Николай Рерих Рихарду рудзитису. Родной наш Рихард Яковлевич,

NAGGAR,

Kulu, Punjab, Br. India

19-ОКТ-1937

Родной наш Рихард Яковлевич,

Спасибо за Ваше письмо, оконченное 9-го октября, со всеми приложениями. Представляем себе всё бывшее у Вас напряжение, ибо один эпизод с радиопередачей уже характеризует действительность. Здесь, где могли бы быть разные вторжения, радиопередача состоялась без всяких толкований и затруднений. Также, с точки зрения филологической, совершенно нельзя понять разницу между конгрессом и съездом. Кто знает, [может], скоро будет обсуждаться разница между словами президент и председатель. Всё это надлежит иметь в виду. Среди присланных Вами приветствий некоторые, к сожалению, и для общего блага не могут быть напечатаны текстуально, и имена их авторов лишь могут войти в список имён. Таковой список, как предложение с нашей стороны, мы прилагаем.

Приветствие Е.Ф.Писаревой не может быть полностью напечатано, ибо она преждевременно приоткрывает направление будущей деятельности и тем самым может вызвать в Швеции вреднейшие толкования. Совершенно нельзя печатать Клопова и Сеплевенко. У Янушкевича тоже имеются неудобные для печати выражения. Не знаем, что делать с Гребенщиковым. Во-первых, во всяком случае нужно изъять слово малая в отношении Вашей группы, ибо Латвийская группа вовсе не малая, и у него, вероятно, на этот счёт имеются неверные сведения. Во-вторых, он столько говорит о «безбожных разрушителях» и своих канонических верованиях, что прямо не знаем, как поступить. Может быть, якобы для сокращения места, закончить на словах «настоящего и грядущего», или же тоже не печатать и поместить его имя среди списка поздравлявших. Конечно, и в том и в другом случае будет несомненная обида, которая может отозваться косвенно и на Блюментале, который, кажется, в переписке с Гребенщиковым. Гребенщиков точно нарочно не считается ни с какими реальными обстоятельствами, и вместо добросердечного простого приветствия вносит своё личное кредо, влекущее за собою всякие осложнения. Как Вы полагаете поступить по местным обстоятельствам, напишите нам.

Остальные имена, помянутые в прилагаемом списке, не вызывают таких особых соображений, но приветствия их или по своей краткости, или по незначительности не должны входить в книгу. Также осторожно нужно поступить и с харбинцами, которые сейчас находятся во власти мракобесов и могут пострадать. В приветствиях от Фламмы и Арсуны можно оставить лишь одну подпись председателей (для Фламмы Gene Fosdick и для Арсуны Clyde Gartner) – ведь и от Общества нашего в Нью-Йорке подписался один председатель Стокс.

Очень радуемся, что моё предложение Конгрессу о собирании отделов местных художников уже состоялось. По этому поводу, пожалуйста, внесите в собрание правлений прилагаемое моё заявление. В последнем письме Вы ничего не пишете, удалось ли Вам получить картину Пурвита. Между прочим, более чем странно, что он не отозвался на моё добросердечное ему приветствие. Казалось бы, простая благовоспитанность предполагает такой ответ. Не менее странно, что археолог Балодис не ответил до сих пор на мой чисто научный запрос. Если он сам слишком важен для того, чтобы ответить на научные вопросы, то, вероятно, у него имеются сотрудники, которым он мог бы это поручить, ведь не хочет же он показаться с акультурной стороны. Ваши поминания о Шмидте весьма характерны. Всё, что Юрий знает о нём, это что он третьестепенный, абсолютно незначащий китаист, и потому он не может иметь никакого авторитетного значения. Если он продолжает свои клеветнические антикультурные выступления, то, может быть, кому-то следовало бы его повидать и пристыдить.

20-ОКТ-37. Была ли получена почтовая расписка от Вавилова? Без ответа с его стороны трудно продолжать дальнейшие посылки. Если была расписка, то за его ли личной подписью или от учреждения? Также была ли расписка от Б.К.Рериха? Не было ли ещё каких интересных сношений в этом направлении?

Большое спасибо за красочное издание картин, исполненное под редакцией Либерта. Техническая сторона выполнения превосходна – передайте ему, пожалуйста, мой привет и поздравление с этим достижением. Между прочим, на какой цветной бумаге рекомендует Либерт наклеивать цветные воспроизведения в нашей монографии? Очень просим прислать образчики серых и коричневатых оттенков, с указанием, какую рекомендует Либерт.

Сейчас пришли письма от Гаральда Феликсовича от 11-го и 12-го с приложением фото и газет. Спасибо, спасибо сердечное за все новости, так прекрасные. Всё чувствуем, всё понимаем. Шлём Вам, всем нашим родным героям, сердечные мысли. Конечно, лучше печатать приветствия в одной книге на их оригинальном языке. Конечно, можно пользоваться заставками и концовками из всех монографий обо мне. Внутреннюю обложку можно или взять с американского зелёного каталога Бринтона, всадники на зелёном фоне, или даже с монографии 1916 года, но несколько упростив и изменив краски. В монографии Ростиславова те же всадники на переплёте. Как имя-отчество Пильского, хотел бы ему написать. Напишите, кому ещё полезно послать личный привет. Итак, приветствуем Ваши геройские добрые построения. Никакие гомункулусы[212] не страшны. Будьте в сердечном единении – Свет побеждает тьму.

Сердцем и Духом с Вами,

Н.Рерих

Н.Ф. Роот из Таллина пишет и просит дать на выставку в Таллине в апреле несколько картин. Если найдёте возможным дать на выставку две картины – я ничего не имею против. Вероятно, Роот даст свою картину для Музея.

_______