Д.С. Самойлов — Л.К. Чуковской. Середина февраля 19811

Середина февраля 19811

 

Дорогая Лидия Корнеевна!

Мне передали, что Вы звонили и спрашивали, получил ли я книгу Алексея Ивановича.

Эту книгу я получил только сегодня и немедленно написал об этом А[лексею] И[вановичу]. Дело в том, что он послал книгу по моему старому адресу. Потом ее переслали на Астраханский, где она пролежала какое-то время. А теперь наконец прибыла в Пярну.

Я сразу же принялся читать. Кажется, очень хорошо. Из Москвы обязательно пошлю А[лексею] И[вановичу] свое «Избранное».

Жизнь у нас без новостей. А что в Москве — не знаем.

Я снова принялся за пьесу. Наверное, все же привезу и почитаю Вам законченный (но, наверное, не последний) вариант.

Заказали мне рецензию на книгу о Грибоедове А. Лебедева (очень умный человек)2. Ее я еще не читал. Но сразу же перечитал «Горе от ума» и принялся за работы о Грибоедове.

Несколько наблюдений уже сделал.

Мне кажется, что слишком отождествляют Грибоедова с Чацким. К тому же изображают Грибоедова прямым декабристом. А вслед за ним и Чацкого.

Все это слабо доказано, из материалов не прямых, а косвенных (Нечкина3). Почему бы Грибоедову, если был декабристом, в том не признаться на допросе, как другие это сделали? Наверное, признаваться было не в чем. А шкурные соображения не могли играть роли для человека чести.

Из монолога Репетилова следует скорей насмешливое отношение к суете тайных обществ. Если Гр[ибоедов] разделял идеи декабристов, это не значит, что ему нравилась среда, где немало, видимо, было пустозвонства, тщеславия, незрелости и своеобразного карьеризма.

Недаром удавшимся делом декабристов было не 14 декабря, а последующее «гордое терпенье».

Еще читал двухтомник воспоминаний о Блоке, из которых следует, что человек он был страшноватый. Очень противно пишет о себе Л.Д. Менделеева.

Как видите, читаю больше обычного, ибо пишу меньше.

В норму (душевную) я как будто вошел. Но какая-то осталась лень, нежелание действовать и приниматься за новое дело.

Книгу мою («Залив») наконец-то подписали в набор и, к моему удивлению, без больших потерь.

Это порадовало в последние дни.

Наладилась и погода. Морозно, солнечно. Каждый день я хожу обязательных три километра — за Пашей в школу.

Жду Вашего письма с сообщением о Вашем здоровье, самочувствии и работе. Очень хочется знать.

Будьте здоровы. Привет от Гали.

Ваш Д.С.

1 Пометка Л.К.: получено около 25.2.81.

2 Упомянута книга: А.А. Лебедев. Грибоедов. Факты и гипотезы. М.: Искусство, 1980.

3 М.В. Нечкина. Грибоедов и декабристы. М., 1951.

 

Л.К. Чуковская — Д.С. Самойлову

Февраля 1981

 

27/II 81

Дорогой Давид Самойлович.

Ну что Вы можете знать о том, как противно пишет о себе Л.Д. Менделеева! Вы читаете ее воспоминания в препарированном виде. Кусочки, отрывки, да еще сглаженные. Я же читала подлинник во всей красе. Самовлюбленная пошлая дура, потаскуха с «исканиями». «Когда он вошел, я лежала на диване, прикрытая только своими роскошными волосами». Перед этим — описание ковра, на фоне которого перламутровым блеском сияет ее тело. Меня не похабство удручает, а самодовольство и безвкусица. Блока она третирует. Главный пафос жизни — чтоб не смели смотреть на нее как на «жену Блока»; она — самостоятельная величина в искусстве. (Книпович пишет о ней: «это была личность огромного масштаба».) А какие стихи Блока ей посвящены — из последних — мои любимейшие: «Приближается звук», или «За горами, лесами», или «Протекли за годами года»… Вы пишете, что Блок был человек страшноватый. Наверно. Это ведь по стихам видно, да и по дневнику. Но и жизнь у него была страшная и наследственность страшная. И смерть страшная. И Люба страшная.

Что касается Грибоедова, я думаю, Вы правы во всем. Я читала Нечкину, и она ничуть меня не убедила. Тамара Григорьевна1 говорила мне об этой книге так: «Тут ни Грибоедова, ни декабристов — 600 страниц сплошного и». АА тоже уверяла меня, что Грибоедов декабристом не был — иначе власти не дали бы ему возможность сделать такую карьеру. И Репетилов весьма примечателен… А что Лебедев — изображает Грибоедова декабристом?

Радуюсь книге Пантелеева, очень жду Вашего отзыва. Не о книге в целом (она составлена не из лучших его вещей; отсутствуют его классические вещи: «Маринка», «На ялике», «Честное слово», «Долорес» и др.), а об отделе «Дневники и записные книжки». По-моему, это записи поразительные — почти все. Если понравятся, напишите о них, пожалуйста, автору. Жизнь у него тяжелая, «положительные эмоции» необходимы, критика безнадежно глуха. И конечно, если сможете, пошлите из Москвы свое «Избранное».

О себе писать решительно нечего. Тупо и бездарно ковыряю свои лапти. Приходит мое любимое время — зима, вижу ее только в окно. В общем, здорова, а впрочем, аритмия сживает со свету.

Чтобы окончить письмо более радостной нотой — сообщаю, что по случаю XXVI съезда КПСС ул. Горького иллюминована, и многие проспекты тоже, и на телеграфе часто вещает радио.

Будьте здоровы. Когда приедете? Привет Гале и мальчикам.

Л.Ч.

1 Тамара Григорьевна — Габбе (1903–1960), драматург, фольклорист, редактор, со студенческих лет близкий друг Л.К. Подробнее о ней см.: Лидия Чуковская. Памяти Тамары Григорьевны Габбе // Соч. В 2 т. М.: Арт-Флекс, 2001. Т. 2, с. 273–329; О Т.Г. Габбе см. также указ. соч. Т. 1, с. 11–14.