Следующее Правило: никакого бина на свидании с другом.

 

Окей.

 

И цыпленка тоже. Только Эстель и Оливер.

 

Бабочки трепещут внутри меня.

 

E & O

 

Спасибо тебе. Это была тяжелая неделя. Мне нужна была улыбка сегодня.

 

Он говорит такие вещи, которые заставляют меня плакать. Я знаю, что его работа тяжелая и тот факт, что он хочет и дальше работать педиатром, как только закончит свою ординатуру, это то, чего я не могу понять. Видеть, каким расстроенным он был на днях, так не похоже на него. А теперь это сообщение? Это разбивает мне сердце.

 

Смайлик делающий реверанс: я тут весь день.

 

В своем платье?

 

Лол. В моем платье!

 

Никто из нас не отвечает после этого, улыбаясь, я продолжаю делать мое обычное разбитое сердце калейдоскопа. Он причина, по которой я начала делать это, хотя Уайт был тем, кто научил меня совершенствовать их, чтобы сердце не разваливалось. Я не могу не задаться вопросом: был ли это знак таким образом, но я не позволю этой мысли забраться слишком глубоко в мое сознание. Нет смысла верить в судьбу, если ты слишком упрям, чтобы сдаться.

 

 

Глава 16

 

Мой дружеское свидание с Оливером будет в субботу. После нашего телефонного разговора мы не виделись, в основном, я была сосредоточена на покраске стен с Микой и Далласом. Оливер огласил мне три правила, которых я должна придерживаться на нашем свидании: удобная обувь, никаких коротких платьев и никакой помады. Мне стало смешно от последнего правила и, конечно же, я его не сдержала. Я надела джинсы, черные сапожки, белую майку с темно-зеленой курткой, в случае похолодания, выпрямила волосы и сделала макияж, а на губы нанесла красную помаду. Посмотревшись в зеркало, я улыбнулась своему отражению. До встречи с Уайтом я никогда не красилась помадой. Он был тем, кто предложил это, наряду с более взрослой одеждой. Мне понравились изменения. Он был старше меня и более осведомлен. Он прожил более полную жизнь, так что каждый раз, когда он делал предложение, я принимала это близко к сердцу. До Уайта я одевалась так, как хотела, - короткие платья, обтягивающие юбки, высокие каблуки. Он медленно избавил меня от этих вещей. Миа думала, что я идиотка. Она говорила, пока нам двадцать один, мы можем и должны хвастаться тем, что имеем.

— Особенно ты, с телом танцовщицы, — говорила она. Раньше я носила кеды, одевалась более экстравагантно, а однажды даже проколола себе нос, но со временем я поменяла свой стиль в одежде. Я была благодарна Уайту за все, что он мне дал, но я решила, что не буду меняться.

Я спускаюсь вниз по лестнице, хватаю бутылку воды, делаю глоток и ищу закуски.

— Ты хорошо выглядишь, — говорит Вик, открывая холодильник.

Я поворачиваюсь и улыбаюсь.

— Спасибо.

— Идешь на свидание так рано?

Я смотрю на время, показывает десять часов. Оливер должен быть здесь с минуты на минуту. Я начинаю нервничать. Реальность медленно начинает заполнять мой разум. Оливер заберет меня на дружеское свидание с дома моего брата - своего лучшего друга. Очевидно, мы не думали об этом столько, сколько должны были. Мне двадцать пять. Я больше не ребенок, но для Виктора это абсолютное «нет-нет». Я знаю, потому что я слышала это снова и снова, он любит Оливера и даже представляет его как своего брата, ему бы не понравилась идея того, что он встречается со мной.

— Не свидание, — говорю я. — Я встречаюсь с Бином.

Виктор хмурится, осматривая мое лицо, но медленно кивает.

— Кажется, вас связала эта больничная фигня? — Он ставит это как вопрос. Очень любопытный вопрос. Слишком любопытный от моего брата-адвоката. Я натянуто улыбаюсь и киваю в ответ. Издается дверной звонок. Прежде чем он получит шанс сказать что-нибудь еще, я быстрее убегаю.

— Увидимся позже, — кричу через плечо, хватая сумочку, и открываю дверь. Я выхожу наружу, даже не глядя на Оливера, который стоит так близко, что запах его одеколона окутывает меня. Мне нужно запереть дверь. Нам нужно удалиться отсюда, прежде чем Виктор выйдет и скажет что-то, что заставит нас забыть об этой дружбе навсегда.

— Торопимся? — Оливер говорит, смеясь, когда я ищу ключ в своей связке. Мои глаза приковываются к его темным джинсам, медленно следуют к узкой талии и к поло на его худом теле. Я смотрю на его лицо, покрытое щетиной, которая скрывает ямочки, и на длинные волосы, свисающие на скулы. Эти удивительные зеленые глаза горят. Черт. Он слишком хорошо выглядит для дружеского свидания. Его глаза остаются приклеенными к моим губам, когда я открываю их, чтобы ответить, и он открывает рот, чтобы сказать что-то одновременно со мной, но прежде чем любой из нас сможет что-то сказать, дверь открывается, и Виктор выглядывает.

— Ух. Я думал, ты шутишь, — говорит он, глядя на Оливера.

— О чем? — я спрашиваю.

— Что случилось, чувак? — Оливер говорит в то же время, ударяясь кулаками с Виком.

— Она сказала, что встречается с тобой, но вела себя так, будто что-то скрывает от меня, поэтому я предположил, что она лжет.

Мое сердце грозит выпрыгнуть из груди, поэтому я смотрю в сторону.

— Я не ребенок, Виктор, — огрызаюсь я, когда Оливер дает свой собственный ответ.

— Зачем ей что-то скрывать? — Оливер говорит, его голос полон смятения. — Ты что-то скрываешь от нас, Элли?

Моя голова дергается в его сторону.

— Так мы едем, или вы, ребята, и дальше будете допрашивать меня? Это просто нелепо. — Я обращаю свой взгляд на Вика, который смеется и трясет головой, но всё же возвращается в дом.

— Повеселись с мисс Ворчливые штаны, — он кричит через плечо. Я показываю ему свой средний палец, что заставляет его смеяться. Я топаю вниз по ступенькам и направляюсь к черному Кадилаку Оливера. Я тяну за ручку, когда слышу его шаги, но дверь остается закрытой. Он останавливается рядом со мной, и я вижу ключи в его руке.

— Я не собираюсь начинать свидание, дружеское оно или нет, с плохой ноты, — говорит он, заставляя меня смотреть на его красивое лицо.

— Мне не очень нравится начинать дружеские свидания с допроса брата и

Дон-Жуана.

Его губы дергаются.

— Дон-Жуана?

— Ты понял, о чем я, — ворчу я, и это забавляет Оливера.

— Не знаю. Лучше тебе разъяснить, потому что у меня нет никаких идей.

— Оливер.

— Эстель.

— Ты знаешь правила - никаких поцелуев, никаких прикосновений, без шуток.

— И ты знаешь мои - никаких коротких платьев, никакой помады, но ты накрасилась красной помадой. Красный. И кстати, цвет свидания.

Я кусаю внутреннюю щеку, чтобы не засмеяться.

— Красный - цвет свидания?

— На этих губах.

Он смотрит в мои глаза какое-то мгновение, возникает ощущение, будто бы электрический заряд проходит по моим венам. Он разблокировывает машину и открывает мне дверь. Я сажусь внутрь и жду, пока он обойдет ее.

— Хорошая машина, — говорю я, когда он садится.

— Спасибо. Это подарок моего отца на выпускной.

Я киваю.

— Как он? — Я встречалась с его отцом только один раз, но слышала о нем достаточно.

— Он… хорошо. Женился. Он кажется счастлив, и его жена тоже хорошая. Она следит за его здоровьем, так что хорошо.

— Как твои мама и Софи? — Он быстро улыбается мне, прежде чем обратить свое внимание на дорогу вперед.

— У них все очень хорошо. Софи снова беременна, а Сандер с каждой минутой становится больше. Мама тоже хороша, она сократила работу и осталась у них, чтобы помогать Софи.

— Вау. Я впечатлена. Думаю, люди меняются.

— Ты удивишься на сколько, — говорит он низким голосом, который восхитительно действует на меня.

— Итак, — говорю я, хлопая руками по бедрам. — Куда мы идем?

— Во-первых, завтрак. Потом виноградник.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Ты пытаешься напоить меня на дружеском свидании?

Я могу сказать, что он очень старается не улыбаться и не смеяться.

— Ты накрасилась красной помадой на дружеское свидание.

Я смеюсь, вздыхаю и стону всего три секунды.

— Ты невозможен.

— Это все ты.

— Давай поговорим о чем-то другом, — говорю я, глядя в окно. — У этого автомобиля есть Bluetooth?

Оливер усмехается.

— Да, Принцесса Эстель, проходит твою проверку?

Я перестала двигать рукой по приборной панели и положила ее обратно на колени, чувствуя, что румянец ползет по лицу.

— Мне больше нравилась твоя старая машина, — говорю я. Брови Оливера поднимаются вверх, и он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Тебе больше нравилась моя битая Максима, чем эта?

Я пожимаю плечами.

— Было более уютно. Это напоминает мне Бэтмобиль, и нет ничего плохого в Бэтмобиле, просто уютно.

Он трясет головой и что-то бормочет под нос, но начинает искать мой телефон, чтобы подключить его к Bluetooth. Он уже знает, что я хочу слушать свою собственную музыку, мне этого даже не нужно объяснять. Раньше я привозила свой собственный диск, когда была в машине с ним. Оливер слушает тяжелый рок и рэп, хотя я не против обоих жанров музыки, но больше предпочитаю классику. Группа Стива Миллера даже не дошла до припева, как их прервал звонок от Мии.

Оливер смотрит на меня с немым вопросом.

— Если ты не против, — говорю я. Он нажимает на кнопку, сразу появляется голос Мии, и я даже не успеваю с ней поздороваться.

— Какое нижнее белье ты носишь? — спрашивает она. Мое лицо дважды за сегодняшний день горит со стыда. Краем глаза вижу, как Оливер прикусывает губу.

— Что? — спрашиваю я. — Миа, мы говорим по телефону!

— Не важно. Это срочно. Ты не слышишь истерический тон в моем голосе? Что ты носишь под одеждой?

Я смотрю на лицо Оливера, затем в окно, и, наконец, слегка тяну рубашку и смотрю, в какое белье я одета.

— Можешь отключить телефон? — говорю Оливеру, который отрицательно качает головой. — Пожалуйста. Это…Ужасно неловко.

— Просто ответь, — шепчет он.

— Кто это? — спрашивает Миа.

— Оливер. Мы в его машине, и ты на громкой связи.

Она смеется.

— О мой Бог! Мне очень жаль, Бин!

— Что? — кричу я.— Не его смущают!

— Ох, но теперь он. Говори уже, в какое нижнее белье ты одета?

— Белый кружевной бюстгальтер и подходящие шортики, — говорю я, почти сквозь зубы, не спуская глаз с Оливера, прикованного ко мне одобрительным взглядом. Я хочу ударить, но знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет, поэтому я просто скрещиваю руки на груди, как ребенок.

— Ну, ты знаешь, что должна мне, — начинает она. — Мужская модель может прийти только в полдень. Ты будешь свободна в это время?

Я оглядываюсь на Оливера, который качает головой.

— Мы можем сделать это позже? Ну…в шесть? — говорю я, спрашивая больше его, чем ее.

— Элли! Это срочно. Мне нужно будет сделать много звонков, и никто не может быстро сняться, потому что они все в Лос-Анджелесе на каком-то модном показе.

Я вздыхаю и закрываю глаза, опираясь на подголовник.

— Можно я тебе перезвоню.

— Пожалуйста, дай мне знать в течение часа. Пожалуйста.

— Хорошо.

Оливер отключает звонок, когда мы припарковываемся перед маленькой хижиной у воды.

— Что это было? — спрашивает он, поворачиваясь лицом ко мне.

— У Мии будет фотосессия, и там пошло все не так, как она планировала, поэтому она попросила меня сняться в этой фотосессии, но теперь, видимо, не может найти парня.

— Ты хочешь сделать это? Я имею в виду, мы можем поесть и поехать туда…

Я вздыхаю, глядя в окно.

— Я знаю, что это не то, что ты планировал для нашего дружеского свидания.

— Но ты хочешь быть там для своей подруги. Я понимаю, Элли. Мы можем поехать туда после.

Я поворачиваюсь к нему с улыбкой.

— Спасибо.

Он пожимает плечами, как будто это неважно.

— Ты голодная?

— Голодная.

Мы входим внутрь и садимся на балкон в нескольких шагах от воды. Там есть группа серферов, натирающих свои доски воском, а другие в воде ждут хороших волн.

— Все в порядке? — спрашивает Оливер, кивая на серферов.

Я улыбаюсь.

— Прекрасно.

— Хорошо. Я не был уверен.

Понимание вспыхивает во мне, когда его глаза возвращаются к пляжу, полному серферов. — Мы можем говорить об этом. Я в порядке.

Он мягко улыбается.

— Я не хочу тебя раздражать.

— Я в порядке.

Он кивает.

— Ты возвращалась после того, как это случилось?

— На пляж? — спрашиваю я, нахмурившись. — Конечно. Недавно была… пару дней после годовщины.

Удивление вспыхивает в его зеленых глазах.

— Я хотел связаться с тобой после того, как это произошло. Мне жаль, что не сделал этого. Я следил через Вика, но я должен был быть там. Каждый раз, когда я думал о том, чтобы появиться в галерее или найти тебя, я…— Он вздыхает и отворачивается, оглядываясь на воду. — Я запаниковал.

Когда приходит официантка, мы заказываем напитки и еду, я знаю, что могу просто не воспринимать все, что он сказал. Это невыход для того, чтобы сменить разговор на другую тему, но его слова продолжают играть в моей голове.

— Почему запаниковал? — спрашиваю я спокойно, отрывая кусок хлеба и намазывая его клубничным вареньем, как делает это он. Я чувствую на себе его взгляд и смотрю, как он пожимает плечами.

— Потому что мы виделись последний раз.

— В доме моих родителей, — говорю я, кивая. Когда официант возвращается с нашими напитками, мы переводим тему, потому что это слишком для дружеского свидания.

— Итак, Доктор Харт, как дела в ординатуре? Как твои тесты? Как работа? — спрашиваю я, улыбаясь. Оливер смеется, и на его лице появляются ямочки.

— Я рад, что все тесты позади, но думаю о них достаточно, если испорчу… чего я не сделаю, — добавляет он, подмигивая.

Я улыбаюсь.

— Нет, конечно, мистер совершенство.

— Доктор совершенство, — исправляет он, поднимая бровь.

Мы смеемся над этим, но он быстро угасает, когда его взгляд снова становится серьезным.

— Я могу спросить тебя кое о чем?

— Конечно, — отвечаю я, когда официант приносит нашу еду. Он заказал яичницу с беконом, а у меня яйцо Бенедикт с авокадо. Мы двигаем наши тарелки к середине стола, чтобы делиться друг с другом, как мы это привыкли делать. Все так… естественно. Я улыбаюсь, наблюдая, как он откусывает авокадо с яйцом. Он стонет от чистого блаженства, а потом улыбается и отрезает кусочек, чтобы накормить меня. Я кладу руки на край стола и наклоняюсь к вилке, мои глаза на нем, как и его. Как только взрыв вкусов попадает на мой язык, я соответствую его стону и закрываю глаза.

— Это так вкусно, — говорю я, заканчивая жевать. Я улыбаюсь, когда замечаю, что глаза Оливера все еще на моем рте.

— У тебя был вопрос, — напоминаю.

Он глотает и кивает.

— Он действительно контролировал тебя? — спрашивает он. Я думаю, по моему лицу видно, как я опешила, и он быстро добавляет. — Если ты не возражаешь.

Я добавляю.

— Я бы не сказала, что он контролировал…во всяком случае, не в плохом смысле… Я уверена, что Вик нарисовал тебе ужасную картину наших отношений, будто бы этот парень постоянно уезжает из города и оставляет ее одну, они не видятся по несколько дней, а затем возвращается и говорит ей, что она не может одеваться так, как обычно одевалась, и должна отказаться от танцевальных классов, — говорю я, имитируя сердитый голос моего брата. — Но он не заставлял меня делать такие вещи. Я делала, потому что хотела.

Лицо Оливера кривится, таким я его не видела. Это как огорчение или что-то вроде, я не знаю, но его вид заставляет мое сердце рухнуть.

Через мгновение я шепчу:

— О чем ты думаешь?

Он смотрит на океан, и когда его зеленые глаза находят мои, этот взгляд не исчезает.

— Я думаю… — Он останавливается, как будто думая, стоит говорить это или нет. Я киваю, поощряя его. — Я думаю о том, что не могу провести и дня, не услышав твой голос.

Его ответ совсем не то, что я ожидала. То, как я себя чувствую, это не то, чего я ожидала. И тот факт, что мне нравятся обе вещи, приводит меня в замешательство.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он через минуту.

— О том, что это не похоже на мое последнее свидание.

Оливер усмехается.

— С тем парнем Дереком?

— Почему у тебя такая хорошая память? — спрашиваю я, улыбаясь и покачивая головой.

— Ты собираешься с ним встречаться еще?

— Нет. Он определено не мой тип.

— И какой твой тип? — спрашивает он, его глаза падают на мои губы, которые я облизываю, потому что они пересохли.

— Определенного нет. Я просто знаю, что он не тот, — говорю я, пожимая плечами.

— Я думаю, что у тебя есть.

— Правда? — восклицаю. — Просвети меня, о, мудрый. Какой мой тип?

Оливер, сделав глоток воды, улыбается своей ленивой улыбкой и откидывается в кресле.

— Тебе нравятся парни с длинными волосами.

— Ты говоришь это только потому, что у Уайта были длинные волосы, — говорю я. Он кидает на меня взгляд. — И у тебя были длинные волосы.

— Есть, — исправляет он.

— Раньше они были длиннее.

— Ты хочешь, чтобы я отрастил их обратно?

Я пожимаю плечами, игнорируя бабочек в моем животе.

— Для меня это не имеет значения. Что нравится Джен?

Оливер улыбается шире, потирая щетину.

— Я никогда не думал спросить ее мнения.

Я хочу запустить в него вилку из-за того, что он не отрицает своей связи с Джен. Его смешок вырывает меня из убийственных мыслей.

— Что? — звучу я более энергичной, чем есть.

— Ты такая милая, когда ревнуешь.

Мой рот раскрывается.

— Я не ревную. Я никогда не ревную, никогда. Мне все равно, чем ты занимаешься в свободное время.

Он продолжает улыбаться мне, поднимая брови. Я закрываю глаза, когда чувствую жар на лице, потому что не могу смотреть на смех в его глазах.

— Элли, — говорит он. Я дергаюсь и открываю глаза, когда чувствую, как его большие руки ложатся на мои. — Я уже говорил тебе, что ни с кем не сплю. Теперь скажи мне, чего ты хочешь?

— Неважно чего хочу я. Спроси одну из медсестер.

Выплевываю и быстро сожалею об этом, потому что понимаю, что я действительно ревную. Оливер снова смеется.

— Их мнение тоже не имеет значение.

— Однако мой имеет, — я поднимаю бровь.

— Твой имеет, — отвечает он, его тлеющий взгляд начинает влиять на меня так, что я не могу справиться с этим.

— Какой мой тип? — спрашиваю я, убираю руки и ложу их на колени.

— Тебе нравятся мужчины постарше.

— Опять же, ты просто говоришь это, потому что Уайт был старше.

— Слишком старый, — утверждает он.

— Ничего подобного.

Его челюсть сжимается, и он косо смотрит на меня.

— Ты знаешь, как я был шокирован, когда узнал, что ты помолвлена с ним?

Мой живот сводит. Я знаю ответ. Я никогда не смогу забыть этого, но мне как-то удается покачать головой, желая, убраться отсюда, потому что я теряюсь в нем.

— Шокирован?

— Очень.

— Почему?

Оливер закрывает глаза и резко выдыхает. Как только он открывает их снова, официантка возвращается со счетом. Он платит, мы благодарим ее и выходим через боковую дверь на пляж.

— Я всегда думал, что ты моя, — говорит он. Его слова настолько тихие, что они почти теряются в порыве ветра, который обдувает наши лица, но я слышу их, как будто он кричит их мне. Что мне на это сказать? Как я могу ответить после стольких лет?

Я расслабляюсь, когда звонок Мии прерывает нас. Я закрываю глаза.

— Я забыла ей перезвонить, — говорю я ему…пляжу…прежде чем ответить.

— Элли, могу только в двенадцать. В другое время никто не может прийти.

Я смотрю на Оливера, который смотрит на меня, и отключаю телефон.

— Ты точно не против? Хочешь пойти со мной?

— И смотреть, как ты позируешь с другим парнем? — говорит он с улыбкой и пожимает плечами. — К черту. Почему нет?

Я обнимаю его и звоню.

— Я буду в двенадцать, но с Оливером.

Миа громко смеется.

— Это будет весело.

 

 

Глава 17

 

Счастье - это просыпаться рождественским утром, кататься на новенькой машине или пить с друзьями… или даже первая утром чашка кофе, которая дает вам ложное ощущение, что, возможно, день будет потрясающим. Счастьем можно назвать много чего. Но раздеваться и знать, что ты согласилась на то, чтобы твой бывший любовник, или кем бы ни был, наблюдал за тобой в нижнем белье в постели с другим мужчиной, который тоже в нижнем белье? Это полная противоположность счастью.

— Элли, выходи сейчас же! — говорит Миа, стуча в дверь во второй раз. Я открываю ее немного, достаточно для того, чтобы высунуться и выйти в комнату. Кровать покрыта меховым одеялом, окно открыто, чтобы пропустить естественный свет, а в центре комнаты Оливер разговаривает с полуобнаженной моделью-парнем. Он продолжает кивать головой на то, о чем говорит ему парень-модель.

— Этот парень гей? — спрашиваю шепотом Мию.

— Марлон? — она спрашивает со смехом. — Определенно нет, по словам женщин, с которыми он работал раньше.

Мои глаза расширяются. Я уже представляю, как его нежеланный стояк утыкается мне в задницу.

— Что это значит?

— Успокойся. Он настоящий профессионал. Я имею в виду, он трахал некоторых из них, после съемок. Не на моей кровати… на их.

— О.

Я прикрываюсь халатиком и захожу в комнату. Марлон и Оливер поворачивают головы, чтобы посмотреть на меня. Оливер серьезно, в то время как Марлон улыбается будто бы модель Колгейт.

— Я Марлон, — говорит он, протягивая мне руку.

— Эстель, — отвечаю на рукопожатие.

— Я знаю, что ты раньше этим не занималась, так что расслабься, я позабочусь о тебе, — говорит он, притягивая меня к кровати. Я бросаю взгляд на Оливера, который поднимает брови и трясет головой.

— Сколько это займет времени? — спрашиваю у Мии.

— Около часа, так что устраивайся поудобнее, Бин.

— Я не уверен, что это сейчас возможно.

Миа смотрит на него с ухмылкой.

— Не хочешь взять на себя роль Марлона?

Пока Оливер обдумывает это предложение, Миа говорит мне снять халат, что я и делаю. Взгляд Оливера скользит по моим голым ногам. Марлон уже сидит посреди кровати, поправляя свои боксеры.

— Я могу? — говорит внезапно Оливер. С широко раскрытыми глазами я смотрю на него через плечо.

— Ты серьезно? — спрашивает Миа, смотря на него.

— Если Элли не против. Я здесь не для того, чтобы срывать тебе съемку.

Миа дважды не обдумывает, прежде чем сказать ему.

— Сними свою рубашку. Мне нужно убедиться, что ты все еще в хорошей форме, пока я не выкинула Марлона.

Я собираюсь вставить свои две копейки, когда Оливер стягивает поло через голову, и мои слова, вместе с моим зрением, теряются от вида его обнаженного тела.

— Да, все еще горячо, — говорит Миа. — Марлон, убирайся с кровати. Ты не нужен.

— Что? — спрашивает он с недоверием. — Что значит я не нужен?

— Извини. У тебя и Элли нулевая химия, а мне нужна большая химия на этой съемке.

— Мы только что встретились, — рассуждает он, вставая с кровати.

— И я уже вижу, что химии нет, — говорит Миа. — Я позвоню тебе на следующей неделе, когда Миранда вернется, и запланирую что-нибудь.

— Хорошо, — говорит он, пожимая плечами. — Повеселись, — говорит он мне и уходит, чтобы одеться. Миа поворачивается ко мне и говорит:

— Просто для ясности, я бы не вышвырнула его из постели при нормальных обстоятельствах, если вы понимаете, о чем я.

Я смеюсь.

— Я бы тоже.

Оливер прочищает горло позади меня, и я смотрю на него с улыбкой.

— Хорошо, Олли, раздевайся и ложись на кровать. Элли, устраивайся поудобнее. Хотите музыку? Я включу в любом случае, так что просто кивните.

— Ты такая больная.

Я смеюсь, когда она нажимает на свой iPod, и играет Pearl Jam- Just Breathe. Я смеюсь и смотрю на нее.

— Ты собираешься слушать именно эту музыку?

Она пожимает плечами.

— Моя съемка - мои правила.

Оливер подходит к кровати только в черных боксерах и больше ничего. Мне нужно собраться, чтобы не поглощать его тело своими глазами. Он не очень мускулистый, как Марлон, но он прекрасен, Калифорнийский серфер-бывший-бейсбольный-питчер. Он садится на кровать и практически ползет ко мне, как чертов лев, и я начинаю чувствовать себя, как кошка в тепле, поэтому отвожу свой взгляд в сторону.

— Ты в порядке? — спрашивает он, достаточно тихо, чтобы слышала только я. Я киваю, все еще не смотря на него. — Ты не чувствуешь, что я захватил съемку, верно? Или я все контролирую? — спрашивает он.

Я встречаюсь с его нахмуренным взглядом и понимаю, что не чувствую этого вообще, несмотря на то, что он вроде как немного контролирует…вроде…правильно? Я имею в виду, он проклятый доктор, а не модель. Это даже не его мир!

— Я не сержусь, если это то, о чем ты спрашиваешь.

— Это не то, о чем я спрашиваю.

Он усаживается так, что его ноги вокруг моего тела, не касаются меня, но просто…вокруг, а мои ноги вместе и согнуты. Я пододвигаю их к себе и кладу подбородок на колени.

— Ты другой человек, знаешь, — шепчу я.

Улыбка появляется на его губах.

— Значит, ты согласна с тем, что это было хорошее решение - отправить модель дальше трахать женщин, которых он сейчас снимет?

— Я этого не говорила, — отвечаю я, скрывая свою улыбку за ногой.

— Но ты согласна. Я знаю тебя, — тихо говорит он, проводя рукой по моей ноге так, что достигает моей руки, лежащей на колене. Он держится за кончик моего безымянного пальца, и мне вспоминается последний раз, когда он касался его.

— У тебя одержимость моим безымянным пальцем. Ты заметил?

Он внезапно отпускает мою руку.

— У меня?

Я киваю, не нарушая зрительный контакт.

— Ты всегда прикасаешься к нему.

Он ничего не говорит, но что-то в его глазах заставляет мои внутренности сжаться, а его слова, сказанные раннее, возвращаются ко мне… «Я всегда думал, что ты моя». Хотелось бы набраться смелости и спросить его об этом, но я так и не могу решиться это сделать. Щелчок камеры Mии прерывает нас.

— Хорошо, давайте приступим, я немного введу вас в курс дела, но хочу, чтобы это было настолько естественно, насколько это возможно. Мы сделаем пару снимков, где вы смотрите друг на друга, а потом решим, как действовать дальше.

— Я немного обеспокоена твоим «потом решим, как действовать дальше», — пробормотала я, вызвав смех у Оливера.

— Хорошо, дорогие, пусть все это сексуальное напряжение выйдет и поиграет, — говорит она, уходя. Мы с Оливером смотрим друг на друга с широко раскрытыми глазами, недоумевая, во что мы ввязались. Или, по крайней мере, я думала, что мы оба задаемся этим вопросом, его шок быстро исчезает, взгляд темнеет, а у меня все еще остается это трепещущее чувство, когда Миа уходит, чтобы открыть жалюзи. Внезапно меня осенило, что я нахожусь с Оливером, оба мы в нижнем белье и окружены расслабляющей музыкой. Я делаю глубокий вдох.

— Ты в порядке? — спрашивает он, его голос слишком низкий, слишком хриплый. Когда его пальцы пробегают по моим, я начинаю дрожать, закрываю глаза и просто киваю. Кровать прогибается, и я чувствую, что он приближается. Когда я снова открываю глаза, его нос почти касается моего.

— Прекрасно! — говорит Миа. — Держите эту позу!

Взгляд в его глазах приковывает меня. В любом случае я даже не могу думать о том, чтобы моргнуть.

— Элли, не возражаешь, если я тебя попрошу снять свой лифчик? — спрашивает Миа, Оливер резко вздыхает, а его глаза расширяются. — Их не будет видно на снимках, обещаю.

— Хммм…. хорошо.

Я не стесняюсь своей наготы, но должна признать, что все это заставляет меня нервничать.

— Помочь снять его? — спрашивает Оливер.

Нет.

— На самом деле, это были бы хорошие фотографии, — говорит Миа, и я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на нее. Она пожимает плечами. — Что? Бин, ты же видел ее сиськи раньше, верно? Ты не возражаешь?

— Это определенно самая неудобная форма наказания. Думаю, в следующий раз я выберу порку, — говорю я Мии, улыбаясь, и Оливер смеется. Я опускаю голову, когда он обнимает меня и находит застежку моего лифчика.

— Тебе нужно смотреть на него, — говорит Миа. Я вздыхаю и от того, что вижу в его взгляде, понимаю, что потребуется вся моя сила воли, чтобы не отвернуться и не закрыть глаза.

Его пальцы расстегнули мой бюстгальтер, и как только он ослаб, Оливер поднял руки к моим плечам и медленно спустил лямки по моим рукам, пытаясь не соприкоснуться с моей кожей. Мой живот скрутило, мое сердце в горле, и я чувствую, что могу вырвать из-за нервов, циркулирующих внутри меня прямо сейчас. Я очень сильно молюсь, чтобы этого не случилось.

— Хорошо? — шепчет он, дыша мне в рот.

— Отлично, — шепчу я, и наши носы слегка соприкасаются.

— Элли, положи свою правую руку на свою грудь, как будто ты их закрываешь. Бин, продолжай смотреть на нее так и пригладь свои волосы с моей стороны, — говорит Миа. Я полностью потерялась в его глазах. Я загипнотизирована тем, как он справляется со мной, глядя на меня. Я не могу ничего сделать, кроме как дышать и смотреть вперед.

— Ты такая красивая, — говорит он. Его гортанный голос, смешанный с похотью в глазах, заставляет мой живот падать, а губы открыться. Оливер воспринимает это как приглашение приблизиться и прикоснуться к моим губам.

— Отлично, — говорит Миа, напоминая мне, что у нас есть аудитория. — Дерьмо. Я скоро вернусь. Я забыла резервную батарею в машине.

Я отодвигаюсь, не отрывая глаз от него, и опускаю руку с груди. Ему очень тяжело не смотреть вниз. Я улыбаюсь, задаваясь вопросом, сколько времени потребуется, чтобы его глаза опустились, но они этого не делают. Он продолжает смотреть мне в глаза, прикасается к моим волосам, щекам…Он двигается вперед и раздвигает ноги по обе стороны от меня так, что наши полуобнаженные тела почти касаются друг друга.

— Как думаешь, долго ли еще нам нужно это делать? — шепчу я, перевожу свое внимание то на его рот, то на глаза.

— Не знаю. Как бы я хотел, чтобы это заняло целый день.

— Это определенно интересное дружеское свидание, — говорю я с улыбкой. Он вспыхивает своей очаровательной полуулыбкой.

— Ты все еще думаешь, что это дружеское свидание?

Дверь открывается и закрывается. Мы поворачиваем головы к Мии, при виде нас она резко остановилась.

— Вот, черт. Эта поза! Если я смогу сделать пару снимков с этой позой, то я думаю, что работу можно считать оконченной.

Мы с Оливером снова сталкиваемся взглядами, когда она настраивает камеру.

— Почему ты это сделал? Поменялся с Марлоном. Я имею в виду, кроме чрезмерной опеки, старшего брата.

Он озадаченно смотрит на меня, что почти выглядит смешным с тем, как его челюсть отпала.

— Ты думаешь, что я тебе как старший брат?

Я пожимаю плечами.

— Ты скажи.

— Элли, я сижу в постели, с практически обнаженной тобой, делая все, что в моих силах, чтобы удержаться, потому что у нас есть аудитория, и, как ты видишь, ничего не работает. — Я смотрю вниз на большую выпуклусть в его боксерах. — Да. Очевидно, я не вижу тебя как свою младшую сестренку. Я даже не могу поверить…— он останавливается раздраженный.

— Хорошо. Посмотрите друг на друга, — говорит Миа. — Поза, держите ее.

Его рука возвращается к моим волосам, мои снова опускаются на грудь, и мы смотрим друг другу в глаза.

— Я так сильно хочу поцеловать тебя сейчас, — шепчет он мне в губы.

— Не надо, — говорю я, тяжело дыша. — Правило.

— Мне не нравятся правила.

— Оливер, пожалуйста, не надо.

— Мне нравится, когда ты называешь меня Оливером, — говорит он, его нижняя губа оказывается между моими. Он не двигается, просто ждет, когда я сомкну свои губы и поцелую его. Затем он стонет и впивается в мой рот, прежде чем я понимаю, что происходит, я оказываюсь на спине, а он на мне, углубляя поцелуй, который не должен был произойти. Но когда его язык касается моего, а пальцы в моих волосах, я не могу не ответить взаимностью, наши тела переплетаются друг с другом. Только когда мы слышим громкий кашель, мы отрываемся друг от друга.

— Что ж… это было… — говорит Миа, размахивая руками. — Могу честно сказать, что я видела многое на съемках, но это, безусловно, было самое горячее зрелище из всех. Ладно, милые, здесь мы закончили. Идите одеваться. Элли, нам нужно поговорить.

Оливер встает с меня и притягивает к себе. Мы оба до сих пор переводим дыхание после поцелуя, но теперь, когда снова загорелся свет, и момент прошел, я чувствую тяжесть случившегося и не могу заставить себя взглянуть на него. Вместо этого, я поворачиваюсь, пытаясь найти свой халат, надеваю его и встаю. Подойдя к ванной, я не смотрю на Оливера. Во всяком случае, это то, что мы делаем. У нас бывают моменты, а потом ничего. И это даже не должно было быть моментом, так что мне некого винить, кроме себя, за то, как мое сердце готово разорваться в любую минуту. В ванной я смотрю в зеркало и прикладываю руку к губам. Почему он заставляет меня чувствовать себя так каждый раз? Я закрываю глаза, вспоминая Уайта, его губы, прикосновения, и чувствую себя виноватой за то, что у меня есть этот момент с человеком, которого он никогда не одобрит. Не то, чтобы Уайт знал Оливера, но он знал о нем. Он узнал от меня об Оливере, когда мы впервые встретились, и после этого он просто никогда ему не нравился. Он был в ярости, когда узнал, что я пригласила его на торжественное открытие галереи, потому что он сказал, что Оливер не заслуживает того, чтобы дышать тем же воздухом, что и я. Он сказал, что я слишком хороша для кого-то вроде него. В то время я верила этому, потому что, когда мы хотим во что-то поверить, мы это и делаем. Уайт любил меня, несмотря на мое разбитое сердце. Я любила его из-за Оливера. Но теперь я вернулась на круги своя и не могу понять, осталось ли во мне хоть что-нибудь, что сможет заставить меня снова любить.

Глава 18

Я выхожу из ванной и вижу Мию с Оливером, ведущих тихий разговор. Судя по выражению ее лица, она говорит ему держаться от меня подальше, как будто я какая-то девица, попавшая в беду и не умеющая за себя постоять. Когда они слышат, как я приближаюсь, они перестают говорить и снова обращают внимание на камеру в ее руке.

— Фотографии невероятные, — кивает она, поворачивая камеру, чтобы я могла увидеть их.

— Вау. Не могу поверить, что это мы. Мы выглядим так… — Мои глаза обращаются на Оливера, который смотрит на меня, и я хочу потеряться в его взгляде. Я быстро отворачиваюсь и возвращаюсь к просмотру остальных снимков.

— Это тебе не навредит? — спрашиваю я, глядя на него снова. — Я имею в виду, для работы. Для твоей ординатуры или будущей работы.

Он пожимает плечами и смотрит на фотографии.

— Я хочу копии.

— Зачем? — спрашиваю немного оборонительно.

— Ваши лица будут светиться не так много, — говорит Миа, прерывая нас. — Поверьте мне, когда я закончу редактировать, вы оба захотите их заполучить.

— Для какого журнала они? — спрашиваю я.

— V!

— Черт возьми, — дышу я, глядя на Оливера, который выглядит впечатленным.

— Я знаю. Я так взволнована!

— Да. Прекрасно. Меня сейчас стошнит, — тихо говорю я.

— Почему? Это красивые фотографии.

— Да, но я позирую с полуголым лучшим другом Виктора!

— И? — говорит она.

Я смотрю на нее как на сумасшедшую и обращаю свое внимание на Оливера, который смотрит в другую сторону. Конечно, он об этом не думал.

— Когда их напечатают? — спрашиваю я.

— В… месяц? Прямо перед днем Благодарения.

Я киваю. Думаю, если я расскажу об этом моим родителям и Виктору, прежде чем они смогут это увидеть, все будет не так уж плохо. Виктору обязательно понадобится время, чтобы это осмыслить.

— Окей. Что еще нужно?

Миа смотрит на Оливера.

— Мне нужно поговорить с Элли. Я могу отвезти ее домой, если хочешь.

Он смотрит на меня, почесывая затылок. Я пожимаю плечами, он пожимает плечами, а затем говорит:

— Конечно, — прежде чем поцеловать нас в щеку и уйти.

Тогда я начинаю чувствовать себя убийственно. Как он смог просто уйти?

— Ты можешь поверить в это дерьмо? — Я говорю после того, как он уходит. — Мы просто сделали это. — Я смотрю на кровать. — И он уходит в середине нашего свидания сразу после того, как мой брат и вся общественность увидят эти фотографии. Я даже не знаю, почему я беспокоюсь.

Миа закатывает глаза.