Я пока по складам лишь читаю

Я пока

По складам лишь читаю

Сказы леса

И строгий реки.

Я пока

Лишь упрямо мечтаю

Понимать светлячков огоньки.

Понимать

Разговоры степенные

Старых сосен

На мшистых буграх,

И в печальных

Мечты сокровенные

И осинок трепещущих

Страх.

Чтобы выйти

С рассветом из дома

И ловить озорные слова

Легкомысленных.

Буйных черёмух

У заросшего травами рва,

Чтобы ветер рассказывал

Хлёсткий

Мне обиды

Степных тополей,

Чтоб со мной

Поделилась берёзка

Тайной девичьей думой своей.

Солнцеворот

Есть у зимы пора глухая,

Когда под вьюги злобный вой

Всё дальше, дальше отступая.

День встанет

                на рубеж такой,

С которого

             назад ни шагу…

Как говорили в дни войны,

Собрав все силы,

                       всю отвагу,

Стоят две силы,

                    две стены…

уже с рассвета небо хмуро.

В лесу синицы не звенят.

В домах заснеженных, сутулых

Огни почти с полдня горят.

Так день, так два…

И вновь заря

Встаёт туманною и зыбкой,

Но ты листок календаря

Срываешь с ясною улыбкой.

Ещё пока не видим глазу,

Произошёл солнцеворот.

День прибыл

                на минуту сразу.

День прибыл,

                он теперь растёт.

И пусть лишь шаг

               минута эта,

Но этот шаг –

Победа света!

 

 

Берёзка

Мы очень долго отступали.

Был жарок бой. Мы залегли.

И с той минуты твёрдо знали:

За нами дальше нет земли.

Я помню дождь, косой и хлёсткий,

По дну окопа тёк ручей…

Стояла тонкая берёзка,

Качалась на земле ничьей.

Не жаловалась, не стонала,

Когда вершину снёс снаряд,

Исхлёстанная злым металлом,

Она стояла, как солдат.

А поутру горела ало

У всей округи на виду.

И предложил солдат бывалый

Ей Золотую дать Звезду.

 

И снова май

 

И снова май,

И снова эта дата.

Ты снова выплыл в памяти 

                             живой,

Парнишка в форме русского

                                 солдата

С поникшею на руки головой.

Ты больше не увидишь

                           разнотравья,

Осокорей на волжском берегу…

Прошли года,

Но верится мне – прав я,

Что эту боль я в сердце берегу.

Ведь ты не долюбил,

Не досмеялся,

Не воплотил заветные мечты,

Не домечтал,

А я живым остался,

Чтоб сделать всё,

Чего не сделал ты.

И я всегда перед тобой

                              в ответе

За каждый час,

За каждый новый шаг,

За труд,

          за мир,

              за  счастье на планете –

За всё,

      что ты мне смертью

                           завещал.

 

Весенний гром

С утра шептались грустно тополи

Над закопчённою трубой,

А к полудню дождём заштопало

Просвет последний голубой.

 

Гром начал тихими раскатами,

Потом всё злей, впадая в раж.

…И мне припомнился с накатами

Добротный фронтовой блиндаж.

 

Щетиной у дороги надолбы,

Осколков торопливый град

И разговор, что сеять надо бы,

Настала страдная пора.

 

И гнев солдатский справедливый

На тех, кто их нарушил труд…

Всё ближе громы торопливые,

По лужам пузыри плывут.

 

Земля вокруг не стала зыбкой,

Волной не покачнуло дом…

И ты мне говоришь с улыбкой:

«Как хорошо!..

                    Весенний гром!»

Ручьи спадают

Ручьи спадают, обсыхают кочки,

Трава покрыла старых листьев

                                       медь,

а на берёзках клейкие листочки

ещё не в силах даже шелестеть.

Ещё в оврагах пахнет снегом

                                  талым,

а на заре, когда горит роса.

Соловушки, укрывшись в краснотале,

Лишь пробуют смущённо голоса.

Весна бывает

На день и изменит,

Но всё равно

Теперь уж скоро жди

И гроздья опьяняющей сирени,

И тёплые июньские дожди…

А девушкам не спится по ночам,

Не их вина –

Весна за то в ответе.

И матери вздыхают и ворчат,

Что очень быстро вырастают дети.

 

 

Расскажи мне

Расскажи мне,

Как пахнет неласковый вереск,

Как тоскует под снегом

О солнце трава…

Не расскажешь об этом,

Потому что – поверь мне –

Будут жалкой попыткой

Любые слова.

Не расскажешь об этом,

Как сердце стучит перед боем,

Как пьянит после боя

Небес синева…

Есть поэтому

Правило в жизни такое:

Тот, кто пережил много,

Не щедр на слова

 

С искры

С искры

Началось утро новое,

И пошла полыхать заря,

Будто высек зарю

Подковою

Конь

Былинного богатыря.

Задышали,

Солнцем согретые,

Озимь юная,

В дымках поля,

Запылала вдруг самоцветами

Ширь степенная –

Любовь моя.

 

Не буди его, зайчик…

            Сыну Сергею

Заметелило.

Утро бездонное –

Облетают снежинки, как пух,

Прыгнул зайчик

На личико сонное,

Поиграл чуть-чуть

 И потух.

Видно, понял

Посланник ласковый,

Что будить ещё не пора

Малыша с голубыми глазками,

Непоседу,

Любимца двора.

Вот свидетели –

Тихие тополи,

Как вчера

С голубого утра

До заката ноженьки топали,

За игрой проходила игра.

Стань-ка ты

Паровозом и «МАЗом»,

Водолазом спустись на дно,

Будь шофёром и плотником

Сразу

И устанешь –

Немудрено.

Прав зайчишка –

Посланник ласковый:

Пусть поспит,

Будить не пора

Малыша с голубыми глазками,

Непоседу

Любимца двора.

              

Рябина

Была весной и летом

Неприметна

За разноцветьем

           ярким и хмельным,

Но час настал,

Отяжелели ветки,

Развеялся пыльцы цветочный дым,

И вспыхнула костром

                      лучистым, жарким

Рябинушка

                 у леса на виду

На зависть

                 раззолоченным товаркам,

Молодцеватым клёнам 

                                  на беду.

Её и ветер озорной

                              не тронет –

Он тоже ведь

                ценитель красоты.

Сирень вздыхает:

«А была тихоней.

Такие только кажутся просты…»

 

Журавли

Трубный зов плывёт над головой.

В синь реки

Из-за гривастых сосен

Гроздьями рябины огневой,

Охрою берёз

Глядится осень.

Значит,

Жди в дождливой сетке дни,

Значит,

Заметелят дали скоро.

Журавли,

Куда же вы одни?

Взяли бы меня с собою

Собкором.

Я бы распростился с сентябрём,

Пусть не давит

Нудный дождь на плечи.

Я ведь тоже лёгок на подъём –

По – иному пусть,

По-человечьи.

Я от вас бы,

Верьте,

Не отстал,

Не нарушил

Дружных крыльев всплески.

Я бы репортаж толковый дал

С чуткого привала в перелеске.

Описал бы дальние огни,

Рощ неприхотливые уборы…

Журавли,

Куда же вы одни?

Взяли бы меня с собой

Собкором.

 

Прощались журавли на зорьке

Прощались журавли на зорьке,

Кричали –

Расставаться горько.

Пока с болота не отчалили,

Кричали,

Сердце мне печалили…

В низинке у реки осинка.

Смотря в скупую синеву,

Смахнула реденькой косынкой

Слезу на блеклую траву.

Наверно, для того,

Чтоб сгладить

Прощанья этого печаль,

Пронзило солнце тучек пряди,

Всю сразу перекрасив даль,

И заиграло на рябине,

Дав ягодам такой накал,

Что с хрупкой ветки не упал.

 

Жара

Духота стояла,

Духота ползла,

Духота связала

Горло в три узла.

 

Не глотнуть,

Не крикнуть…

В вялых жилах лень…

Клёны стали никнуть

На хромой плетень,

Солнце жгло нещадно,

Не жалея сил.

 

Ветер выл надсадно,

Дождика просил.

Только вместо влаги

Тучи пыли нёс…

И сползал к оврагу

Голубой овёс.

 

Над тропинкой гнулся –

Довела тоска,-

Словно конь, тянулся

К жилке родника.

 

А ручей – бедняга

Всех бы напоил,

Только работяге

Не хватило сил.

 

Снегурочка

                                      Кате

 С утра метель

                    на улицах буянит,

Прохожим сыплет снег

                      за воротник,

То закружит,

То вдруг позёмкой тянет,

Метёт, метёт –

И вмиг сугроб возник.

То мирно вяжет кружева

На спицах

Сосновых посеребренных ветвей…

А ты несёшь

Снежинки на ресницах,

На рукавах,

На шапочке своей,

На варежках,

На маленьком портфеле…

И будто бы из сказки

Входишь в дом

Снегурочкой,

               осыпанной метелью,

 Овеянною зимним ветерком.

 

 

Он ждал любви

Он ждал любви,

Желал…

А не любил…

Она ждала:

«Добрый, одинокий…»

А май бурлил,

А май их торопил,

Раздумья

Властно сокращая сроки…

И песня соловья

Была ясна:

«Любите же скорей,

Пока весна!»

И это всё,

Нахлынувшее разом,

Вдруг смяло,

Заглушило

Строгий разум…

Когда готова почва под посев.

Зерно, упав,

Даёт ростки тугие.

И ты глядишь,

На корточки присев,

На язычки зелёно-голубые.

Но ведь взойти –

Не значит расцвести,

Не значит

Плод желанный принести.

За ласковой

Придёт волна другая –

Палящая, жестокая волна.

Ростки нетерпеливо обжигая,

Несёт за всё

Возмездие она:

За веру зыбкую,

За слепоту сердец.

Она несёт

Иллюзиям конец…

 

Называли парни недотрогою

Называли парни недотрогою

И подружки сторонились –

Гордая.

А она

Сжимала губы твёрдые,

Лишь в одни глаза

Смотря с тревогою.

Те глаза

Ни разу не обидели

Ни укором,

Ни пренебрежением…

Но они как будто

И не видели,

Взгляд их был –

Как в пустоту

Скольжение…

Не обидели

И не приветили,

Красоты неяркой

Не заметили.

Как струятся кос её

Льняных ручьи,

Как легка её

Походка плавная,

Как вздымают быстро

Груди девичьи

Ситцевую кофточку

Нарядную…

Называли гордой,

Недотрогою,

А она ждала,

Всегда томимая

Тихою, неясною тревогою,

Ласкового слова

От любимого.

Золушка

   I

У старого пруда,

На задах села,

Девчонка Галинка

С матерью жила.

 

Не богат, не беден

Их маленький дом.

Радости, заботы

Проходят чередом.

 

За вёдром – ненастье,

За зимой – весна…

И снова у запруды

Рябина красна.

 

Забуянят ветры –

С утра навеселе…

Больше нет рябины

Нигде на селе.

 

Может быть, поэтому, -

Что странного тут? –

Галинку Рябинкою

Мальчишки зовут.

 

Рябинка так Рябинка –

Какой тут укор?

Красные гроздья

Глядят через забор.

 

Не ждут торопливого,

Лаской не дарят.

Позднюю, но щедрую

Радость сулят.

II

 Без привалов, ходом

Годы идут.

Разрослись кувшинки,

Взяли в плен пруд.

 

Смотрится домишко

В зелёное рядно…

Сверстницы Галинки

Невесты давно.

 

Полыхнут свадьбы

То там, то тут…

К дому у запруды

Сваты не идут.

 

Вечером Галинка

Одна у окна.

Ни лицом, ни статью

Не вышла она.

 

Только глаз бездонных

Жаркие огни,

Но за черноталом

Ресничным они.

 

Мать порою скажет,

Жалость не тая:

«Горькая ты ягодка,

Рябинка моя!»

 

III

А Галинка с зорькою

В поле придёт,

Словно не работает –

Песню поёт.

 

Малое, большое ли –

Всё от души.

В солнце руки девичьи

Так хороши!

 

В солнце косы девичьи –

Глаз не отнять…

Да Галинка это ли?

 Откуда и стать!

 

Парень встал как вкопанный

«На-ка тебе!

Ты ж, Рябинка, Золушка!

Башмачок где?»

 

И на шутку шуткою:

Принцев, мол, нет.

А в глазах, как зарево,

Ласковый свет.

 

А в глазах растерянных

Ох, глубина!

Вот она желанная!

Вот ведь она!

 

IV

Гонит ветер

Тропками-стёжками лист.

Не ошибся в выборе

Наш тракторист.

 

Нет хозяйки лучше

Во всём – то селе…

Нет подруги краше

На всей – то земле.

 

Вот вам и рябинушка,

Невесел цвет!

Видно слаще ягоды

Этой нет!

Бабье лето

Поэма

I

Шумят дожди:

Не жди, не жди…

Бегут ручьи

Ничьи, ничьи…

Ручьишки скучные, незвонкие…

Роняет лист берёза тонкая.

II

Ты смотришь в окно,

В сентябрьскую слякоть,

И веришь дождям,

И не хочешь верить.

На сердце тепло,

И хочется плакать.

Кто радость и горе

              вдовье измерит?

А там у колодца

Судят досужие.

Разговор прыгает

Как по кочкам:

«Смотри-ка,

               механику голову кружит…»

«Самой под сорок…

Невеста дочка…»

«Да…совесть-то где?

А ещё депутатка…»

В защиту одни

         голосок незвонкий:

«Эх, бабоньки,

Жизнь-то была несладкой.

Без мужа осталась

              совсем девчонкой…»

III

Эх, дочка, берёзонька,

В глазах золотинки,

Давно ли тыкал

Пальчик в картинки,

Бантики-бабочки

В косичках ютились,

Сны безмятежные детские

                             снились…

Эх, дочка, берёзонька,

Не знала ты папы.

Склонились над ним

Еловые лапы.

Над его могилой

Ни креста, ни звезды,

Только зимой заячьи следы.

От отца остались

Орден да медали…

А мы не медали, а живого ждали!

IV

Хранила верность.

А вдруг ошибка?

Придёт,

Распахнет по-хозяйски двери.

Была надежда

                      такою зыбкой…

А сердце хотело

Верить и верить.

Потом,

Когда отгремели громы,

Когда травой затянуло

                                воронки

И все живые вернулись

                               к дому,

Надежды лопнула ниточка

                                     тонкая…

Приходили сватать –

Женщина видная.

Уходили ни с чем,

А вернее - с досадой.

Всем говорила с прямотой

                              обидной:

«Дочке другого отца не надо»

Ночами

Прижавшись к детскому

                                     тельцу,

шептала беззвучно

в унылый сумрак:

«Ничего, Иринка,

Всё перемелется…

Только расти хорошей

                         да умной».

V

Ирина, Иринушка,

Родная кровинушка.

Вымахала доченька выше

                                   мамы,

 

На лбу завиток шелковистый,

                                    упрямый.

В глазах весенних

Цветы сирени.

Прячут ресницы пушистые

Майские зорьки росистые.

Подарила весна эти зорьки

                                   навечно

Дивчине, наверно,

                    за щедрость сердечную,

За то, что любит травинку

                                         каждую…

Идёт Ирина тропою влажною,

Коса, как змейка,

На высокой груди,

Что ждёт девушку впереди?

Позади остался школьный

                                порог.

Иль куда хочешь –

Мир широк.

Сколько просторных и светлых

                                        дорог?!

По веткам, как белка, бежит

                                      ветерок…

 

VI

Сколько в раздумье часов

                             протекло?

Сникла, поблекла зорька

                              неясная.

Не даёт ответа холодное стекло.

Не студит лба воспалённого,

                               жаркого.

В ушах слова:

«…голову кружит…»

Брось, пусть болтают,

Встречай свою радость.

Разве тебе счастья не нужно?

Разве тебе любви не надо?

«…под сорок…»

А разве сердце твоё

К этому сроку биться устало?

Разве оно уже не поёт?

Сорок –

Это вовсе не старость.

Посмотри-ка,

Глаза совсем молодые,

Вспыхнут –

С любыми лаской поспорят,

Ну, а если виски седые,-

Это следы не лет,

                          а горя.

Того,

Что ни с кем делить не хотела.

Ни выплакать,

Ни забыть не сумела…

А дочка?

Как ей рассказать об этом?

Дочка спросит:

«Забыла папу?..»

В Карелии где-то

В час рассветный

Качаются елей суровых лапы.

VII

Руки тёплые, загорелые,

На любую работу умелые,

Сколько дел вы за жизнь

                               переделали,

Руки женские загрубелые?

Убирали,

          стирали,

                        мыли,  

И хлеба, и сады растили,

 И леса по степи садили,

А про ласку

Совсем забыли.

 

Вас давно никто не тревожил,

Не касался шершавой кожи,

Не сжимал в широких

                              ладонях.  

А ведь руки тоскуют тоже!

Тоже чувствуют боль разлуки,

Одиночества злого муки…

Разве плохо,

Что им навстречу

Протянулись другие руки?

Руки крепкие и большие,

Руки-труженики, мужские.

VIII

Ветер сумрак притихший

                                     сдвинул,  

двери хлопнули.

«Ты Ирина?»

«Мама, я»

Подошла и встала,

Материнские плечи обняла,

До щеки губами достала

И взволнованно зашептала:

«Слушай, мама, ведь я всё

                                    знаю…  

 

Не ребёнок уже –

                        большая.

Ну, зачем вам друг друга

                                мучить?

Вы женитесь скорее лучше!»

 

IX

Утром солнце поднялось

                                гордое,

Землю залило ярким светом,

Разгулялось ядрёное, бодрое

Золотистое бабье лето.

Время щедрое да нарядное,

Как родная даль неоглядная.

И ручьи встрепенулись,

                          вспенились

И запели не по-осеннему.