Политическая теория — Индивид и его права

 

Локк, как и Гоббс, рассматривает индивида в качестве основного элемента и трактует государство как результат общественного договора между индивидами, заключенного с целью прекращения естественного (природного) состояния. Учение о естественном состоянии не выступает в качестве теории о появлении государства, о том, как оно действительно возникло, а является теорией, которая объясняет, что такое государство, и таким образом легитимирует государство.

Однако Локк придерживается более умеренного варианта понятий индивида и государства, чем Гоббс. Для него не существует войны всех против всех, принципа самосохранения и абсолютизма. Существуют лишь свободные граждане, которые, преследуя свои разумные интересы, живут в правовом обществе с представительскими формами правления. В этом обществе индивиду гарантируются определенные права, в частности право владения собственностью.

Локк смотрит на естественное состояние не как на анархическое состояние войны, а как на способ жизни, при котором индивиды обладали неограниченной свободой и равными правами. Мы в состоянии понять это равенство с помощью нашего разума. Оно означает право каждого быть хозяином самого себя, пока это не вредит другим. Далее, это равенство и свобода означают, что мы вправе распоряжаться нашими собственными телами и плодами нашей деятельности, то есть обладать правом собственности на результаты нашего труда. Индивиды стремятся перейти из естественного состояния в политически организованное общество не из-за страха смерти, а потому что они трезво понимают, что им будет безопаснее в упорядоченном обществе, чем в естественном состоянии. В обществе особо охраняется право индивида на частную собственность.

Можно сказать, что Локк (в противоположность Гоббсу) проводит различие между обществом, которое спонтанно функционирует упорядоченным образом и может существовать даже в естественном состоянии, и государством, которое является политической организацией и продуктом политического договора.

Для Локка политически упорядоченное общество не является абсолютистским деспотизмом. Оно есть правление большинства, подчиняющегося определенным правилам. Так, каждый индивид обладает неотъемлемыми правами, на которые не должен посягать ни один правитель.

Это означает, что общество обладает конституционной формой правления. Для Локка максимизация личной свободы и конституционное правление (основанное на правах индивида) являются двумя сторонами одной и той же медали.

Для Гоббса целью государства является обеспечение мира, гарантирование выживания индивида. Для Локка цель государства помимо этого состоит и в защите частной собственности.

В этом пункте точка зрения Локка находится в определенной оппозиции к общему для Античности и Средневековья мнению о том, что для государства главной является этическая задача: быть основой для хорошей жизни, для этико-политической реализации человека в сообществе. С точки зрения предшествовавшей ему традиции, защита частной собственности имеет меньшее значение по сравнению с этической задачей. Защита частной собственности является целью только в той степени, в которой она необходима для того, чтобы люди могли жить достойно.

Внимание Локка к тому, что государство прежде всего должно защищать собственность, расходится с обычной традицией. Нередко его объясняют как отражение приоритетов современной ему буржуазии, среди которых защита частной собственности была основной.

Локк развил учение о связи между трудом и правом собственности. В естественном состоянии, до возникновения общества, индивид может использовать все, что находится вокруг него. Но когда индивид работает с природным объектом, например, занимается постройкой лодки из дерева, он вкладывает нечто свое в этот объект. Индивид становится заинтересованным в этом объекте, который превращается в собственность. И когда индивиды с помощью заключения договора переходят из естественного в общественное состояние, то при этом само собой подразумевается, что общество должно защищать эту частную собственность [Как мы увидим в дальнейшем, теории стоимости (Смит, Маркс) начинают с того, что стоимостью товара является труд, вложенный в его производство.].

Однако Локк не был приверженцем радикального либерализма (laissez-faire liberalism), то есть экономической политики, которая отводит государству минимальную роль и предоставляет владельцам частного капитала максимальное поле деятельности. Как и большинство его современников в Англии конца XVII в., Локк поддерживает экономическую политику, в которой государство играет определенную протекционистскую роль по защите собственных предпринимателей от иностранных конкурентов.

Государство должно защищать собственность, поддерживать порядок и проводить протекционистскую политику в отношении других государств, но оно не должно руководить торговлей и индустрией. Экономика должна быть частно-капиталистической. Государству также не следует заниматься социальной политикой, например, уравнивать личные доходы и помогать бедным. В этой области Локк является радикальным либералистом. В основе всего лежит личный труд индивида. Государство должно обеспечить индивидам определенное юридическое, но не социальное и экономическое равенство. Подобно радикальным либералистам, то есть сторонникам радикального либерализма, Локк, по-видимому, считал, что существует природная гармония между эгоистическими стремлениями отдельного индивида и общим благом [Переход от радикального к социальному либерализму наметился только приблизительно в середине XIX в. после того, как было осознано, что неограниченная частная инициатива, без определенного социального и экономического равенства, как правило, не приводит к результату, наилучшему из возможных для каждого индивида.].

Локк полагал, что именно индивиды являются сувереном в обществе. Но если индивиды одобряют общественный договор, то они все должны подчиняться воле большинства. Локк однозначно выступает против абсолютизма. Сувереном является совокупность индивидов, а не Божьей милостью монарх. Но при таком подходе становится проблематичным, почему в случае одобрения общественного договора социумом должно управлять большинство. Почему меньшинство должно отказаться от практического использования той части суверенности, которой оно, в принципе, обладает? Ответ носит прагматический характер: для функционирования общества необходимо, чтобы меньшинство подчинялось воле большинства. Но это не удовлетворительный ответ. Разве общество не может функционировать, когда правит сильное меньшинство?

Акцент Локка на большинство вполне соответствовал требованию юридического равенства, в котором в его время объективно была заинтересована буржуазия, выступавшая против привилегий знати. Но Локк не является сторонником правления большинства в смысле представительской формы правления со всеобщим избирательным правом. Он не считает, что каждый должен обладать правом голоса, и солидарен с английской реформой 1689 г., согласно которой избирательное право предоставлялось только «имущим классам» (буржуазии и знати). Для Локка либералистская гражданская демократия была демократией для буржуазии [Согласно либерализму, понятие индивида, как правило, не включает детей, женщин и слуг, но только частно-капиталистического владельца отдельного хозяйства (дома). Именно он по собственному усмотрению вступает в договорные отношения и максимизирует на рациональной основе прибыль и удовольствие. Свойства, которые либерализм приписывает индивиду, трудно обнаружить у служанки или конюха.]. Поэтому сказанное Локком о воле большинства не следует понимать слишком буквально.

К тому же следует отметить, что Локк принадлежал к тем теоретикам, которые занимались проблемой ограничения власти правителей. Исполнительная и законодательная власть не должны быть сосредоточены в одном и том же органе. Локк поддерживает принцип разделения властей [см. Монтескье, Montesquieu, 1689–1755].

Для Локка концепция естественного права основывается на идее неотъемлемых человеческих прав каждого индивида. Эта идея имеет для Локка важное значение. Именно эти права должны служить защитой индивида и его собственности от вмешательства со стороны государства. Данное понимание естественных прав важно для политической защиты буржуазии от абсолютизма [Если бы Локк был радикальным эмпирицистом; то существовало бы противоречие между его эмпирицистской эпистемологией и политической теорией, в которой он поддерживает идею естественных прав. Как эмпирицист может знать, что индивид обладает неотъемлемыми правами? Какие простые чувственные впечатления говорят ему, что мы не должны нарушать эти права?].

В политической философии Локка, как она представлена нами, существует определенное противоречие между тезисом, что все люди обладают одним и теми же правами, и защитой политического порядка, при котором власть находится в руках тех, кто обладает собственностью. Как это возможно?

Мы должны вернуться к теории Локка о естественном состоянии и добровольном договоре, на котором основано общество.

Рассматривая естественное состояние, Локк подчеркивает, что все люди равны: «Это также состояние равенства, при котором вся власть и вся юрисдикция являются взаимными, — никто не имеет больше другого. Нет ничего более очевидного, чем то, что существа одной и той же породы и вида, при своем рождении без различия получая одинаковые природные преимущества и используя одни и те же способности, должны также быть равными между собой без какого-либо подчинения или подавления». В то же время он говорит, постоянно ссылаясь на естественное состояние, что «таким образом, трава, которую щипала моя лошадь, дерн, который срезал мой слуга, и руда, которую я добыл в любом месте, где я имею на то общее с другими право, становятся моей собственностью без предписания или согласия кого-либо». Разве слуга не является политически полноценным индивидом? Напротив, из второй цитаты следует, что слуга помещается на один уровень с лошадью. Работа, выполняемая слугой и лошадью, становится «моей собственностью». Это противоречие объясняется тем, что во времена Локка слуги не рассматривались как члены политического сообщества: когда говорили о людях или об индивидах, то обычно имелись в виду взрослые особи мужского пола — представители знати и буржуазии.

Для Локка индивидами являются взрослые люди, которые добровольно вступают в сделки, договоры, друг с другом. Общественные структуры могут быть реконструированы как результат подобных договоров. Это вполне современное понимание. Индивиды, то есть взрослые люди, избавившиеся от прежних феодальных пут и сословных иерархических ограничений, исходя из просвещенных личных интересов, сами свободно определяют, какой должна быть организация общества. Локк распространяет свое видение межличностных отношений в качестве договоров и на брак. «Брачное сообщество образуется посредством добровольного соглашения между мужчиной и женщиной; и хотя оно преимущественно сводится к соединению и к праву каждого супруга на тело другого, поскольку это необходимо для основной цели — произведения потомства, оно вместе с тем влечет за собой взаимную поддержку и помощь». Анализ почти всех межличностных отношений с помощью идеи добровольного договора может казаться слишком упрощенным. Однако следует иметь в виду, что во времена Локка такие понятия, как индивид и договор, открывали новый и многообещающий подход к изучению человека и человеческих отношений, начиная с политики и экономики и кончая браком. В дальнейшем мы проследим применение этого подхода в теориях государства и права, в экономических учениях и исследованиях частной сферы (отношения между женщиной и мужчиной, между детьми и родителями). Лишь после этого применения возникла критика такого договорного подхода и связанной с ним веры в рациональность выбора индивида. Юм заменяет идею договора эмоциями и соглашениями. Берк обращается к традиции. Гегель подчеркивает важность для социализации человека взаимных формативных процессов (и критикует, помимо прочего, точку зрения Канта на брак как договор).

Имея в виду эти проблемы, рассмотрим три момента локковской теории естественного состояния.

1) Вначале индивиды владеют всем сообща, но долгом индивида является забота о самом себе, и, следовательно, он должен трудиться. Однако «…все же каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему. Что бы тогда человек ни извлекал из того состояния, в котором природа этот предмет создала и сохранила, он сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью» (Два трактата о правлении).

Индивидуальный труд дает индивиду право на владение созданным им продуктом. Это означает, что собственность в конечном счете становится частной собственностью. Но это также означает и то, что отношения биологического родства не дают права на собственность. Вышесказанное относится к естественному состоянию. С переходом к политически упорядоченному обществу устанавливается право владения как право частной собственности и одновременно признается принцип наследования собственности. Этот принцип не соответствует тезису о том, что частная собственность является результатом личного труда индивида.

2) Индивид обладает правом владеть таким количеством собственности, которое он сам может использовать. Но индивид не обладает правом проматывать состояние, которым он владеет в результате собственного труда. Поскольку Локк исходит из идеи натурального хозяйства, то он полагает, что право владения для индивида имеет естественные ограничения. Урожай, выращенный индивидом и лично потребляемый им, является его частной собственностью. Но индивид не обладает правом оставить урожай гнить.

3) Наконец, Локк предполагает, что существует достаточно много ресурсов для удовлетворения основных потребностей всех людей. Он обосновывает это тем, что имеется достаточно земли для каждого. Более того, обработка земли и вещей существенно увеличивает стоимость используемых нами вещей. Касаясь положения с ресурсами, он, помимо прочего, говорит, что «в мире достаточно земли для того, чтобы удовлетворить двойное количество населения». В его время население земли составляло около полумиллиарда жителей. Спустя почти двести лет оно удвоилось, и в наши дни продолжает возрастать.

Согласно Локку, если каждый живет с помощью своего труда, без мотовства и имеется достаточно ресурсов для всех, то существует определенное гармоническое равенство индивидов. Подобный этап естественного состояния характеризуется натуральным хозяйством, частной собственностью, порожденной индивидуальным трудовым вкладом и ограниченной частным потреблением. Однако изобретение денег и молчаливое соглашение людей о придании им ценности приводит к образованию больших состояний и возникновению права на них. Другими словами, еще до политического общественного договора, люди в некоторый момент заключают «молчаливое и добровольное соглашение» о введении денег. Вместе с деньгами возникает несправедливое распределение земли («непропорциональное и неравное владение землею»). Поскольку с деньгами, серебром и золотом, каждый может «честно иметь гораздо большее количество земли, нежели то, с которого он может использовать продукт; [согласие] состоит в том, чтобы получать в обмен на свои излишки золото и серебро, которые можно накапливать без ущерба для кого-либо: эти металлы не портятся и не разрушаются в руках владельцев». В отличие от урожая, который со временем портится, деньги можно накапливать. Индивид не «испортит» деньги, даже если накопит их огромное количество. Следовательно, более не существует естественных ограничений на то, чем может законно владеть индивид. (При этом предполагается, что имеющихся ресурсов хватает для всех и что частная собственность является результатом личного труда).

С появлением денег возникает материальное неравенство. Одни владеют многим, другие — малым. Согласно Локку, это неравенство возникает из-за введения денег на основе добровольного соглашения между индивидами. Таким образом, большие состояния возникают законным путем. Поэтому неимущие не имеют оснований для недовольства, так как, по Локку, каждый является участником соглашения по введению денег.

На этой фазе общество в политическом смысле все еще не возникло. Мы пока остаемся в естественном состоянии. Поэтому нет и оснований для обвинения общества (в политическом смысле) в имущественном неравенстве, возникшем с введением денег [Следует отметить, что Локк не рассматривает деньги только как средство обмена и форму накопления собственности. В ходе купли-продажи деньги приобретают тот же атрибут, что и земля: они обеспечивают определенный годовой доход [см. Some Considerations of the Consequences of the Lowering of Interest, and Raising the Value of Money. — In The Works of John Locke. In Ten Volumes. Vol.V. — London, 1923 (Darmstadt, 1963). — P. 19]. Деньги «растут». Однако как они могут расти? Локк говорит, что деньги «по договору переносят прибыль, которая была вознаграждением за труд одного человека, в кошелек другого. В результате возникает неравномерное распределение денег, которое ведет к тем же последствиям, что и неравенство в отношении земли… Неравное распределение земли (вы имеете земли больше, чем можете или желаете возделывать, а другой меньше) приводит к возникновению арендатора на вашу землю;…То же самое неравномерное распределение денег (я имею больше денег, чем могу или желаю потратить, а другой меньше) ведет к появлению лица, занимающего мои деньги».].

Наряду с понятием роста денег, мы имеем также идею, что работник (или, более правильно, слуга) является «свободным человеком», который «делает себя слугой другого, продав ему на некоторое время те услуги, которые он обязуется выполнять взамен той платы, которую он получит». Это уже не слуга в феодальном обществе, который привязан к своему господину. Это работник, который продает на рынке собственную рабочую силу тому, кто заинтересован в покупке этого товара. В дополнение к материальному неравенству здесь имеется и различие между «тем, кто покупает труд», и «тем, кто продает труд», между тем, кто владеет деньгами и рабочими местами, и тем, кто продает собственную рабочую силу. Здесь налицо параллель с учением Маркса. В то же самое время выводы, к которым приходят Локк и Маркс, значительно отличаются друг от друга.

Согласно Локку, политическое общество возникает благодаря заключению нового, подлинно общественного договора. Однако почему такой договор необходим? Разве все не происходит так как надо, в той фазе естественного состояния, где уже существуют деньги? Две причины вынуждают оставить эту фазу. Существует потребность в политической организации, которая может защищать жизнь и собственность. Каждый заинтересован в защите собственной жизни, а обладающие собственностью вдобавок заинтересованы в ее защите. Поэтому в таком общественном договоре заинтересован каждый, хотя и на разных основаниях.

Речь идет, таким образом, о политическом обществе, которое в основных чертах соответствует современному Локку английскому обществу, существовавшему во второй половине XVII в. после Английской революции. Это было классовое государство с политической властью имущего класса и некоторыми юридическими правами. Каким образом Локк, начав свою теорию с предположения о равенстве каждого, завершил ее легитимацией общества с имущественным и политическим неравенством? Как вообще политическая теория может говорить о нерушимых правах каждого индивида и одновременно легитимировать экономическое неравенство и право голоса только для владельцев собственности?

Мы видели, как Локк вывел экономическое неравенство из добровольного соглашения. Отсюда следует, что за имущественное неравенство несут ответственность свободные индивиды, а не общество.

Далее Локк полагает, что те, кто обладает собственностью, воплощают в обществе человеческий разум. А так как те, кто голосует и обладает политической властью, должны быть разумными, то это означает, что право голоса и другие политические права должны быть зарезервированы за имущим классом. Отсюда вытекает, что имущественное неравенство в отношении собственности идет рука об руку с неравенством в отношении разума и неравенством в отношении политической власти. Добровольное соглашение о введении денег привело ко многим последствиям! Лишенные привилегий не могут обвинять привилегированных или общество в создании любого из таких неравенств. Ведь все мы являемся участниками одного и того же добровольного соглашения.

Но даже те, кто не владеет ничем, являются потенциально разумными. Даже они могут развить себя и реализовать присущую им человеческую рациональность.

В этом рассуждении заложены семена веры в прогресс, плоды которых мы найдем в эпоху Просвещения. В принципе, в некотором будущем все люди с помощью материального и культурного прогресса могут стать разумными гражданами. Вера в прогресс позволяет легче воспринимать существующее неравенство: в будущем каждому будет лучше [Критикуя сегодня представителей XVIII в., мы должны быть, по крайней мере, более осмотрительными. В настоящее время принято считать, что в будущем бедные страны будут жить так же хорошо (или почти хорошо), как мы (жители Западной Европы, в частности, норвежцы — В.К.). Следовательно, можно без угрызений совести пользоваться имеющимися ресурсами. Однако если в будущем этих ресурсов не будет хватать на всех? Что мы тогда будем делать?].

Из предложенной нами интерпретации политической теории Локк предстает прежде всего теоретическим защитником положения, существовавшего в современной ему Англии. Он легитимирует политическое и экономическое неравенство с помощью всеобщих гуманных принципов о неотъемлемых правах индивида. При этом промежуточным звеном для обоснования этого неравенства выступает представление о добровольности договоров.

Однако эти же идеи сыграли совершенно иную, социально-критическую, роль в других странах, например во Франции. Политические идеи Локка (через французских философов-просветителей и «отцов-основателей» североамериканской революции) оказали большое влияние на последующие эпохи [См. использование Томасом Джефферсоном (Thomas Jefferson, 1743–1826) понятий «законов природы» и «самоочевидного» в Декларации представителей Соединенных Штатов Америки, собравшихся на общий конгресс. «Когда ход событий принуждает какой-нибудь народ порвать политическую связь, соединяющую его с другим народом, и занять наравне с остальными державами независимое положение, на которое ему дают право естественные и божеские законы, то должное уважение к мнению человечества обязывает его изложить причины, побуждающие его к отделению.].

Можно полагать, что Локк выступал идеологом либерализма на той фазе капиталистического общества, когда буржуазия уже не нуждалась в абсолютном монархе как для борьбы против феодальной знати, так и для создания национального государства. Буржуазия чувствовала необходимость устранения абсолютного монарха и перехода политического руководства в ее руки. Речь идет о либерализме, который начал с идей об общественном договоре и неотъемлемых правах индивида. Согласно либеральному политическому идеалу, верховным сувереном является народ, законодательная власть принадлежит национальной ассамблее, которая представляет буржуазию и землевладельцев, а исполнительная власть находится в руках (республиканского или монархического) правительства, которое должно уважать неотъемлемые права индивида.

Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными, и все они одарены своим создателем <прирожденными и неотчуждаемыми> очевидными правами, к числу которых принадлежат жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди людей правительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых. Если же данная форма правительства становится гибельной для этой цели, то народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и с такой организацией власти, какие, по мнению этого народа, всего более могут способствовать его безопасности и счастью. Конечно, осторожность советует не менять правительств, существующих с давних пор, из-за маловажных или временных причин. И мы, действительно, видим на деле, что люди скорее готовы терпеть зло до последней возможности, чем восстановить свои права, отменив правительственные формы, к которым они привыкли». — В кн.: Американские просветители. Избранные произведения. В двух томах. Том 2. — М., 1969. — С. 27–28.

 

 

Глава 13.