VI. Основные направления провокационной деятельности международных империалистических Сил в «деле» Тухачевского

Расстрел Тухачевского, Якира, Уборевича, Корка и других выдающихся советских военных деятелей, жестокие репрессии в отношении значительного числа офицеров Красной Армии вызвали широкий отклик в зарубежной буржуазной печати. В связи с этими событиями на протяжении последних 25 лет опубликовано немало различных мемуаров и исследований. Часть этой литературы появилась еще в довоенные годы, однако наибольшая ее часть издана после Второй мировой войны.

Для более полного анализа западной литературы, посвященной «делу» Тухачевского, в процессе подготовки настоящей записки было переведено (с английского, немецкого, французского и итальянского языков) и изучено свыше 30 статей, брошюр и книг. Среди авторов этих изданий немало бывших офицеров и сотрудников германской разведки (В. Шелленберг, В. Хеттль, А. Науйокс, К. Абсхаген, К. Шпальке), а также английской разведки (Я. Колвин, Дж. Макинтош и, возможно, Дж. Бейли). Воспоминания по этому вопросу оставили некоторые видные политические деятели и дипломаты, которые в силу занимаемых ими постов в те годы были близки к рассматриваемым нами событиям или даже играли в них какую-то роль (У. Черчилль, Э. Бенеш, У. Додд). Определенный интерес представляют материалы, о которых сообщают, с той или иной степенью достоверности, бывшие советские граждане, изменившие Родине и не вернувшиеся в СССР (В. Кривицкий, Э. Волленберг). Среди авторов немало буржуазных журналистов и историков, генералов и офицеров армии капиталистических стран, которые пытаются подойти в «делу» Тухачевского на основе анализа данных, уже имеющихся в печати (Балтикус, Л. Шапиро, Г. Хегнер, З. Бжезинский, Ф. Шуман, В. Александров). Обращает на себя внимание то, что некоторые авторы предпочли выступить либо анонимно, либо под псевдонимами (Балтикус, Бейли. автор в «Ди Гегенварт»).

Необходимо подчеркнуть, что в подавляющем большинстве рассмотренные источники излагают события интересующего нас периода с определенным антисоветским привкусом. Многие из этих работ порождены непосредственно задачами пропаганды антикоммунизма, хотя она и упрятана в оболочку мнимой объективности. Естественна антисоветская озлобленность авторов, являющихся предателями Родины и невозвращенцами. У гитлеровских разведчиков-мемуаристов, описывающих «успехи» гитлеровской разведки в уничтожении руководящего ядра советских военных накануне войны, ощущается также стремление взять своеобразный «реванш» за поражение в войне. Есть свои антисоветские акценты и в мемуарах У. Черчилля и Э. Бенеша, которые заставляют нас относиться с известной настороженностью к их «свидетельствам».

В абсолютном большинстве зарубежных книг и статей отвергается версия о заговоре М.Н. Тухачевского и других военачальников Красной Армии в пользу гитлеровской Германии, об их участии в каких-либо актах шпионажа вообще и в изменнических отношениях с гитлеровской разведкой и армией в частности. Большинство авторов считают решающей причиной гибели группы военных деятелей Красной Армии развитие внутриполитических событий в Советском Союзе.

Вместе с тем в источниках довольно всесторонне рассматривается роль, которую сыграли в судьбе Тухачевского некие сфабрикованные «документальные свидетельства» о его сотрудничестве с определенными германскими кругами. При этом в подавляющем большинстве источников в принципе поддерживается версия о том, что Гитлер и его окружение решили использовать в своих интересах сложившуюся в СССР 1936–1937 гг. атмосферу репрессий, сфабриковать фальшивые документы, якобы изобличающие Тухачевского и группу других советских военных деятелей в изменнических отношениях с руководителями германского рейхсвера, и затем передать эти «компрометирующие» материалы Сталину с целью спровоцировать его на уничтожение крупнейших советских военачальников. Практическое осуществление этой операции авторами приписывается эсэсовской разведке во главе с Гейдрихом.

О фальсификации немцами материалов против Тухачевского было впервые подробно рассказано бывшими сотрудниками германской политической разведки СС Вильгельмом Хеттлем в книге «Тайный фронт. История нацистского политического шпионажа», вышедшей в 1950 г. в немецком издании в Вене, и Вальтером Шелленбергом в книге «Лабиринт», написанной в 1950–1951 гг. и изданной в 1956 г. в Лондоне.

В последующем многие авторы, ухватившись за версию о «фальшивщиках» Гейдриха, о которых известили мир Шелленберг и Хеттль, пытаются ею объяснить возникновение «дела» Тухачевского. Не говоря уже о том, что такие авторы, становясь на позиции Шелленберга и Хеттля, крайне упрощают обстоятельства, связанные с «делом» Тухачевского. Они вместе с тем вуалируют ту широкую провокационную и дезинформационную деятельность против Красной Армии, которую на протяжении многих лет проводили не только германские, но и французские, польские, чехословацкие и другие правящие круги и разведывательные органы.

Версия о фабрикации Гейдрихом документов Тухачевского в том виде, как она преподносится в публикациях бывших гитлеровских разведчиков (Хеттля, Шелленберга и др.), не находит своего подтверждения на основе архивных или иных документальных источников. Прежде всего, до сих пор не найдено важнейшее доказательство — сами «документы». Все попытки разыскать эти «документы» в архивах ЦК КПСС, архивах Советской Армии, ОГПУ-НКВД, а также в судебно-следственных делах Тухачевского и других советских военачальников ни к чему не привели. Нет никаких данных и о том, что эти «документы» предъявлялись участникам группы в ходе следствия. Не фигурировали эти «документы» и на суде. Об этих «документах» никто даже не упомянул ни в период расследования, ни в судебном заседании. Не выявилось никаких убедительных косвенных улик, в какой-то мере отражавших реальное существование этих «документов». О них ничего не говорит в своем письме на имя Сталина после процесса над Тухачевским член Специального судебного присутствия Верховного суда СССР С.М. Буденный, хотя он в письме подробно излагает ход процесса. На заседании Военного Совета при НКО СССР, которое проходило 1–4 июня 1937 г. и было посвящено специально вопросу о «военном заговоре», и прежде всего в докладе Ворошилова и выступлении Сталина, также не было сказано ни слова о каких-либо изобличающих Тухачевского документах.

Следует также сказать, что на последовавших после осуждения Тухачевского различных оперативно-служебных и партийных совещаниях и собраниях в НКВД СССР никогда и никем не упоминалось о каких-либо немецких «документах», которые якобы легли в основу доказательства измены советских военачальников.

Важно отметить и то, что на Западе по сей день ни сделано ни одной попытки публикации или детального описания этих «документов»; если верить некоторым версиям, гитлеровская разведка передала советским представителям лишь фотокопии, а не подлинники документов. Казалось бы, подлинники фальшивок должны были остаться в архивах СД или других германских архивах. Однако в опубликованных источниках нет никаких указаний на то, что в архивах Германии содержались какие-либо документальные данные о проведенной будто бы Гейдрихом операции. Нет этих данных и в германских архивах, захваченных во время войны советскими службами. Следует, наконец, подчеркнуть, что авторы различных опубликованных книг далеко не едины в перечне якобы сфабрикованных немцами документов. Наоборот, их варианты сильно отличаются друг от друга.

Конечно, все это вовсе не означает, что при анализе причин возникновения «дела» Тухачевского возможно исключить его международный аспект. Наоборот, он, бесспорно, играл, быть может, не основную, но все же немалую роль в «деле» Тухачевского. Материалы и документы достаточно обстоятельно подтверждают, что в обстановке 1935–1937 гг., когда Красная Армия стала мощным фактором мировой политики, Тухачевский и другие советские военачальники, занимавшие в армии ключевые посты, оказались в фокусе сложных внешних событий, имевших в их судьбе важное значение.

а) Дезинформация немцев о военном заговоре СССР и участии в нем Тухачевского и других военачальников

В органы ОГПУ-НКВД на протяжении ряда лет, начиная с 1926 г., поступили из Германии через различные каналы сведения о подготовке в СССР военного заговора. Исследования материалов, связанных с подобными сообщениями, показывают, что важнейшая роль в инспирировании и распространении таких сведений принадлежит германским политическим кругам, а также военной и нацистской разведкам. Если пока нельзя сказать об убедительных доказательствах версии о фальшивках, якобы изготовленных и подброшенных Гейдрихом, то можно с достаточными основаниями говорить о проведении германскими органами широких провокационных действий, которые выразились в потоке клеветы и дезинформации, пущенном в международную политическую жизнь. Германские разведывательные службы делали все возможное, чтобы внедриться в советские органы, в том числе и в Красную Армию, завербовать неустойчивые элементы, скомпрометировать руководящие кадры.

В декабре 1932 г. в ОГПУ начали поступать агентурные сообщения о так называемой военной партии, имевшейся якобы в Советском Союзе и подготовляющей в контакте с немцами государственный переворот. Сведения об этом наша разведка получала от агента берлинской резидентуры ОГПУ «А-270», к которому они поступали от завербованного им агента по прозвищу «Сюрприз». Агент «А-270» сообщил, что «Сюрприз» беседовал с доверенным лицом Абвера Германом фон Бергом, который встречался якобы с советским военным атташе в Берлине Яковенко. Рассказывая агенту о содержании встречи Берга и Яковенко, «Сюрприз» сообщил, что «…атташе говорил о работе “военной партии” в СССР и что эта партия развивает в настоящее время большую активность. Берг объяснил “Сюрпризу”, что атташе также состоит членом этой партии. Партия эта стоит на антикапиталистической платформе, но в то же время национальна и хочет отстранить евреев от руководства государством».

Через короткий промежуток времени тот же агент сообщил, что в рейхсвере любят употреблять слова «военная партия», на самом деле, как пояснил агенту Берг, какой-либо организационно оформленной особой партии, стоящей вне ВКП(б), не существует, а существуют только определенные националистические настроения, охватившие широкие круги руководства Красной Армии. Берг заявил агенту:

«Красная Армия чувствует себя очень сильной, и перед лицом больших внутренних трудностей, переживаемых СССР, ее ожидает в будущем большая историческая задача — взять на себя в нужный момент роль спасителя отечества в форме сильной и авторитетной военной диктатуры».

Далее в сообщении «Сюрприза» говорится:

«Идеологической головой этого течения Берг называет “генерала Турдеева”. Турдеев якобы бывший царский офицер, около 46 лет, в этом году (1932) приезжал в Германию на маневры. Турдеев в штабе Ворошилова является одним из наиболее ответственных организаторов Красной Армии. Турдеев в большой дружбе с Нидермайером, с которым он на “ты”. Берг говорит, что Турдеев произвел на него впечатление определенного националиста».

В последующих сообщениях «Сюрприза» о беседах с Бергом вместо «генерала Турдеева» называются другие фамилии — Тургалов, Тургулов, Тургуев. Работники ОГПУ пытались установить лицо, скрывающееся под этими фамилиями. Так, в письме оперативного работника «Эриха» от 19 января о встрече с «Нахом» (он же «Гак» — агент «А-270») имеется запись:

«…Непонятным является имя генерала Турганова. Когда я переспросил “Наха”, идет ли речь о советском работнике под этим именем или о старом генерале, он ответил, что речь идет о старом генерале…».

В архивном деле КГБ № 16004 имеется документ, представляющий определенный интерес. Это фотокопия с донесения «А-270», датированная 26 января 1933 года. В переводе, напечатанном на машинке, указывается:

«1. Тургуев — в штабе Ворошилова. Ранее был офицером царской армии. Во время германских маневров осенью 1932 года был в Германии. Один из главных лидеров так называемой военной партии.

2. Другой “генерал” в Красной Армии, работающий совместно с Тургуевым (политический)…»

В напечатанном на машинке переводе (на стр. 219) над фамилией Тургуев синим карандашом от руки написана фамилия Тухачевский. Кто учинил эту надпись и когда она была сделана — установить из дела нельзя.

В июне 1933 г. в ОГПУ поступили агентурные сообщения от другого, как подчеркивается материалах ОГПУ, «проверенного и весьма осведомленного источника о существовании в СССР подпольной организации, подготовляющей в контакте с немцами правительственный переворот». Сообщения эти давал агент ОГПУ «А-256» (кличка «Августа»). В них говорится, что в России будто бы удалось завербовать нужных людей даже в окружении Сталина. В июне-июле 1933 г. тот же агент сообщил, что германское правительство не только связано, но и совместно работает со сформированным уже будущим «русским правительством», что это правительство в ближайшее время произведет переворот в СССР. При этом агент ссылался, например, на беседу, которая происходила в первых числах июля на вечере у польского посла в Берлине Надольного между высокопоставленным германским лицом Бломбергом и неким Майснером. Агент сообщил, что Геббельс поддерживает «национально-большевистскую» группировку в русском контрреволюционном лагере. Она имеет значительно количество своих сторонников в крестьянстве, в Красной Армии и связана с видными работниками Кремля — оппозиционерами, которые добиваются экономических реформ и падения Сталина. Другая, «монархическая группа», поддерживаемая якобы Герингом, также развивает активную работу по разложению крестьянства и Красной Армии. Тактика обеих группировок направлена к дезорганизации советского хозяйства, к всевозможным препятствиям во внешней политике Советского Союза и должна завершиться переворотом с провозглашением военной диктатуры.

Агент «А-256» в донесении от 31 августа 1933 г. информировал также о беседе Гитлера с польским послом Надольным по вопросу восточной политики. Польский вопрос, подчеркивает агент, Гитлер поставил в тесную связь со своими планами переворота в СССР. Поляки высказали полную заинтересованность в движении по перевороту в России. В информации агента говорится, что в Союзе существует польская организация, сходная с немецкой, объединение этих двух организаций намечается.

На этой информации написано: «Послано т. Сталину и Кагановичу. 14.9.». Подписи нет.

В декабре 1934 г. в НКВД СССР поступили агентурные сообщения (от агента «Венера») о террористических планах, направленных против СССР, разработанных германскими национал-социалистами совместно с троцкистами. В этих сообщениях, в частности, утверждалось, что в Советском Союзе эта немецко-троцкистская организация имеет много сторонников, преимущественно в Красной Армии. Агент утверждал, что сведения эти сообщались в разговоре между главарем берлинских теоретических курсов при «Антикоминтерне» (объединение всех антисоветских союзов в Германии) белогвардейцем В.С. Слепяном и другими участниками.

В феврале 1935 г. в НКВД поступило следующее сообщение:

«Во Франции англичанами пущен в ограниченном кругу военных и католиков (группа Кастельно) по рукам “апокриф” относительно переговоров Геринга и Тухачевского в начале января в Берлине. Этот отчет составлен с тем и в такой форме, чтобы укрепить в военно-политических кругах Франции недоверие к русской политике, тем самым тормозить укрепление отношений и выиграть время, пока “Германия нагонит темпы, а Советы их потеряют”. Апокриф составлен немцами. Есть такой доктор Драегер в Берлине, большой спец по этому делу, вот с разрешения начальства пустил через третьих лиц этот отчет. В нем намекается на тайный сговор немецких и советских военных с целью провести французов и т. п. Чушь. Но есть и о Польше, но с ведома поляков, так что они не протестуют».

В сентябре и декабре 1936 г. поступают сообщения от агента «А-256» об участии в заговоре маршала Советского Союза Блюхера. Агент сообщает, что недовольство в Красной Армии нынешним режимом якобы возросло и совершенно неожиданно проникло в военные круги, строящие планы на будущее, которые оправдали бы германские надежды. Генерал Блюхер, играющий видную роль в Маньчжурии, симпатизирует Германии. Как подчеркивается в донесении агента, командированный в Эстонию представитель германского военного министерства фон Заукен «на основании установления им связей, ведущих в Россию», сообщал о намерениях Блюхера добиться отделения Дальнего Востока от России.

Агентурные сообщения о Блюхере 21 сентября 1936 г. и 14 февраля 1937 г. были посланы Ежову для ЦК ВКП(б).

Все эти и другие подобные сведения о «военной партии», о будущем «русском правительстве», о советских военачальниках, поступавшие в ОГПУ-НКВД от своей агентуры в Германии, длительное время не только не находили какой-либо реализации, но и вызывали сомнения у многих работников иностранного отдела ОГПУ.

Так, бывший начальник III отделения ИНО ОГПУ Штейнбрюк, непосредственно руководивший разработкой агентурного дела о «военной партии», показал при допросе в 1937 г., что когда в ОГПУ поступили материалы о существовании против Сталина армейского заговора, возглавляемого «генералом Тургуевым», то этот «генерал» был расшифрован в ОГПУ как Тухачевский. Однако далее Штейнбрюк показал:

«Эти материалы были доложены Артузову, а последним — Ягоде, причем Ягода, ознакомившись с ними, начал ругаться и заявил, что агент, давший их, является двойником и передал нам по заданию германской разведки с целью дезинформации. Артузов также согласился с мнением Ягоды и приказал мне и Берману больше этим вопросом не заниматься».

На допросе 25 мая 1939 г. сотрудник ИНО НКВД Кедров И.М., говоря об отношении Артузова к сообщениям из Германии, показал:

«Он говорил, что имя Тухачевского легендировалось по многим делам КРО ОГПУ как заговорщика бонапартистского типа и нет никакой уверенности в том, что наша же дезинформация, нами направленная в польскую или французскую разведку, не стала достоянием немецкой разведки, а теперь из немецких источников попадает обратно к нам. Существование заговора в СССР, в особенности в Красной Армии, едва ли возможно, говорил Артузов». (Архив КГБ, след. дело № Р-2462, л. 171–172).

После 1933 г., как видно из архивных материалов, никаких новых сведений о «военной партии» от «А-270», «Сюрприза», «А-«256» или от других каких-либо агентов в ОГПУ-НКВД не поступало. Однако с 1935 г., когда начальником ИНО НКВД стал Слуцкий (Артузов был назначен заместителем начальника Разведупра РККА), принимаются меры по активизации разработки дела о «военной партии». Особый интерес в этом плане представляет находящееся в архиве КГБ датированное мартом 1935 г. письмо резидента НКВД в Германии «Рудольфу»:

«Дорогой товарищ Рудольф. На днях Вы получили нашу телеграмму о желательности возобновления одной нашей старой разработки по так называемой “военной партии”. Разработка эта чрезвычайно интересная и заслуживает концентрации к ней всего нашего внимания».

Далее НКВД счел необходимым подробно изложить «Рудольфу» для его ориентировки все то, что было ранее известно по этому вопросу от агентов, с тем, видимо, чтобы «Рудольф» знал, на какой основе добывать дополнительные «улики» против Тухачевского и других военачальников. Основываясь на донесениях агентов, в письме «Рудольфу» прямо инспирировалась мысль о том, что некоторые советские военные, очевидно, связаны с немцами непосредственно и, очень возможно, были немцами завербованы.

В начале января 1937 г. за ряд провалов по работе Артузов был снят с поста заместителя начальника Разведупра РККА. Некоторое время он был без работы, а затем возвращен в НКВД СССР на рядовую работу — сотрудником 8-го отдела ГУГБ. Вокруг Артузова создавалась обстановка недоверия, некоторые из его близких товарищей и родственников были арестованы. Пытаясь, видимо, чем-либо проявить себя, а также в связи с начавшимися арестами бывших троцкистов и военнослужащих, Артузов направил Ежову 25 января 1937 г. записку, в которой доложил ему об имевшихся ранее в ОГПУ агентурных донесениях «Сюрприза» о «военной партии». К своей записке Артузов приложил «Список бывших сотрудников Разведупра, принимавших активное участие в троцкизме» (в списке 34 человека). На записке Артузова Ежов 26 января 1937 г. написал:

«тт. Курскому и Леплевскому. Надо учесть этот материал. Несомненно, в армии существ. троцкистск. организация. Это показывает, в частности, и недоследованное дело“ Клубок”. Может, и здесь найдется зацепка».

Чтобы оценить доброкачественность донесений о «военной партии», следует ознакомиться с обликом агентов, информировавших о военном заговоре.

Фон Берг Герман Васильевич, со слов которого агенты сообщали в Москву о «военной партии», по национальности немец, до 1918 г. был русским подданным, окончил университет в России, служил царским чиновником. В 1919 г. выехал в Германию, принял германское подданство, работал в «Экономическом институте по изучению России и восточных стран» в Кенигсберге (прикрытие германской разведки против России), затем перешел в Русский комитет германской промышленности. Берг в течение ряда лет был посредником между германскими фирмами и советским торгпредством, сопровождал различные советские хозяйственные комиссии и советских специалистов, приезжавших в Германию, ездил несколько раз в СССР для торговых переговоров. По сообщениям ряда агентов ОГПУ («А-13», «А-208» и «Сюрприза») Берг являлся доверенным лицом Абвера (германской военной разведки), выполнял в этом учреждении роль консультанта по русским делам.

«А-270» — Позаннер Курт, австриец, барон, профессиональный разведчик, состоял в национал-социалистической партии Германии и до прихода к власти нацистов был работником их разведки. В ноябре 1931 г. сам явился к сотруднику советского полпредства с предложением работать на советскую разведку. В объяснении заявил, что в настоящее время попал в немилость к партийному руководству, которому и решил мстить. Будучи завербованным, Позаннер («А-270») дал материалы, освещающие внутрипартийную борьбу верхушки национал-социалистической партии, и вскоре привлек к работе бывшего сотрудника контрразведки рейхсвера Хайровского, он же «Сюрприз». Об агенте «А-270» оперативные работники ОГПУ отзывались отрицательно, отмечали его авантюризм, нечистоплотность в денежных делах, жадность и мелочность, склонность к употреблению наркотиков.

Так, в своем донесении в Центр от 26 января 1933 г. сотрудник резидентуры «Эрих», говоря о денежных делах «А-270», писал:

«Парень нахально врет. Денег “Сюрпризу” не дал, а нужного самообладания при всовывании нам фальшивой расписки у него нет… Врал он сегодня не только в связи с деньгами, но вообще, заявив мне на вопрос, почему нет ничего интересного, что Конрад, Росинг и Штельце — все трое заболели, что лишает “Сюрприза” возможности видеться с ними… Я еще раз сегодня подтверждаю свое мнение: с “А-270” больше не тянуть… если он еще сегодня не провокатор, а просто мелкий жулик, то он станет и провокатором из-за колоссальной жадности к деньгам».

Работниками резидентуры «А-270» (Позаннер) подозревался в связях с германской военной разведкой. О Позаннере, как о доверенном лице Абвера говорил еще тогда в своей книге и бывший начальник австрийской разведки генерал Ронге. Это утверждение Ронге также давало ОГПУ повод считать «А-270» дезинформатором, специально подосланным германской военной разведкой. Работники резидентуры неоднократно проверяли поведение «А-270», однако эти проверки необходимого результата не давали.

Мнение об агенте «А-270» как о дезинформаторе тогда не возобладало, и резидентура продолжала с ним сотрудничать, разработав проведение новых комбинаций по его проверке. Провести эти комбинации так и не удалось, так как в марте 1933 г. «А-270» был арестован немецкой полицией. Через несколько дней полиция его освободила, но сразу же после освобождения он был таинственно убит. Его сильно обезображенный труп с несколькими ножевыми и огнестрельными ранениями был найден в лесу около Потсдама. О том, почему убит Позаннер и кто это сделал, архивные материалы КГБ достаточных сведений не дают.

«Сюрприз» — Хайровский Адольф, родился в Австрии, германский подданный, по происхождению хорват, в 1917 г. служил офицером связи германской штаб-квартиры. С 1919 по 1926 г. работал в фирме «Бархаузен» в Белграде, с 1931 г. был агентом контрразведки рейхсвера в Югославии и Албании. С июня 1932 г. — внештатный эксперт по делам авиации в контрразведке рейхсвера, завербован агентом «А-270» в том же году.

Еще в самом начале работы «Сюрприза» с советской разведкой в ОГПУ высказывались сомнения в правдоподобности его сообщений. В связи с этим в берлинскую резидентуру в январе 1933 г. была послана из Центра телеграмма следующего содержания:

«Вносим разъяснение нашей директивы. Развитие дела “Сюрприза” внушает нам опасения по той причине, что сообщение о способе получения материалов, сами материалы, а также факт подслушивания малоправдоподобны».

В отношении сообщения «Сюрприза» от 19 января 1933 г. о «военной партии» в СССР работник резидентуры «Эрих» написал в Центр, что оно «…носит довольно странный характер, вернее сказать, несерьезный. Я охарактеризовал эти сведения “А 270” как болтовню…».

«Эрих», высказывая далее сомнения в ценности источников информации, которыми пользуется «Сюрприз», писал:

«…как “Сюрприз”, не работавший непосредственно в Абвере, может узнать настоящие фамилии агентов в чужой стране просто так? Ведь нельзя допустить, что в Абвере дела поставлены так скверно, что “Сюрприз”, являющийся только экспертом по делам авиации, не получающий даже от министерства (рейхсвера) жалованья (только за отдельные поручения), австриец, ставший несколько лет тому назад германским подданным, может так легко от отдельных работников узнавать такие строго конспиративные данные…»

Для характеристики «Сюрприза» обращает на себя внимание и то обстоятельство, что он имел связи с русскими эмигрантами. Сообщая об этом в ОГПУ, «А-270», подчеркивал, что «Сюрприз» «…хотя специальную работу среди них не ведет, все же обо всем, что узнает от них в частных разговорах, сообщает в Рейхсминистериум».

Весной 1933 г. после смерти «А-270» связь ОГПУ с «Сюрпризом» была потеряна и все попытки восстановить ее окончились неудачей.

Содержание донесений, изложенных выше, облик и поведение представивших эти донесения агентов позволяют судить о «ценности» и «надежности» полученных ОГПУ сведений из Германии. Можно сказать, что все эти сведения были частично сознательной дезинформацией, выдуманной самими агентами, частично дезинформацией, поступившей из германских нацистских и военных разведывательных органов, частично дезинформацией, обусловленной различными слухами и сплетнями о Советском Союзе и его военачальниках, имевшими хождение в белогвардейской и буржуазной прессе, среди белоэмигрантов и многих других лиц, враждебно настроенных по отношению к СССР. Важную роль в создании слухов о заговоре в Красной Армии и распространении этих слухов сыграли, как это подчеркивалось выше, компрометирующие данные, слегендированные против Тухачевского и других военачальников органами ОГПУ по известным делам «Трест», «Синдикат-4» и некоторым другим.

Проверка материалов о так называемом военно-фашистском заговоре показывает также, что дезинформация о Красной Армии фабриковалась и распространялась не только органами германской разведки. Этими методами не брезговали и сами руководители гитлеровской Германии, нацистской партии и рейхсвера. Так, в публичных выступлениях Гитлера, Геринга и других фашистских лидеров, в беседах с политическими и государственными деятелями других стран ими всячески навязывалась и подчеркивалась мысль о противоречиях в руководстве ВКП(б) и советском правительстве, о стремлении Красной Армии свергнуть Сталина и его окружение, о существовании в СССР профашистских элементов, работающих на пользу Германии.

В архивах Сталина обнаружены и некоторые другие документы, подтверждающие стремление германских разведывательных органов довести в начале 1937 г. до Сталина дезинформационные сведения о Тухачевском. К таким документам можно отнести письма корреспондента «Правды» в Берлине А. Климова (настоящая его фамилия — Кантор), которые в то время направлялись Сталину редактором «Правды» Мехлисом.

16 января 1937 г. Мехлис прислал Сталину следующую выдержку из письма Климова, направленного им Мехлису из Берлина:

«IV. Мне стало известно, что среди высших офицерских кругов здесь довольно упорно говорят о связях и работе германских фашистов в верхушке командного состава Красной Армии в Москве.

Этим делом по личному поручению Гитлера занимается будто бы Розенберг. Речь идет о кружках в Кр. Ар., объединяющих антисемитски и религиозно настроенных людей. В этой связи называлось даже имя Тухачевского. Агитация идет по линии освобождения русского народа от «еврейского ига». В антисоветской газетной кампании фашистской печати эта нота особенно сильна.

Источник, на который сослался мой информатор: полковник воздушного министерства Линднер. Он монархически настроенный человек, не симпатизирует нац.-“«соц.”, был близок к Секту и принадлежит к тем кругам военных, которые стояли и стоят за соглашение с СССР».

Письма Климова направлялись Мехлисом Сталину и после расстрела Тухачевского. Так, 2 июля 1937 г. Мехлис направил Сталину и Ежову сопроводительное письмо, в котором отмечал, что берлинский корреспондент «Правды» Климов, «посылавший в свое время информацию о Тухачевском», прислал сейчас еще два письма, заслуживающих внимания. Эти письма Мехлисом были приложены к сопроводительному письму.

В первом письме, написанном Климовым 27 июня 1937 г., рассказывается о двух беседах, которые имел его «информатор» с тем же Линднером по поводу процесса над Тухачевским. В этом письме Климов прежде всего напоминает, что за 3–4 месяца до процесса тот же «информатор» передавал ему содержание двух разговоров с Линднером о Тухачевском и германо-шпионских связях в Красной Армии. Как подчеркивает Климов, об этих двух разговорах он сообщал Мехлису.

Далее в своем письме Климов пишет, что еще до процесса Линднер сказал «информатору», что об аресте Тухачевского военные круги узнали в Берлине через несколько часов из телеграммы германского военного атташе в Москве, что у последнего такие «связи», которые обеспечивают такую быстроту сообщения о самых важных и секретных делах. В разговоре Линднер называл Тухачевского «немецким другом». Он сказал, что Тухачевский стремился учинить военный переворот. Вторая беседа с Линднером у информатора была после процесса и расстрела Тухачевского и других. По сообщению Климова, в этой беседе Линднер сказал, что хотя «германские военные круги и “потрясены” этим делом», устранение этих лиц не так еще страшно, «…так как у Германии остались еще в Кр. Армии “весьма влиятельные друзья”, которые будут работать и впредь в том же направлении».

Для оценки доброкачественности сведений, сообщенных Климовым, надо иметь в виду, что Линднер являлся одним из работников разведки военно-воздушных сил Германии. Анализ этих писем и их содержание дают основание считать, что они представляют собой дезинформацию, которую усиленно распространяла тогда германская разведка. Сам Климов был использован немецкой разведкой в качестве передатчика этой «дезы». Через Климова и Мехлиса эта дезинформация в промежуток между январем и июнем 1937 г. стала достоянием Сталина и Ежова.

В процессе настоящей проверки получен дополнительный, весьма интересный материал, раскрывающий провокационную деятельность германских разведывательных органов в отношении Тухачевского и других советских военачальников. Речь идет о деле «Виттига».

В феврале 1962 г. органами госбезопасности Германской Демократической Республики был арестован гражданин ФРГ Виттиг Карл, 1900 г. рождения, немец, уроженец Берлина, с высшим образованием, журналист. Арестован он за связь (в прошлом) с разведорганами фашистской Германии и за сотрудничество с американской разведкой. При расследовании его дела Виттиг заявил, что ему известны некоторые сведения, имеющие отношение к советскому маршалу Тухачевскому. В связи с этим, с согласия Министерства госбезопасности ГДР, Виттиг в октябре-ноябре 1962 г. был допрошен сотрудниками Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР. Подлинники его показаний по этому вопросу находятся в материалах проверки Парткомиссии при ЦК КПСС.

Как показал Виттиг, в 1934 г. он, работая журналистом, был привлечен к негласному сотрудничеству с гестапо и включился в разработку бывшего генерала германской армии Людендорфа, являвшегося политическим конкурентом Гитлера. Одновременно Виттигу было дано задание включиться в разработку чехословацкого посольства в Берлине, основанием для использования Виттига в этих направлениях явилась его прежняя связь с Людендорфом и чехами.

В 1928 г. как журналист немецкой газеты «Людендорф фольксварте» в Мюнхене, издаваемой Людендорфом, Виттиг зарекомендовал себя человеком, проявлявшим симпатии к Чехословакии. Пользуясь этим, Виттиг впоследствии установил знакомства с представителями посольства Чехословакии в Берлине, в частности с пресс-атташе посольства Камиллом Хоффманом.

В 1933 г., как показал Виттиг, с приходом к власти Гитлера газетные издания Людендорфа были закрыты, а ряд журналистов, сотрудничавших с этими изданиями, в том числе и Виттиг, были арестованы. Под стражей Виттиг тогда находился около 8 месяцев. На следствии по его делу он сообщил обстоятельства своего знакомства и подробности своих отношений с чехами. Вместе с тем Виттиг рассказал о своих взаимоотношениях с Людендорфом.

Учитывая близкие отношения Виттига с чехами и Людендорфом, гестаповцы освободили Виттига из-под стражи и привлекли его к секретному сотрудничеству. Виттигу было поручено восстановить свои связи с чехами и Людендорфом. Выполняя эти поручения, Виттиг по освобождении из заключения стал посещать Людендорфа, проживавшего в г. Тутцыне, и имел с ним ряд разговоров по различным политическим вопросам.

Людендорф рассказал Виттигу, что между рейхсвером и командованием Красной Армии продолжает иметь место сотрудничество, причем в отличие от сотрудничества, которое между рейхсвером и командованием РККА до 1933 г. носило чисто военно-технический характер, после 1933 г. оно приобрело якобы политический характер и было направлено против государств, подписавших Версальский договор, в том числе и против Чехословакии. О сообщениях Людендорфа Виттиг донес в гестапо.

Получив эти сообщения, сотрудники гестапо предложили Виттигу встретиться с Хоффманом и рассказать ему о существовании секретной связи между рейхсвером и Красной Армией. Виттиг, как это потребовали гестаповцы, должен был указать, что эти сведения он узнал от Людендорфа. Сотрудники гестапо предложили Виттигу сообщить также чехам, что со стороны советского командования сотрудничество с рейхсвером осуществляет маршал Тухачевский. Сейчас Виттиг утверждает, что Людендорф, говоря о сотрудничестве рейхсвера и Красной Армии, имя Тухачевского не упоминал и оно было сообщено чехам Виттигом исключительно по вымыслу гестаповцев. Вместе с этим Виттиг по заданию сотрудников гестапо передал чехам информацию о намерении Германии присоединить к себе территорию Чехословакии, причем сослался как на источник этой информации на того же Людендорфа. О наличии в рейхсвере оппозиционной группировки Виттигу было запрещено рассказывать чехам.