Глава 38. Диванная тахикардия

— Гарри, идите домой, — профессор Люпин потрепал санитара по плечу. — Вы заслужили отдых. Уже половина пятого. Или вы ждете, пока Северус освободится?

— Да нет, у него два плановых стентирования, — вздохнул юноша. — Сказал не ждать. Я пойду, вот только мусор уберу, — он сгреб в кучу рассыпанные по полу бумаги, предназначенные на съедение шредеру.

— Вы чем-то расстроены, Гарри?

— Да нет, устал, наверное. Спасибо, — тихо сказал юноша.

— Думаю, профессор Снейп решил задержаться из-за вашего же Дамблдора. Риск послеоперационного осложнения порой так же велик, как и само вмешательство. Первое время нужен контроль. Обидно будет, если блестяще проведенная операция пойдет коту под хвост, — заметил Люпин, не глядя на своего санитара.

Лицо Гарри просветлело.

— А-а, тогда… конечно. Я не подумал.

Профессор уселся за стол и углубился в просмотр каких-то бумаг.

— Кстати, Гарри, я передал на рассмотрение комиссии ваше заявление, вместе со своей рекомендацией. Думаю, в ближайшее время вы получите ответ.

Юноша слегка нахмурился.

— Спасибо, профессор, только… Зря я этот грант попросил. То есть не зря, но… Я не знал, КТО президент фонда, — с досадой поморщился он. — Северус увидит мое заявление и… То же самое, как у него самого деньги просить.

— Это далеко не то же самое, — возразил Люпин. — Любой способный молодой человек без средств на оплату обучения может претендовать на грант, это не зазорно. Затраты на образование — это капиталовложение, а не раздача милостыни, и стесняться тут нечего, Гарри. Вопрос о выдаче гранта решает комиссия, а не только президент фонда. Конечно, Северус имеет право оспорить решение комиссии, но зачем ему это? Разве он не знает, что вы хотите учиться в колледже?

Гарри вздохнул.

— Не знает. Мы об этом не говорили. Я боюсь, что он предложит заплатить за мою учебу, а я этого не хочу. Тем более, я знаю, он не уважает… э-э… несамостоятельных людей. Северус и так для меня очень много сделал.

Люпин с любопытством взглянул на юношу и задумчиво потеребил усы.

— Самостоятельность — это хорошо, но скрытность зачем? Я не удивлюсь, если он обидится, что вы решили этот вопрос со мной, а не с ним.

— Но ведь я работаю с вами, профессор! Северус не имеет права писать мне рекомендацию. Вдобавок, он даже не знает, как я работаю. В прошлый раз я в обморок упал, а сегодня…

«Мне показалось, вы глазели по сторонам, дорогой мистер Поттер. Лучше бы вы уделили пристальное внимание взвешиванию салфеток и расчету кровопотери, раз уж взялись помогать Забини» — вспомнил он замечание Северуса: послеоперационная эйфория длилась недолго.

— Сегодня? Чем вы ему не угодили сегодня? Вы прекрасно справились. Не каждый начинающий выдерживает пятичасовую операцию такого уровня.

— Мы с Блейзом ошиблись, — мрачно сказал Гарри, закладывая бумагу в шредер. — Пересчитывали и перевешивали, потому что не совпадало с показаниями потерь у анестезиолога. Ну тогда, в конце… когда выстрелил фонтан.

— Гарри, стремительная одномоментная утрата ОЦК* — это не фонтан, — пробурчал Люпин. — Уверены, что это не Вебер ошибся?

— Северус сказал, что Вебер — профессионал, — буркнул Гарри.

Профессор Люпин отчего-то хмыкнул.

Старенький шредер поглощал не слишком много бумаги за раз. Гарри отделил от стопки несколько листов и уже приготовился сунуть их в щель уничтожителя. Внезапно его рука замерла в воздухе.

«Лимфоцитотоксический тест. Оценка пробы на индивидуальную совместимость» был далеко не единственным: почти все бумаги, отданные на уничтожение, были испещрены таблицами и цифрами и представляли собой результаты многочисленных тестов, понял Гарри. Его внимание привлекло другое. В левом верхнем углу красовалась надпись: «D — Сириус Блэк. R — 31.12» Далее следовало несколько колонок, включающих графу «Метод», «Исследуемые клетки», «Класс и специфичность антител» и последнюю колонку: «Противопоказание к трансплантации».

«У тебя паранойя, Сириус. Кто позарится на твои старые больные почки?»

Рука Гарри, держащая лист, задрожала. Он обернулся на Люпина — тот сосредоточился на своих записях и не обращал внимания на санитара.

— Профессор Люпин, — окликнул Гарри. — Вы не могли бы взглянуть, — он протянул ему лист. — Что это значит?

Хирург поднес к глазам таблицу с цифрами.

— Где вы это взяли? — удивился он. — Это компьютерная обработка лимфоцитарного анализа на совместимость. Завершающий этап.

— В трансплантологии. Посмотрите на фамилию, профессор.

— Вижу, Блэк. Донор? — брови Люпина поползли вверх. — Вздумалось почку продать? Костный мозг?

— А кто…

— Реципиент — хм… не пойму, кто. Цифры «31.12». Аноним, — профессор Люпин всмотрелся в таблицу. — Я не специалист по расшифровке, но тут все очевидно…

— Что?

— Что трансплантация противопоказана. Высокий риск отторжения. Блэку не удастся продать почку реципиенту «31.12». Что это, шутка? Кто тебе это дал, Гарри?

— Драко Малфой. У них сломался шредер, и он попросил…

— Я позвоню Малфою. Даже мне интересно стало, — рука Люпина легла на трубку внутреннего телефона.

— Не звоните, пожалуйста! — Гарри молниеносно перехватил его руку. — Только не Малфою! Давайте спросим самого доктора Блэка! Я слышал один разговор… случайно. Про почку. Доктор Блэк думает, что… Позвоните ему, прошу вас, сэр!

— Ты прав. Люциус Малфой не работает с почками.

— Тогда почему у него этот тест?

— Понятия не имею. Кроме почек, существуют и другие органы и ткани. Костный мозг опять же… Но Малфой занимается исключительно сердцем.

— Вот еще несколько страниц, профессор. Тут тоже «Сириус Блэк — 31.12», — взволнованно сказал Гарри.

Люпин всмотрелся в тесты. Кожа на его лбу собралась гармошкой.

— Всё то же самое, гистосовместимость. Бланки анализов на HLA-типирование, выявление совпадений. Вот результаты типирования на одного человека, — он отложил лист на стол, — а это определение совместимости для двоих… Заключительная страница — та, первая. Костный мозг Блэка, или чем он хочет поделиться с донором в порыве альтруизма, никому не нужен. Во всяком случае, неприемлем для этого реципиента, — профессор постучал ногтем по цифрам «31.12».

— Позвоните ему, прошу вас, сэр. Мне кажется, это для него важно. Он не давал запрос на этот тест. Я слышал его разговор с доктором Дэйном.

— Да что вы так волнуетесь, Гарри? Вы явно перенервничали на операции. Я-то позвоню, но не уверен, что Сириус еще в Лондоне, — Люпин не спеша набрал номер мобильного. С минуту он молча сидел, приложив телефон к уху, и смотрел на встревоженное лицо молодого человека.

— Не отвечает. Боюсь, таки в Брюссель уехал.

— Куда-куда?

— В Брюссель. Он туда собирался еще до своей пьяной выходки. Билет даже купил, но так и не вылетел.

Гарри нахмурился. Разговор про Брюссель он где-то слышал. Так и не вспомнив, где, он вернулся к оставшимся бумагам. На сей раз он пролистал их с особой тщательностью. Взгляд его упал на очередное имя в углу бланка: Блейз Забини.

— Господи, вот еще один анализ! Такой же точно, профессор!

Люпин уставился в листок.

— О, а вот, наконец, повезло реципиенту. Довольно высокий процент совместимости и низкий риск отторжения. Блэйза Забини вы и сами можете спросить, зачем ему это. Странно, что дата…

— А что дата?

— Тестирование проведено за две недели до Сириуса. Донор для реципиента 31.12 найден. Зачем искать еще кого-то? Бог с ним, Гарри, — устало сказал Люпин. — Мусор все это. Возможно, тесты для каких-то исследований.

— Можно взять их себе? — Гарри робко потянул бланк за уголок.

— Да ради бога, — фыркнул профессор. — Забирайте что хотите и отправляйтесь домой. Вы помните, что завтра дежурите?

— Конечно, — улыбнулся молодой человек. — Еще как помню. Первое ночное дежурство.

*****

Стол получился красивый. Конечно, до талантов Северуса ему далеко, думал Гарри, но даже тетя однажды похвалила его жареную картошку: ему удавалось делать ее тонкой и хрустящей. Мясо, к несчастью, получилось куда хуже — то ли слишком долго размораживалось в микроволновке, то ли просто пережарилось, но, к огорчению юного кулинара, оказалось жестким, как подошва. Зато салат удался на славу. Благоразумно прикрыв крышками судки и кастрюльки во избежание процессов окисления, сгубивших репутацию миссис Уизли, Гарри еще раз окинул взглядом стол и остался доволен собой: получилось недурственно. Недоставало одного — с кем разделить вечернюю трапезу.

В сотый раз посмотрев на часы, юноша вздохнул и лег на диван. Он достал мобильный и попытался читать: в памяти телефона была книга по врожденным порокам сердца. Увы, оказавшись в мягких объятиях дивана, Гарри почувствовал, как сильно устал. Глава о дефектах межжелудочковой перегородки оказалась сильнодействующим снотворным. Не прошло и десяти минут, как он уже спал, свернувшись калачиком и уронив телефон на ковер.

*****
Странно, думал Гарри. Он только что покормил Шейха. Насыпал полную миску, даже с верхом. Но тому чего-то не хватало. Кот запрыгнул к нему на колени и вздумал тыкаться носом прямо в губы. Конечно, Шейх породистый и чистый, блох и глистов у него нет, но когда кот, пусть даже самый расперсидский, лезет человеку в рот языком, это уже…

— Шейх, пошел вон, — пробормотал Гарри.

— Однако, — с нехорошей интонацией сказал Шейх.

Гарри подскочил на постели и тут же повалился обратно, придавленный крепкой рукой друга. Прищуренные антрацитовые глаза уставились в сонные зеленые.

— Северус! Боже, я заснул…

— Кто такой Шейх? — промурлыкал лже-кот, перебегая взглядом с глаз Гарри на губы.

— Тётин кот, — юноша закинул руки на шею Северусу и переплел пальцы на затылке. — Мне приснилось, будто он сует свой язык мне в рот.

Профессор слегка шевельнул бровью.

— Бывает, — флегматично сказал он.

— Не бывает! Облизать может, но в рот лезть…

— Как облизал, так? — Северус наклонился и медленно провел языком по верхней губе Гарри. Потом по нижней.

— Это не по-кошачьи, — Гарри потянулся всем телом, будто вспомнив и другие кошачьи повадки. Северус вдруг схватил его за бедра и прижал к дивану.

— А так? — он просунул кончик языка между губами любителя котов и несколько раз лизнул — быстро, легко и нежно. — Так… по-кошачьи?

Гарри ответил не сразу — кошачий поцелуй несколько выбил бесов из колеи.

— У кота язык… шершавый, — хрипло сказал он.

— Шершавый… — задумчиво повторил Северус.

Он наклонился над юношей так, что почти лег ему на грудь, и прижался ртом к приоткрытому рту специалиста по котам. Поцелуй был совершенно другим — глубоким, неторопливым и сильным. Очевидно, не один Гарри знал толк в котах: юноша мог поклясться, что на сей раз язык Северуса в самом деле был шершавый.

— Как ты… это сделал? — отдышавшись, спросил юноша. — Как будто и вправду…

— Угадайте, мистер Поттер, — пробормотал «кот», пробираясь руками под задравшуюся футболку юного экспериментатора.

— Слюней меньше надо, что ли? — с любопытством спросил тот.

— Вы на редкость проницательны, — засмеялся Северус, с удовольствием разглядывая подающего надежды специалиста.

— Северус, — вдруг спохватился Гарри. — Как ваша спина?

— Уже все норма…

— Вы зря отказались кремом намазать, надо было еще в клинике… Давайте, я сейчас… Болит?

— О-о, — Северус покачал головой. — Адская боль.

— Ох, ну тогда…

— Давайте поужинаем сперва, мистер Поттер, — профессор взъерошил его и без того встрепанные от сна волосы и встал. — Миссис Уизли приходила? — с удивлением спросил он, только сейчас заметив накрытый стол.

— Нет, это не миссис Уизли, — со сдержанной гордостью сказал Гарри.

Он вскочил с дивана, бросился к столу и снял крышку с судка, выжидающе глядя на Северуса блестящими взволнованными глазами.

Таких эмоций на лице друга ему еще не доводилось видеть: казалось, тот растерялся.

— Это… ты? — тихо спросил он.

Гарри кивнул.

— В честь Дамблдора? — прищурился Северус.

— О, Боже. Нет. Я не думал про Дамблдора… — смутился Гарри. — Я просто так… — юноша окончательно смешался и сник. Он отвернулся и сделал вид, что вытирает салфеткой стол.

— Гарри, — Северус вдруг обнял его сзади, зарылся носом в волосы, скрестил руки у него на груди и замер. — Спасибо, мой хороший.

— Вы ведь еще не пробовали, — прошептал Гарри, тая от ощущения его большого теплого тела и мечтая так и стоять до второго Пришествия.

— Чувствую, что очень вкусно, — пробормотал Северус, не в силах оторваться от юного кулинара. — Даже волосы жареной картошкой пахнут, — он прихватил губами мочку его уха. — А вообще я каннибал, мистер Поттер.

Гарри вывернулся из уютных объятий.

— Попробуете? — с надеждой спросил он.

Оба сели за стол.

— Придется уволить миссис Уизли, — заметил Северус, распробовав хрустящий ломтик. — Ее картошка и в сравнение не идет.

— Не дай Бог! — притворно испугался Гарри. — А мясо… м-м… не вышло чуть-чуть.

— Мясо вполне… э-э…

Профессор мужественно проглотил кусок.

— Гарри, — вдруг начал он. — Я хотел… перед вами извиниться. Вы с Блейзом не ошиблись. Ошибся Вебер.

Молодой человек вытаращил глаза.

— Вы же сказали, он профессионал!

— Да, за пять лет в бригаде… первый раз такое, — хмуро сказал профессор, пытаясь отпилить ножом кусочек мяса. — Конечно, в экстренных случаях не всегда легко быстро и точно определить кровопотерю, но таких погрешностей, как сегодня, у него еще не было.

— Северус…

— Вы с Блейзом свои пятьдесят семь процентов от массы салфеток и шариков как раз правильно посчитали, а Вебер…

— Северус, давайте поедим, а? — жалобно сказал Гарри. — Разве с Дамблдором что-то не в порядке?

— Да нет, состояние стабильное, — вздохнул профессор. — Но радоваться пока преждевременно. Далеко не все умирают на столе. Адаптация к хирургической агрессии…

— Невкусно, да?

— Очень вкусно, мистер Поттер. Простите, мой дорогой, я просто никак не могу выкинуть вашего пастора из головы.

— Все будет хорошо, не переживайте, пожалуйста, — умоляюще сказал Гарри.

Северус вздохнул.

— Будем надеяться. И да… Ужин замечательный. А говорили, только убирать умеете. У вас столько скрытых талантов, как я посмотрю…

Гарри покрылся легким румянцем. Блейз в разговоре упомянул, что Снейп очень редко кого-то хвалит. Впрочем, в их отделении тоже не принято было одаривать сотрудников комплиментами.

— Так что с моим лечением, мистер Поттер? — вдруг спросил Северус, опасно сверкнув глазами.

— Ой, конечно, сейчас!

Гарри вылетел из столовой и через секунду вернулся с аптечным трофеем.

— Вот. Самый лучший крем. С календулой!

Профессор встал из-за стола. Гарри мог поклясться, что в эту минуту он и в самом деле похож на сытого Шейха, горделиво отходящего от пустой миски.

Северус вдруг нахмурился.

— Не думаю, мистер Поттер, что это приятное зрелище.

Как завороженный, Гарри смотрел на его пальцы, расстегивающие рубашку. Бесы выразили желание помочь. Сопротивляться нечисти было не с руки, и Гарри, предвкушая лечебный процесс, расстегнул две нижних пуговицы рубашки дорогого друга и принялся за манжеты. Северус покорно протянул одну, потом другую руку юному целителю.

— Что вы так на меня смотрите, мистер Снейп?

— Боюсь лечения, — ухмыльнулся Северус.

— Я осторожно, — заверил Гарри и медленно снял рубашку. — О, Господи!

Рубашка выпала у него из рук.

— Ужас!

Северус посмотрел через плечо и недовольно скривился.

— Вторая степень местами… Уродливо выглядит.

— Как ты с этим ходил? — дрожащим голосом спросил Гарри. На покрасневших плечах друга красовались мелкие волдыри.

— Люпин ампулу новокаина мне за шиворот вылил. Вот только после операции каждая сволочь так и норовила по плечу похлопать, — поморщился Северус.

— Я… сейчас… — Гарри выдавил крем на ладонь. — Господи, только как… У меня пальцы ужасные… хуже, чем язык у кота. Я дурак, надо было спрей купить!

— Мне не больно, правда. И ваших пальцев я не боюсь, мистер Поттер.

— Тогда… может, вы на диван приляжете? — робко предложил Гарри.

— Если доктор Поттер считает, что надо прилечь…

Северус разлегся на диване и покосился на юного целителя.

— Смелее, доктор. Вы в ожоговом отделении еще не были?

— Слава Богу, не был, — пробормотал Гарри. Он щедро зачерпнул крем и провел кончиками пальцев по спине друга — там, где была просто покрасневшая кожа. По комнате разнесся приятный запах трав.

Северус вздохнул.

— Больно? — испугался юноша.

— О, нет, наоборот…

Гарри нежно и осторожно убрал лежащие на его плечах волосы.

— Я погуще намажу…

Замирая от жалости, он принялся за дело — едва касаясь обожженной кожи.

— У вас такая кожа… белая, — прошептал он, — вам нельзя было…

— Доктор Поттер, если вы так будете трястись над своими пациентами, то это добром не кончится, — заметил Северус. — Уверенней надо быть. Лечить и жалеть — разные вещи.

— Я вас не жалею, мистер Снейп, — с достоинством сказал Гарри. — Я вас просто… просто…

Он вдруг наклонился и припал губами к пояснице дорого друга — там, где кожу не сожгло солнце.

— Другое дело, доктор. И чуть ниже… боль сумасшедшая.

— Пациент, не учите меня, что делать, — строго сказал Гарри. Очевидно, работа в клинике породила новую разновидность бесов, владеющих целительским мастерством.

— Вот это уже правильно, — одобрил пациент.

Губы юного доктора медленно двинулись по позвоночнику пострадавшего, ощупывая каждый бугорок. Пациент молча обнимал подушку. Гарри почувствовал, как напряглись его мышцы — свободной рукой он опирался на бедро Северуса, так было удобнее. Усилием воли оторвавшись от своего занятия, он опять выдавил из тюбика порцию крема и с упоением намазал еще слой — крем быстро впитывался в воспаленную кожу.

Ладони юного доктора спустились к пояснице и остановились.

— У вас тут две… ой, нет… три малюсеньких родинки, мистер Снейп, — вдруг заметил он.

Не выдержав искушения, Гарри наклонился и поцеловал все три по очереди, от усердия слегка касаясь их кончиком языка.

Усердие доктора обернулось несколько неожиданно для него самого.

Северус довольно проворно для больного перевернулся на спину, забыв про толстый слой крема на плечах.

— Северус! Ваша спина! И диван…

— К черту спину и диван! Знаете, что с такими врачами делают, мистер Поттер?

Он схватил юного доктора и повалил к себе на грудь.

— Что с ними делают? — пробормотал Гарри, слегка теряя голову от близости большого разгоряченного тела.

— Сними… пожалуйста… — хриплым голосом попросил друг и просунул ладони под его футболку.

Футболка полетела на пол. Гарри неотрывно глядел в расширившиеся темные глаза.

— Полежи так… просто… — прошептал Северус.

Впрочем, можно было не упрашивать — Гарри понял бы и без слов. Он растянулся сверху, прижавшись грудью к груди дорогого друга и замер: это было больше, чем блаженство. Руки Северуса гладили его спину — почти так же осторожно, как это делал он сам.

— Северус… Ваше сердце… так стучит…

— Поставьте диагноз, мистер Поттер, — хитрый пациент прихватил губами подбородок юного целителя.

— Аритмия? — предположил Гарри. Он провел чуть влажными губами по губам пациента.

Тот вздохнул и слегка прижал к себе юношу.

— Тахикардия?

— Угу. Диванная тахикардия, знаете такое?

— Догадываюсь… — пробормотал Гарри. Он чувствовал, что зашел слишком далеко: тахикардия была заразной. Вдобавок к учащенному сердцебиению, он начал дрожать и прижался к своему другу еще тесней.

— Гарри…

Дыхание Северуса неуловимо изменилось. Черные глаза стали странно-дымчатыми.

— Что?..

— Гарри… мой Гарри…

В голове сладко помутилось.

Горячие ладони ласкали его спину. Диванная тахикардия оказалась болезнью бесов: кровь отлила от головы и ринулась заполнять излюбленный нечистой силой орган. Кто первый начал двигаться, Гарри не знал. В какой-то момент он просто заметил, что бесы весьма активно интересуются силой трения.

— Мой Северус… — теряя остатки разума, прошептал он.

Очевидно, говорить этого не следовало.

Пальцы Северуса впились в его ягодицы, вжимая, стискивая, притирая их тела друг к другу. Горячий язык вошел в его рот, уже не изучая и не дразня. Всем своим телом Гарри вдруг ощутил, что Северус перестал играть.

На юношу обрушилась дьявольская смесь страха и восторга. Тело горело, плавилось, растекалось нежностью — от ласкового теплого языка, вылизывающего его рот, прикосновений к обнаженной коже, рук, которые теперь были, казалось, везде, начиная от макушки и кончая раздвинутыми бедрами. Никогда еще он так не ненавидел одежду. Он закрыл глаза, растворяясь в ощущениях.

Внезапно перед ним проплыло мертвенно-желтое, как в палате реанимации, лицо пастора Дамблдора.

«Книга Левит, глава восемнадцатая, стих двадцать второй», — отчетливо произнес Голос Пастора.

Сердце Гарри стремительно ухнуло куда-то вниз и вернулось на место, бешено колотясь.

В страхе он распахнул глаза. Видение исчезло.

— Хороший мой… нежный мой… вкусный мой… — задыхаясь, шептал Северус.

Пульс дробно стучал в висках. На лбу выступил холодный бисерный пот.

«Книга Левит, глава восемнадцатая, стих двадцать второй. Книга Левит, глава восемнадцатая, стих двадцать второй», — вновь повторил Голос.

Гарри усилием воли прогнал образ полумертвого старика.

Его дрожащие пальцы нашли руку друга и сжали — до боли в суставах.

— Гарри… — Северус на секунду замер, словно что-то почувствовал.

Пауза была недолгой. Бесы друга поняли жест юного грешника по-своему: Северус разжал пальцы и принялся целовать его ладонь — с таким жаром, что по телу юноши хлынула новая волна — горячая, томительная, отбирающая дыхание.

Так ноюще-сладко, так остро. На грани, на краю, на…

«Книга Левит. Глава восемнадцатая. Книга Левит. Глава восемнадцатая. Книга Левит, глава восемнадцатая», — назойливо запульсировало в висках.

С отчаянием и страхом он вцепился в своего друга, пытаясь найти спасение от злых слов-молоточков: теперь они бились в ритме сердца.

«Книга Левит. Глава восемнадцатая. Книга Левит. Глава восемнадцатая».

Он прижался сильнее к теплой мужской груди, лихорадочно целуя Северуса в губы, судорожно перехватывая ласкающие руки, извиваясь угрем, обдирая живот о проклятую пряжку ремня.

Горячая волна уходила, неотвратимо, как морской отлив. Таяла, оставляя тянущую боль и странное чувство потери.

Северус вдруг отпустил его губы, выгнул спину, напряженный, как тетива лука, и впился пальцами в его бедра, вжимая в себя почти до боли.

— А-а…

Выдох, почти стон.

«В ад, за один этот звук».

Гарри уронил голову ему на грудь, вздымающуюся от прерывистого дыхания.

Сердце. Стучит — быстро, сильно.

«Господи, я люблю его. Боже, прости, прости меня!»

Большое разгоряченное тело под ним расслабилось. Рука Северуса безвольно свесилась с дивана, вторая продолжала гладить вздрагивающую спину юноши.

— Спасибо… — прошептал он. — Мой хороший.

— Спасибо? — непонимающе переспросил Гарри.

К дымчатым антрацитам вернулся блеск. Глаза Северуса приобрели осмысленное выражение.

— Гарри, что? Ты… жалеешь?

Его рука на спине юноши замерла. Морщина между черными бровями обозначилась резче.

— Ты… разве… не хотел? — хрипло спросил он.

— Хотел, — Гарри лег щекой ему на грудь.

Северус поцеловал его в макушку.

— Что с вами, мистер Поттер? Дорогой мой, что? Только не говорите, что бесы…

— Не бесы, — сдавленно сказал Гарри. — Но… Северус, у тебя есть Библия?

Губы друга шевельнулись в беззвучном ругательстве.

— Ты жалеешь, — с горечью сказал он. — Так я и знал.

— Я не жалею, нет!

Гарри попытался обнять его, но тот мягко высвободился и встал.

— В душ не хочешь? — голос Северуса звучал бесцветно.

— Мне… не нужно в душ, — тихо сказал Гарри. Он сел на диване и невидяще уставился в пространство.

Северус вдруг молнией ринулся к нему и схватил за руки.

— Прости меня, я идиот! Эгоист, подлец! Я не понял, я думал…

— Северус, Господи, не говори так! Это неправда! Это… даже не знаю. Просто я услышал…

— Что услышал? — Северус с тревогой искал ответ в его глазах. Он гладил его руки, словно пытаясь успокоить и Гарри, и себя. К горлу юноши подкатил горький комок с трудом сдерживаемых рыданий.

— Голос. Голос пастора Дамблдора. «Левит. Восемнадцать – двадцать два».

В глазах Северуса Снейпа полыхнула и погасла ярость.

*****

Ад вернулся. Даже во сне Гарри знал, что это сон, из которого нельзя выбраться. Мучительный, безвыходный, сон-лабиринт. Новый ад. Не огненная преисподняя центра Земли, не холодные руки озерных бесов. Тягучий, липкий, как кровь на полу операционной. Вязкий, густой и темный. Как венозная кровь грешников.

Он бежал вверх по пожарной лестнице «Электры», спотыкаясь, скользя, теряя последние силы. На металлических ржавых ступеньках была кровь. Увы, Гарри бежал на одном месте. Комната техэтажа была недосягаема. Казалось, воздух вокруг загустел, превратился в желе, и сколько Гарри не перепрыгивал ступеньку за ступенькой, не мог приблизиться к спасительной каморке даже на ярд.

Фанарт jozy

Он не оборачивался, зная, что стоит повернуть голову, как на его плечо ляжет желтая неживая рука.

— Гарри! Стой! Не отвращай лицо от Знака Господнего! — глухо сказал Голос.

Медленно, против желания, скользя ногами в густой кровяной жиже, цепляясь рукой за липкие перила, Гарри обернулся.

Альбус Дамблдор стоял внизу под лестницей. Пастор был страшен — глаза на изжелта-бледном лице были заклеены кусочками пластыря. В руках Дамблдора была Книга.

Внезапно рука пастора неестественно вытянулась и поползла вверх, приближая Книгу к лицу Гарри.

Он закричал. Кричал, уже понимая, что кричит. Понимая, что это сон, понимая, что…

Странная сила подхватила его и подняла в воздух.

— Мой маленький кит. Мой бедный маленький кит, — услышал он.

Он вдруг понял, что дышит. Что жив. Что Северус рядом.

— Все хорошо, это сон, просто сон, — голос друга. Руки. Обнимают, гладят волосы.

Он открыл глаза. Слабо светил ночник. Гарри был в комнате Северуса. На кровати Северуса.

— Маленький кит, ты кричишь во сне. Спи здесь. Не бойся, я ничего… просто буду рядом.

— Северус, — умиротворенно прошептал он.

Тот укрыл его одеялом.

— Я здесь. С тобой. Спи.

На его плечо легла рука друга. Лучшего. Любимого. Самого родного человека на свете.

Он заснул, дыша ровно и тихо.

Северус Снейп не спал. Поглаживая укрытое одеялом плечо спящего юноши, он задумчиво смотрел в окно на серый лондонский рассвет.

______________________________________________________________________
*ОЦК — объём циркулирующей крови.

*****

 

Глава 39. Левит восемнадцать - двадцать два

Гарри сбежал по лестнице и застыл на пороге гостиной, привлеченный звуками рояля.

Юноша прислонился к дверному косяку и так стоял, затаив дыхание, завороженный, очарованный, вслушиваясь в глубокие приглушенные аккорды.

Он вспомнил, как бродил под окнами коттеджа, глядя на Северуса через окно. Тогда тот играл небрежно, одной рукой, неотрывно глядя на Драко Малфоя.

На сей раз профессор был поглощен игрой настолько, что даже не заметил появления Гарри. Впрочем, это было неудивительно: Северус играл с закрытыми глазами. В глубинах черного лакированного монстра рождались густые бархатные аккорды, неторопливые, напоенные меланхолией и странной нежностью.

Гарри не мог оторвать взгляд от порхающих пальцев, мягко касающихся инструмента, от римского профиля драгоценного друга, от лежащих на плечах иссиня-черных волос. Юноша вспомнил, что за все время их знакомства ни один из них не удосужился посетить парикмахерскую. Его собственные вихры на затылке уже можно было собрать в маленький хвостик. Волосы Северуса отросли до лопаток, но Гарри редко доводилось видеть их во всей красе — в клинике всё скрывала хирургическая шапочка, и даже без оной профессор расхаживал с хвостом, который так и хотелось развязать, рассыпать волосы по плечам и запустить пальцы в черный густой шелк.

В минорных аккордах была такая сдержанная боль, что у юного слушателя предательски защипало глаза. Музыка проникала под кожу, каждое прикосновение чутких рук к инструменту извлекало из груди рояля глубокие и нежные звуки. Гарри засмотрелся на босые пальцы ног музыканта, время от времени нажимающие педаль.

Внезапно Северус уронил локти прямо на клавиши, вырвав из недр инструмента душераздирающий звук, и замер, навалившись на рояль и закрыв лицо руками.

Внутри у Гарри все перевернулось. Он ринулся к дорогому другу и порывисто обнял за шею.

— Что с тобой?

Северус убрал локти с клавиш, но в глубине инструмента еще дрожал отголосок стихающей боли.

— Доброе утро, мистер Поттер, — он прижался небритой щекой к руке Гарри. — Я вас разбудил?

«Вы» звучало так нежно, что Гарри только вздохнул.

— Нет, я уже привык рано вставать, мистер Снейп. Сэр. Профессор. Доктор медицинских наук. Почетный член Королевского…

— Ах ты, маленький вредный кит!

Северус молниеносно развернулся на стуле, схватил Гарри за поясницу и потянул к себе так, что тот плюхнулся к нему на колени.

— Опять «мистер Поттер»? Ты обещал сказать, зачем нам нужна дистанция. Так и не сказал, — Гарри уткнулся носом в его шею возле уха и замер в блаженстве.

— Лучше тебе этого не знать, дорогой мой, — Северус просунул руку под майку Гарри и тоже застыл, слегка поглаживая его спину. — Что тебе снилось, помнишь?

— Кровь. Везде, везде… Липко так, противно! Дамблдор за мной гнался… Книжку показывал… ту самую. Я от него убегал, убегал… и не мог, а он все кричал про Знак Господень… Северус, ты меня задушишь!

— Прости, мой хороший… Какой еще Знак Господень? Знак «стоп» на веревке с неба, чтобы бедный грешник, не дай бог, не кончил?

Гарри смущенно отвел взгляд.

— Северус! Ты ужасный! Если Бог хочет что-то человеку сказать, Он дает ему знак. Это может быть что угодно, — Гарри попытался сплести косичку из волос друга, но не преуспел.

— И что, ты видел какой-то знак? Во сне?

Гарри оставил в покое волосы и занялся изучением бровей: их можно было пригладить пальцем, а можно было и распушить. И то, и другое было приятным занятием.

— Нет, не во сне. Пастор говорил, что надо обращать внимание на все, что происходит вокруг. Что Господь с нами постоянно разговаривает, посылает нам сигналы и знаки… Надо просто смотреть, слушать… Но я ничего не видел. Однажды меня проезжающая машина забрызгала… я весь мокрый пришел на домашнюю группу. Дамблдор сказал, что это Знак, Господь хочет для меня водного крещения.

— Бред какой! Даже не смешно, — рассердился профессор. — Гарри, и ты в эту чушь веришь?

— Тогда… поверил, — вздохнул юноша. — А больше никаких знаков… Ах, нет, еще стол на меня упал, когда я у пастора в гостях был.

— Как это, стол упал?

— Вот так, просто. Стоял стол, а потом вдруг на меня перевернулся. Шрам на ноге остался.

— Что за чушь, стол сам перевернулся?

— Я не вру, — жалобно сказал Гарри. — Я не знаю, как это получилось… Не помню даже. Но это тоже был Знак Господень. Дамблдор сказал. Северус, ты в клинику разве не опоздал? Я сегодня дежурю, так что поеду только к четырем, а ты…

— Мое расписание тоже слегка изменилось, — Северус увлеченно поглаживал его спину под майкой. — Буду дежурить по вторникам. Вот такое совпадение, мистер Поттер.

— Ты не должен из-за меня менять график, вдобавок приезжать раньше и… — начал Гарри.

— У меня есть чем заняться в клинике, — невозмутимо сказал Северус. — Мне удобно приезжать раньше. Кстати, кое-кто еще не завтракал, как я понимаю.

— Там миссис Уизли шуршит, — сообщил юноша и прибавил тише: — Ругается. Диван чистит.

— Вот я и сбежал, — буркнул Северус.

Гарри положил подбородок ему на плечо.

— Ты так красиво играл, только безумно грустно. Что это было?

— Эквивалент молитвы. Импровизация. Советую попробовать на досуге.

— Я не умею, Северус. Все соседи разбегутся.

— О, это было бы счастьем. Надеюсь, пастор Риддл не выдержит первым.

Гарри положил палец на клавишу рояля и осторожно нажал. Инструмент издал мрачный рык: начинающий пианист ткнул в контроктаву.

— Ты нашел Библию? — тихо спросил он.

Северус поморщился.

— Гарри, если честно, и не искал. Я знаю этот чертов стих. Странно, что ты сам его не вспомнил. Ты вчера был такой расстроенный, что… мне расхотелось его тебе напоминать. Посиди здесь, я чаю принесу, и мы поговорим.

Он встал, поцеловал растерянного юношу в подбородок и вышел.

Через пару минут он вернулся с подносом, на котором едва умещались чай, тосты и печенье.

— Мы еще ни разу тут не завтракали, — заметил Гарри, оглядывая гостиную. Он осторожно поднес к губам чашку, опасаясь разлить чай на шикарный диван бледно-персикового цвета.

— Мы много чего тут не делали, — пробормотал профессор.

Гарри отставил чашку на стол из черного стекла, чудо мебельного дизайна, и уставился на Северуса выжидающим взглядом.

— Угощайтесь, мистер Поттер, тосты с абрикосовым джемом, с медом, а вот это…

— Северус!

— Хорошо, — скривился тот. — Левит восемнадцать – двадцать два: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость».

Он невозмутимо намазал тост медом и отправил в рот.

— Так и знал, — мрачно сказал Гарри. — Просто хотел убедиться, что не перепутал.

— Если бы Молли угостила нас рагу из кролика, вы бы так же расстроились, мистер Поттер? — вдруг спросил Северус.

— При чем тут это?

— Нет, я спрашиваю, осудили бы вы меня или себя за рагу из кролика?

— Конечно, нет, что за ерунда.

— Ерунда называется «Левит одиннадцать – четыре», — ухмыльнулся Северус. — «Не ешьте зайца, потому что он жует жвачку, нет у него раздвоенного копыта, нечист он для вас», мистер Поттер. Ешьте тосты, с мёдом — более кошерные, чем с джемом… Боюсь, в джеме не кошерный краситель.

— Зачем эти запреты? Я еще могу понять запрет «не ложись с мужчиною», но кролик…

Северус вдруг вскочил, зацепив поднос и расплескав чай на диван.

— Ты можешь это понять? Ты считаешь, этот запрет МОЖНО ПОНЯТЬ? — взвился он. — Тогда объясни МНЕ, а то Я не понял! Только говори о современности, а не о проблемах древних иудеев, озабоченных деторождением!

Гарри побледнел и уронил на диванную обивку «кошерный» тост.

— Спать с мужчиной — грех, — промямлил он.

На скулах Северуса заходили желваки, брови угрожающе сошлись к переносице.

— Аргументируй, — он вновь сел, скрестил руки на груди и вперил в Гарри хмурый взгляд. — Докажи мне, что это плохо. Я внимательно слушаю. С религиозной точки зрения, с морально-этической, с медицинской… Молчишь? Не хочешь включать мозг? Начни с кролика, если на то пошло!

Гарри не выдержал. Он бросился к Северусу, обнял и торопливо зашептал ему в ухо, захлебываясь словами.

— Не злись, я не могу с тобой говорить, когда ты сердишься! Северус, я не умею с тобой спорить! Я чувствую, тебе сейчас все равно, к чему прицепиться, хоть к кролику, хоть к мужеложству! Не знаю, почему это грех, так написано в Библии, так в любой церкви говорят! Бог создал Адама и Еву, а не двух Адамов.

— Очередной прокол, — буркнул Северус. Он перестал хмуриться и с минуту сидел молча, поглаживая плечо прижавшегося к нему юноши.

— Вы угадали, дорогой мой. Я зол как черт. Но не на вас, мистер Поттер, — вздохнул он. — На вашего проклятого Дамблдора. А еще больше на себя самого!

— А на себя зачем? — тихо спросил Гарри, пробираясь ладонью в вырез его халата. — Из-за мужеложства? — осторожно спросил он.

Северус вдруг рассмеялся.

— Гарри, твоя святая простота меня в гроб загонит! Решил, я вздумал покаяться?

— Нет, я не об этом. Я думал, ты сердишься, потому что вчера… Я вчера не должен был… Я первый начал… а грех на тебе!

Северус дернул бровью.

— Грех на мне? — он театрально отряхнул пылинки с халата. — Всё чисто.

Он обнял Гарри за плечо и прижал к себе.

— Грех — то, что я, дурак, не заметил, как потер<