Проклятие смоковницы и слово по сему случаю

Страстная седмица

 

       Страстная седмица посвящена воспоминаниям страданий, смерти на кресте и погребению Иисуса Христа.

Богослужение в первые три дня Страстной седмицы

В первые три дня Страстной седмицы перед мысленным взором богомольцев проходят дела Спасителя, Его беседы, притчи и наставления, имевшие место со времени входа Господа в Иерусалим до Тайной вечери. Церковь заботится о том, чтобы богомольцы почувствовали всю спасительность страданий Христовых и Его бесконечное сострадание к человеку.

В начале утрени поется (трижды) особым напевом трогательный и умилительный тропарь, в основе которого лежит притча о десяти девах (Мт. 25:1-13):

Се Жених грядет в полунощи, и блажен раб, его же обрящет бдяща. Недостоин же паки его же обрящет унывающа. Блюди убо, душе моя, не сном отяготися, да не смерти предана будеши, и Царствия вне затворишися, но воспряни зовущи: Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богордицею помилуй нас.

[Вот в полночь идет Жених (Господь Иисус Христос), и счастлив тот слуга, которого Он найдет бодрствующим. Но жалок тот, кого Он застанет беспечным. Смотри же, душа моя, не будь побеждена сном, чтобы не умереть [духовной] смертью и остаться вне дверей Царства Небесного; но восстань восклицая: Свят, свят, свят Ты, Боже наш, по ходатайству Богородицы помилуй нас].

           Этим тропарем Церковь напоминает нам о внезапном пришествии Судии мира и побуждает нас к духовному бодрствованию.

                                            Великий понедельник

       Понедельник, вторник и среда Страстной седмицы посвящены воспоминанию последних бесед Господа Иисуса Христа с народом и учениками.

 

Евангельская история

       Этот день, по точному выражению Церкви, «начатки страданий Господних светлоносит» (Седален по 3-м стихословии на утрени в Великий понедельник). И действительно, торжественным входом в Иерусалим заключаются многократные выражения народного восторга и благодарности к Сыну Давидову. Отселе берут перевес над этими чувствами адская злоба к Нему, людская зависть и чёрная клевета. Получив начало в высшем слое иудейского общества, - верховном синедрионе, эти, недостойные человеческой природы, чувства, по влиянию синедриона на общество, перешли в необразованный народ. Но как день и час, предвечно определённые для принесения всемирной жертвы на Голгофе, ещё не наступили, то Господь, прежде наступления дня страданий, после дневных поучений в храме Иерусалимском, все ночи перед Своими страданиями обыкновенно проводил вне Иерусалима, в каком-либо семействе Своих друзей и почитателей. Так и теперь, при наступлении вечера, Спаситель удаляется из города со Своими учениками в Вифанию, в любимое семейство воскрешённого Им Лазаря, где и провёл ночь в успокоении телесных и душевных сил, после такого обильного впечатлениями дня, каковым был день торжественного шествия Его в Иерусалим.

На другой день, утром, Он пошёл опять в Иерусалим тем же, что и вчера, путём, но без той же торжественности. На пути стояла единственная смоковница, вся покрытая листьями. Почувствовав голод, Господь желал утолить его плодами этого дерева. Не нашедши их на ветвях смоковницы, Он сказал: «Так, да не будет же на тебе плода вовеки, - чтобы отныне никто не мог вкушать от тебя плодов». И тотчас после этих слов начала засыхать смоковница. Это знамение чудодейственной силы слов Иисусовых поразило учеников Его.

Вступив в Иерусалим, Господь пошёл прямо в храм Соломонов. Но это место, священное для каждого Иудея, теперь походило более на шумное торжище, чем на дом Богослужебный. Старейшины храма, из своих видов, позволяли во внешних притворах его (во дворе язычников) продавать разные предметы и променивать иностранную монету на еврейскую. Господь уже в начале Своего служения – на первую Пасху – объявил этот торг незаконным; теперь то же чувство святого негодования овладело Его сердцем. Как Мессия, восстановитель чистоты богослужения, Он изгоняет из храма продающих и покупающих, опрокидывает столы меновщиков и …не позволяет, чтобы кто-либо вносил в храм вещь, не принадлежащую храму. …Его обличительные слова, сказанные всенародно, не понравились книжникам и первосвященникам иудейским, - они начали искать случая погубить Иисуса, но боялись народа, который восхищался Его учением. Когда наступил вечер, Господь опять удалился из города.

 

Святое Евангелие

Великий вторник

В Великий вторник воспоминается обличение Господом книжников и фарисеев, Его беседы и притчи, сказанные в этот день в Иерусалимском храме: о дани кесарю, о воскресении мертвых, Страшном суде и кончине мира, притчи о десяти девах и о талантах. В притчах изображается внезапность пришествия Господа (о десяти девах) и праведность суда Божия (о талантах).

На богослужении в Евангельских чтениях приводятся беседы Спасителя о воскресении мертвых и о Втором пришествии, притчи о десяти девах, о талантах и о Страшном суде (Мт. 22:15; 23:39; Мт. 24:36; 26:2).

 

Евангельская история

Утром этого дня, возвращаясь в Иерусалим мимо поражённой накануне проклятием смоковницы, ученики с изумлением увидели, что она засохла до самого корня. Апостол Пётр воскликнул: «Равви! посмотри, смоковница, которую Ты проклял, как засохла!» Засохшая смоковница была для апостолов проповедью о силе веры и молитвы. И Господь отвечал ученикам: «Имейте веру Божию. Ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, – будет ему, что ни скажет. Потому говорю вам: все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам».

       Прийдя в Иерусалим, Господь по обычаю стал занимать в храме народ поучительными беседами. Но старейшины храма, уязвлённые ещё накануне изгнанием торговцев, решили всенародно допросить Его, кто дал Ему такую власть, и послали к Нему для этого самых искусных книжников. Но от взаимно предложенного Господом вопроса о происхождении крещения Иоаннова книжники пришли в полное замешательство. Зная, из какого нечистого побуждения происходила в них нежелание следовать проповеди св. Иоанна Крестителя о Мессии, Господь в следующих затем беседах в притчах о двух сыновьях, о злых виноградарях, о званых на царскую вечерю обличил перед народом их лицемерие, ожесточение и корыстность. Члены Синедриона, и сами поняв, что эти притчи относятся к ним, хотели тут же схватить Господа, но побоялись народа и постарались выискать новый, более удобный способ погубить своего Обличителя. Они решили уловить Христа на словах, в которых заключался бы достаточный предлог к Его обвинению перед Римским правительством, или народом. И вот, представители различных иудейских сект приступают к Нему в храме со своими искусительными вопросами. Патриоты-фарисеи вкрадчиво просят разрешить их недоумение, следует ли платить подать кесарю. Неверующие в воскресение саддукеи спрашивают, «жена, бывшая за семью боатьями, которому из них будет принадлежать в будущей жизни». Книжник желает знать, которая из заповедей большая в законе. Но как жалка оказалась вся эта земная мудрость перед Божественным словом и учением! Дав на все эти вопросы неотразимые ответы, Господь в свою очередь спросил у своих вопрошателей: «книжники говорят, что Христос – Сын Давидов; вы что думаете о Христе? Чей Он Сын? Говорят Ему: Давидов.

Господь говорит им: как же сам Давид, по вдохновению Духом Святым, в книге Псалмов называет Его Господом, когда говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих (Пс. 109, 1)? Итак, если сам Давид называет Его Господом, то как же Он Сын ему?

И никто не мог отвечать Ему ни слова; и с того дня никто уже не смел спрашивать Его ни о чем. Множество же народа слушало Его с услаждением». (Мф. 22, 15-46; Лк. 20, 20-44; Мк. 12, 13-37).

Заградив уста, привыкшие к лести и коварству, Господь затем, обратившись к народу, изобличил наружное благочестие и внутреннюю черноту жизни фарисеев. Окончив Свою речь пророчеством о запустении храма, Спаситель вышел из внутренних притворов во внешние и сел против сокровищницы, в которую собирались деньги, жертвуемые на украшение храма. Сердцеведец не обратил внимание на большие вклады богатых людей, но воздал честь приношению вдовицы, пожертвовавшей две лепты, всё её достояние.

Выйдя из храма, Господь пошёл обыкновенным Своим путём в Вифанию, к юго-восточным вратам города. Когда проходили мимо наружных стен храма, ученики, сожалее о недавно предсказанном его запустении, обратили внимание своего Учителя на великолепие его архитектуры и на богатство украшений. Но услышали в ответ тот же голос Пророка-Судии: «Истинно говорю вам: придут дни, в которые из того, что вы видите здесь, не останется камня на камне; все будет разрушено».

«Когда потом сел Господь на горе Елеонской против храма, приступили к Нему Петр и Иаков, и Иоанн и Андрей, и другие ученики наедине, и спросили Его: Учитель! скажи нам, когда это будет, и какой признак Твоего пришествия и кончины века, когда все сие должно совершиться?"

       Ответствуя им, Господь Иисус Христос описал грядущие гонения на верующих за имя Его, ужасы кончины времён и пришествия антихриста. К пророчеству о разрушении Иерусалима Господь Иисус Христос присоединил пророчество о конце мира и Своем втором, славном пришествии. Научая верных бодрствовать и трезвиться, дабы достойно перенести все искушения, Спаситель предложил апостолам притчи о ленивом рабе, о десяти девах, о талантах и, окончив беседу, сказал ученикам: «вы знаете, что чрез два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие» (Мф. 26, 1-2). Такими скорбными словами заключился ряд Господних поучений во вторник.

Святое Евангелие

Еще слово по случаю иссохнутия смоковницы

Мк. 11, 20-26.

Поутру, проходя мимо, увидели ученики, что смоковница засохла до корня. И вспомнив, что было вчера, Петр говорит Господу: Равви! посмотри, смоковница, которую Ты проклял, как засохла! Господь Иисус Христос, отвечая, говорит им:

Имейте веру Божию. Ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, – будет ему, что ни скажет. Потому говорю вам: все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам.

И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших.

Беседа в храме: ответ на слова: коею властию сие творишь?

Мф. 21, 23-27;

Мк. 11, 27-330;

Лк. 20, 1-8.

Пришли опять в Иерусалим. И было в сей, один из последних дней, что, когда Он вошел в храм, ходил в нем, учил и благовествовал, приступили к Нему первосвященники и книжники со старейшинами и сказали Ему: скажи нам, какою властию Ты это делаешь? и кто дал Тебе такую власть делать это?

Господь Иисус Христос сказал им в ответ: спрошу и Я вас об одном: если о том скажете Мне, то и Я скажу вам, какою властию это делаю. Скажите Мне: крещение Иоанново откуда было, с небес или от человеков? Отвечайте Мне.

Они же рассуждали между собою: если скажем: с небес, то Он скажет нам: почему же вы не поверили ему? А если сказать: от человеков, – боимся народа; ибо если скажем: от человеков, то весь народ побьет нас камнями: ибо он уверен, что Иоанн воистину есть пророк, – все почитали его за пророка. И сказали в ответ Господу Иисусу: не знаем откуда.

Тогда и Господь сказал им: и Я не скажу вам, какою властию это делаю.

 

Великая среда

       В Великую среду воспоминается жена-грешница, омывшая слезами и помазавшая драгоценным миром ноги Спасителя, когда Он был на вечери в Вифании, в доме Симона прокаженного, и этим приготовившая Христа к погребению. Здесь же Иуда мнимой заботливостью о нищих обнаружил свое сребролюбие, а вечером решился продать Христа иудейским старейшинам за 30 сребренников.

       Ночь под среду Господь провел в Вифании (Мт. 26:6-17). Здесь, в доме Симона прокаженного, некая женщина возлила драгоценное миро на главу Спасителя и тем уготовала Его на погребение. В богослужении этого дня в сильно впечатляющих словах Церковь изображает и противопоставляет покаяние жены блудницы и предание Иисуса Христа «неблагодарным учеником» на «лукавом совете всебеззаконных мужей».
       В утреннем Евангелии приводится предсказание Спасителя о предстоящей Ему крестной смерти и об основании Церкви среди язычников (Иоан. 12:17-50). В Великую среду в последний раз служится литургия преждеосвященных даров и в конце литургии последний раз читается молитва св. Ефрема Сирина с тремя великими поклонами, после чего прекращаются земные поклоны, совершаемые в церкви, до дня Святой Троицы (кроме поклонов у Святой Плащаницы).

                                                           Евангельская история

 

       Ночь под этот день в последний раз, перед Своими страданиями, Господь Иисус Христос провёл в любимой Им Вифании. Но честь утроения гостеприимной вечери для Господа принадлежала теперь дому некоего Симона, именуемого прокажённым (так как он прежде был подвержен этой болезни, а потом исцелился). Когда Господь возлежал с учениками, по восточному обычаю, за трапезой, одна грешная женщина, побуждаемая любовью и желанием исцелиться от своей душевной проказы, пришла в этот дом с алебастровым сосудом благовонного мира и возлила его на голову Господа.

       Припав к Его пречистым ногам, блудница орошала их слезами, лобызала устами, отирала своими волосами. Этот высокий поступок кающейся грешницы был оценён только Самим Спасителем. Простодушные ученики осудили её, увлечённые примером корыстолюбивого Иуды. Господь же сказал им: «что вы смущаете женщину? Оставьте ее. Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих вы всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить, а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла. Возлияв миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала».

       Между тем, книжники и старейшины собрались у первосвященника Каиафы и советовались, как бы тайно схватить Иисуса Христа и осудить Его на смерть: «Только не в праздник», - говорили они, - «чтобы не произошло возмущения в народе». Не успело ещё разойтись это нечестивое собрание, как явился предатель Спасителя, Иуда Искариотский. Омрачённый недугом сребролюбия, он обещал предать в их руки Учителя, если только они согласятся наградить его за такую важную услугу. Первосвященники с радостью назначили ему награду в 30 сребренников. С этого времени Иуда был озабочен изысканием удобного случая и места для исполнения своего сатанинского намерения.

Нельзя не придти в изумление от предательства ученика Спасителя. Церковь выражает это словами песнопения: «Кий тя образ, Иудо, предателя Спасу содела? Еда от лика тя апостольска разлучи? Еда дарования исцелений лиши? Еда со онеми вечеряв, тебе от трапезы отрину? О, коликих благ непамятлив был еси!»

 

Святое Евангелие

Совещание синедриона погубить Господа

Мф. 26, 3-5;

Мк. 14, 1-2;

Лк. 22, 1-2.

Когда приблизился праздник опресноков, называемый Пасхою, тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и искали, как бы погубить Господа Иисуса. И положили в совете взять Его хитростию и убить. Но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущение в народе, потому что боялись народа.

Вечеря в Вифании в доме Симона

Мф. 26, 6-13;

Мк. 14, 3-9.

(Между тем в Вифании для Господа устроили вечерю.) И когда был Он в Вифании, в доме Симона прокаженного, и возлежал; приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного; и, разбив сосуд, возливала Ему возлежащему сие миро на голову.

Увидев это, ученики Его и некоторые другие вознегодовали и говорили между собою: к чему такая трата мира? Ибо можно было бы продать это миро за большую цену, – более, нежели за триста динариев, и раздать нищим. И роптали на нее.

Но Господь Иисус, уразумев сие, сказал им: что вы смущаете женщину? Оставьте ее. Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих вы всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить, а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла. Возлияв миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала.

Предательство Иудино

Мф. 26, 14-16;

Мк. 14, 10, 11;

Лк. 22, 3-6.

Вошел сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из двенадцати. И он пошел к первосвященникам и начальникам, чтобы предать Господа Иисуса, и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его?

Услышав это, они обрадовались, и согласились дать ему денег, и предложили ему тридцать сребреников [Около 25 рублей 80 копеек, по архиепископу Никанору]. И он обещался. И с того времени искал удобного случая, чтобы предать им Господа не при народе.

 

Великий четверг

 

В четверг Страстной седмицы воспоминаются в богослужении четыре важнейшие евангельские события, совершившиеся в этот день: Тайная вечеря, на которой Господь установил новозаветное таинство Святого Причащения (Евхаристии), умовение Господом ног ученикам Своим в знак глубочайшего смирения и любви к ним, молитва Спасителя в саду Гефсиманском и предательство Иуды.

Литургия в этот день совершается по чину св. Василия Великого после вечерни, так как Сам Господь установил Евхаристию вечером. По благочестивой традиции, христиане стараются причаститься в этот день.

           В воспоминание событий этого дня после заамвонной молитвы на литургии в кафедральных соборах при архиерейском служении совершается умилительный обряд умовения ног, который воскрешает в нашей памяти безмерное снисхождение Спасителя, умывшего ноги Своим ученикам пред Тайной вечерей. Обряд совершается среди храма. При чтении протодиаконом соответствующего места из Евангелия архиерей, сам сняв с себя облачение, умывает ноги сидящим по обе стороны уготованного пред кафедрой места 12 священникам, изображающим собою собравшихся на вечерю учеников Господа, и отирает их лентием (длинным платом).

В кафедральном патриаршем соборе в Москве на литургии Великого четверга по преложении Святых Даров Святейшим Патриархом совершается по мере нужды освящение святого мира. Освящению мира предшествует приготовление его (чин мироварения), начинающееся в Великий понедельник и сопровождаемое чтением Святого Евангелия, положенными молитвословиями и песнопениями.

           Песнопения Великого четверга полны глубоких чувств и мыслей в связи с рядом Евангельских событий этого дня. Здесь преклонение перед смирением Спасителя, которое проявилось в умывании ног ученикам; благоговение перед таинством Тела и Крови Христовых; прославление бесконечного самоотвержения Христова; скорбь о Его страданиях; негодование против ожесточения иудеев и вероломства предателя Иуды.

В начале утрени (которая служится в среду вечером) поется тропарь о том, как Иуда, ослепленный сребролюбием, покинул Тайную вечерю.

Егда славнии ученицы на умовении Вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав, омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе, Праведнаго Судию предает. Виждь имений рачителю, сих ради удавление употребивша. Бежи, несытая души, Учителю таковая дерзнувшия. Иже о всех благий, Господи, слава Тебе.

[Когда славные ученики просвещались на Тайной вечери при умовении [ног], тогда нечестивый Иуда, одержимый сребролюбием, омрачился, и Тебя, Праведного Судью, предал беззаконным судьям. Смотри же, собиратель богатства, на того, кто удавился из-за него. Избегай жадности: вот что она дерзнула сделать с Учителем. Благостный ко всем, Господи, слава Тебе].

В четверг утром совершается литургия Василия Великого, предваряемая вечерней. Евангельское чтение повествует о Тайной вечери, умовении ног и молитве в Гефсиманском саду. Вместо Херувимской поется:

Евангельская история

Тайная вечеря

«Весте, яко по двою дню Пасха будет, и Сын Человеческий предан будет на проклятие» - такими скорбно-пророческими словами окончил Иисус Христос Свою беседу с учениками по выходе из Иерусалима за два дня до Своих страданий. И вот, наступил этот сугубо-знаменательный день празднования Пасхи ветхозаветной и новозаветной, заклания агнца прообразительного и Агнца Божия, вземлющего грехи мира. Уже с самого утра этого дня ученики Господа, находясь с Ним ещё в Вифании, озабочены были мыслью, в каком доме в Иерусалиме приготовить им всё нужное для совершения Пасхи: ибо за несколько дней перед сим в этом самом городе книжники и фарисеи искали случая предать на смерть их бесценного Учителя. И с этими недоумениями апостолы обратились, наконец, к Нему Самому: «Где велишь нам, - спросили они, - приготовить Тебе есть Пасху?»

В ответ Спаситель велел Иоанну и Петру идти в город. «При самом входе, — сказал Он, — вы встретите человека, несущего в кувшине воду; следуйте за ним, войдите в тот дом, куда он войдет, и скажите хозяину дома: "Учитель велел сказать тебе: время Мое близко, у тебя совершу Пасху с учениками Моими. Итак, где горница, в которой бы можно было Мне вкушать Пасху?" После того он покажет вам горницу большую, готовую и убранную. Там приготовьте нам Пасху» (Мф. 26, 18; Лк. 22, 8-13).

Петр и Иоанн пошли и приготовили все так, как сказал им Господь. К концу дня пришел Сам Иисус с прочими учениками. И когда настал час совершения Пасхи, Он сказал им: «очень желал Я есть с вами сию пасху, прежде Моего страдания. Ибо сказываю вам, что уже не буду есть ее, пока она не совершится [откроется в совершенном виде] в Царствии Божием [то есть в Церкви новозаветной]. И, взяв чашу и благодарение воздав, сказал: приимите ее и разделите между собою. Ибо сказываю вам, что отныне Я уже не буду пить от плода сего виноградного, пока не приидет Царствие Божие, до того дня, когда буду пить с вами новое вино (вкушать блаженство в вечной жизни) в Царствии Бога Отца Моего».

Когда ученики услышали слово о Царствии Божием, то, всё ещё мечтая о могущественном земном (а не духовном, благодатном) воцарении Мессии, подняли между собой старый спор о первенстве. Чтобы показать им высочайший пример смирения и взаимной любви, Христос Спаситель Сам совершил омовение их ног. Для этого Он восстал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду, и, взяв полотенце, опоясался им; потом, влив воду в умывальницу, начал умывать ного учеников и отирать полотенцем, которым был препоясан.

Когда дошла очередь до Симона Ионина, пламенная душа его не могла вынести мысли, что Христос, Сын Бога живого, будет служить ему вместо раба. «Господи, Ты ли мои умыеши нозе?..»
       Еже Аз творю, — отвечал Господь, — ты не веси ныне, уразумевши же по сих».

       Тихая и таинственная важность этих слов требовала немедленного и безусловного повиновения. Но Петр привык в действиях своих следовать более чувству, нежели рассудку. «Что тут разуметь, — мыслил он, — где идет дело о таком унижении Учителя и Господа?»
«Не умыеши ногу моею во веки». Все движения говорящего показывали, что он сдержит свое слово.

«Аще не умыю тебе, — отвечал Господь уже возвышеннейшим голосом, — не имаши части со Мною».

При этих таинственных словах уже нельзя было не понять, что дело идет более, нежели о чувственном омовении. Петр тотчас пробудился от самомнения, и весь пламень обратился к противную сторону...

«Господи, не нозе мои токмо, но и руце и главу». — Твори со мной все, что Тебе угодно; только не лишай части с Тобой.

«Измовенный (в душе и совести, — посредством Моего учения и духа и крови, которая прольется на кресте, каков ты), — отвечал Богочеловек, омывая ноги Петру, — не требует (более как) токмо нозе умыти (новым наитием Св. Духа, Которого настоящее омовение служит предварением и символом, для полного очищения от предрассудков и слабостей, какие в Петре были: излишнее надеяние на свое мужество и на свою любовь к Учителю)».
«И вы чисти есте, — присовокупил Господь, обратившись к прочим ученикам, — но не вси...»
       «Знал Он, — замечает св. Иоанн, — что между ними есть один — предатель, посему и сказал: не вси чисты» (Ин. 13, 11).

       Эту внутреннюю нечистоту, борьбу мятущихся в нём мрачных помыслов, в сравнении со светлым настроением духа других учеников, прекрасно выражает церковная песнь: «Егда славнии ученицы на умовении Вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся».

       Окончив омовение ног, Иисус Христос опять одел на Себя верхние одежды и вновь возлег на вечери.

       «Весте ли, — сказал Он ученикам, — что сотворих вам? Вы называете Меня Учителем и Господом; и добре глаголете: есмь бо (Я точно то). Аще убо Аз умых ваши нозе, Господь и Учитель, и вы должни есте друг другу умывати нозе. Образ бо дах вам, да, якоже Аз сотворих вам, и вы творите. Аминь, аминь глаголю вам: несть раб болий Господа своего, ни посланник болий пославшаго его (Ин. 13, 12-16). Царие язык господствуют над народом и обладающии ими благодетелями нарицаются. Вы же не тако; но болий в вас да будет яко мний, и старей яко служай! Кто бо болий, возлежай ли или служай? не возлежай ли? Аз же посреде вас есмь яко служай (Лк. 22, 25-27).

Но этот простосердечный спор учеников о первенстве, хотя и был прискорбен для любящего сердца Господа, однако же не так тяжёл, как лицемерное присутствие предателя. Наконец, Христос Спаситель возмутился духом и сказал другим ученикам: «Аминь, аминь глаголю вам, — сказал Господь, как бы в объяснение Своего душевного состояния, — яко един от вас предаст Мя!..» Как внезапные раскаты грома производят содрогание в нашем организме, так и эти слова Христовы повергли учеников в безмолвный ужас и оцепенение. Каждый смотрел на другого, невольно воображая, что такой предатель не может не обнаружить в своем лице мрачной души своей (Ин. 13,22). Но предатель смотрел на каждого дерзновеннее всех и сам искал взорами предателя. Кто же бы это был такой, который сделает это? — спрашивали друг друга, и взоры всех сами собой обращались к Учителю, Который один мог сказать, кто этот ужасный человек. «Един от обоюнадесяте, омочивши со Мною в солило руку (из четырех, следовательно, или шести близ сидевших), той Мя предаст (Мф. 26, 23), — отвечал Господь. Обаче Сын Человеческий идет, якоже есть писано о Нем: горе же человеку тому, им же Сын человеческий предается! Уне было бы, аще не бы родился человек той!..» (Мф. 26, 24.) Такие слова не могли успокоить учеников. При мысли, что предатель так близко и что его ожидает такая страшная участь, каждый начал не доверять сам себе. «Не я ли, Равви? не я ли?» — слышалось от всех и каждого. Господь безмолствовал: детская простота и искренность всех восполняли для Его сердца ожесточение одного. Чтобы не остаться среди всех спрашивавших одному в молчании и не обнаружить себя, и этот несчастный осмелился раскрыть уста и не устыдился спросить, подобно прочим: «Равви, не я ли?..» — «Ты рекл еси» (Мф. 26, 25), — отвечал Иисус. Ответ этот произнесен был так тихо и кротко, что его, по-видимому, никто не слыхал, по крайней мере, не понял, кроме Иуды, как то видно из последующего. Предатель в молчании снес упрек, избегая большего стыда — быть обнаруженным перед всеми. И прочие ученики не продолжали расспросы, видя нежелание Учителя указать предателя прямо.

Один Петр не мог успокоиться. Мысль, что предатель, о котором говорит Учитель, может быть, сидит возле него, еще более темная мысль: не его ли самого имеет в виду Учитель, не может ли он сам подвергнуться впоследствии какому-либо ужасному искушению (ах! он имел уже несчастье заслужить некогда название сатаны — Мф. 16, 23), не давала ему покоя. Чтобы открыть тайну, он обратился к апостолу Иоанну, который возлежал теперь у самых персей Спасителя. К нему-то обратился Симон и сделал знак, чтобы он спросил (тайно) Иисуса, кто это такой, о ком говорил Он? Апостол Иоанн (так сам он описывает этот случай), припав к персям Иисусовым, немедленно спросил Его: кто предатель? Вопроса никто не слыхал и не заметил, кроме Петра и, вероятно, самого Иуды, который, как виновный, всех подозревал и был настороже. «Тот, — отвечал Иисус (тихо), — кому, обмакнув кусок, подам»; и обмакнув в блюдо кусок, подал Иуде Симонову Искариотскому. В действии этом не заключалось ничего оскорбительного для Иуды: в конце вечери было обыкновение брать и съедать по куску из остатков пасхи, и получить такой кусок из рук начальника вечери значило быть отличенным от других. Поэтому дружелюбное предложение пищи было для погибающего апостола последним зовом к покаянию.
       Но в душе Искариота произошло совершенно обратное. Он взял кусок и заставил себя его съесть. Вслед за хлебом, по замечанию Иоанна, наблюдавшего в это время за Иудой, тотчас вошел в него сатана. Личина кротости и дружества совершенно растаяла от огня обличения, вспыхнувшего в сердце: вид предателя сделался мрачен и ужасен. Святое общество Иисусово было уже нестерпимо для человека с дьяволом в сердце: тайная сила влекла его вон...

Сердцеведец видел все, что происходило в душе сына погибельного, — как иссякала последняя капля добра, как дьявол овладел самым основанием жизни духовной: и Господь сказал ему: «Еже творити, твори скоро». Этим давался ему благовидный предлог оставить вечерю (впрочем, уже оконченную) одному, не вызывая подозрения учеников.

«Бе же нощь, — замечает св. Иоанн, — егда изыде», то есть, по времени палестинскому, не ранее 9 часов вечера, и следовательно, по окончании вечери пасхальной.

Ученики не могли не заметить преждевременности ухода Иуды, но после слов Учителя к нему никто (не исключая, может быть, и самого Иоанна) не думал истолковать этого ухода в дурную сторону. Одни думали, что Иуда послан купить что-нибудь на наступающий (восьмидневный) праздник, другие — что ему приказано раздать ради праздника милостыню нищим (Ин. 13, 23-26).

       По удалении Иуды вечеря продолжалась, но уже не та вечеря, которая служила сенью и образом грядущих благ, ветхозаветная, а благодатная и совершительная, на которой Христос Спаситель, под видом хлеба и вина, установил таинство причащения пречистого Тела Своего и животворящей Крови.

       Это совершил Он таким образом. Взяв лежавший перед Ним хлеб, благословил его, преломил на части, по числу учеников, и раздал его им.

Уже из этого благословения видно было, что это делается не по обычаю вечери пасхальной (так называемый хлеб благословенный уже был потреблен), а по другой причине и для другой цели.

«Приимите, — сказал Господь, объясняя дело, — пришлите и ядите: сие есть Тело Мое, за вы ломимое во оставление грехов».

Затем Господь взял чашу с вином, благословил ее так же, как и прежде хлеб, особенным новым благословением (чем показывалось ее особенное, совершенно отличное от пасхальных чаш предназначение) и, подав ученикам, сказал: «Пийте от нея вси! Сия есть кровь Моя Нового Завета, яже за вы и за многия изливаемая, во оставление грехов».
       Ученики, приняв чашу, с прежним безмолвием причастились Крови Учителя и Господа своего; ибо из давнишних бесед Его уже знали, что Кровь Сына Человеческого есть истинное питие (Ин. 6, 55), едино могущее утолить вечную жажду души человеческой. «Сие творите, — сказал Господь в заключение священнодействия, — сие творите в Мое воспоминание».
       Так в Сионской горнице впервые тогда воссияла заря новоблагодатной Церкви.

 

Моление в Гефсиманском саду

       Не много оставалось времени и до самого этого жертвоприношения: ибо предварительное, состояшщее в предстрадании души, уже начиналось непосредственно за этой молитвой. Лишь только Иисус Христос перешёл с учениками по ту сторону потока Кедронского, где был вертоград, как душа Его, потрясённая предведением предстоящих ужасных страданий, поражена была беспредельною скорбью. Взору Его представилась вся безмерность самых тяжких преступлений, которые требовалось искупить, предстала крайняя неблагодарность и тех, беззакония которых Он принимал на Себя, и, наконец, мучительность самых крестных страданий. «И начал, - говорит святой евангелист, - скорбеть, ужасаться и тосковать». К Кому на небо обратиться за утешением и укреплением, как не к Отцу своему? Кому на земле открыть Свою скорбную душу в эти минуты испытания, как не тем из учеников, которых Он особенно приблизил к Себе, - Петру, Иакову и Иоанну, свидетелям и Фаворской славы Его? И потому, оставив других учеников, Господь взял их с Собою в глубину сада и сказал им: "Душа Моя скорбит смертельно. Побудьте здесь и бодрствуйте со Мною". Потом, немного отойдя, Он пал на лице Свое и начал молиться: "Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия. Впрочем не как Я хочу, но как Ты". Молитва эта была столь напряженной, что по описанию евангелистов, пот, как капли крови, стекал с Его лица на землю. В это время невероятной внутренней борьбы явился к Иисусу Ангел с Неба и стал укреплять Его.

       Никто не может постичь всю тяжесть скорбей Спасителя, когда Он готовился к крестным страданиям для искупления грешного человечества. Нет надобности отрицать естественный страх смерти, потому что Ему, как человеку, были известны обычные человеческие тягости и болезни. Обычным людям естественно умирать, но для Него, как совершенно безгрешного, смерть была противоестественным состоянием.

При этом внутренние страдания Христа были особенно невыносимы потому, что в это время Господь брал на Себя все непосильное бремя грехов человечества. Мировое зло всей своей непосильной тяжестью как бы придавило Спасителя и наполнило Его душу невыносимой скорбью. Ему, как нравственно совершенному, было чуждо и омерзительно даже малейшее зло. Беря на Себя людские грехи, Господь вместе с ними брал на Себя и вину за них. Таким образом то, что должен был претерпеть каждый из людей за свои преступления, сосредоточивалось теперь на Нем Одном. Очевидно, что скорбь Христа усиливалась от сознания того, насколько ожесточилось большинство людей. Многие из них не только не оценят Его бесконечную любовь и величайший подвиг, но будут смеяться над Ним и со злобой отвергнут предлагаемый им праведный путь. Грех они предпочтут праведному образу жизни, а людей, жаждущих спасения, они будут преследовать и убивать.

Переживая это, Господь трижды молился. В первый раз Он просил Отца удалить от Него чашу страданий; во второй раз Он изъявил готовность следовать воле Отца; после третьей молитвы Спаситель сказал: "Да будет воля Твоя!"

       С богословской точки зрения, внутренняя борьба, которую Господь Иисус Христос претерпел в Гефсиманском саду, со всей очевидностью обнаруживает две самостоятельные и цельные сущности в Нем: Божескую и человеческую. Его Божественная воля, была во всем согласна с волей Его Небесного Отца, желающего спасти людей Своими страданиями, а Его человеческая воля естественно отвращалась от смерти как от удела грешников и желала найти другой путь спасения людей. В конечном итоге, укрепленная прилежной молитвой, Его человеческая воля подчинилась Его божественной воле.