Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской. Дорогая Лидия Корнеевна!

Февраля 1989

 

Дорогая Лидия Корнеевна!

Вы вправе на меня сердиться за столь долгое молчание. Причин нашлось бы много. Но это были бы просто отговорки. Причина одна: не писалось. Сперва не писалось, потом стал ожидать повода для письма. Вот теперь такая зацепка отыскалась. Посылаю Вам бедненькую книжицу ценой 10 коп. — «Беатриче». Для меня эти стихи уже отзвучали, не стал их и перечитывать, и не могу судить, удались ли они. Вам виднее.

О Вас я знаю из прессы, а также от Ники и от Володи. Его книжку купила здесь Галя. Очень хорошая книжка по нашему времени1. Его тянет к тому же, что и меня. Трудно в наши дни не стремиться к актуальности, хотя я никогда ее не считал обязательным свойством поэзии. Но время такое, раздражители такие. Поэтому и тянет.

Поделиться с Вами соображениями о происходящем нет возможности — темп событий такой, что и двух томов не хватит, чтобы их описать.

Несмотря на все ухудшающееся зрение, довольно много читал. Кое-что читает мне Галя.

Как кто-то сказал: «Мы не живем, мы читаем».

У меня же лично больших событий не было, если не считать получения премии, которую мне дали не за заслуги и не за то, что нравлюсь (мою книжку — 4 тыс. экз. — никто и не читал). Дали «по раскладкам», как самому безвредному прогрессисту.

Стихи до осени прошлого года не писались. Думал, что и вовсе не напишутся. Но с августа написал несколько новых, а осенью, неожиданно для себя, — две поэмы, очень разные по содержанию. Перепечатал бы их для Вас, но лента на моей машинке скверная. Жду, когда раздобуду свежую.

Поэмы взяли: одну «Октябрь», другую «Нева». Отослал несколько стихотворений в «Знамя». Очистил все закрома. Володя хочет взять «Прощание», посвященное Толе, в «День поэзии».

Вскоре должен выйти мой двухтомник, а летом (надеюсь) новая книжка «Горсть». Кое-что готовится в Прибалтике.

Живу я здесь довольно однообразно, что, вероятно, для меня пользительно. Работал бы больше (потому что нет пиров и забав), но очень плохи глаза. Все же перевожу и стараюсь писать прозу.

Премия даст мне возможность немного отдышаться и целый год писать прозу. Чувствую, что это мне нужнее всего.

Галина Ивановна в порядке. Тоже усердно пишет статью — эссе о хрущевском времени.

Как Вы себя чувствуете? Наверное, уйма дел. Про это мне Галя немного рассказывала.

Как Андрей Дмитриевич? Очень уж много он разъезжает. Боязно за его здоровье. Выступает он очень хорошо.

Как уже сказал, стараюсь читать побольше. Но и стихи. Читаю Володю [Корнилова], Чичибабина, Окуджаву. Чичибабина знаю давно и люблю. Но в больших дозах он выглядит однообразно. Остальное — либо недокисшее, как Лиснянская, либо перекисшее, как Ахмадулина, либо авангардно-невразумительное, либо ретроградно-пережеванное.

Очень мне нравятся посмертные публикации Слуцкого. Это поэт, которого надо читать в большом объеме, он накапливается в сознании.

Как Вам его книга «Сроки»?2 Последняя до меня еще не дошла.

Писал я Коротичу о книге Марии Сергеевны в библ[иотеке] «Огонька». По моим сведениям, дело там сдвинулось с мертвой точки.

Одолевают авторы из провинции. Откуда только узнают адрес. По идиотской привычке большинству из них я отвечаю.

Будьте здоровы. Поклон от Гали.

Ваш Д. Самойлов

15.02.89. Пярну

1 Речь идет о первом стихотворном сборнике В. Корнилова, вышедшем после снятия запрета на его имя. См. Владимир Корнилов. Надежда. М.: Советский писатель, 1988.

2 Б. Слуцкий. Сроки. М.: Художественная литература, 1984.

 

Л.К. Чуковская — Д.С. Самойлову

Февраля 1989

 

Дорогой Давид Самойлович. Не принимаю никаких извинений, п[отому] ч[то] мне решительно не в чем Вас корить и не в чем извинять. Я сама слишком ясно чувствую, что иногда «просто так» хочется написать человеку письмо, без всякой причины хочется, а иногда «просто так», безо всякой причины — не хочется. И не пишите, прошу Вас! И прекратим говорить об этом вздоре:

 

Потому что нет причины

Отвлекаться на пустое1.

 

Прекрасны Ваши стихи в «Огоньке». Все хороши, но — тоже безо всякой причины! — меня более всех тронули: «Дождь», «Три отрывка», «Алфонсасу Малдонису», «В памяти угасла строчка», «Вспоминай про звезды неба». Удивительные стихи. Даже для Вас!

Спасибо за «Беатриче». К этой книжке я еще не успела привыкнуть, не успела ею проникнуться. Читаю и перечитываю «Беатриче», «День», «Соври, что любишь», «Не для меня вдевают серьги в ушки», «Ах, наверное, Анна Андреевна», «Я написал стихи о нелюбви», «Последний проход Беатриче» — ну, в общем, дорогой маэстро, мне надоело переписывать первые строки Ваших стихов.

Я люблю поэта Давида Самойлова.

Нравится мне и поэт — совсем другой! — Владимир Корнилов. (Заметили ли Вы, после книжки, стихи в «Лит. газете» — напр. «Колокола Державина»?2)

А вот со Слуцким у меня беда. Я его не воспринимаю. Конечно, это всего лишь факт моей биографии, ничего более. Но вот Вы спрашиваете — читала ли я его книжку «Сроки»? Не знаю. Не помню. Я никогда не умела и не умею отвечать на вопрос — читала ли я или нет то или другое стихотворение Слуцкого. Помню только два: «Бог ехал в пяти машинах» и «Евреев не убивают». Все. Конец. «Бей меня, режь меня. Я другого люблю»3. Тупица.

Нет, еще, я помню, у Слуцкого понравился мне цикл, посвященный жене.

Поздравляю Вас с премией от всей души. Как хорошо, что она даст Вам возможность некоторое время не переводить, а писать стихи и прозу. Чудесно!

Посылаю Вам свои «Повести». Очень боюсь! Скоро выйдет и книжка «Памяти детства». Ни ту, ни другую можете не читать, но я хочу, чтобы обе они у Вас были! Лучше писать, чем читать, а известность, слава — это

 

Чтенье, чтенье, чтенье

Без конца и краю4, —

 

и это кроме журналов и писем!

Вы жалеете, что не состоялся вечер к 80-летию Пантелеева. Увы! Состоялись даже два — и один хуже другого. Один был в Москве, в Доме детской книги. Там сидели тетеньки-библиотекарши с блокнотиками. Они впервые слышали, что Пантелеев был настоящий писатель, они думали, что он — нечто вроде Алексина или Баруздина5. Устроительница называла его то Анатолием, то Леонидом. Я выступала там и потом очень жалела себя… Другой вечер был в Л[енингра]де. Отсюда поехали Володя Глоцер, Люша, там отлично играл и говорил Тищенко6. Но вечер был провален устроителями: нигде ни одного объявления! И Володя видел в руках у секретарши 200 штук неразосланных билетов… Председательствовал некий Р. Погодин… В зале собрались 45 человек (!); из них пятеро — родственники…

Не хворайте; и Вам и Гале желаю сил, сил, сил.

Л. Чуковская

27/II 89

1 Строки из стихотворения Самойлова «Вспоминай про звезды неба…» («Огонек», 1989, № 3).

2 Литературная газета, 1989, 22 февраля.

3 Перефразированы пушкинские строки из песни Земфиры («Цыганы»).

4 Неточная цитата из поэмы Бориса Пастернака «Лейтенант Шмидт» (Ч. 3, гл. 7). Правильно «Чтенье, чтенье без конца и пауз…».

5 Авторы книг для юношества Анатолий Георгиевич Алексин (р. 1924) и Сергей Алексеевич Баруздин (1926–1991).

6 Борис Иванович Тищенко (р. 1939), композитор, ученик Д.Д. Шостаковича.