Нравственные основы уголовно-процессуального доказывания

 

Проблема нравственных начал уголовно-процессуального доказывания в период поворота общественного сознания к выработанным всей человеческой цивилизацией непроходящим ценностям становится особенно актуальной. Она напрямую связана с такими социальными ценностями, как справедливость, честь и достоинство, уважение и неприкосновенность личности, ее права и свободы, с тем, что составляет и определяет ценность человеческой жизни.

В Советском Союзе в условиях тоталитаризма эта проблема даже не могла быть поставлена, сформулирована. Когда декларировалась защита так называемых классовых интересов, а по существу охрана интересов тех, кто, став членом КПСС, причислил себя к «руководящей и направляющей силе советского общества», не могло возникнуть и речи о проявлении нравственности к участникам уголовного процесса, особенно если они вовлекались в уголовно-процессуальное доказывание в роли лиц, обвиняемых в совершении преступления. Даже голоса таких видных ученых, как М.С. Строгович, А.Д. Бойков, Л.Д. Кокорев, Д.П. Котов1 должным образом не были услышаны. В УПК РСФСР 1960 г. со всеми внесенными в него изменениями и дополнениями практически нет норм, наполненных каким-либо нравственным содержанием. Лишь с началом демократических преобразований 90-х гг. прошлого столетия стало возможным обращение на уровне науки к этическим проблемам, включающим, в частности, и нравственные основы уголовно-процессуального доказывания2. В структуре таких основ необходимо выделять те, что характеризуют нравственное содержание: а) задач и принципов уголовного процесса;           б) уголовно-процессуальных норм; в) уголовно-процессуальной деятельности; г) его участников, в первую очередь тех, на кого возлагается обязанность осуществлять эту деятельность.

При анализе нравственного содержания назначения уголовного процесса обращает на себя внимание приоритетная защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ч. 1 ст. 6 УПК РФ 2001 г.).

Выполнение сформулированного в ст. 6 УПК РФ предназначения уголовного процесса возможно лишь при условии установления по каждому расследуемому и рассматриваемому в суде уголовному делу объективной истины. 

Несмотря на то, что в УПК РФ 2001 г. указывается на необходимость установления по уголовному делу перечисленных в соответствующих его статьях (ст. 73, 421, 434 и др.) обстоятельств, речь идет, по сути, о необходимости восстановления в каждом конкретном случае картины совершенного преступления во всех его проявлениях, о познании внешнего и внутреннего механизма преступления. Его внешний механизм образует все то, что характеризует объект и предмет посягательства, объективную сторону, внутренний – дает ответ на вопрос о том, кто и почему совершил то или иное деяние, какими мотивами он при этом руководствовался, какую преследовал цель.

Если внешний механизм преступления более или менее нагляден: восстановлению его контуров способствуют многочисленные следы-отображения, то проникнуть во внутренний мир подозреваемого, обвиняемого значительно сложнее. Суждение о том, что мысли человека не читаются – суждения обывателя, но не юриста. Мысли человека проявляются вовне посредством определенных действий, поступков, высказываний. А это - тоже следы-отображения. Значит, и внутренний мир человека познать вполне возможно.

Познание внешнего и внутреннего механизмов преступления и есть не что иное, как познание объективной истины по конкретному делу. Истина и только истина должна лежать в основе такого акта правосудия, каким является судебный приговор.

Обязанность в каждом конкретном случае устанавливать истину есть не только служебный, правовой долг судей, прокуроров, следователей, но и долг нравственный. Суд не имеет нравственного права осудить невиновного, но и не имеет нравственного права оправдать виновного в преступлении лица. Любой из этих вариантов постановления судом приговора есть в первую очередь отступление суда, судьи от нравственного долга.

Сказанное равным образом относится и к следователю, прекращающему производство по делу при наличии доказательств виновности определенного лица в совершении преступления или, напротив, формулирующему обвинение при наличии доказательств непричастности определенного лица к преступлению.

Требование установления истины по каждому расследуемому и разрешаемому уголовному делу долгое время не подвергалось сомнению. В методологическом отношении иного и быть не может.

Не вдаваясь в философские рассуждения о том, что есть истина, констатируем, что истина есть то, что имело или имеет место в реалии, в действительности, в жизни. Истина есть потому, что она есть, а не потому, что мы ее познали, раскрыли ее сущность, содержание. И совершенно не важно, какое наименование она при этом имеет, является ли «материальной»3 или объективной4, как ее называет вслед за философами большинство юристов. Главное в том, чтобы истина была установлена в каждом случае совершения преступления.

Может возникнуть вопрос: почему такое большое внимание мы уделяем проблеме истины по уголовному делу? Казалось бы, достаточно констатировать необходимость и возможность ее установления, раскрыть содержание, показать ценность, значимость для стоящих перед уголовным процессом задач и на этом поставить точку. Дело, однако, в том, что в последние десять - пятнадцать лет в процессуальной литературе стали появляться нигилистические высказывания о возможности и необходимости установления по каждому уголовному делу объективной истины5.

Возможные негативные последствия такого отношения к истине в уголовном процессе следующие.

Во-первых, это прямой путь к привлечению к уголовной ответственности и последующему осуждению лиц, не виновных в преступлении. Одним же из предназначений уголовного процесса, как указывается в ст. 6 УПК РФ 2001 г., является защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

 Во-вторых, это способ оправдания нерадивого, халатного исполнения соответствующими должностными лицами своих служебных обязанностей. За рассуждениями о невозможности установления по каждому делу истины скрывается не столько профессиональная несостоятельность, сколько нравственная неспособность осуществлять доказывание на основе своего внутреннего судейского убеждения, базирующегося на материалах уголовного дела, страх перед ответственностью за ошибку. Следователь, прокурор, судья должны быть уверены в своих нравственных силах осуществлять доказывание, устанавливать истину, принимать обоснованное и справедливое решение и не бояться ответственности за свои нравственно оправданные действия.

В-третьих, это путь к формированию у потерпевших от преступления лиц, да и вообще граждан неверия в способность органов следствия и прокуратуры раскрывать преступления, устанавливать виновных в них лиц, привлекать их к уголовной ответственности, разрешать судом обвинение по существу и назначать подсудимым справедливое наказание; в торжество юстиции в целом.

Между тем ни старое, ни новое уголовно-процессуальное законодательство не упоминают истину как цель доказывания, что не делает чести нашему законодателю. Законодатель вместо установления истины указывает на необходимость установления обстоятельств уголовного дела и перечисляет их. Круг таких обстоятельств в литературе получил наименование предмета уголовно-процессуального доказывания6.

Из содержания перечисленных в ст. 73 УПК РФ обстоятельств следует, что в своей совокупности они в самом приближенном виде составляют основу устанавливаемой по уголовному делу истины. Неустановление, неполное установление любого из таких обстоятельств есть неустановление, искажение истины. Средством недопущения подобного является требование всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств уголовного дела. В ст. 20 УПК РСФСР 1960 г. это требование получило свое нормативное закрепление. Непонятно, что не понравилось законодателю в данном высоконравственном требовании, но в такой формулировке его в новом УПК РФ нет. Оно как бы растворилось в требованиях необходимости соблюдения законности при осуществлении производства по уголовному делу, в правилах оценки доказательств, в том, что выносимый по делу приговор должен отвечать требованиям законности, обоснованности и справедливости и т.д. Отсутствие принципа всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств уголовного дела в новом УПК РФ - один из его серьезных недостатков.

Именно в силу этого требования, выступающего еще в качестве принципа уголовного процесса, проведение такого исследования обстоятельств дела есть обязанность именно следователя, прокурора, судьи и ни в коем случае не подозреваемого, обвиняемого. Более того, в соответствии со ст. 51 Конституции РФ такие участники уголовного процесса (как и свидетель, потерпевший) вообще не обязаны давать показания против самих себя, своего супруга и близких родственников. Это то, что получило наименование «право на молчание». Право это ни в коем случае нельзя расценивать так, что если обвиняемый молчит, значит, молчит не зря, молчит, потому что виноват. К сожалению, именно так очень часто трактуется приведенная ситуация лицами, расследующими уголовное дело, иногда и в суде.

Высоконравственным является требование необходимости объективного исследования доказательств. Однако все еще наблюдаются случаи одностороннего подхода к такому исследованию, с позиции пресловутого «обвинительного уклона». Зачастую следователи собирают и исследуют доказательства только обвинительные, а доказательства оправдательного свойства совершенно игнорируют. Что касается квалификации преступлений, то используется метод квалификации их «с запасом». Расчет прост: все лишнее в правовой квалификации будет убрано судом. Что же касается нравственных страданий, переживаний обвиняемого, то в расчет они не принимаются, как, впрочем, не принимается во внимание и то, что такое отношение способно привести (и приводит) к судебным ошибкам. Поэтому воспитание у следователей, прокуроров, судей такого нравственного качества, как объективность, является одной из важнейших задач. Допущенные юридические ошибки должны анализироваться постоянно, а не от случая к случаю, не эпизодически на отдельных совещаниях и семинарах.

Объективность может быть обеспечена лишь беспристрастным отношением к делу. Человеку всегда присущи определенные эмоции, переживания, в которых проявляется моральная оценка людских поступков. Очень важно, чтобы эмоции, симпатии и антипатии, гнев, сочувствие, иные переживания не стали препятствием для объективного исследования доказательств, не легли в основу предубеждения против тех или иных лиц. Надо уметь управлять своими чувствами. Все свои переживания следователь, прокурор, судья должны подчинить объективному исследованию доказательств, быть максимально собранными, спокойными, сдержанными, внимательными и целеустремленными в установлении по делу истины. Соблюдение этих нравственных правил является гарантией того, что эмоции будут использованы только в пользу установления по делу истины.

Нравственным содержанием наполнено требование закона об оценке доказательств, любых средств доказывания по внутреннему убеждению оценивающего. Такая оценка является исключительной компетенцией лица, анализирующего и оценивающего доказательства. Формироваться внутреннее убеждение должно лишь на всестороннем, полном и объективном исследовании всей совокупности фигурируемых по делу доказательств. При этом никакие доказательства не должны иметь какой-то заранее установленной силы. Нельзя, например, считать, что если обвиняемый признался в преступлении, то, значит, именно он его и совершил. Вывод об этом может быть сделан лишь при условии, что такое признание подтверждается совокупностью имеющихся по делу других доказательств.

Оценка доказательств по внутреннему убеждению должна приводить к выводам и решениям, исключающим любое сомнение в их правильности, и заключаться в объективно обоснованной и эмоционально прочувствованной убежденности следователя, прокурора, судьи в правильности данной ими оценки доказательств и сделанных на ее основании выводов, принятых решений.

Конечно, при оценке средств доказывания трудно избежать влияния эмоций на формирование внутреннего убеждения. Поэтому следователь, прокурор, судья должны руководствоваться требованиями материального и процессуаль-ного законов, а также совестью, которые как бы определяют рамки, границы внутреннего убеждения.

Указание на необходимость руководствоваться при оценке доказательств совестью заложено в ст. 17 УПК РФ. Совесть как чувство нравственной ответственности за свои действия и решения есть, конечно, более аморфное социальное явление, чем правосознание. Последнее все же придает оценке доказательств определенные границы с позиции того, для чего право необходимо нам, каким ценностям оно призвано служить. В этом смысле оно в какой-то мере перекликается с требованием руководствоваться при оценке доказательств законом. И, возможно, чтобы не допустить некоторой тавтологии, законодатель скорректировал правила оценки доказательств указанием на необходимость руководствоваться при этом такой нравственной категорией, как совесть.

Установлению истины по делу служит и соблюдение таких требований, как гуманизм и справедливость. Обладание судьями, прокурорами, следователями властными полномочия налагает на них обязанность гуманного использования их во имя защиты прав и законных интересов как обвиняемых, так и любых иных участников уголовного процесса. Те тактические приемы, которые используются ими при производстве в рамках доказывания следственных действий, ни в коей мере не должны унижать честь и достоинство его участников, быть опасными для их жизни и здоровья.

Требование справедливости для уголовно-процессуального доказывания выражается в равенстве прав участников стороны обвинения и защиты в процессе доказывания (особенно наглядно это проявляется в судебном разбирательстве уголовного дела), в представлении и исследовании доказательств в заявлении различных ходатайств. Обеспечение сторонам обвинения и защиты равных возможностей в доказывании представляет собой конкретное проявление требования справедливости как очень важного условия установления объективной истины по каждому расследуемому и разрешаемому уголовному делу.

Большим нравственным содержанием проникнуты так называемые правовые презумпции, используемые в уголовно-процессуальном доказывании. Презумпции представляют собой выработанные человеческой практикой научно обоснованные достоверные знания, которые используются для исследования определенных обстоятельств. Они могут быть естественными и правовыми. Первые возникают в результате познания человеком реальной действительности и существуют вне правового регулирования, вторые есть результат правотворческой и правоприменительной деятельности.

Все презумпции, используемые при производстве по уголовному делу, являются правовыми (законными). Под ними понимаются закрепленные в уголовно-процессуальном законе положения (правила), предписывающие следователю, прокурору, судье (суду) считать их существующими в рамках реальной действительности и использовать в правоприменительной деятельности без какого-либо подтверждения доказательствами.

Законные (правовые) презумпции могут использоваться в уголовно-процессуальном доказывании только при условии наличия презюмирующего факта и установленного в ходе доказывания конкретного обстоятельства, к которому применим презюмирующий факт.

К уголовно-процессуальным презумпциям относятся, в частности, презумпция знания гражданами законов, в том числе и уголовно-процессуальных, презумпция правосубъектности обвиняемого (в противном случае в соответствии со ст. 20 УК РФ нет субъекта преступления), презумпция невозможности дальтоника свидетельствовать о цветах наблюдаемого им предмета (явления) и т.д.

Нравственное значение подобных презумпций заключено в их простой констатации, их социальной значимости, вере в них, а потому и необходимости их использования в уголовно-процессуальном доказывании без каких-либо сомнений.

Одной из наиболее значимых для уголовно-процессуального доказывания является презумпция невиновности обвиняемого, основанная на такой социальной и общественной презумпции, какой является презумпция добропорядочности людей. Презумпция эта согласно ст. 49 Конституции РФ означает, что «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». С нравственных позиций - это глубоко человечное правовое положение, гарантирующее каждому гражданину защиту чести и достоинства (ст. 9 УПК РФ). Этому способствуют и заложенные в ч. 2 ст. 49 указанной конституционной нормы правовые последствия, вытекающие из презумпции невиновности.

 Во-первых, то, что обвиняемый (подозреваемый, подсудимый) не обязан доказывать свою невиновность. Органы расследования, прокуратуры и суда обязаны всесторонне, полно и объективно исследовать все обстоятельства каждого конкретного уголовного дела. Именно они обязаны посредством доказательств доказывать вину обвиняемого. Тот, кто обвиняет кого-либо в преступлении, несет правовую и нравственную обязанность доказывать свое утверждение. Перекладывать эту обязанность на обвиняемого, что длительное время имело место в Советском Союзе (особенно в период культа личности И.В. Сталина), ни при каких обстоятельствах нельзя. Этому призвано служить и закрепленное в ст. 51 Конституции РФ право каждого не давать показания против себя, своего супруга и близких родственников.

Во-вторых, неустранимые сомнения в виновности лица должны всегда толковаться в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 49 Конституции РФ). Развивая данное положение, Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении «О судебном приговоре» от 29 апреля 1996 г. указал на то, что обвинительный приговор не может основываться на предположениях. Постановление оправдательного приговора в таких случаях есть одно из важнейших средств реализации заложенного в ст. 6 УПК РФ назначения уголовного процесса по защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Из презумпции невиновности следует, что недоказанная виновность юридически равнозначна доказанной невиновности. Это правило имеет абсолютный характер, из него не может быть никаких исключений.

Рассматривая вопрос о нравственных основах использования отдельных источников доказательств, следует отметить, что в качестве их фигурируют в основном показания людей - свидетелей, потерпевших, подозреваемых, обвиняемых, экспертов. На содержание их показаний влияют как объективные, так и субъективные факторы. В числе последних - и нравственные качества самих носителей доказательственной информации. Оценивая показания подозреваемых и обвиняемых, необходимо учитывать их заинтересованность в исходе дела, как правило, благоприятном для себя. Такие лица имеют право вообще отказаться от дачи показаний и принудить их к этому никто не вправе. Подозреваемые и обвиняемые не несут уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Свое отношение к сформулированному по делу подозрению или обвинению они определяют сами и в зависимости от этого могут давать по делу правдивые и полные показания либо, напротив, утаивать отдельные сведения, лгать, а также молчать.

В силу этого применительно к показаниям подозреваемых и обвиняемых очень важное значение приобретает их оценка. Ни в коей мере нельзя переоценивать факт признания обвиняемым своей вины. Такое признание может быть обусловлено самыми различными обстоятельствами, в том числе и нравственного характера, которые могут быть позитивного (например, искреннее раскаяние в виновности) и негативного (например, желание запутать следствие, скрыть действительно виновного и т.д.) свойства. Учитывая это, закон (ч. 2 ст. 77 УПК РФ) содержит указание на то, что «признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств».

Без показаний свидетелей практически не обходится ни одно уголовное дело. Свидетели могут давать показания о любых обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному делу. Большинство из них, будучи добропорядочными гражданами России, дают правдивые показания, способствуя тем самым установлению объективной истины по уголовному делу. Однако и презумпция добропорядочности свидетелей не исключает их необъективности, неправильности и даже ложности при освещении фактов в результате добросовестного заблуждения или неправильного восприятия и запоминания отдельных обстоятельств дела.

Очень часто свидетели не испытывают желания давать показания, уклоняются от вызовов к следователю и в суд. Возможными причинами могут быть имеющее место негативное мнение граждан о правоохранительных органах, усугубляемое к тому же неправильным отношением к свидетелям отдельных сотрудников этих органов; частые, иногда и не вызванные необходимостью отвлечения от работы, от обычных текущих дел. В последние годы распространенной причиной неявки свидетелей на допросы стали их подкуп со стороны заинтересованных лиц, а также боязнь осуществления угроз, поступающих в адрес свидетеля и его близких со стороны организованных преступных формирований. Поэтому государство вынуждено принимать меры по обеспечению безопасности жизни и здоровья свидетелей. В этом отношении очень важным является заложенное в ч. 3 ст. 11 УПК РФ предписание, обязывающее суды, прокуроров, следователей, органы дознания принимать в необходимых случаях меры обеспечения безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного процесса, их родственников и близких к ним лиц.

Государство вынуждено принимать меры к тому, чтобы свидетели должным образом исполняли свой гражданский долг. Так, явившийся на допрос свидетель предупреждается об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. Известны случаи привлечения к уголовной ответственности свидетелей, дающих заведомо ложные показания, по ст. 307 УК РФ. Реже привлекаются к уголовной ответственности свидетели по ст. 308 УК РФ за отказ от дачи показаний. Отчасти это объяснимо положениями ст. 51 Конституции РФ, которые в первую очередь, относятся к подозреваемым и обвиняемым, вместе с тем в определенной степени они относятся ко всем лицам, в том числе к свидетелям и потерпевшим. У любого человека, в нашем случае – свидетеля, могут быть такие негативные жизненные обстоятельства, о которых он предпочел бы умолчать. Право на свидетельский иммунитет во всех таких ситуациях приобретает свое приоритетное значение.

При этом нужно иметь в виду, что свидетельский иммунитет не следует рассматривать как нечто, не соответствующее высокому сознанию гражданского долга, честности, правдивости, совестливости. Всегда необходимо исходить из того, что человек обладает именно такими качествами. Даже желая рассказать все о преступлении, о лице, его совершившем, и тем самым помочь в установлении истины, он может принять иное решение, руководствуясь родственными или иного свойства (любовь и т.д.) чувствами. В подобных ситуациях чувство личного приобретает в соответствии со ст. 2 Конституции РФ главенствующее положение.

Среди других этических вопросов, возникающих при использовании показаний свидетелей, заслуживает внимание все еще распространенная практика допросов в качестве свидетелей будущих подозреваемых и обвиняемых. Допрос таких «свидетелей» по поводу их собственных действий, направленный на изобличение их самих в совершении преступлений с постановкой соответствующих вопросов, аморален. В подобных ситуациях допрос указанных лиц, проводимый с предупреждением их об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний, сопровождается фактическим обманом со стороны следователя, прокурора. Аморальность указанного заключается и в том, что человека принуждают свидетельствовать против самого себя. Сегодня такая практика вступает в прямое противоречие с конституционным запретом на самоизобличение (ст. 51 Конституции РФ).

Многое из сказанного относится и к потерпевшему, к содержанию его показаний, их использованию. Потерпевший может быть допрошен о любых обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному делу, в том числе и о своих взаимоотношениях с подозреваемым, обвиняемым и другими участниками уголовного процесса.

Естественно, потерпевший требует более внимательного, чуткого отношения к себе. К оценке его показаний необходимо относиться с особым вниманием, помня при этом, что даже самый добросовестный потерпевший может преувеличенно воспринимать обстоятельства и действия, связанные с нарушением его имущественных и личных прав. Чувства страха, досады, мести и т.п. могут отразиться в содержании показаний потерпевших. Такие негативные «наслоения» при оценке показаний потерпевшего должны быть исключены, чтобы освободить место объективности.

Необходимо учитывать и то, что потерпевший при общении с подозреваемым, обвиняемым может испытывать чувство страха, дополнительные стрессы во время очных ставок, допросов на суде, производстве других следственных действий. В первую очередь именно потерпевший нередко подвергается негласному воздействию как со стороны лиц, совершивших преступление, так и их окружения.

Подобные обстоятельства обязывают при получении (собирании), исследовании и оценке показаний потерпевшего проявлять особую чуткость к нему, оберегать его от дополнительных нравственных страданий, не унижать его достоинства, проявлять снисходительность к заблуждениям и ошибкам при даче им показаний.

В этом отношении представляется весьма положительным включение в УПК РФ нормы о том, что «в целях обеспечения безопасности опознающего предъявление лица для опознания по решению следователя может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым» (ч. 8 ст. 193).

Потерпевший так же, как и свидетель, может быть привлечен к уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. Вместе с тем прибегать к этим правовым положениям необходимо с особой осторожностью, лишь после истинного выявления причин такого поведения потерпевшего. Но предупреждение подозреваемых о возможной их ответственности по ст. 307 и 308 УК РФ в современных условиях является объективной необходимостью. Возможно, со временем надобность в таком предупреждении отпадет.

Определенные нравственные аспекты имеет и использование в качестве источников доказательств предметов -носителей доказательственной информации (вещественных доказательств), протоколов следственных и судебных действий, документов, заключений экспертов. Во многом они органически связаны с предъявленными к ним правовыми требованиями (процессуальная форма, структура, содержание, грамотность и т.д.). Что касается заключений экспертов, то при их оценке всегда необходимо учитывать, что они есть «творение человека». Надлежащая же оценка такого творения требует учета многочисленных объективных и субъективных факторов (профессиональной подготовленности, трудолюбия, добросовест-ности и т.д.).

Не случайно в ст. 80 УПК РСФСР отмечалось, что «заключение эксперта не является обязательным для лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда, однако несогласие их с заключением должно быть мотивированным». Думается, что законодатель поспешил, убрав сегодня из ст. 80 УПК РФ 2001 г. указание на такое правило. Правда, возможность привлечения экспертов за дачу заведомо ложного заключения по ст. 307 УК РФ сохранена (ч. 5 ст. 57 УПК РФ). Но эксперт может дать ложное заключение и в результате добросовестного заблуждения по множеству других причин, что не может учитываться при оценке данного им заключения.

Рассматривая вопрос о нравственных аспектах использования отдельных средств доказывания, необходимо хотя бы очень кратко сказать о значении результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовно-процессуальном доказыва-нии. Следует констатировать, что достижение истины по конкретному делу во многом предопределяется правильным, эффективным проведением следственных и оперативно-розыскных действий. Но в отличие от нравственного характера правовых способов и средств доказывания оперативно-розыскной, тайный способ собирания информации о преступлении и совершившем его лице, связанный с негласным наблюдением, наведением справок, обследованием помещений, прослушиванием телефонных переговоров и другими оперативно-розыскными мероприятиями, нередко ассоциируется в сознании людей с безнравственным делом.

Вместе с тем без оперативно-розыскной деятельности в ряде случаев в деле борьбы с преступностью (что само по себе есть высоконравственное дело) просто невозможно обойтись. Сегодня она необходима обществу и государству, следовательно, в нравственном отношении оперативно-розыскная деятельность себя оправдывает, но проводиться она должна лишь в рамках специального федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».

Этико-правовой характер при проведении таких мероприятий и использовании полученных при этом результатов имеет запрет государственного принуждения в любом виде и форме.

Что касается информации, полученной в результате оперативно-розыскной деятельности, то она сама по себе имеет лишь ориентирующее значение, а использоваться в качестве доказательств она может лишь при условии ее включения в сферу уголовно-процессуальной деятельности в порядке, установлен-ном уголовно-процессуальным законом. Именно так должно толковаться содержащееся в ст. 89 УПК РФ 2001 г. положение о том, что «в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом».

«Какими бы высоконравственными по своему содержанию не были правовые нормы, они, - как совершенно справедливо заметил А.Ф. Кони, - могут потерять свою силу и значение в неопытных, грубых или недобросовестных руках»7. Поэтому вопросы профессионального долга, повышения авторитета юриста, воспитания высоких профессиональных и нравственных качеств все больше привлекают к себе внимание исследователей8. Учитывая данное обстоятельство, а также то, что некоторые из них были предметом рассмотрения в разделе, посвященном субъектам уголовно-процессуальной деятельности (1.3.), ограничимся анализом лишь такого негативного обстоятельства в уголовно-процессуальном доказывании, как профессиональная деформация следователей, прокуроров, судей.

В самом общем виде профессиональная деформация есть не что иное, как искажение характера и результатов в профессиональной деятельности работников (сотрудников), их служебных и внеслужебных отношений в коллективе, в социальной сфере, развитие у таких лиц отрицательных морально-психологических черт характера.

Любой профессиональной деятельности, как известно, присущи такие элементы, как предмет, субъект, содержание, цели и задачи, средства и методы ее осуществления, достигаемый при этом результат. Деформационные процессы могут проявлять себя применительно к каждому из названных элементов.

Длительный период «советизации» с ее непримиримой, жесточайшей борьбой со всеми, кто хоть в малейшей степени не разделял «большевистского духа», привел к воцарению стойкой «обвинительной установки». Особенно остро проявилось это в сфере борьбы с преступностью, уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений. В сознание общества настойчиво «вбивалась» мысль, что чекисты, «доблестные бойцы железного Феликса», а вместе с ними и сотрудники так называемых компетентных органов (НКВД, МГБ, КГБ, МВД, прокуратуры), а также «подлинно народные судьи» никогда не ошибаются, что человек «случайно в милицию попасть не может». Отсюда и отношение к такому лицу, как к преступнику, со всеми вытекающими последствиями.

Причины формирования профессиональной деформации имеют как объективный, так и субъективный характер. К объективным относятся: а) постоянные физические и психологические нагрузки, переутомление; б) недостатки в организации управленческой деятельности; в) ненадлежащее оперативно-техническое оснащение трудовой деятельности;    г) неблагоприятные жилищно-бытовые условия и недостаточный уровень заработной платы; д) ошибки в подборе и расстановке кадров и т.д. Субъективными причинами являются: а) невысокий профессиональный уровень сотрудников и нежелание совершенствовать свои профессиональные качества (самоуспоко-енность, снижение самокритики, переоценка профессионального мастерства); б)психологическая неподготовленность к работе, отсутствие навыков и умения контролировать свое поведение; в) неблагоприятный морально-психологический климат в коллективе; г) неумение рационально организовать рабочее время и т.д.

Профессиональная деформация может проявляться открыто: в бездушном отношении к судьбе подозреваемого и обвиняемого; в чрезмерной подозрительности к показаниям таких лиц; в наличии «обвинительного уклона»; в отсутствии самокритики, в уверенности в своей безошибочности; в использовании методов ведения следственных действий с позиции «цель оправдывает средства»; в злоупотреблении жаргоном преступного мира под видом выработки профессионального сленга; в неопрятном внешнем виде, неряшливости и т.д.

Скрытые формы профессиональной деформации: злоупотребление служебным положением в процессе работы (следователь свою обязанность по собиранию доказательств перекладывает, например, на участкового инспектора); аморальное поведение в быту; ложное понимание интересов службы; сокрытие преступлений; сращивание с преступной средой и т.д.

Профилактика деформационных процессов видится прежде всего в самых широких государственных мерах, носящих как экономический, так и социальный характер.

В числе последних все более значимой выступает необходимость воспитания толерантных отношений между людьми вне зависимости от их расовой и национальной принадлежности, отношения к религии, к иным ценностям человеческой цивилизации. Проблема толерантности –неизведанная сегодня еще сфера человеческой жизни, она ждет своих исследователей.

Субъекты уголовно-процессуального доказывания, осуществляющие такую деятельность от имени государства, обладающие при этом властными полномочиями, должны выполнять ее в профессиональном отношении грамотно и только в рамках законности, быть высокообразованными, добросовест-ными, глубоко гуманными и толерантными людьми.

 Рассмотренные нравственные основы уголовно-процессуального доказывания позволяют сделать вывод о их необходимости и важной роли в выполнении уголовным процессом своего предназначения быть эффективным средством как в борьбе с преступностью, так и в защите прав, свобод и законных интересов человека и гражданина.

 

 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ДОКАЗЫВАНИЕ

ПРОГРАММА СПЕЦКУРСА

Пояснительная записка