Глава 9:Командировка в Константиновку, встреча, начало формирования бригады.

И действительно обстановка в штабе (где сообщали о положении на фронте) и также положение на фронте, которое складывалось вне докладов отличались друг от друга. Многие командиры дивизий и армий боясь Жукова или обвинений в паникерстве (если бы сказали на совещании что в дивизии не 10-12 тысяч человек, как положено а 5-7 тысяч человек их бы обвинили в паникерстве) сообщали обстановку не касаясь конкретных фактов. В частности в полосе 16-й армии должного числа войск ещё не было и в составе армии был только генерал-лейтенант Рокоссовский со своим штабом. Дивизий не было, или они были в окружении или выйти оттуда ещё не успели.

Войска 5-й армии генерала Лелюшенко имели в своем составе пока только дивизию под командованием полковника Полосухина, того немного из полковников кто принял бой на знаменитом Бородинском поле и если раньше против Семеновского оврага стояли Багратионовы флеши, то теперь по Бородинскому полю прошли окопы и вреди частей был объединенный батальон Московского военно-политического училища имени В.И.Ленина, со знаменем гренадерского полка 1812 года,230-й запасной учебный полк добровольцев москвичей, со знаменем московских ополченцев 1812 года и 20-я танковая бригада полковника Орленко, со знаменем кавалергардского полка 1812 года. При этом здесь роль флешей и ретреншаментов (временных укреплений) досталась нескольким нашедшимся неподалеку танкам Т-28 правда без моторов но с длинноствольной пушкой Л-11 и эти машины зарытые в землю стали крепостями артиллеристов. Роль фельдмаршала М.И.Голенищева-Кутузова в этом сражении досталась полковнику Виктору Полосухину и так получилось что командный его пункт располагался там где был и командный пункт фельдмаршала.

В тот же момент остатки регулярных войск (группы по 100-200 человек) и также партизаны (и примкнувшие к ним части армии регулярной, что повысило мощность партизан) умудрялись с невиданным напряжением сил сдерживать противника ещё. Хотя партизаны эти должного числа боеприпасов не имели а драться могли и сдерживали крепко фашистов бывших у Вязьмы. Но однако положение армии и войск было очень шатким. Немецкие войска по всей линии фронта наступали. В тот же момент севернее и ближе к Волоколамскому шоссе занимала оборону в районе села Константиновка группа в составе двух рот пехоты и четырех орудийных расчетов с орудиями. Сюда для детального ознакомления с положением прибыл майор Коренев. Его поразило что солдаты здесь были в том числе и женщины. Однако когда удалось встретиться, с командиром одной из рот майором Хомяковым, который ныне служил в 236-м полку, хотя до этого служил в 134-й дивизии, которая была разбита в первые дни войны, выяснилось что силы наступающие здесь превышали полк личного состава, разбросанный по линии фронта и растянутый в глубину. Ему противостояли две роты против которых полк мог одновременно ввести в бой 9 рот разом.

Но немцев сдерживало наличие на рубеже 45 мм орудий с расчетами, и то что здесь роты Поздняковой и Хомякова сумели создать видимость целого полка, хотя на участке были только две роты – 240 человек против тысячи солдат полка. Чего ждали немцы –неизвестно.

Сразу прибыв на фронт Коренев проработав два часа с картой принял решение просить именно здесь у Константиновки передачи сил и формирования бригады. Это объяснялось тем что формирование войск бригады у Москвы и переброска её сюда отняла бы слишком много времени и ресурсов и такая трата их была нерациональной.

 

Поэтому обратившись к начальнику фронтового участка генералу Ремезову, Коренев попросил создать бригаду прямо здесь из частей подследственных Трибуналу и также оснастить её оружием имевшимся на ремонтно-восстановительных цехах. Танков и бронемашин здесь никаких не было, поэтому с утра Коренев двинулся в тыл располагавшегося здесь неподалеку фильтрационного лагеря с полномочиями на формирование бригады подписанными генерал-майором Ремезовым и генералом армии Жуковым. Начальник политуправления дивизии был даже рад передаче военнопленных из его ведения в боевые части, поскольку большая часть людей занималась охраной, а нужна была в подготовке обороны в полосе 162-й дивизии подход которой сюда ожидался в ближайшие сутки.

Вскоре майор приехал в лагерь. Это было помещение колхоза, где располагался сейчас лагерь и здесь было более тысячи солдат, которые ежедневно прибывали, а охраняла лагерь рота солдат вооруженных и также неизвестное число «своих» солдат, которые сообщали о настроениях среди советских военнопленных. И здесь Коренев прибыв на фронт приказал построить всех. Вскоре все военнопленные были построены. В массе своей это были пехотинцы но были и танкисты. При этом по виду солдат сразу стала понятна причина того что они стали пленными – ребята все были молодые и ни один из них наверное до этого в бою настоящем не был, хотя у немцев был определенный резерв кадров солдат которые прошли через Европу победным маршем. Эти же военнопленные, советские солдаты (их называли военнопленными из-за того что попав в окружение они сразу побросали винтовки - сдались немцам, а во время войны такое трусливое поведение было равно предательству и их- таких солдат или расстреливали или отправляли в запасные полки -полки что формировались из преступников и уголовников, из изменивших присяге солдат. И это были не штрафные батальоны - это были просто полки из оступившихся солдат) просто были испуганны и стремились сохранить себе жизнь в горячке боя.

Но сейчас, когда враг шел к Москве, меры воздействия были не такими жесткими  и солдат за трусость не расстреливали, но все кто вышли неорганизованной группой от немцев – всех помещали в фильтрационные лагеря и там сотрудники 4-го управления НКВД проверяли шпион ли этот солдат, и если не шпион, то его отправляли на фронт, рядовым, а если шпион-то пуля в лоб, по приговору.

Их- танкистов отозвали в отдельный строй и там спросили кто такие, какие роли в экипаже исполняли, звание(до февраля 1943 года армия не имела погон и вместо них были петлицы а их подчас не шили на полевой форме у танкистов и разобрать звание по ним было не так-то просто). Среди этих танкистов было много наводчиков, механиков-водителей, но стрелков-радистов и командиров было очень мало, по человеку на 10 бойцов (до 1943 года радиостанции имели только танки командиров взводов и рот, высших структур, а рядовые машины средством радиосвязи имели флажки, впрочем в зарубежных армиях в том числе в войсках Великобритании – положение было еще не лучше с этим вопросом).

Вскоре началось формирование экипажей для танковой бригады. Но не было танков. Танки задерживались в цехах московских ремонтных заводов (до войны бывших заводами тяжелого машиностроения и машиностроения в целом). Сюда же приходила и подбитая, искалеченная техника, но ремонтно-пригодная с фронта, если её там успевали эвакуировать в тыл, для ремонта (до войны танкоремонтных бригад не было и танк или бросали выведя из строя (что было особенно часто в первые дни войны) или отправляли на завод для ремонта, а позже возвращали в часть)).

И здесь рабочие заводов делали больше чем возможно, порой.

Нарушены были довоенные поставки комплектующих (до войны элементы для Т-34, башню, двигатель и броню, орудие - делали разные заводы, разбросанные по всей стране). Их не доставало, не хватало инструмента и ремонтного оборудования (к слову башня танка Т-34 весит 3 тонны, и руками её не поднимешь отнюдь). Но были силы выраженные в лозунге социалистического соревнования «все силы на разгром немецких захватчиков» и рабочие восстанавливали танки. Посильную помощь оказывали и сами танкисты и был даже такой порядок, что каждый экипаж чинит сам свой танк, но приходившие на ремонтные цеха танки восстанавливались рабочими из-за того что экипажи этих искалеченных подчас боевых машин были убиты или в госпиталях. И рабочие работали. И был велик и тягостен их труд. Когда многих мужчин призвали на фронт их жены и дети встали на их места и работая по 16 часов в день, имея 4 часа на отдых и сон добивались двойного результата против довоенных показателей. И хотя тягостен был их быт, но это производственных темпов не сбавляло, и на хрупких плечах девушек русских лежало сейчас материальное оснащение армии. В тот же миг был приказ №226, согласно которому ничего, никакого имущества немцу нельзя было оставлять кроме мертвой, выжженной земли и даже ради отбития имущества совершались рейды.

В тот же миг заводы бывшие севернее и восточнее Москвы стали арсеналом для фронта. Заводы эти давали легкие танки (как завод №92 в г. Горьком, ныне Нижнем Новгороде), выпускали пушки и собирали танковые орудия (там же), производили ППШ (завод в городе Вятские Поляны),гранаты ручные(которые собирали множество крупных и мелких заводов в Москве, подчас не военного назначения и при этом гранаты эти выпускаемые заводами качеством отделки превосходили довоенные и в тот же миг по массовости достигли столь больших объемов, что и 75 лет спустя резерв этих боеприпасов не исчерпан), делали снаряды и минометные мины. Среди производителей особо хочется отметить завод ГАЗ - с него поступили в армию около 5-и тысяч легких танков, 14 тысяч самоходок (о которых будет рассказано несколько позже), множество автомобилей в том числе легендарных «полуторок», и сотни броневиков БА-20.

Завод ЗИС (ныне ЗИЛ) поставлял армии со своих площадок в Москве (производственные площади завода были эвакуированы в Миасс и Ульяновск) собранные из остатков комлпектующих и запасных частей автомобили ЗИС-5В (легендарные трехтонки), автомобили ЗИС-6 и на шасси последних собирали не только автобусы переоборудованные под санитарные машины фронтовой «скорой помощи» (шасси автомобиля ЗИС-6 применялось для строительства на нем автобусов) но и перевозочные шасси для легендарных установок «Катюша», строили и броневики БА-11,которые по боевым качествам были равны легкому танку Т-26,а во время войны производили и бронемашины БА-3М (до войны этот надежный но малоизвестный броневик строили на шасси Форд-Тимкен, но практиковалась установка бронекорпуса на шасси ГАЗ-ААА (двухтонный трехосный грузовик),и на шасси трехосного грузовика повышенной проходимости ЗИС-6).

На предприятия шли, в ремонтные цеха следующие отношения- депеши, в том числе из 16-й моторизованной бригады.

«Просим предоставить в ведение командира бригады, тов. Коренева, по поручению командующего фронтом 29 танков типа Т-34 и 20 бронемашин типа БА-3М». После этого завод отвечал что готов и имеет указанные единицы на хранении. И тогда уже на завод выезжал представитель от военной части с личным составом (экипажами к технике). Далее, здесь на заводе личный состав (экипаж машины боевой) расписывался за получение своей боевой машины в ведомости на отгрузку и получал технический дневник, куда был обязан вносить всю боевую биографию машины. Вместе с техникой экипаж получал несколько комплектов мелких запасных частей к машине, кроме носимого на ней хозяйства (на БА-3М например у низа автомобильного крыла возили запасные колеса с обеих сторон, а на Т-34 на лбу, близ люка механика-водителя возили несколько звеньев для гусеничных лент), также получали остаток от первого огневого запаса (который применяли для проверки машины) (до передачи танков или бронетехники в часть, они проходили военную приемку, определенный пробег на полигоне и также пристрелку орудий и если все было штатно, то танк передавали в часть). Вскоре Коренев получил с завода 20 бронемашин БА-3 и 20 танков Т-34-76, и все эти боевые машины несли на себе уже следы от попадания в них вражеских снарядов. Здесь, на заводе или в части, танки и бронемашины красили и они шли на войну.

Выдвижение к фронту танков Т-34 проходило более медленно но вскоре они и броневики прибыли. Часть была по минимальным потребностям укомплектована и вооружена личным составом (людей в армии не хватало) и вскоре имея 400 бойцов вместо положенных 7500 человек(а такова штатная численность танковой бригады) 20 танков Т-34, и 20 бронемашин БА-3М, 20 сентября 1941 года бригада была уже введена в бой с задачей как максимум спасти пехоту из Вяземского котла, как минимум разбить и затормозить немецкую группировку у Константиновки.

 

Глава 10:Первая атака.

 

Приказ полученный бригадой майора Коренева (именно он стал комбригом из-за наличия опыта управления танковыми частями) включал в себя следующие пункты: «

1)Атаковать первую линию немецких позиций в районе села Константиновка.

2)Прорвать оборону

3)Нанести удар в направлении поселка Селезневка и содействовать выводу наших войск из окружения».

Несмотря на лаконичность приказа поначалу он был почти невыполним для частей. Но есть или нет сил к выполнению приказа, а приказ надо выполнять. Поэтому вскоре бригада при поддержке полка артиллерии из дивизии полковника Гагтина, нанесла удар по немецкой обороне. Первый вал огня пришелся вслепую и был сосредоточен на одном участке. Из-за этого немцы смогли сохранить оборону на других участках. Фронт атаки был невелик- километр. И вскоре в атаку двинулись бронемашины, за ними танки, а вслед танкам пошли роты Хомякова и Поздняковой.

Оборона врага на участке сосредоточения артиллерийского огня была прорвана без особого труда, но в глубине первой траншеи стояли противотанковые пушки и мы наткнулись на их огонь. Низкопрофильные пушки Pak 36 били в лоб нашим броневикам и подчас артиллеристы их видели нас, а мы немцев нет. И действительно пушка эта почти на метр поднималась от земли и засечь её (а орудия были замаскированы и все были в серо-зеленых маскировочных полосах по щитку) было не так просто. Сами танкисты в момент этого огня слышали как словно камешки бьют по их броне, и тут нас бронелист Т-34 что достигал из-за наклона 90 мм нас спас, поскольку в лоб эта пушка нас пробить не могла и часто снаряды её отскакивали-рикошетили от нашей брони или её не пробивали. Но грохоту от них и рева мотора было прилично. Артиллеристы немецкие нас видели и и били в упор. Впрочем точность огня в упор была не так велика и снаряды падали с разрывом в пять метров меж друг - другом. Пушки стреляли часто, но дистанция при «гвоздовании» точном прицельном огне который походил на кинжальный огонь поскольку бил не на большую дистанцию, была невелика.

Немецкие артиллеристы те что служили в противотанковых дивизионах, лупили без передышки по атакующей бронетехнике. Наши же бронемашины стреляли, отвечали одним двумя выстрелами на пять - семь немецких. Такой темп стрельбы объяснялся отсутствием на пушках бронемашин стабилизаторов и это затрудняло прицеливание (на марше машину сильно трясет и орудие машины трясет также сильно), как и не достаточное совершенство оптики. Тем более оптические зеркала (стекла в танковых прицелах) были не самого лучшего качества отделки. Да и оптический танковый прицел, что стоял на бронемашинах достаточным качеством не обладал, ведь был трубкой около 40 сантиметров и с диаметров 5-и рублевую монету. И «молодые» экипажу еще не сработались должным образом ведь работали, зная свое дело, менее двух часов вместе. И это затрудняло атаку. Также отсутствие в танковых рядах артиллерии не позволяло иметь средств борьбы с орудиями противника (а в немецкой стрелковой дивизии не только три противотанковых дивизиона но и три гаубичных артполка кроме них). Громко и часто лупили танковые пулеметы, которые подавляли узлы обороны вражеской пехоты. Ворвавшаяся следом рота Поздняковой вдоволь нанюхалась газов от выхлопных труб танков и также успела принять участие в атаке где вместе, идя за танками пробила брешь в немецкой обороне. Захваченных гитлеровских солдат и офицеров, взводных командиров под конвоем отправляли в тыл. В тот же момент участок прорыва бригады был невелик и составлял километр, закрепить прорыв удалось на 300-х метрах в глубину, поскольку противник на других участках отбил атаку подошедшими с тыла подкреплениями (двумя батальонами из 2-го полка в немецкой здесь дивизии а оборону 1-го полка здесь полностью прорвать не получилось так как один из батальонов 1-го полка крепко держался на рубеже и взять из него в плен смогли только роту).  Однако сил для прорыва обороны было явно не достаточно. Против численности бригады 400 человек и среди них 240 танкистов, бойцов технического профиля, противник выставил более тысячи только пехотинцев. Сто из них с трудом были взяты в плен и препровождены в тыл части. С великим трудом, для закрепления прорыва майор попросил роту из 162-й дивизии и добился переброски этой полнокровной роты на занятый плацдарм в немецкой обороне. И пока эта полнокровная рота заняла оборону противник смог перейти в оборону и это затруднило наши дальнейшие действия. И хотя вскоре начальнику Жукову полетело донесение генерал-майора Ремезова «первая полоса обороны противника прорвана огнем артиллерии». На самом деле артиллерия полка из дивизии Гагтина рассредоточила огонь по всей немецкой полосе обороны и не собрав орудия в кулак на конкретном участке обстреляла полосу в километр и достаточно пехоту огнем не сопровождала. Но вскоре Жукову в штаб было послано донесение лейтенанта Шилова, что его рота проводя разведку боем попала под дружественный огонь. Жуков немедленно выехал на линию фронта чтобы разобраться в обстановке. Получился эффект что атака успешна бригады была встречена огнем противника и к тому же рота лейтенанта Шилова проводя разведку боем наткнулась на тылы 16-й бригады с которой 162-я дивизия связи не имела. В порыве гнева Жуков разругал командование 162-й дивизии вдоль и поперек и устным приказом отозвав из дивизии её два батальона отдал приказ свои позиции сдать 16-й бригаде. Однако еще более сильным ударом для генерала Ремезова, был тот факт когда об такой ошибке узнал сам Сталин и отдал приказ дивизию расформировать (вопреки мнению потомков вождь Советского Союза 30-х годов обстановкой на фронте интересовался и даже несколько раз выезжал на фронт лично). Подход пополнений в пехоте был делом нужным, но учитывая что Жуков был здесь Коренев попросил у того передать ему несколько орудий полевой артиллерии. Вскоре получив четыре 76 мм орудия с расчетами майор дал им огневые задачи и те открыли огонь по немецкой обороне. В среднем на полосу уходило по 10-12 снарядов. Такой высокий темп стрельбы объяснялся тем, что в обороне противника были множество мелких огневых точек и также различных узлов обороны. Здесь немцы использовали опыт Первой Мировой войны сполна и участок у села Константиновка мог стать ловушкой для 16-й бригады, если бы не большой темп огня и поддержка бригады танками и бронетехникой. Вскоре танк из бригады с номером 18 старшины Пазухина ворвался в село Константиновка. Последовавшая за танком пехота и еще три танка занялись выбиванием из подвалов немецких пулеметных гнезд. Фашисты зная о том что мы будем атаковать село подготовили здесь немало трудностей. Среди них были «лисьи норы». Сама по себе «лисья нора» представляла собой блиндаж - укрытие на 10- 12 человек с выходом наверху и служила для укрытия пехоты от огня артиллерии и танковой охоты. Также немцы применяли против нас отсечные огневые точки, назначением которых было отсекать пехоту от танков. Такими были подвалы домов, изб, где немцы в стене подвала или воздухоотводе устраивали пулемёты на станках и такая позиция защищалась лучше чем крепость порой. В особо прочных домах и церквях гитлеровцы пропиливали одну из стен и загоняли туда полевое орудие. Иногда рыли окопы перед жилыми домами и сами обитали в домах или блиндажах (укрытиях). Эти лисьи норы, блиндажи, укрытия, долговременные огневые точки (ДОТ), отсечные огневые точки-все это создавал мощный и единый комплекс обороны. И везде все аккуратно построено и везде сколько мы видели на стенке обязательно был боевой листок, портреты Гитлера встречались реже. При этом немцы готовясь нам встретить у восточной окраины Константиновки создали целый подземный городок. Мы в нем насчитали десять блиндажей, на двадцать солдат и две лисьи норы на десять человек, около 2-х тысяч метров в сумме окопов и траншей, 20 пулеметных точек. Когда же мы разбили здесь батальон из полка то наличное число раненных и пленных немцев составило около 200 человек, среди них 40 средних и младших командиров.

Трофеи в оружии - 150 винтовок,10пистолетов-пулеметов,10 ручных пулеметов. Из не боевой техники захвачены два грузовика Opel Blitz одна походная кухня,10 минометов 50мм, и также но сто сорок ручных гранат-толкучек, 20 пистолетов, 5 тысяч патронов, 150 минометных мин.