру с уха, я положила её на матрас, оставив канал открытым, чтобы у остальных имелась запись всего, что будет сказано. Поскольку Балидор считал, что у меня есть доступ к двери, Териан и его приятели, видимо, отрезали доступ к каналам наблюдения в комнате.

Я всё ещё слышала приглушённый до шёпота крик Балидора из гарнитуры, лежавшей возле моего бедра.

— Ладно, — сказала я Териану. — Говори.

Виртуальный Териан покачался на пятках, скрестив руки и заулыбавшись шире.

— Бедный брат Балидор, — он покачал головой, с сожалением прищёлкнув языком. — Ему очень не нравится, когда его отсекают от семейного воссоединения, да? — при виде моего бесстрастного взгляда он заулыбался ещё шире. — Спасибо, Элисон, что согласилась поговорить со мной. Я знаю, теперь мои слова мало для тебя значат, но клянусь тебе, сестра, я не желаю зла тебе или твоему супругу. Я определённо не желаю зла малышке Ками или...

— Ками? — я холодно уставилась на него, и мой свет заполнила ярость. — Если ты имеешь в виду мою дочь, Терри, то я посоветую тебе держать свой чёртов рот на замке...

— Элисон! — он поднял ладони, и его тон сделался покорным. — Успокойся! Успокойся, умоляю тебя! Я больше не буду говорить о ней. Не буду. Упоминать её было ошибкой, я это вижу. Я сожалею, очень сожалею. Поистине.

Когда я промолчала, он сделал вдох и продолжил мягким тоном.

— Высокочтимый Мост, я знаю, что Реви' не станет слушать меня. Только не после случившегося, — сделав очередной вдох, он сказал: — А ты можешь попытаться, Элисон? Ты можешь попытаться выслушать меня? Это очень важно. Вопрос жизни и смерти... и не только моей.

Я уставилась на него, подавляя злость в сочетании с нелепым желанием рассмеяться. Хотя бы корыстные интересы Териан никогда не скрывал.

И всё же сомнение мерцало в моём свете, пока я всматривалась в его глаза.

Смотрела ли я на Териана? Или на Фиграна?

Ревик, похоже, считал, что Тень убил Фиграна. По его словам, Тень разбил разум Фиграна на несколько десятков фрагментов, совсем как Галейт много лет назад, и тем самым превратил Фиграна в куда более смертоносного Териана.

Глядя на него теперь, я гадала.

Кем бы он ни был, Фиграном или Терианом, он шагнул ближе к краю кровати, делая миролюбивый жест в воздухе.

— Хорошо, хорошо, — он кивнул, улыбаясь. — Спасибо, Высокочтимый Мост. Спасибо тебе, прекрасная, прекрасная сестра...

— Не благодари меня, — сказала я. — Просто говори.

Поколебавшись, он окинул взглядом моё тело, поджав губы и словно размышляя.

Когда пауза затянулась, я скрестила руки на груди, чувствуя, что моё терпение на исходе.

— Ты уверен, что ты здесь не для того, чтобы отвлечь меня, Терри? Или отвлечь мою команду? — я заговорила резче, адресуя это и Балидору, и Териану. — Ты здесь для того, чтобы занять меня и моих людей, пока твой босс наводит на нас ракеты? Делегация для высадки уже в пути, Терри?

— Нет, нет! Я всё спланировал, сестра. Я спланировал! Он не знает!

— Хрень собачья. Что ты на самом деле делаешь здесь? Чего ты хочешь?

— Я подумал, что нам надо поговорить, сестра, — он встретил мой взгляд с улыбкой, но взгляд оставался знающим, почти хищным. —...Как брат с сестрой. Как пророк с пророком. Мне нужна твоя помощь.

Крепче обхватив свободной рукой простынь, я хмуро уставилась на него.

Когда он не продолжил, я прищёлкнула языком.

— С чем? С чем тебе нужна моя помощь?

Он склонил голову набок, не отводя от меня взгляда своих янтарных глаз.

Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, он задал свой.

— Как думаешь, почему он ждал? Реви'? — эти тигриные глаза прищурились, изучая мои. — Я не имею в виду последующие разы. Я имею в виду первый раз. Когда вы были на том корабле. Ранее, в Ванкувере. В Сиэтле. Он мог бы поиметь тебя за недели до того, как я похитил его. Вы могли бы быть полностью связанными супругами с самого начала.

Он помедлил, склонив голову набок.

— Почему он ждал? Это был страх? Возможно, страх смерти? — его полные губы задумчиво поджались, пока взгляд не отрывался от меня. —...Страх стать тем, кем он был раньше? Или же это было что-то другое? Какой-то другой страх? — он нахмурился, всё ещё размышляя. — Мы знаем, что дело не в нехватке желания, да? Мы знаем, что дело не в этом, этого не может быть... он же помешался на том, чтобы трахнуть тебя, мастурбировал в душе, мастурбировал всякий раз, когда уходил от тебя, и ему снился секс. Он покидал твою кровать, ночь за ночью, чтобы не дать себе прикоснуться к тебе. Так что мы знаем, что дело не в нехватке желания, да?

Я нахмурилась, уставившись на него.

И всё же его слова вызвали непрошеную рябь боли, заставившую меня содрогнуться.

— Знаешь, это завораживало меня даже в то время, — добавил он, как будто не замечая моей боли или выражения на моём лице. — Тогда мне не снились сны. Я вообще не видел снов. Никогда. Так что для меня это была загадка. Для Реви' так нетипично проявлять сдержанность. Так нетипично отказывать себе в том, чего он столь сильно желал. Он никогда так не поступал. Никогда. Только с тобой.