Выступление Ярославского - начало антидеборинской кампании

 

В марте 1930 г. состоялся 2-й пленум Центрального Совета Союза воинствующих безбожников, на котором вопрос о механистах и деборинцах встал в новом свете. Это было время, когда в Институте философии началось наступление на группу Деборина. И хотя события не получили еще широкой огласки, хорошо информированный председатель Союза безбожников Е. Ярославский уловил уже тенденцию. В его докладе, опубликованном в газете «Безбожник» от 30 марта 1930 г., было нечто такое, что принципиально не могло быть в конце 1929-го или в начале 1930-го годов, когда Деборин и его окружение были почти вне критики. А в конце марта Е. Ярославский вдруг засомневался в абсолютной правоте деборинцев, заявив, что сейчас нужно еще кое в чем разобраться: «диалектики» наговорили немало вещей, от которых следует отказаться. А в заключительном слове он прямо заявил:

«Надо выправить и ошибки диалектиков точно так же, как это сделали в отношении Рубина и других в области политэкономии. Думаю, что здесь нельзя проводить такого водораздела, - мол, здесь правильная марксистская линия, а это - еретики. Ведь так думали и в отношении Рубина, а в конце концов оказалось, что это не так, и проглядели за этим спором о пустяках большие серьезные вопросы, в которых как раз те, которые считали себя ортодоксальными людьми, оказались неправы».

А когда, согласно стенограмме, «голос» прервал Ярославского репликой: «Могут механисты быть и правыми?», Е. Ярославский недвусмысленно ответил:

«Да, в отдельных вопросах кое-кто из механистов может оказаться на более правильном пути, чем те, которые их критикуют» [90].

Это было нечто новое и, по-видимому, серьезное: все понимали, что Е. Ярославский высказывает не свою личную точку зрения.

Понимали это и деборинцы. Уже в прениях по докладу Е. Ярославского вопрос об отношении к деборинцам и механистам оказался в центре внимания. Дело в том, что многие из механистов, например, Вл. Сарабьянов, принимали активное участие в работе Союза воинствующих безбожников. И в проекте резолюции, предложенной ЦС СВБ, имелся пункт об укреплении союза с ними. Верно ли это? Допустимо ли? - ставили вопрос некоторые участники пленума. Делегат из Артемовска Привалихин заявил:

«Нас учили... когда мы были здесь на полуторамесячных курсах, что механисты проповедуют метафизическую точку зрения и что это разновидность идеализма. Так ли это? - Так. С другой стороны, мы ведем борьбу с идеалистами, мы проводим чистку профессуры и мы стремимся тех, которые проповедуют идеалистическое направление, снять с той или иной кафедры. Но в результате мы наблюдаем обратное положение. ЦС СВБ является учреждением классовым, а не дискуссионным клубом. Он является орудием проведения большевистской политики, а в результате мы видим, что в этом воинствующем учреждении находятся механисты» [91].

Его поддержал представитель Бурят-Монголии Тогмитов. Он, не чувствуя еще изменения обстановки, боится, как бы сотрудничество с механистами не «рассердило» диалектиков.

«Мы в настоящее время принуждены питаться теми авторами, которые подвергаются большому обстрелу со стороны диалектиков, в то время, когда имеется довольно авторитетная резолюция марксистско-ленинских учреждений, и если бы мы прямо сказали - мы с механистами должны идти в союзе - мы отвернулись бы от этих авторитетных организаций» [92].

Е. Ярославский недвусмысленно выступил против этого мнения, еще так недавно казавшегося сверхортодоксальным. Он дал понять, что «гнев» деборинцев его сейчас не пугает, а «авторитетная резолюция марксистско-ленинских учреждений», принятая всего каких-нибудь 5 месяцев тому назад и возвещавшая полную победу деборинцев, - не смущает. Он - за союз с механистами, за то, чтобы Сарабьянов и другие активно и беспрепятственно работали, хотя с их философскими взглядами не всегда можно согласиться. Он даже готов «перенести в высшие инстанции этот спор» («если вы считаете, что мы неправы»), до того он уверен в том, что выражает мнение самых «высших инстанций» [93]. Центр тяжести явно перемещался в сторону борьбы против деборинцев.

Деборинцы, или «диалектики», конечно, насторожились и выступили с критикой позиции Ярославского. В своем «Письме в редакцию», опубликованном в газете «Безбожник» [94] и затем перепечатанном в журнале «Антирелигиозник», Г. Гессен, И. Агол, С. Гоникман, М. Левин, С. Левит, И. Подволоцкий, Я. Стэн, Ник. Карев, И. Луппол возражают против самой сущности постановки вопроса Е. Ярославским, который (и это они правильно уловили), оценивая философские воззрения механистов,

«признает наличие у них лишь отдельных ошибок, между тем как диалектикам, по мнению т. Ярославского, следует отказаться от многих своих положений» 6].

Деборинцы не стесняются в выражениях, считая, что течение механистов «полностью противостоит диалектическому материализму, как система ревизионистских взглядов имеет глубокие корни и является отражением мелкобуржуазных шатаний» [95]. Они явно пытаются основной огонь направить против механистов и тем самым отвести его от себя, еще не понимая, что обстоятельства резко изменились.

А вместе с тем ответ Ярославского: «Можно ли сотрудничать в антирелигиозной пропаганде с механистами», опубликованный в той же газете и в том же журнале, указывает, что его позиция, занятая на 2-м пленуме ЦС СВБ, отнюдь не случайна, и не случайно огонь его критики сосредоточен против деборинцев. Ответ Ярославского примечателен не теми разъяснениями, которые он дает, почему следует привлекать к работе его ведомства механистов: «На протяжении многих лет СВБ» вел свою работу с «очень слабым подбором работников» и каждый желающий сотрудничать - как бы на вес золота [96]. Это подход прагматика, готового идти на некоторые уступки, лишь бы шла работа. Ответ Ярославского примечателен другим - это одно из первых серьезных выступлений против деборинцев, еще более серьезное, чем его доклад на пленуме ЦС СВБ. И когда через некоторое время выпустили против деборинцев специальный сборник «За поворот на философском фронте» [97], эта статья стояла на первом месте. Ярославский критикует в ней Деборина, бросает обвинения автору, подписавшему «Письмо в редакцию», - Гессену, а также активному деборинцу Милонову [98].

Немаловажным является то обстоятельство, что резкие выпады Ярославского - представителя ЦК - совпали с выходом в теоретическом органе ЦК журнале «Большевик» статьи преподавателя ИКП М. Фурщика, направленной против Деборина. Е. Ярославский объявил о ней на указанном пленуме ЦС СВБ еще до ее выхода в свет и всячески ее рекомендовал. А когда она вскоре действительно вышла, то обнаружилось, что в ней пространно и подробно доказывалось, что Деборин проблему нравственности решает с идеалистических позиций, находясь «всецело под влиянием Каутского и Плеханова» [99]. Статья, однако, была малоубедительна, и даже противники Деборина были вынуждены это признать. И тем не менее многие, как и Ярославский, считали ее статьей «официальной», о чем заявил, например, один из активных механистов А. Варьяш [100].

Итак, антидеборинская позиция Ярославского вырисовалась весьма определенно. В силу этого его выступление внешне выглядело как «послабление» механистам. Последние восприняли дискуссию между Е. Ярославским и деборинцами с некоторой надеждой. Они пишут «Письмо в редакцию», которое было опубликовано в газете «Безбожник» [101] и затем перепечатано в журнале «Антирелигиозник». Подписали его А. Варьяш, С. Перов, В. Сарабьянов, А. Тимирязев, Ф. Перельман, Ив. Чукичев. Они решили, что пришла долгожданная пора освободиться от самой клички «механистов», которую, по их словам, им навязали деборинцы [102]. Но это была аберрация. Внимательное чтение резолюции 2-го пленума ЦС СВБ могло их убедить, что избавление еще не пришло, просто основной удар постепенно переносился в другую сторону, однако это для них не означало еще свободу вообще от ударов. Ибо в резолюции ясно сказано, что идеологическая борьба против механистов не прекращается, и Ярославский не раз на это ссылался [103].

Ответ механистам не заставил себя долго ждать. И пришел он с несколько неожиданной стороны. Не деборинцы его написали и не Ярославский, а те «новые силы», которые в Институте философии вот уже несколько месяцев как подняли знамя критики и самокритики, - понятия, ставшие как раз к тому времени модными. Это была группа Митина и Юдина. Только критиковали они до тех пор в основном деборинцев. А тут решили также выступить против, употребляя их слова, «новой вылазки механистов». Они сражались на двух фронтах, и ответ их так и назывался: «О задачах борьбы на два фронта». Подписали его М. Митин, Пичугин, Путинцев, Тащилин, Тимоско, П. Юдин. Их возмущает, что «механисты вновь поднимают голову» [104]. И они требуют не просто критиковать их, а «прежде всего вскрыть политический смысл этой вылазки». Они подчеркивают, что «механистическая ревизия марксизма» - это теоретическая основа правого уклона, - обвинение весьма опасное в то время [105]. Таким образом, знамя борьбы с механицизмом как бы вырывается из рук деборинцев.

Не забыты были и сами деборинцы. Против них тоже выдвинуты тяжелые обвинения: из их поля зрения «выпала задача разоблачения методологии троцкизма» [106]. В ходе борьбы против механистов они забыли актуальные вопросы социалистического строительства " [107]. Одним словом, стал пробивать себе дорогу новый стиль, которому суждено было крепнуть, расти и победить: философия политизируется в такой мере, что от нее почти ничего не остается. Статья Митина, Юдина и других «О задачах борьбы на два фронта» положила начало этому процессу. Таких статей, особенно в период культа Сталина, будет много. Статья, о которой идет речь, по времени первая среди них.

Но деборинцы не успокоились, все более и более заражаясь новым, «наступательным» стилем. 20 апреля 1930 года они созвали соединенное заседание фракций Института философии Коммунистической Академии и московской организации Общества воинствующих материалистов-диалектиков - организаций, где деборинцы сохраняли еще свое влияние. Они решили повернуть события в желаемую сторону, направить острие критики против механистов, напомнив, что главную опасность все-таки представляют последние. Доклад «Итоги и задачи на философском фронте» сделал А. Деборин. Лейтмотивом доклада была мысль, что механицизм - главная опасность. Заседание продолжалось 5 дней, и 24 апреля А. Деборин произнес заключительное слово, в котором с тревогой отметил, что «сейчас мы переживаем очень серьезный момент» [108]. Он почувствовал, что идет линия, как он выразился, на дискредитирование философского руководства, ибо наметилась новая группировка, которая «жаждет власти» [109]. На заседании 24 апреля Деборин выступил с заключительным словом, и была принята резолюция «Об итогах и новых задачах на философском фронте», которая затем была утверждена правлением Всесоюзной ассоциации ОВМД 30 апреля 1930 г. В ней отмечается, что решена важнейшая задача, указанная Лениным, - развернута борьба за материалистическую диалектику. А так как об этой задаче и необходимости ее решения всегда говорили деборинцы, то все понимали, в чей актив это следует записать. А то, что на этом пути «пришлось выдержать ожесточенную борьбу с механистами», - сказано уже прямо. Более того, авторы резолюции констатируют:

«В тот момент, когда требовался самый резкий отпор росткам буржуазно-контрреволюционной философии, пробивавшейся сквозь почву НЭПа, и когда требовалось ясное понимание диалектико-материалистического метода для проникновения его в отдельные науки, это течение объективно явилось теоретическим ликвидаторством, могущим привести к теоретическому разоружению пролетариата... Разоблачение этой ревизионистской группировки стало важнейшей задачей на философском фронте борьбы за марксизм» [110].

Организаторы упомянутого совещания явно преследуют цель: во всеуслышание напомнить о заслугах деборинцев и о том, что не следует этих заслуг забывать. Они напоминают, что вели борьбу против богдановщины, против всех форм ревизионизма, критиковалась философия Г. Лукача, были «подвергнуты беспощадной критике» философские воззрения идеологов социал-демократии, фрейдизма и многих-многих других [111]. Весь пафос резолюции как бы направлен на то, что, естественно, осталось за ее строками, - на безмолвный вопрос: почему же против деборинцев направляется острие критики, все более и более начинающей выходить за стены Института философии? Но, как показали события буквально через считанные недели, это оказался глас вопиющего в пустыне.

Это заседание, длившееся целую неделю, - последняя более или менее свободная дискуссия, формально закончившаяся победой деборинцев, которые энергично отстаивали свои позиции.

Видя, что теоретические вопросы им явно не под силу, группа Митина и Юдина уже в ходе заседания меняет тактику. Она отказалась от претензии дать бой по важным философским вопросам, как пытался это сделать, например, Фурщик, а выступили в роли политических комиссаров. Выдвигая против деборинцев политические обвинения, эта группа получила сразу же преимущества. Митин и Юдин знали, что против необоснованных, голословных, но крикливых политических обвинений люди рано или поздно становятся бессильными, их воля слабеет. И несмотря на то, что в правлении ОВМД деборинцы имели подавляющее большинство, Митин, Юдин, Тимоско и Тащилин, составлявшие незначительное меньшинство, перешли в решительное наступление, полагаясь, главным образом, на помощь партийных верхов. Они предъявили философскому руководству «всего лишь» три обвинения: 1) совершенно недостаточная борьба с троцкизмом; 2) отрыв теории от практики и 3) примиренческое отношение к рубиновщине. Каждого из этих обвинений было достаточно для расправы. Деборинцы отвергли их на заседании правления ОВМД в конце апреля, будучи, следовательно, еще в большинстве. Но это было большинство, которое уже не наступало, а оборонялось. С этого момента борьба против деборинцев стала развиваться более интенсивно, а вмешательство официальных средств массовой информации стало явным и откровенным.

Это почувствовали участники партийного собрания философской ячейки, состоявшейся в мае. Оно длилось шесть дней и проходило под знаком усиления антидеборинской кампании. В газете ИКП «За ленинские кадры» в рубрике «Что делается в ячейках» сказано, что собрание «прошло в болезненной обстановке». Были моменты нездорового подхода к критике, попытки подменить настоящую критику личными нападками. Некоторые оценили отлив крестьян из колхозов как «расплату за неудачи». Кто знаком с эзоповским языком подобного рода отчетов, знает, что здесь речь идет об исключительно напряженной обстановке, царившей на собрании, и о том, что партийному бюро отнюдь не легко было провести свою линию. Деборинцы имели еще много сторонников. В той же газете напечатана заметка И. Руднева-Разина «Размышления вслух».

«Не может не беспокоить тот факт, - писал он, - что икапистская ячейка, состоящая из квалифицированных партийных сил, не дала отпора политически неверным выступлениям. Президиум собрания молчал. Собрание молчало. А расходясь, бунтарски шушукались...» [112] .

Как на заседании правления ОВМД в апреле, так и на партийном собрании в мае деборинцы, пользуясь еще влиянием, отклонили все так называемые антидеборинские поправки к проектам резолюции, которые вносили представители бюро. По тому, как П. Юдин рассказал об этом осенью 1930 г. на одном собрании, когда сопротивление деборинцев было уже сломлено, можно судить, что представители партийного бюро встретились с непробиваемой стеной деборинской защиты. На реплику одного из присутствовавших «Что же вы молчали?» - П. Юдин ответил:

«Мы не молчали. Через несколько дней мы втроем написали в «Правду»... и буквально изложили эти поправки» [113].

Так родилась знаменитая «статья трех», предвещавшая не только закат деборинской школы, но даже ее конец. Она ознаменовала собой перелом в ходе всей дискуссии.