Ориентации относительно «входов» и «выходов» политической системы:

Большинство молодого поколения 1990-х именно в государстве видят надежную опору и защиту. Командно–административная система управления экономикой была упразднена, но вот патерналистские ориентации молодежи остались. Так, в вопросе о восстановление государственного контроля над экономикой, большая часть молодежи выступила за возвращения командно-административного типа. Восстановления в средней степени желали 16%, в большей степени - 26% опрошенных, а 31,7% молодежи хотели этого в наибольшей степени.^[74]

Представления о советской системе социального обеспечения все еще живы в сознании молодежи 1990-х.^[75] За долгий период существования СССР люди должны были устать от тотального контроля, но даже молодежь 1990х, которая не является советским типом человека, не рассматривает свободу выбора в качестве необходимого и единственно возможного принципа при выборе жизненного пути. Около 35% опрошенных (опрос РНИСиНП по заказу фонда им. Ф.Эберта, 1997 год) высказываются за жизнь в условиях свободы выбора и полной самостоятельности, с учетом даже потери государственных гарантий, а так же поддержки в полном объеме. За гарантированную поддержку со стороны государства при вступлении в самостоятельную жизнь высказываются 44% опрошенной молодежи, даже с учетом того, что самостоятельность и свобода выбора в этом случае будут значительно ограничены.^[76]

В 1993 году большинство опрошенных в среде «старшее поколение» считало наиболее важным для России порядок в стране, в то время как в среде «молодежи» также доля с подобной точкой зрения меньше. Молодежь также в большей степени, чем старшее поколение высказывалась за необходимости продолжения экономических реформ, вместо сохранения порядка в стране.^[77]

Ориентации молодого поколения 1990-х относительно «входов» политической системы, в частности относительно поддержки политической системы при этом достаточно невелики. В ходе опроса, проведенного в конце 1990-х, было выяснено: политическим партиям доверяют («полностью доверяю» и «скорее доверяю») лишь 15% молодежи, негосударственным организациям – 21%, Парламенту – 30% опрошенной молодежи^[78]. Другое дело, что подобный низкий уровень доверия не касается президента. Президенту доверяет 82% опрошенной молодежи в 1990-е. По типологии ценностных ориентаций Флоренс Клакхон, подобное отношение к Президенту означает наличие ориентаций на иерархический тип отношений в среде молодежи 1990-х, когда индивиды готовы на уступки по отношению к высшей власти. Если сравнивать поддержку политической системы молодежи и старшего населения, то молодежь в большей степени, чем более взрослое поколение, считает, что деятельность правительства вполне заслуживает одобрения (30% и 17% соответственно)^[79].

Рисунок 3. "Одобряете ли Вы деятельность правительства?" (опрос 1993 г.)

Ориентации относительно «других»:

Ориентации относительно правил игры:

Индикатором представлений индивида о том, какие правила игры необходимо соблюдать для правильного функционирования политической системы является представления о том, какая партийная система больше подходит для российского общества. Отсутствие в России общественного запроса на многопартийность влечет за собой низкую роль партий в глазах общества. Среди институтов и атрибутов демократии, по мнению постсоветской молодежи, партии занимают одно из самых последних мест. На вопрос, о том, какая партийная система была бы сейчас лучше для России, в 1995 году молодежь ответила следующим образом: «России нужны не партии, а настоящие вожди» – 30%;. «две-три хорошо организованные массовые партии – 22%»; «несколько небольших, но настоящих партий» – 15%; «одна всенародная партия» – 11% молодежи»^[80]. Таким образом, ориентации молодежи относительно правил игры партийной системы России, характеризуется отрицанием роли партии, а также принижением значений партий, в отличие от патерналистких ориентаций на «сильных вождей».

Рисунок 4. "Какая политическая система Вам кажется лучшей?"

Еще одним индикатором ориентаций относительно правил игры становятся предпочтения относительно типа политической системы. По этому вопросу также наблюдается поколенческий разрыв и своего рода ценностная неоднородность. Большинство молодежи (42%) определяют демократию по западному образцу в качестве лучшей политической системы, в то время как за советскую систему высказываются лишь 14,7% опрошенных. У взрослого поколения другая точка зрения, так 36% лучшей политической системой считают ту советскую систему, которая была до 1990-х гг., за демократию по образцу западных стран высказалось лишь 22% людей старше 24 лет^[81]. При этом большинство опрошенных, как среди молодежи, так и среди более старшего возраста, в наибольшей степени согласны с утверждением «что это демократия, если от простого человека ничего не зависит». (42% и 46,5% соответственно)^[82].

Ориентации относительно «себя»:

Политическая компетентность

Молодое поколение 1990-х не ориентированно на активное участие в политике. Активно интересуются политикой лишь 9% молодежи, при этом более 76% желают реализовать свой потенциал в сфере, далекой от политики(опрос РНИСиНП по заказу фонда им. Ф.Эберта, 1997 год)^[83].

Учитывая описанные выше политические установки и исторический контекст, повлиявший на особенности их формирования, можно сказать, что действительно поколение 1990-х вполне может выступать в роли «потерянного поколения». Другое дело, в том, что еще в 1990-е можно было наблюдать некую ценностную неоднородность общества. По некоторым вопросам (особенно относительно свободы слово и т.д.) ориентации молодежи достаточно отчаются от подобных ориентаций старшего поколения, что можно даже говорить о наличие своего рода поколенческого разрыва.