Понятие труда и метод его анализа

Преобразование предметной области политической экономии, взятой в ее широком смысле, возникновение новой проблематики не могут не сказаться на методе, используемом для познания труда.

Дело в том, что труд, составляющий ключ к пониманию экономики и истории в целом, сам тем самым выполняет функцию инструмента познания, метода. Надо, следовательно, найти методологическое основание для объяснения самого трудового метода познания общества. Здесь возможны различные варианты, и прежде всего поиск инструментов познания в сфере самого труда. Одни авторы динамику трудовой деятельности выводят из техники и технологии производства. На этом обычно настаивают представители теорий техницизма и технократии. Другие, наоборот, обращаются к субъективной стороне человека труда, к смыслу его действий, целям, мотивам, рациональности выбора и т. п., что соответствует принципам школы предельной полезности. Иногда полагают, что модель целей деятельности человека, его потребностей образует некий метаэкономический фундамент, лежащий в основе строительства всей экономической теории[31]. Здесь речь идет о субъективном методе в экономике.

В действительности фундаментом, с помощью которого объясняется экономическая жизнь, выступает сам труд как субстанция экономического бытия. Следует решительно отмежеваться от суждений, отрицающих за трудом вообще значение экономической категории. Он вроде бы приобретает такое значение лишь тогда, когда становится товаром, объектом купли-продажи. Но и в этом случае труд объявляется лишь средством создания ценности, а не ее источником. Уже не труд выступает субстанцией стоимости, а, наоборот, стоимость (ценность) образует субстанцию труда.

Чтобы объяснить сущность труда, надо исходить из самого труда, из производства труда трудом, т. е. из того, что трудовая деятельность есть опосредствование себя самим собой. Сам человек, от которого исходит деятельность, выступает как субстанция, обладающая способностью к самодеятельности, т. е. спинозовской causa sni. Действительно, человек сам есть овеществленный труд: как в физических, так и в умственных свойствах его овеществлен прошлый чужой и собственный труд. Но этот труд функционирует и проявляет себя как живое пламя деятельности, которая опредмечивается в продукте. Тот же труд, но уже овеществленный — вот что составляет общественную субстанцию как стоимости, так и потребительной стоимости, т. е. этих главных форм общественного богатства и главных категорий общественной науки. Соответственно, труд в качестве деятельности субъекта представляет форму бытия, форму и способ существования общества, т. е. его феноменологию.

Отсюда проистекает значимость способа производства, способа труда для объяснения движения самого труда. Действительно, если исходить из того, что метод должен реализовать специфику предмета данной науки, то первым требованием метода по отношению к труду является необходимость рассмотрения последнего в его социально-экономической форме, в системе первичных материальных общественных отношений, характерных для данного общества.

Надо, следовательно, исходить из общественного устройства труда, из тех социально-экономических отношений, в которых находятся люди, осуществляя свой труд. Это — требование материалистического метода.

В этой связи важно не отделять труд как способ существования людей от его материальности, не лишать его субстанционального содержания, не обходить его роли как овеществленного труда. Труд всегда сохраняет свое значение созидающей субстанции богатства. Его нельзя сводить к чисто субъективному существованию, к способности человека, хотя и не отделенной от него, от его телесности. Сама по себе, без опредмечивания, без предмета деятельности, эта способность не может привести себя в действие, стать действительной производительной деятельностью.

В политэкономическом исследовании труда не обойтись без метода восхождения от абстрактного к конкретному, давшему столь блестящие научные результаты двум гениям — Гегелю в изучении диалектики разума, Марксу — в исследовании реальной экономической жизни общества. Применительно к труду данный метод позволяет перейти от первичных, простых и абстрактных определений труда вообще к раскрытию его мысленно-конкретного содержания в его целостности и всесторонности.

Анализ труда, как и любого другого предмета научного исследования, взятого в первоначальной всеобщности, предполагает его рассмотрение с общего понятия, в данном случае — с «труда вообще». Это — требование метода, поскольку метод имеет дело с объясняющим себя понятием (Гегель). Не случайно поэтому в экономической науке столь важное значение придается определению понятий, взятых в их всеобщности. «Все политэкономы, —отмечал К. Маркс, —делают ту ошибку, что рассматривают прибавочную стоимость не в чистом виде, не как таковую, а в особых формах прибыли и ренты»[32]. Это относится и ко многим другим понятиям экономической науки: производству, капиталу и др., анализ которых начинается с их определения как таковых.

Труд в его всеобщей и простой форме в познании сначала предстает как некое обобщенное представление об этой важной человеческой деятельности, обеспечивающей существование людей. Представление о нем в этой всеобщности — как о труде вообще — относится не только к истории его познания, но и имеет самое прямое отношение к современному его исследованию и преодолению ныне существующих односторонних трактовок.

Первой и, пожалуй, самой распространенной является трактовка общего понятия труда как совокупности (суммы) самых различных его видов. Обычно реально существующими считаются отдельные, единичные виды трудовой деятельности, а их общее понятие выдается за созданное в уме и придаваемое человеком имя (название). Реальное же существование «общего» труда в действительности отрицается: так делают номиналисты, которые, как говорится, «за деревьями не видят леса», полагая, что реально существуют лишь отдельные деревья.

Не может быть принятой и другая, противоположная первой трактовка труда вообще — как наличие некоего общего у него признака, присущего всем видам деятельности, всем ее историческим формам, но существующего отдельно и независимо от них. Когда этому общему признаку придается самостоятельное, независимое от исторических форм труда существование, то общее превращается лишь в мысленный результат, в понятие, реальность которого осуществляется только в сфере мышления: номинализм заменяется так называемым реализмом, наделяющим понятия признаком, вне субъекта (человека) существующим.

В своей действительности труд как нечто всеобщее не существует вне отдельных своих видов и общественных форм. Наоборот, он реален как общее через свои особенные формы и виды. Поэтому общее, являясь, с одной стороны, всего лишь мыслимой differentia specifica, вместе с тем представляет собой некоторую особенную реальную форму наряду с формой особенного и единичного»[33].

Конечно, труд вообще, производство вообще —это абстракции, но абстракции разумные, поскольку фиксируют действительное общее — некоторую одинаковость труда, присутствующую в разных его видах и исторических формах. Однако это общее каждый раз облекается в особенную форму и существует в своих различных и многообразных видах, без которых независимость общих его определений становится лишь видимостью.

Первоначальное представление о труде как таковом, о труде вообще возникает на базе наблюдения над целой суммой различных видов труда. Однако познание труда на этом не останавливается: происходит расчленение представления о труде вообще на его составляющие виды, причем тот или другой его вид выставляется за главный, как простейшее определение всего труда. У первых монетаристов — это труд коммерческий, делающий деньги, у физиократов — земледельческий, у современных постиндустриалистов — умственный. Труд, сведенный к той или иной особенной форме, остается его простейшим абстрактным определением. Его многообразное чувственно воспринимаемое особенное содержание еще не делает его понятие мысленно-конкретным.

Чтобы достигнуть этого, необходимо вновь вернуться к труду вообще, но уже к его пониманию как некоторой богатой совокупности его определений, к их синтезу посредством мышления. В этом направлении огромный шаг вперед, по мнению К. Маркса, сделал в свое время А. Смит, отбросив «всякую определенность деятельности, создающей богатство; у него фигурирует просто труд, не мануфактурный, не коммерческий, не земледельческий, а как тот, так и другой. Вместе с абстрактной всеобщностью деятельности, создающей богатство, признается также и всеобщность предмета, определяемого как богатство; это — продукт вообще или опять-таки труд вообще, но уже как прошлый, овеществленный труд»[34].

А. Смитом в трактовке труда вообще было найдено не только более богатое абстрактное выражение для простейшего и древнейшего отношения, в котором люди и их труд выступают как производители продуктов. Одновременно в его определении труда была отражена новая историческая (капиталистическая) действительность, когда труд на деле становится абстрактным трудом, выраженным в стоимости товара, и в этом отношении труд перестал быть мыслимым только в какой-то особенной, качественной форме, для него эта особая форма становится безразличной. Для стоимости совершенно неважно, каким полезным видом труда она создается, соответственно, категории «труд», «труд вообще» приобретают значение практической истины. «Итак, —заключает К. Маркс, —простейшая абстракция, которую современная политическая экономия ставит во главу угла и которая выражает древнейшее отношение, имеющее силу для всех форм общества, выступает, тем не менее, в этой абстрактности практической истиной только как категория наиболее современного общества»[35].

Определение труда этого рода —не только результат его исследования и логического анализа. Оно отражает и историческое развитие самого действительного труда, когда безразличие к определенному виду труда остается реальностью, когда ни один его вид уже не является господствующим. Труд достигает такого уровня своего развития, когда всеобщая его абстракция соответствует действительному состоянию человеческой трудовой деятельности. «Труд здесь, не только в категории, но и в реальной действительности, стал средством создания богатства вообще и утратил ту сращенность, которая раньше существовала между определенными индивидами и определенными видами труда»[36].

И все же труд, достигший формы абстрактной всеобщности, имеющий силу для всякого общества, предстает тем особенным трудом, который сначала производит потребительную стоимость. Это — трата живой человеческой рабочей силы, взятой как достояние каждого трудового человека и выражающейся в труде каждого. Такого рода абстракция всеобщего человеческого труда своим источником имеет значение затраты человеческой силы в физиологическом смысле, затем выраженном в среднем труде, который может быть выполнен каждым трудоспособным индивидуумом данного общества, но который сначала является определенной производительной тратой человеческих мышц, нервов, мозга и т. д. Его можно назвать простым трудом, которому опять-таки может быть обучен каждый средний индивидуум и формами которого он может овладеть. При этом характер этого среднего труда и его носителя различен в разных обществах и на разных этапах истории, но каждый раз он выступает как нечто данное.

Однако труд в его первоначальной всеобщности, труд как таковой — это еще не тот абстрактный труд, общественная сущность которого выражена в пропорциях обмена меновых стоимостей. Наоборот, труд вообще в качестве исходного пункта своего движения дан до категории меновой стоимости. Соответственно, его особенностью в рамках своей исходной всеобщности выступает его участие в производстве потребительной стоимости. Именно вследствие этого своего одинакового качества труд вообще одинаково присущ всем формам производства и общества. Можно, следовательно, конкретизировать понятие всеобщего труда через указанную его особенность, определяя труд как процесс, совершающийся между человеком и природой, в котором человек своей деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой. Для того, чтобы присвоить вещество природы в пригодной для жизни форме, человек приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки, ноги, голову, пальцы и др.[37]

Конкретизация этого определения труда в рамках его всеобщности, но через снятие выделенной первой особенности и перехода к единичности, осуществляется посредством указания простых моментов процесса труда: 1) целесообразной деятельности субъекта труда; 2) предмета труда; 3) средств труда.

Итоговое определение труда в его исходной всеобщности, соединившее абстракцию общего, особенного и единичного, К. Марксом дается в следующем виде: «Процесс труда, как мы изобразили его в простых и абстрактных его моментах, есть целесообразная деятельность для созидания потребительных стоимостей (курсив мой. — В. Е.), всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни, и потому он не зависим от какой бы то ни было формы этой жизни, а, напротив, одинаково общ всем ее общественным формам»[38]. Очевидно, что приведенное определение труда базируется на его свойстве производить потребительную стоимость.

Движение понятия труда от абстрактного к конкретному не завершается сферой всеобщности и ее формами, основанными на производстве потребительной стоимости. Дальнейшее развитие понятия труда предполагает переход к определенности его особенности, различенности: от труда, производящего потребительную стоимость, к труду, выраженному в стоимости продукта. Этому аналитическому расчленению труда, выявлению его двойственной природы К. Маркс придавал особо важное значение: он это считал отправным пунктом, от которого зависит понимание политической экономии, одним из теоретических положений, впервые им доказанных. Можно лишь удивляться, что до сих пор пытаются оспорить это достижение К. Маркса. И это делается в условиях, когда отождествление стоимости и полезности стало общим местом в так называемом «Экономиксе».

Понятие труда в определенности его особенности повторяет те же стадии, которые оно проходит в сфере первоначальной всеобщности, но уже на другой основе. В условиях товарного производства исходной общей категорией выступает абстрактный труд, выраженный в меновой стоимости. Труд здесь рассматривается с иной точки зрения, чем при анализе процесса труда, производящего потребительную стоимость. Здесь речь идет о количественной стороне труда, о его тождественности и пропорциях при обмене товаров, об одинаковом количестве затрат труда, выраженных рабочим временем.

Исходная общность в сфере определенности этой особенности заложена в простом товарном производстве, где еще слиты живой и овеществленный труд, а общее между различными потребительными стоимостями выражено в непосредственно затраченном времени, в том, что все они продукты одинакового количества труда и в обмене приравниваются друг к другу в качестве как живого, так и прошлого труда.

Различность труда, выраженного в стоимости, проявляется в различных формах меновой стоимости, начиная с простой, затем развернутой и, наконец, всеобщей денежной форме. Все эти превращения подробно проанализированы К. Марксом в «Капитале», с чем читатель может подробно ознакомиться сам.

Здесь надо иметь в виду уточнение, сделанное К. Марксом относительно того, что итоговым общим, что представлено в меновом отношении товаров, является стоимость, что под форму его выражения в виде меновой стоимости нельзя непосредственно подгонять общественный труд. Общественный характер труда может быть выражен без формы меновой стоимости, без товарного обмена.

Движение специфического абстрактного труда, выраженного в стоимости, завершается созданием прибавочным трудом прибавочной стоимости, превращением труда в капитал. Полагание же общественного труда в форме противоположности капитала и наемного труда является последней ступенью развития стоимостного выражения труда и основанного на стоимости производства. Мы не останавливаемся подробно на этой ступени развития труда и отсылаем читателя к подробному его анализу в «Капитале» К. Маркса и в работе И. К. Смирнова «Метод исследования экономического закона движения капитала в „Капитале" К. Маркса» (Л., 1984), хотя нельзя согласиться с И. К. Смирновым относительно того, что закон стоимости, присущий простому товарному производству, является основным законом капиталистического производства и присвоения.

Нужно иметь в виду, что конкретизация понятия труда по требованию метода восхождения от абстрактного к конкретному не завершается его определением как абстрактного труда, производящего стоимость и противостоящего конкретному полезному труду как чему-то более низшему и простейшему. Иногда полагают, что высший синтез различенного труда как создателя стоимости и созидателя потребительной стоимости достигается на основе его характеристики как творца стоимости. Но это неверно.

Определение труда в качестве созидателя стоимости остается его абстрактным определением, пригодным лишь для одной исторической эпохи —эпохи товарного производства. Для дальнейшего, посткапиталистического развития высшим конкретным понятием труда становится его определение как непосредственно обобществленного труда, но творца потребительной стоимости. Это — не возвращение к первоначальному представлению о труде, возникшему на базе чувственного созерцания многообразия его качественных видов. Здесь мы имеем дело с новым мысленноконкретным понятием труда, когда труд в самом начале своего функционирования становится непосредственно общественным, труд каждого выступает как звено уже предпосланного всеобщего труда всего общества, посредством которого оно воспроизводит самого себя.

Определение труда, взятого в этом качестве, должно быть рассмотрено тоже через прохождение стадий от абстрактного к конкретному, но уже в условиях господства производства потребительной стоимости, предназначенной для максимального удовлетворения потребностей всех членов общества, для человеческого развития.

Политэкономическое исследование труда предполагает в основном применение логического метода. Историзм в нем присутствует в виде сравнения различных олицетворенных форм труда. В отличие от классических работ по политической экономии, в которых в качестве точки отсчета берутся господствующие стоимостные критерии, автор поступает наоборот: исходит из форм труда, производящего потребительные стоимости, и сравнивает их с противоположными им стоимостными формами.

Так, например, капитал и труд в их взаимодействии можно сравнивать двояким образом: а) как носителей меновых стоимостей (обмен стоимости рабочей силы на переменный капитал) и б) как носителей живого труда рабочего и овеществленного в капитале труда (присвоение потребительной стоимости труда капиталом в процессе производства). В первом случае, т. е. при простом обмене и обращении меновых стоимостей (товаров) определяющим оказывается меновая стоимость, а ее содержание — разные потребительные стоимости — выступает безразличным по отношению к меновой стоимости. Это обстоятельство, т. е. безразличие потребительной стоимости к меновой, давало повод исключить из политической экономии категорию потребительной стоимости, объявить ее чисто натуральным, вещественным явлением, оставив за политической экономией лишь теорию стоимости. В рукописях К. Маркса мы находим следующее определение потребительной стоимости: «Это есть вещественная сторона товара, которая может быть обща самым различным эпохам развития производства и рассмотрение которой поэтому лежит за пределами политической экономии»[39].

Отсюда можно было сделать вывод, что раз потребительная стоимость безразлична к стоимости, значит она находится вне политической экономии, вне экономической определенности формы. Вроде бы потребительная стоимость, будучи свойством вещи, не является овеществленным трудом, она не социальна, а политическая экономия занимается изучением лишь стоимости, товарным производством (К. Шмидт, М. И. Туган-Барановский, Н. И. Бухарин и др.).

Чтобы избежать такого рода суждения, надо обратиться ко второму случаю — взаимодействию живого труда как потребительной стоимости с капиталом как стоимостью. Если ни один из предметных воплощений труда в виде товаров не противостоит капиталу, то, напротив, живой труд, живая рабочая сила (как потребительная стоимость) выступает прямой противоположностью капитала, она непосредственно противостоит капиталу. Существование последнего можно объяснить только обращаясь к обусловливающей капитал потребительной стоимости рабочей силы, к живому труду.

В той мере, в какой анализ ведется с позиций потребительной стоимости как определяющего фактора, стоимостная форма оказывается в положении подчиненного момента, безразличного к потребительностоимостному результату, хотя и приходится учитывать затраты труда. Это обстоятельство тоже может приводить к неверным выводам, служить предлогом для отрицания значимости затрат труда и самого труда, как это делается в теориях предельной полезности и в современных концепциях информационного общества.

Таким образом, применение сравнительно-исторического метода предполагает выявление тех пунктов, где стоимостная форма является лишь исторически ставшей и переходящей формой процесса производства, которой предшествует или за которой последуют другие, противоположные ей потребительностоимостные формы. Если у К. Маркса мы находим больше противопоставлений стоимостных способов предшествующим нестоимостным способам производства, то в наше время следует отдавать предпочтение тем пунктам, где начинается преодоление стоимостных отношений и намечается движение к победе труда над капиталом, потребительной стоимости над меновой стоимостью, человеческого мира над товарным миром.

«Процесс труда... есть целесообразная деятельность для созидания потребительных стоимостей, присвоение данного природой для человеческих потребностей, всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни... одинаково общ всем ее общественным формам».

К. Маркс