Волин М. , фелан Н. Соловьев Н.

Распутник

 

Одно крупное туристическое агентство пригласило меня поработать над открытием новых маршрутов экзотического отдыха для богатых и состоятельных нуворишей. Оказывается, многие наши деловые люди теперь стремятся к «индивидуальному отдыху» (профессиональный термин) на другой стороне нашей планеты, где все должно происходить желательно быстро, комфортно и без проблем. Сами понимаете, что подобный отдых стоит денег, и немалых, а за клиентуру нужно бороться.

Вот я, Андрей Снегирев, имеющий за плечами филологическое образование, два языка — английский и испанский, коммуникабельный характер и стандартные физические данные, должен был наладить отношения с местными туристическими фирмами и, если повезет, поработать с ними, кое-чему подучиться в качестве туристического гида.

Моя фирма отправила факс в одну из известных мексиканских фирм, владеющих гостиницами на Балеарских островах, и они ответили, что рады сотрудничеству.

Так началось мое незабываемое посещение того райского уголка, куда приглашаю всех желающих — мужчин и женщин. Вам будет о чем вспомнить до конца ваших дней, поверьте мне… Итак, расскажу все по порядку.

В самолете, который держал курс на Пальму, столицу Балеарских островов, я оказался между явно ненормальным, но богатым Григорием и его прехорошенькой подружкой Милой.

За все время перелета Григорий не умолкал ни на минуту, а в те мгновения, когда он останавливался, чтобы перевести дух, эстафету принимала его подруга, которая тыкала меня в ребра, чтобы я посмотрел на это облачко или на эти крохотные домики; едва я наклонялся к иллюминатору, как он тянул меня в свою сторону, чтобы рассказать очередной анекдот.

Не успели мы занять свои места, как он уже рассказал первый анекдот. «Слышали про парня, который хотел во что бы то ни стало жениться на девственнице? Вот, значит, идет он к врачу и спрашивает, как ему точно убедиться, что его девушка — девственница… Вот, значит, доктор ему и говорит: «Идите в аптеку и купите специальный набор «Девственница».

Рядом с нами остановилась стюардесса.

— Привет, Рита, — поздоровался с ней Григорий. — Приволоки нам шампика, зайка.

— Непременно.

Она ушла, а он снова накинулся на меня.

— Так вот, значит, идет этот парень в аптеку, покупает набор «Девственница» и несет домой. Дома разворачивает — и что он там видит: тюбик голубой краски, тюбик красной краски…

— И клюшку для крикета, — перебила Мила. — Посмотрите на эти облака, Андрей.

Блеск, да?

— И клюшку для крикета, — недовольно сказал Григорий, дернув меня за рукав. Мил, помолчи, пожалуйста, и дай мне дорассказать. Ну вот, это парень растерялся, снова потопал к врачу и сказал, что купил, мол, «Девственницу», но не знает, как ей пользоваться. Зачем нужны эти тюбики с краской да еще клюшка… О, вот и она!

Стюардесса уже принесла шампанское.

Григорий вручил нам с Милой по бокалу, отпил из своего и продолжил:

— А врач ему и говорит: «Выкрасите одно свое яичко в красный цвет, а второе — в синий. Потом, когда в первую брачную ночь откинете одеяло, ваша жена увидит их…

Если она завопит: «Ух ты, блин, никогда еще не видела разноцветных яиц…» — Врежьте ей по башке этой клюшкой, закончила за него девушка. Андрей, посмотрите вниз — под нами море.

— Врежьте ей по башке этой клюшкой, со вздохом повторил Григорий. Ну, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты меня не перебивала? — Он сокрушенно покачал головой.

— Совершенно безнадежно.

Мила дернула меня за рукав.

— Ой, это точно море. Посмотрите на этот кораблик…

Григорий вцепился мне в руку.

— Еще один вспомнил! Знаете про карлика-импотента…

И так продолжалось до самой Пальмы.

— Приезжайте к нам в гости, — настойчиво повторял Григорий, когда мы прощались.

— Правда, у меня тут дела, но это такое местечко, что все равно расслабляешься и даешь себе возможность отдохнуть. Мы остановились в «Белла-Висте» и хотим все здесь перепробовать. Если понравится, может куплю в отеле апартаменты. Миле очень хочется тут пожить.

И они исчезли за стойками таможенного контроля.

Я полной грудью вдохнул теплый морской воздух и огляделся по сторонам. Сбылось, черт возьми! Я — на Балеарских островах! В состоянии приятного возбуждения двинулся к выходу, высматривая в толпе Патрика Брауна, представителя местной турфирмы.

Он заметил меня первым — точнее, не меня, а фирменные наклейки «Русского тура» на моих чемоданах.

— Мистер Снегирев?

Приятный голос, вполне подходящий к внешности Патрика. Смуглое красивое лицо, длинные вьющиеся волосы, — Патрик Браун, — представился он, протягивая руку. — Добро пожаловать.

Машина ждет снаружи.

На виду, и любой клиент может в любое время суток вломиться к тебе. Да и… — он лукаво усмехнулся. — В самый неподходящий момент в замке может заскрипеть ключ, и в комнату войдет какая-нибудь горничная.

Конечно, взгляды здесь далеко не пуританские, но все же…

Дорога нырнула влево, затем снова вернулась к морю и впереди замаячила новая анфилада отелей и магазинов.

— А это уже твоя территория — Магалуф, — кивком указал Патрик. — Здесь прекрасные песчаные пляжи. А вон твои отели «Сан-Винсент», «Пальма» и «Польенса». У тебя, кажется, номер в «Пальме». Затащим вещи, а потом я отведу тебя в остальные гостиницы и познакомлю с управляющими, а потом, если будет желание, заскочим ко мне и тяпнем по рюмашке.

Мы свернули к отелю «Пальма». За столом администратора сидел молодой смуглый парень примерно моего возраста, в строгом черном костюме с галстуком. Оторвавшись от кипы карточек, он посмотрел на нас и, узнав Патрика, приветливо кивнул.

— Рад тебя видеть, Тони, — улыбнулся Патрик. — Познакомься с Андреем Снегиревым, нашим новым коллегой из России.

Тони с уважением пожал мне руку, церемонно представился и вручил ключ. Номер был светлый и просторный, отдельные ванная и туалет, небольшой балкончик.

Патрик сказал:

— Слушай, Андрей, я хочу пить, как два верблюда сразу. Что, если нам прошвырнуться в ресторан?

Мы сидели в баре «Плата» уже минут двадцать, слушая музыку и потягивая коктейли, когда Патрик внезапно сорвался с места и кинулся наружу. Минуту спустя он вернулся в сопровождении двух девушек — маленькой худенькой блондинки и высокой величественной брюнетки. Красоткой я бы ни ту, ни другую не назвал, но выглядели девушки вполне привлекательно — свеженькие, загорелые. Года по двадцать три — двадцать четыре, прикинул я.

— Андрей, познакомься с гордостью нашей фирмы: Энн Ролинс и Кейт Мейнс.

Кейт звали маленькую блондинку.

— Милые дамы, перед вами Андрей. Он из России и будет работать в нашем турагентстве. Присаживайтесь. Что будете пить?

Для девушек я оказался, судя по реакции, белым медведем на солнечном берегу под пальмами. Они рассматривали меня во все глаза.

— Как хорошо, что я вас заметил, — решил спасти ситуацию Патрик. По-моему, это знамение свыше. Что, если нам сейчас куда-нибудь закатиться и отметить нашу встречу?

Мы отправились в ближайшую дискотеку, где протанцевали до упада несколько часов кряду. Из дискотеки мы ушли в час ночи, когда светила полная луна. Я поехал вместе с Кейт в ее машине, а Патрик повез Энн. Мы уговорились встретиться на мысу в Камп-де-Маре.

Кейт уверенно вела свой «Фиат» по прибрежному шоссе. В профиль она показалась мне очень привлекательной; загорелая кожа красиво выделялась на фоне белой кофточки. Море поблескивало за густыми деревьями, что чернели вдоль дороги.

— А там живу я, — сказала она. — Почти на пляже.

— Хорошо бы на него взглянуть.

— Когда — сейчас?

— Да, почему бы и нет.

— Ну, хорошо, — рассмеялась Кейт.

«Фиат» свернул на обсаженную соснами аллею и вскоре остановился возле дома Кейт.

Девушка провела меня по узкой тропинке, и мы вышли на берег.

Я обнял ее за талию, и Кейт точно ждала этого, тут же прижалась ко мне.

Мы замерли. Легкий бриз ерошил верхушки деревьев. Воздух благоухал ароматами сосны и моря.

— Слышишь?

— Что?

— Ничего. Полную тишину. Ни рева самолетов, ни гудения машин, никого… Мы с тобой одни на всем белом свете.

Кейт хмыкнула.

— Замечательная мысль.

Мы спустились к морю, по которому, рассекая его на две части, убегала серебристая лунная дорожка. Я мечтательно вздохнул и спросил:

— Не хочешь пройтись по воде?

Вода оказалась ледяной, и я замер на одной ноге, не решаясь двинуться дальше. Кейт рассмеялась, подтолкнула меня на мелководье и зашлепала рядом. Минут через десять она сказала:

— Я уже продрогла. Пожалуй, нам лучше зайти и просохнуть. Как насчет чашечки кофе?

— С удовольствием.

Войдя, Кейт сразу указала на ванную.

— Напусти в ванну горячей воды и смой с ног песок, а я тем временем сварю кофе.

Сидя на краю ванны, я услышал, что в гостиной заиграла музыка. В ванную вошла Кейт и, усевшись на мое место, принялась болтать ногами в воде.

— Кофе уже готов, — сказала она.

— Ну-ка, дай мне эту ножку.

Я вытер ей ноги полотенцем и пощекотал пятку. Кейт взвизгнула и убежала. Я последовал за ней. Из динамиков заливался сочный голос Тома Джонса.

— Нельзя упускать такую музыку, — сказал я, обнимая ее. — Давай потанцуем.

С минуту мы покружились в комнате, Кейт кивнула в сторону балкона:

— Пойдем танцевать при луне.

Высвободившись из моих объятий, она выключила свет, раздвинула шторы и выпустила меня на балкон. Залитые лунным светом, мы прижались друг к другу. Кейт обняла меня за шею, а я нащупал ее левую грудь и стал нежно поглаживать ее.

— А ты, оказывается, шалун, — прошептала Кейт, просовывая руки под мою рубашку и гладя мою спину.

Я, в свою очередь, обеими руками забрался ей под кофточку. Кожа у нее была теплая и нежная, как шелк. Я нащупал упругий сосок, и в ту же секунду Кейт жарким поцелуем впилась в мои губы. Она легонько укусила меня за губу и зашарила во рту юрким язычком; ее правая рука скользнула вниз, лаская внутреннюю поверхность моего бедра. Вдруг она напряглась.

— Андрей…

— Что?

— Давай прямо здесь… При луне.

Оставив меня, она вышла в гостиную и почти сразу вернулась, держа в руках подушки с дивана. Бросив их вниз, она неуловимым движением стянула кофту, а еще секунду спустя предстала передо мной полностью обнаженная. Я тоже, не мешкая, скинул всю одежду. Кейт потянулась ко мне и упала в мои объятия. Потом увлекла на подушки и почти сразу, не тратя времени на ласки, впустила моего изголодавшегося дружка в свое лоно.

— Погоди, не двигайся, — задыхаясь.

Прошептала она. Я опустил голову и увидел, что Кейт дрожит— то ли от ночной свежести, то ли от ощущений. Луна светила неистово.

— Боже, как прекрасно, — прошептала она. — Эта луна, море… Рождают у меня какие-то новые, совершенно удивительные ощущения…

Ее ноги обхватили мою спину и крепко стиснули. Руки напряглись, а дыхание участилось. Я чувствовал, что Кейт уже близка к победному финишу…

— Андре! — вдруг выкрикнула она. Давай! Давай!

Она выгнулась дугой, на мгновение замерла, а потом громко, с усилием выдохнула и расслабилась.

— Боже, как это было здорово, — зашептала она. — Кстати, а ведь ты еще не успел…

От немыслимых ласк, которыми она осыпала моего дружка, я глухо стонал и выгибал спину. Это было похоже на сладостный садизм — как только Кейт чувствовала, что я вот-вот кончу, она отстранялась и выжидала, пока я успокоюсь. Наконец, сообразив, что я больше не выдержу, она решительно оседлала меня, повернувшись ко мне спиной, и устроила потрясающую скачку на моем стволе. Минуту спустя я глухо застонал и обессиленно затих.

Мы лежали рядышком, пока я не начал дрожать — воздух заметно посвежел. Кейт, заметив, что по моему телу побежали мурашки, погладила меня по руке.

— Пойдем внутрь.

Я помог ей встать.

— Давай спать, — сказала Кейт. — Утром я отвезу тебя в Магалуф.

Когда мы уже лежали в постели, тесно прижавшись друг к дружке, Кейт сказала:

— Не знаю, как ты, а я впервые занималась любовью при луне. Это так чудесно.

Ничего подобного не переживала до сих пор.

— Разнообразие — это приправа любви.

— Хотела бы я как-нибудь заняться любовью прямо на пляже… И еще в море.

— Да, было бы довольно забавно.

— Ты попробуешь это в море, вместе со мной?

— Конечно. Только свистни.

— Погоди, вот море согреется, тогда я тебе покажу.

— Да, если вода будет такая, как сегодня, я его не найду.

— Кого?

— Того, кто доставил тебе сегодня столько удовольствия. Моего приятеля и твоего друга.

— Не волнуйся, — засмеялась Кейт. Уж теперь-то я его точно найду.

Она опустила руку и нащупала моего уставшего наездника. Я был уверен, что ничего не почувствую, но предатель ожил и встрепенулся.

Кейт радостно хихикнула.

— Ты собираешься спать или нет? — спросил я.

— А в чем дело? — невинным тоном спросила Кейт, поглаживая меня внизу живота.

— Предупреждаю, что, если будешь так ласкать моего скакуна, глаз ты сегодня не сомкнешь, как пить дать.

Кейт хихикнула, продолжая свои манипуляции.

— Дорогой, я еще никогда не занималась любовью с русским мужчиной, и представь себе, мне это понравилось. Тебе придется многому научиться и кое-что для себя уяснить.

— Почему?

— Потому что половина девиц, отдыхающих в твоих отелях, будет преследовать тебя днем и ночью. Ты для них будешь экзотической игрушкой.

— Вот как? А остальные?

— А остальные будут замужем. Тебе придется обслуживать одиноких. Нужно здорово распланировать свой распорядок дня, чтобы успеть угодить всем.

— Да, придется поколоться витаминами.

— Мне почему-то кажется, что ты и без них справишься.

Она села на меня верхом и поцеловала. Не удержалась и скатилась на простыню.

— Я заведу будильник на семь, а в восемь ты уже будешь в своем отеле. Устраивает?

— Вполне. А никому не покажется подозрительным, что я вернулся в восемь утра?

— Нет, секс здесь считают вполне естественной частью жизни, а не чем-то непристойным.

— Молодцы испанцы, черт побери!

Солнце взошло раньше, чем прозвонил будильник. Я потянулся, и мой зад уткнулся во что-то мягкое. В ту же секунду, как я перевернулся, проснулась и Кейт. Простыня сбилась к нашим ногам, но Кейт нисколько не возражала, что лежит передо мной обнаженная. Щурясь от яркого солнца, она улыбнулась и чмокнула меня в нос.

— Как хорошо, что он не успел прозвонить. Терпеть не могу, когда меня выдергивают из сна. Куда приятнее вот так погладить, — проворковала она.

Я поцеловал ее в животик, пощекотав его языком. Кейт рассмеялась и подтянула коленки к животу. Тогда я переключился на груди. Крупные темные соски мгновенно набухли и затвердели.

— Ты рискуешь, — погрозила мне Кейт.

Мое сердце возбужденно заколотилось.

Кейт опустила руку, нащупала моего отоспавшегося дружка и жарким поцелуем впилась в мои губы. Пару секунд спустя мы уже без оглядки предавались любви, со всей страстью, которую дает крепкий сон на свежем воздухе. Я ощущал себя гигантом, и, похоже, мой пыл передался Кейт, которая отдавалась мне с такой вулканической яростью, словно для нее это было в последний раз. Все закончилось очень быстро, но именно этого мы оба и хотели; наслаждение я испытал неописуемое. Мы лежали обессиленные, купаясь в поту и шумно дыша.

— Вот это да! — сказала наконец Кейт. Боже, как это было прекрасно. Только так нужно начинать новый день.

А утро выдалось — загляденье. Раннее солнце позолотило пляж и расцветило радугой спящее море; прохладный воздух был напоен удивительным ароматом. Я вдыхал его полной грудью и никак не мог надышаться.

— Смотри не лопни, — засмеялась Кейт.

— Не могу, я просто наголодался. В Москве я старался вообще не дышать. А здесь не воздух, а чистый озон. Я спал как убитый.

— Да, но проснулся довольно резво. Пойдем, будильник, я отвезу тебя в отель.

В самом начале девятого я вошел в вестибюль отеля «Пальма». Патрик уже ждал меня внизу.

— А, блудный сын явился! — поприветствовал он меня. — Не спрашиваю, где ты провел ночь — на твоей мятой физиономии все написано. Ну что, не ошибся я в Кейт? Стоит она того, чтобы помнить о ней всю жизнь?

— Да, — честно признался я.

Патрик расхохотался.

— Я рад, что твой первый день на Балеарах доставил тебе столько удовольствия. Так держать!

Он посмотрел на часы.

— Кстати, я сам вернулся уже целых полчаса назад. От Энн так легко не уйдешь. Я бы не прочь пару часиков соснуть, но, увы, не суждено.

Патрик повез меня посмотреть несколько квартир недалеко от гостиницы. Я выбрал стандартную квартирку на втором этаже, ближайшую к Патрику.

— Прекрасный выбор, — с расстановкой произнес он. — Сбережешь подметки, да и девушки не запыхаются.

— Когда я могу переехать? — спросил я.

Патрик недоуменно пожал плечами.

— Хоть сию минуту!

Патрик ухмыльнулся и отдал мне ключи.

— Теперь дело за малым: нужно выбрать машину.

Я остановил свой выбор на «Мерседесе».

Не слишком шикарном, но вполне приличном.

— Отличный выбор, — похвалил Патрик.

— Особенно его привлекло широкое заднее сиденье. — Да, брат, тебе есть где развернуться. В моей особенно не побалуешься.

— Еще месяц, — рассказывал Патрик, и пляжи начнут заполняться. Еще два месяца-и на них яблоку будет упасть негде.

Начиная же с июля… — он мечтательно вздохнул, — весь берег будет усеян шоколадными телами. Обнаженные грудки, выставленные напоказ бронзовые попочки… Эх!

Да, кстати, чуть не забыл — нужно починить бинокль. Прошлым летом я так засмотрелся на одну красотку, что уронил его и разбил линзу.

— Да, Патрик, похоже, ожидается жаркое лето.

— По-другому здесь не бывает. Только смотри, держись подальше от замужних.

Очень опасная публика для нашего брата.

— Патрик усмехнулся, словно вспоминая былые дни: — Пару лет назад прилетела сюда одна англичаночка с тремя детьми; я сначала даже не поверил, что это ее дети.

Познакомились мы с ней в баре и, похоже, сразу приглянулись друг другу, хотя я уже знал про мужа и детей и не настаивал на продолжении знакомства. Мы попрощались, я вернулся домой, и вдруг — стук в дверь. Заявляется моя дамочка. Что делать — не выставлять же ее за дверь? Словом, десять минут спустя мы уже катались по ковру, сплетясь в клубок, как пара бездомных кошек; потом она впала в экстаз, я испугался, что у меня на руках окажется бездыханное тело. Оказывается, бедняга за всю жизнь ни разу не получала удовольствия от секса! А ведь троих родила! Представляешь, ее муж даже не подозревал о том, что женщины тоже способны испытывать сексуальное наслаждение.

— В семье не без урода, — вздохнул я.

— Мы встречались утром, днем и вечером, — продолжал Патрик, — а по ночам она скреблась в дверь и снова требовала своего.

Я уже имел довольно бледный вид, а тут еще в один прекрасный день она призналась, что больше никогда не сможет спать со своим мужем.

— Ну и как ты выкрутился из этой ситуации?

— Я сказал ей, что должен уехать на неделю, к счастью, прикатил ее муж — здоровенный белобрысый малый. Меня так и подмывало отозвать его в сторонку и дать парочку полезных советов.

— А еще подобные истории были?

Мне нравилось, как он рассказывал, очень сочно и образно. Хотелось самому попробовать экзотической клубнички с Балеарских грядок.

— О, да, — расхохотался Патрик. — Прошлым летом, например, в отеле «Пальма» жила одна молоденькая немочка. Кровь с молоком. Она просто обожала это дело: сверху, сзади, сбоку, вверх ногами… Днем и ночью. Я был только счастлив помочь ей.

Потрясающая фигурка… Пышная упругая грудь, длиннющие ноги… Так вот, пару дней спустя заявляется какой-то субъект, годный ей в деды. Лет под семьдесят, весьма импозантный. В тот же вечер моя валькирия прискочила на наш обычный сеанс и даже словом о нем не обмолвилась. На следующий день у нее под глазом багровел синячище размером с мельничный жернов. А чуть позже ко мне домой заглянул детина с габаритами Мохаммеда Али, но раз в восемь злее. Он сказал, чтобы я оставил эту дрянь в покое и никогда не пускал ее к себе. В противном случае… Ты знаешь, я изрядно струхнул.

Так что держи ухо востро и не встревай в подобные ситуации, народ тут горячий.

— Что ж, намек понял. Постараюсь держаться подальше от мужей и дедушек.

— Бойся также ревнивых любовников, хохотнул Патрик.

— Как, еще и этих? Неужели у тебя и по этой части есть опыт?

— Да, и такое со мной было.

Неделя промелькнула как один день. За всю жизнь я еще так не наслаждался. В Москву вернулся переполненный впечатлениями, обессиленный, но счастливый. И не скрываю своего счастья и по сей день, а наше агентство процветает, пожалуйста, обращайтесь.

 

Неизвестный автор

Скотланд-Ярд и секс

 

Всвоей уборной Лесси готовилась к следующему номеру. Она сидела обнаженной до пояса и гримировала свои упругие соски. Когда вошел Дилан, она не сделала никакой попытки прикрыть свою наготу.

— Можно, я с тобой переговорю? Ты не знаешь мужчину с биноклем, Лесси?

Она крутила соски между пальцами, чтобы ровно лег грим и они стали еще большими.

— Его зовут Арес Митронелли, и он самый ужасный бабник.

Дилан получил надежду узнать больше, чем мог ожидать. Он уже считал этого человека неразрешимой загадкой. И вдруг девушка рассказала ему то, что знает об этом мужчине.

— Откуда ты все это знаешь? — Спросил Дилан с недоверием.

— Терри рассказала. Она часто бывала с Аресом. А тебе известно, что он сексуальный безумец?

Дилан должен был признаться, что этого он не знал.

— Арес имеет в пригороде Лондона шикарную виллу и Терри ездила туда с ним много раз и всегда возвращалась домой с синяками на теле и черными кругами под глазами. Можно представить, какие там были оргии. Одну из них она сняла кинокамерой. Я тоже видела этот фильм.

Лесси слегка покраснела. Она встала и непринужденно сняла трусы, открыв голую, пухлую, чисто выбритую промежность с маленькими, но отчетливо видными половыми губками. Она широко раздвинула ноги, гибко двигая нижней частью тела, поставила на место «качедосекс». Ее нисколько не смущало, что отросшие волоски торчали в обе стороны треугольным лоскутиком. Улыбнувшись, она сказала:

— Сандро говорит мне, что я должна лучше бриться. Но разве мужчины обращают внимание на волоски?

— Думаю, то, что находится ниже волос, интересует их больше.

Лесси плавно шевельнула бедрами, так, что пышные ее груди плавно качнулись. Дилан заметил, что соски Лесси еще оставались напряженными, хотя она перестала их уже массировать. Сам он оставался спокоен. Лесси на мгновение смутилась взляда Дилана.

— Хочешь, после моего номера поедем ко мне домой и я покажу тебе этот фильм. Ты увидишь того мужчину, которого ищешь.

— Я подожду тебя, — сказал Дилан Лесси.

Час спустя Дилан сидел у Лесси и смотрел фильм, который несомненно был порнографическим. Комната была погружена во мрак. Дилан знал, что Лесси была голая. Маленький лоскутик прикрывал наиболее интимную часть ее тела.

Технически фильм был высокого класса. Он начинался сценой, где три голых человека лежали на спине в широкой кровати. Это были Терри, блондинка и Арес Митронелли.

— Ты знаешь почему здесь блондинка? — Спросила Лесси Дилана.

Он отрицательно покачал головой.

— Потому, что Терри — лесбиянка. Ты скоро в этом убедишься.

И это последовало немедленно. Терри положила руку между ляжек блондинки и та позволила ей длинными пальцами с серо-красным маникюром, покрытым лаком, скользнуть вовнутрь ее половых губ.

Блондинка еще шире развела свои ляжки. Она слегка подрагивала.

Также как и Терри, блондинка была чисто выбрита между ног. Они обе выглядели как женщины и как девочки одновременно. Блондинка, очевидно, приняла ласки Терри с охотой. Было заметно, что Терри еще больше возбуждена. Соски ее грудей стали литыми, хотя их никто не трогал, а половые губки набухли и приоткрылись.

— Смотри, как возбуждена блондинка, — прошептала Лесси Дилану и у самой глаза заблестели от желания.

В кадре теперь была одна рука Терри, которая разняла еще ляжки блондинки. Стали видны ее набухшие липкие губки между великолепными белыми ляжками. Еще более крупным планом показали, как маленький палец Терри расширил половые губки, и нежно, с наслаждением скользнул в увлажненную, широко раскрытую вульву. Он копался там в складках, раздвинув губки еще шире и обнажив алый, напряженно торчащий клитор. В еще большем приближении можно было увидеть, как клитор увеличивается под пальцами Терри, и как трепетала его обнаженная головка.

Член Дилана уже встал. Это подтверждало, что фильм практически сильный вообще, Дилана нелегко было возбудить, но теперь он уже был фактически онанирован, сидя рядом с Лесси.

Палец Терри, блестящий от слизи, все чаще скользил по головке клитора, блондинка начала нервно двигать бедрами и задом в невероятном наслаждении. Зритель мог ясно видеть, как в конце оргазма блондинка судорожно дернулась. Ее тело выгнулось дугой, подняв влагалище к искусному пальцу Терри, который погрузился между половыми губками в пылающую вульву блондинки.

Теперь настала очередь блондинки быть активным партнером. Но она применяла не палец, а рот. Блондинка раздвинула ляжки Терри так широко, что набухшие половые органы были прямо перед об'ективом. Клитор Терри напрягся, начал подрагивать и увеличиваться, и стал алым. Блондинка схватила клитор Терри своими толстыми губами и стала его сосать и покусывать по всем правилам лесбийской любви. А Терри, несомненно, наслаждалась этим. Все ее тело содрогалось в конвульсиях, рот расширился. Она начала энергично двигать бедрами и задом. Во время оргазма Терри широко раскрыла рот: вероятно, что-то кричала. И Дилан пожалел, что фильм был немым.

В то время, когда Терри еще продолжала трястись в судорогах оргазма, камера переместилась в другую сторону кровати и показала крупным планом стоящий член Ареса. Волосатые яички, маленькие и напружиненные, лежали между бедрами блондинки. Член Ареса торчал как кол, с крайней, оттянутой назад плотью, он трепетал от желания. Лесси шумно вздохнула, когда увидела этот член.

В кадре появилась белая женская рука, приготовившаяся что-то хватать. Она медленно двигалась и наконец достигла обнаженной головки члена. Нежно, будто нерешительно, рука скользнула от обнаженной головки вниз, потом вверх, поднялась и коснулась увлажненной головки члена. Пальцы соединились и крепко обхватили член.

Потом они оттянули кожицу назад, и начали равномерное движение вверх и вниз. Но фильм не показал еще лицо Ареса Митронелли. И Дилан ждал с нетерпением, когда он увидит его.

В тот момент, когда из члена брызнула вверх молочно-белая жидкость и потекла по белой женской руке, Лесси тяжело вздохнула.

Она уже не пыталась скрыть свои движения бедрами. Дилан позавидовал ее возможности двигать задом. Женщинам это удается гораздо легче, чем мужчинам. Они могут двигать ляжками, где бы не находились, в то время, как мужчине необходимо вынимать член из брюк.

Трое в фильме теперь лежали расслабленные, и теперь можно было видеть лицо мужчины. Но это было нелегко, так как рядом лежали великолепные женщины с выставленными напоказ половыми органами.

Но профессиональная гордость взяла верх, хотя он чувствовал, как в брюках бьется напряженный член. Дилан снова посмотрел на экран.

Блондинка лежала на спине и ласкала мужской член. А он стал расти, трепетать и напрягаться под ее ласками. Когда он полностью встал она оттянула крайнюю плоть, оголив головку, склонилась над ним и обласкала его чувствительную кожицу игривым языком. Мужчина двинул ей навстречу членом. Он стал пальцем гладить половые губы женщины. Разжал их, обнажив клитор и начал его нежно массировать.

Он ласкал клитор до тех пор, пока блондинка не повалилась на спину, широко раскинув ноги. Она прижала колени к своей груди так, что ее половые губы стали совершенно раскрытыми. Она потянула Ареса на себя. Потом обхватила пальцами его возбужденный член и вставила его влажную головку между своими пухлыми, подрагивающими половыми органами.

Зритель мог отчетливо видеть, как головка скользнула по кончику клитора, вошла глубоко во влагалище. Это была поистине замечательная операторская работа.

В то время, как Арес медленными движениями вынимал и вводил свой член во влагалище совершенно обезумевшей от желания блондинки, его правая рука нашла взмокшие половые губы Терри. Кончик пальца его массировал клитор до тех пор, пока она, почти лишившись чувств от наслаждения, не сжала его руку между упругими ляжками.

Ни Дилан, ни Лесси не скрывали своего возбуждения, когда фильм кончился и свет погас. Лесси бросилась к детективу и опустила руку на его член. Она почувствовала, что он встал, поднимая грубую ткань униформы. Дилан тоже был возбужден.

Когда он вышел позвонить в Скотланд-Ярд, то вернувшись он увидел, что Лесси лежит уже в постели, ожидая его. Она была голая и, широко раздвинув ноги, сама массировала свой клитор, который торчал между ее половыми губами возбужденный, подрагивающий.

— Ну иди же скорее, я так возбуждена. У меня горит между ляжками, дай мне его пососать. Я этого хочу. Лесси сорвала одежду.

Она судорожно вытащила член, уже возбужденный, и сжала его так, что он покраснел, как лак на ее ногтях. С жадностью она схватила головку своим ртом и стала его сосать до тех пор, пока Дилан не почувствовал горячий прилив спермы внизу живота. Тогда она вытащила головку члена изо рта. Некоторое время смотрела на нее горящими глазами, а потом потянула Дилана на себя. Она вставила член между половыми губами.

Лесси была как паровая ванна, влажная, горячая, она вставляла и вынимала член Дилана, вращая все время бедрами. А он, все больше возбуждаясь, с каждым разом уходил все глубже в огнедышащее влагалище Лесси. Еще до того, как Дилан кончил, она искусно обвила его спину своими ногами и прижалась к нему, широко расставив свои ляжки так, что он почувствовал головкой члена еще одни мягкие губки в глубине ее влагалища…

 

Толстой Н.

Возмездие

 

Я почти уверен, что мои слова ни в ком из вас не встретят серьезного отклика. Может быть, правильнее было бы не высказывать суждения, столь далекие от суждений, которыми живет наш век. Однако я не стану противостоять искушению, и все-таки расскажу этот, может на первый взгляд не правдоподобный, случай, происшедший со мной лично.

Я уверен, что в жизни существует возмездие, не потому, что мне хочется надеяться на отмщение, а как человек, на самом деле испытавший неотвратимость судьбы, подводящей черту под случившимся в нашей жизни. Но не буду говорить об этом, перейду непосредственно к рассказу о трагическом происшествии, печальный след которого пал тенью на всю мою жизнь.

Мне было 28 лет, когда началась война, которую в непонятном ослеплении мы долго называли великой. Мой зять и отец были военными. Я с детства воспитывал в себе убеждение, что высшее проявление человеческого благородства есть военная доблесть. Когда мобилизация оторвала меня от семьи, я ушел на фронт с чувством радости и исполненного долга. Оно было так велико, что моя жена была готова разделить со мной горделивую радость. Мы были женаты три года. У нас были спокойные чувства, может быть, не слишком страстных, но любящих друг друга крепкой, реальной любовью здоровых людей, не ищущих связей на стороне. Новизна ощущений новой обстановки успела уже остыть во мне, и разлука стала тяготить меня.

Однако на фронте, вдали от жены, я оставался безупречно верен ей. Пожалуй, во многом это можно объяснить тем, что рано женившись, я не поддавался влиянию слишком легкомысленной пустой жизни, которой жили многие мои однополчане.

Только в начале второго года войны мне удалось получить отпуск. Я вернулся в полк в точно назначенный день, лишний раз укрепив репутацию не только хорошего, но и педантичного офицера. Мои успехи по службе понижали до некоторой степени горечь разлуки с женой, или, если говорить честно, отсутствия женщин вообще. К весне 1916 года, когда я был уже одним и з адъютантов верховного главнокомандующего, за несколько дней до начала знаменитого наступления, я получил предписание срочно выехать в штаб Западного фронта с одним важным документом. От своевременности его доставки и сохранения тайны, могла зависеть судьба всей операции.

Передвижение войск лишало меня возможности получить отдельный вагон раньше следующего дня. О промедлении нечего было и думать. Я выехал обычным поездом, чтобы в Гомеле пересесть на киевский скорый, идущий в Вильнюс, где стоял штаб Западного фронта цель моей поездки. Отдельного купе в вагоне первого класса не оказалось. Проводник внес мой чемодан в ярко освещенное четырехместное купе, в котором находилась одна пассажирка, очень привлекательная женщина. Я старался не выглядеть слишком навязчивым, но успел все-таки заметить чем-то опечаленное лицо.

Глухо закрытый, с высоким воротом костюм показался мне траурным. Мысль остаться с этой женщиной наедине почему-то смутила меня. Желая скрыть это чувство, я с самым безразличным видом спросил у проводника:

— Где можно найти здесь кофе?

— В Жлобине, через два часа. Прикажите принести?

Он хотел положить на верхнюю полку мой чемодан, в котором лежал пакет о наступлении. Я испугался, и так резко и неожиданно схватил его за руку, что, сделав неловкое движение, он углом чемодана задел электрическую лампочку. Я увидел, как женщина вздрогнула от громкого звука лопнувшего стекла. С бесконечными извинениями проводник постелил мне постель зажег ночник и вышел.

Мы остались вдвоем. Пол часа тому назад, на перроне гомельского вокзала, ожидая поезда, я мучительно хотел спать. Мне казалось величайшим благом вытянуть ноги и опустить голову на чистое полотно подушки. Теперь же сон совершенно покинул меня. В полумраке я старался разглядеть лицо женщины и чувствовал ее присутствие, воспринимаемое мною именно как присутствие женщины. Как будто ток установился между нами. Впрочем, я ощутил это позднее. Сначала я растерялся и не знал, как с ней говорить. В синем цвете едва белеющее лицо женщины казалось очень красивым, и я почему-то невольно стал ждать того момента, когда она начнет раздеваться, но она спокойно, будто меня здесь и не было смотрела в окно, повернув четкий профиль, казавшийся в полумраке печальным.

— Простите, вы не знаете, где здесь можно выпить кофе? — спросил я. Легкая усмешка тронула ее губы.

Наконец, решившись, я пересел на ее диван. Она отодвинулась, слегка отстранила голову, как бы для того, чтобы лучше разглядеть меня. Тогда, осмелев, я уже не пытался найти слов, протянул руку и положил ее на подушку почти около талии соседки. Она резко пересела дальше, и вышло так, что ее бедро крепко прижалось к моей руке.

Кровь ударила мне в голову. Долго сдерживаемое желание заставило меня не рассуждать. Не задумываясь над тем, что я делаю, я обнял гибкую талию. Женщина отстранилась, уперлась мне в грудь руками. В слабом свете ночника лицо ее бледнело нетерпеливым призывом. Не владея собой, я стал покрывать ее лицо поцелуями и она сразу поникла, ослабела, опустившись на подушку. Склонясь над ней, я все же не осмеливался прижаться губами к ее алеющим губам. Но против воли, почти инстинктивно, моя рука поднималась все выше и выше по туго натянутому шелку чулка. Когда под смятыми, взбитыми юбками, под черным чулком показалась белая полоса ее тела, она блеснула ослепительней, чем если бы в купе зажглась разбитая проводником лампочка. И только тут я понял, что женщина отдалась мне: ее голова и туловище все еще в бессилии лежали на диване, она закрыла лицо руками и была совершенно неподвижна, и уже никакая дерзость не могла встретить отпора. Ноги ее беспомощно свесились на пол, и глаза резала белизна ее кожи, между чулками и шелковой батистовой юбкой. Мое тело думало за меня. Тяжелая, густая кровь налила все мои члены, стеснило дыхание. Я чувствовал, как невыносимыми тисками мешает мне затянутый на все пуговицы в<