Отношение к смерти, Ч. 4. 2: учения Древней Индии — ведизм, индуизм, брахманизм, джайнизм. Расширенная версия.

Отношение к смерти, ч. 4.2: учения Древней Индии — ведизм, индуизм, брахманизм, джайнизм. Расширенная версия.

 

Индуизм – основная национальная религия Индии, тесно связанная с ее историей и культурой. Сами последователи индуизма называют свою религиозную традицию Санатана Дхарма (санскр. sanātana dharma – букв. «вечная истина», «вечный закон»). За долгие века своего формирования рассматриваемый религиозный феномен приобрел черты чрезвычайно многосоставной системы, описать которую весьма непросто.

По верному замечанию одной из современных отечественных исследовательниц истории Индии, «индуизм отличается необычайной сложностью и противоречивостью, если не сказать больше: многим он кажется запутанным, хаотичным и трудно постижимым. До сих пор нет даже удовлетворительного определения понятия “индуизм” и четкого объяснения, что же относить к нему, каково содержание и границы этого понятия»¹.

Истоки этой важнейшей и самой многочисленной по числу последователей религии Индии теряются во глубине веков. На протяжении нескольких тысячелетий эта традиция развивалась и видоизменялась, вбирая в себя элементы верований различного происхождения.

Ныне, во многом из-за активных общемировых процессов глобализации, индуизм перешагнул пределы родного субконтинента, и сегодня эта традиция постепенно набирает популярность во многих странах мира. Религия, еще недавно считавшаяся национальной, в настоящее время вступила в конкурентную борьбу за души людей на пространстве Европы и Америки. Достаточно сказать, что многие современные религиозные движения, иногда именуемые сектами (например, Общество сознания Кришны, Брахма Кумарис и т. п.), в основе своей являются продолжателями индуистской традиции.

Однако для того чтобы понять ключевые парадигмы мировосприятия носителей этой религиозной традиции, необходимо обратиться ко времени и обстоятельствам ее появления, исследовать те корни, из которых произросло ветвистое и многоликое древо современного индуизма.

Религиозно-культурная ситуация в Древней Индии

Религия Вед

Вторая духовно-культурная традиция, оказавшая огромное влияние на религиозную жизнь Древней Индии, была связана с ариями.

Арии (от санскр. aryja – «верный», «благородный») застали в Индии угасающую протоиндийскую цивилизацию. Их движение вглубь Индостана было не единовременным событием, а растянулось на целые столетия. Главным образом арии осели в бассейне реки Инд, в районе современного штата Пенджаб. Постепенно они продвигались на новые территории, осваивая земли и перенимая у местных жителей технические, в частности земледельческие, знания и культурные идеи.

Территория между Гангом и его притоком Джамной стала сердцем Арьяварты (букв. «обитель ариев») – страны, где складывалась классическая индийская культура.

Комплекс религиозных представлений древних арийцев принято именовать ведической религией, или религией Вед.

Пантеон Вед

Тексты Вед складывались на протяжении достаточно длительного времени. Поэтому в самхиты оказались включенными религиозные представления разных эпох и различных народов. В их числе и религиозные представления древней Хараппской цивилизации с культом плодородия, поклонением богине-матери, сакрализацией некоторых деревьев и животных.

В результате такого синкретизма и культурной многоголосицы мы не найдем в Ведах строгой иерархии богов. Однако мифическое происхождение основных из них часто прорисовано довольно детально. В Ведах нет четких указаний на то, какой именно бог является главным. На практике это приводило к тому, что главным почитался тот бог, которому в данный момент приносилась жертва.

Основным источником сведений о ведической религии является Ригведа – сборник, составленный между 1600 и 800 годами до н. э.

История становления индийского пантеона отражает постепенное вытеснение наиболее древних божеств новыми, чьи функции и способности в большей мере соответствуют потребностям времени.

Для древних ариев характерно преобладание мужских богов небесного происхождения.

Одним из самых архаичных богов ведийского пантеона является Дияус (санскр. dyauṣ – «небо», «день»). Это божество всегда олицетворялось с небом, в связи с чем его часто именовали «Отец-небо», или Dyaus pitar. Имя Дияуса восходит к праиндоевропейскому *dyēus, отголоски которого сохранились во многих индоевропейских языках¹⁹. Нельзя не отметить функциональную схожесть этого персонажа с древнегреческим Зевсом, также ураническим по своим свойствам божеством, связанным с атмосферными явлениями.

Дияус – отец всех богов, он творец мира и промыслитель всего. Арии поклонялись ему еще в период индоевропейского единства. Вероятно, это происходило еще до появления известных нам ведических гимнов, в которых Дияус уже не имеет активного почитания. Само понятие бога у древних индоевропейцев нередко связывалось с небесной сакральностью.

У Дияуса есть супруга по имени Притхиви (санскр. pṛthivī – «широкая») – богиня земли, которую также называют Prthivi matar, то есть «Мать-Земля». От союза Притхиви и Дияуса родились все остальные боги и люди. В Ригведе и Атхарва-веде этой богине посвящено по одному гимну (V 84; XII 1). Изначально эти божества были слиты воедино. В результате их разъединения, произошедшего из-за вмешательства Индры (по другим версиям – Варуны), образовалась Вселенная. Благодаря оплодотворяющему действию семени Дияуса, изливаемого на Притхиви в виде дождя, жира и меда, богиня произвела многообразие одушевленных существ. Образ этого женского божества персонифицирован весьма слабо в Ведах, однако в более поздних мифах Притхиви проявляется в связи с иными персонажами религиозных эпосов Индии²⁰.

Впрочем, эта супружеская пара заняла в пантеоне более чем скромное положение: в скором времени их потеснили новые божества, чьи способности и качества были более востребованы, что нередко происходило с богами так называемого первого поколения. Уже в эпоху распада индоевропейского единства (в III тысячелетии до н. э.) Дияус был потеснен в иерархии богов богом Варуной (санскр. varuṇa), который пользовался огромным почитанием в ведийский период. О нем известно, что он глава и повелитель Адитьев (санскр. Ādityas) – группы небесных, светлых богов²¹, владеющих вечностью и борющихся с демонами-ракшасами (санскр. rākṣasaḥ – «проклинать, поносить»). Варуна почитался как божество вод и в то же время как бог справедливости и мирового порядка.

В Ведах о Варуне говорится как о боге, которому изначально принадлежат небо и все земные царства, который знает всех жизней сроки, воле которого послушны все боги (Ригведа IV, 42).

Очень поэтичные строки находим в гимнах Ригведы, посвященных этому божеству:

«Варуна проложил пути солнцу.

Он выпустил потоки рек, впадающих в море,

Словно скаковых кобылиц, чей бег отпущен, он –

соблюдающий закон.

Он создал могучие русла для течения дней.

Дыхание твое, как ветер, шумит на просторе,

Словно яростный зверь на лугу, одержавший победу.

Меж этих двух великих высоких миров

Пребывают все твои желанные установления».

(Ригведа VII, 87)²²

Подобно Дияусу, Варуна – небесный (уранический) бог, блюститель мирового порядка, всеведущий, наказывающий злых и милующий добрых. Даже самый сокровенный грех нельзя скрыть от него. В Ригведе есть гимны покаянного характера, обращенные к нему.

Этимология имени Варуны до сих пор остается предметом научных споров. По одной из версий, его имя восходит к праиндоевропейскому корню *uer со значением «связывать», «завертывать» (ср.: санскр. varatra «ремень», «веревка»; латышск. weru, wert «вдевать», «нанизывать», «вышивать»; русск. вереница, веревка).

Показателен иконографический образ этого божества. Его изображения, как правило, в высшей степени антропоморфны: он имеет белое лицо и тело, что свидетельствует о его арийском, а не местном происхождении, его вахана²³ – морское чудище Макара, оно же – Джалампа. В правой руке Варуна всегда держит веревку (петлю), которая символизирует власть божества над миром.

Желая кого-нибудь погубить, Варуна «связывает» свою жертву; люди боятся «сетей» Варуны:

«Вверх – верхнюю петлю с нас, о Варуна,

Вниз – нижнюю, посреди среднюю сними!

Тогда сможем мы, о Адитья, пребывать

В твоем завете безгрешные перед Несвязанностью!»

(Ригведа I, 24 (15))

Варуна – божество «связывающее»²⁴. Варуна следит за исполнением человеческих договоров и соглашений, «связывая» людей клятвами, узы же эти обессиливают и истощают их.

Для реализации своей верховной власти над всем сущим Варуна не нуждается в собственном участии в процессах или явлениях. Он обладает некоей невидимой, но могущественной и везде присутствующей силой, благодаря которой осуществляет свое владычество.

Со временем Варуна, подобно Дияусу и Притхиви, тоже был вытеснен из активного почитания и превратился в главное божество морской стихии. Поскольку мореплавание никогда не имело в Индии большого значения, то Варуна стал божеством третьего ряда.

Вскоре на первое место в пантеоне вышел бог Индра (санскр. «могучий», «сильный»). Индра – бог грома и молнии, дождя и тепла, бог-воин, олицетворяющий порождающую и одновременно завоевательную мощь. В период освоения Индостана арийскими племенами, когда предводитель, воин сделался центральной фигурой арийского общества, появление бога-воина было особенно актуально. Как настоящий воин, Индра появился на свет в золотых доспехах.

В Ведах этому божеству посвящено гимнов больше, чем кому-либо еще, он именуется в них царем богов²⁵. Он – сын Дияуса и Притхиви и брат-близнец Агни – еще одного важного ведийского божества, речь о котором пойдет ниже.

Индра – яркое воплощение героя-победителя. Самый популярный миф, посвященный ему, – миф о победе над демоном Вритрой. Это злобное змееподобное существо похитило у людей и богов всю Землю, свернувшись девяноста девятью кольцами вокруг мировой горы и заключив в себе воды мирового океана²⁶. Громовержец Индра победил демона, поразив его своими молниями и освободив похищенные им и содержавшиеся в горе и чреве Вритры вοды.

Данный сюжет имеет очевидные космологические черты: Вритра является олицетворением хаоса, в то время как Индра выступает в роли демиурга, вносящего порядок в жизнь Вселенной²⁷. Кроме того, данный миф легко проецируется на годичные сезоны, связанные с определенными природными изменениями. Засуха означает наступление времени страданий, возможно, голода и даже смерти. Поэтому появление на небе стрел молний громовержца Индры, поражающего ими демона засухи, означает спасение от страданий и приход долгожданных, плодоносных дождей.

Вахана Индры – четырехбивневый слон Айрават.

Этот бог не отличается высокой нравственностью. Однажды в приступе гнева он убил своего отца (по одной из версий – Тваштара) ваджрой – палицей, символизирующей его поражающую молниеподобную мощь.

Еще одним отличительным свойством этого бога является его немалая любовь к жертвенному опьяняющему напитку – соме. Сомой он был вскормлен вместо материнского молока. Поесть Индра тоже любит: согласно одному ведическому тексту, его трапезу составляют 300 быков. После употребления сомы в количестве одного озера буйный нрав Индры становится и вовсе неукротим. В таком состоянии он часто начинает восхвалять себя. Вот один из примеров собственного славословия Индры:

«Как ветры буйные,

Понесли меня вверх выпитые соки сомы –

Не напился ли я сомы?..

Понесли меня вверх выпитые соки сомы,

Как быстрые кони – колесницу –

Не напился ли я сомы?..

Ко мне приблизилась молитва,

Как мычащая корова – к любимому сыну –

Не напился ли я сомы?..

<...>

Недостойным даже взгляда

Показались мне пять народов –

Не напился ли я сомы?..

Обе половины Вселенной –

Ничто против одного моего крыла –

Не напился ли я сомы?..

Ростом я превзошел небо,

Превзошел эту великую землю –

Не напился ли я сомы?..

Ну-ка, положу я эту

Землю там или тут –

Не напился ли я сомы?..

Поколочу я быстренько

Землю там или тут –

Не напился ли я сомы?..

На небе одно мое крыло,

Другое поволок я внизу –

Не напился ли я сомы?..

Я великий-великий,

Я поднялся до туч –

Не напился ли я сомы?..»

(Ригведа X, 119) 653

Сам Индра позднее был вытеснен из активного почитания своим соратником и слугой – богом Вишну, о котором более подробно будет рассказано ниже. Показательно, что в настоящее время в Индии не существует ни одного храма, посвященного Индре. Однако его изображение довольно часто встречается в вишнуитских храмах.

Кроме того, в Ведах упоминается еще одно божество – Сома, бог опьяняющего напитка, употреблявшегося при жертвоприношении, который символизирует божественную силу и божественное вездеприсутствие, питающее все вещи. Сито, через которое сок сомы выжимается из растения, – это Небо, а сам сок – оплодотворяющий дождь. Шуму его падения и желтому цвету соответствуют гром и молния.

Культ домашнего очага занимал важное место в мировоззрении многих древних народов, и индийцы здесь не исключение. Одним из самых упоминаемых в Веде божеств является бог Агни²⁸ – бог огня и покровитель домашнего очага. Он выступает посредником между людьми и богами, так как посредством его осуществляется жертвоприношение. Агни посвящено около 200 гимнов в Ригведе (он второй по количеству упоминаний после Индры). При этом сведения о нем весьма противоречивы.

И, наконец, бог, который впоследствии займет весьма важное место в индуизме, – Рудра (санскр. «яростный», «ревущий»). Это бог-оборотень, повелитель зверей, бог-разрушитель. Рудра являет собой образ грозы, ярости, гнева. Он – отец марутов, повелителей ветра и грозы. Скорее всего, это божество неарийского происхождения. В Ригведе о нем говорится как об истребителе скота. Он насылает болезни на людей и на животных. В священных текстах Рудра обычно описывается в образе дикого, вооруженного черным луком и стрелами красного охотника, одетого в шкуры, с иссинячерными волосами, стянутыми в узел. В таком виде Рудра скитался по горам и лесам.

Менее известны жены богов с очень схожими именами.

У ариев было также множество полубогов. Часто они имели вид полулюдей, полузверей – гандхарвы. Другой вид полубожественных личностей – апсары, постоянно принимающие женский вид для совращения отшельников, дабы те потеряли накопленную магическую силу.

Космология Вед

Четко прописанной последовательной космологической концепции в Ведах не содержится. В то же время можно выделить несколько важных мифов космологического характера, легших в основу более поздних индуистских представлений о происхождении и устройстве мира.

Наиболее фундаментальными являются уже описанные выше мифы о супружеской чете Дияусе и Притхиви и миф об Индре. Дияус и Притхиви явились родоначальниками всех богов, Индра выполнил функцию демиурга, разделившего своих родителей (Небо и Землю), благодаря чему образовалось жизненное пространство, состоящее из трех сфер: небесной, воздушной и подземной. Каждая из сфер населена своими обитателями биологического и духовного свойства. Кроме того, принципиальное космологическое значение имеет миф о победе Индры над демоном Вритрой, связавшим мировые воды, схоронившим их внутри холма и возлегшим на него, обернувшись 99 раз.

Освобожденные благодаря подвигу Индры, воды являют собой некую первичную неоформленную водную стихию, из которой Индра-демиург создает упорядоченный мир. Данный миф представляет воду как первооснову всего материального мира, что также весьма характерно для мифологических представлений древних народов.

В качестве причины происхождения мира наиболее ранние разделы Ригведы (III 32, 80; VII 86) называют различных божеств: Варуну, Индру, Агни, Вишвакармана (санскр. «Вседелатель»).

Большое количество информации космологического характера можно обнаружить в X мандале Ригведы (X 81, 2; X 72, 2; X 121), которая считается одной из самых поздних по происхождению.

Классическим космологическим текстом принято считать так называемый гимн Насадии (Насадия-сукта):

«Не было не-сущего, и не было сущего тогда.

Не было ни воздуха, ни небосвода, за его пределами.

Что двигалось туда-сюда? Где? Под чьей защитой?

Что за вода была бездонная, глубока?

Не было ни смерти, ни бессмертия тогда.

Не было ни признака дня (или) ночи.

Дышало, не колебля воздуха, по своему закону Нечто Одно,

И не было ничего другого, кроме него.

Мрак был сокрыт мраком в начале.

Неразличимая пучина – все это.

То жизнедеятельное, что было заключено в пустоту.

Оно Одно было порождено силой жара!

В начале на него нашло желание,

Что было первым семенем мысли.

Происхождение сущего в не-сущем открыли

Мудрецы размышлением, ища в сердце (своем).

Поперек был протянут их шнур

Был ли низ? Был ли верх?

Оплодотворители были. Силы увеличения были.

Порыв внизу. Удовлетворение наверху.

Кто воистину знает, кто здесь провозгласит.

Откуда родилось, откуда это творение?

Далее боги (появились) посредством сотворения этого (мира).

Так кто же знает, откуда он возник?

Откуда это творение возникло,

Было ли оно создано или же нет –

Кто надзирает за этим (миром) на высшем небе.

Только он знает или же не знает.»

(Ригведа X, 129)

Как можно заметить, в данном тексте вполне ясно указывается на единство источника всего сущего – «Нечто Одно». Начало творению было положено в полном мраке. В этой пустоте и мраке существовало нечто «жизнедеятельное», которое было порождено силой жара (букв. «тапас»). Тапас – это термин, который впоследствии приобрел огромное значение для религиозной практики индуизма и стал синонимом творческой энергии и магического жара, способного творить чудеса²⁹. В некоторых переводах этого отрывка стоит выражение «зародыш, покрытый оболочкой», что можно толковать как образ яйца, рождающего жизнь из своих недр и находящегося посреди воды и глубокой бездны. Пустота в данном случае, или бездна (вода), является также носителем «семян», из которых произрастает мир. Боги же, как указывается, появились позже.

Приведенный выше гимн самим указанием на единство всего сущего и творящего очевидно тяготеет не к политеизму, а к монизму (пантеизму).

В 82 гимне X мандалы говорится, что воды моря содержали первичный, или изначальный, зародыш, который представляет собой мировое яйцо, плавающее на первобытных водах хаоса и ставшее началом жизни Вселенной. Из этого зародыша появляется бог Вишвакарман – перворожденный Вселенной, творец и создатель мира, кто «один-единственный дает имена богам».

Гимны символически описывают процесс происхождения мира, начало бытия, однако не объясняют причины, по которой начался сам процесс становления. В то же время указание на внутренний жар («тапас») и заложенные в хаосе семена наводят на мысль о своеобразном внутреннем потенциале, стремящемся к развертыванию (эманации). Таким образом, творческая энергия (тапас), основанная на внутренней неустойчивости, благодаря которой происходит дальнейшее бесконечное становление мира, изначально присуща всякому бытию. И мир представляется закономерным развитием бога.

Другим важным текстом, проливающим свет на космологические представления древних индийцев, является так называемая Пуруша-сукта (Ригведа X, 90). В ней говорится, что боги являются создателями мира, а материал, из которого был создан мир, – это тело великого Пуруши. Пуруша описывается как космический «тысячеглавый, тысячеглазый, тысяченогий» гигант. Пуруша – это вся Вселенная, «которая была и которая будет», он также властвует над бессмертием, которое возможно благодаря некой особой пище. Акт творения мира рассматривается как жертвоприношение, в котором Пуруша является жертвой. Из частей его тела возникают земля, небо, Солнце, Луна, растения и животные, люди и, наконец, социальные сословия (варны), ритуальные предметы, а также и сами гимны.

Поскольку в Ригведе говорится о том, что Пуруша и есть вся Вселенная во всей ее временной и пространственной протяженности, то в таком случае Пуруша становится не только жертвой, но и тем, кто эту жертву приносит, то есть Вселенским первоначалом, а все остальные боги – лишь его частные проявления.

Как видно из данного мифа, уже в поздних суктах жертва начинает осмысляться не как форма взаимоотношений между божествами и людьми, а как самодостаточный акт, дающий результат в силу правильности совершенного действия.

Этико-социальное учение Вед

Одной из фундаментальных этических ведических категорий является понятие риты. Ритá (санскр. ṛtá – букв. «порядок вещей») – это мировой закон, которому подчиняются не только люди, но и боги. Именно рита, которую называют также сущностью всех вещей, регламентирует нравственное поведение человека, на ней основываются все моральные нормы. По всей видимости, понятие риты стало впоследствии своеобразным фундаментом для возникновения более позднего понятия мирового закона – дхармы³⁰.

Соответственно, человек, выполняющий свое предназначение, следующий своему призванию, – это праведный человек, поскольку его жизнь является отражением мирового закона – риты.

Набор нравственных принципов в ведической религии весьма ограничен и незамысловат. В отношении богов необходимо проявлять почтение и благоговение, которые состоят в регулярной молитве, а также внимательном соблюдении ритуалов.

В отношении людей надлежит поступать добродетельно. В Ригведе находим гимны, в которых говорится о необходимости делиться с бедными, помогать нуждающимся, проявлять щедрость. Правда, эти качества ценны не сами по себе, но имеют для человека вполне прагматические последствия, ведь так человек «на будущее приобретет друга»³¹.

Первым принципом должного отношения к людям является гостеприимство, понимаемое как приветливость и милосердие:

«У дающего не иссякает богатство,

А не дающий не находит сочувствующего.

Кто, имея еду для бедного, жаждущего пищи,

Убогого, пришедшего (просить),

Делает душу камнем, хотя был расположен (к нему) раньше,

Тот не находит сочувствующего.»

(Ригведа X, 117)

К осуждаемым порокам относятся колдовство, обольщение (обман), прелюбодеяние, а также азартные игры^32.

В текстах Вед мы можем увидеть и зачатки аскетических учений. Первое явное упоминание о существовании мудрецов-аскетов, достигающих своими усилиями соединения с богами, находим в Ригведе. При этом внешнее проявление этого единства предстает перед внешним наблюдателем в форме экстаза, что трактуется как вхождение бога в человека³³.

Отдельным и весьма специфическим элементом ведической этики является его социальное учение. В Ригведе, в частности, в 90 гимне X мандалы, известном как Пуруша-сукта, упоминаются четыре класса, существовавшие на тот момент в арийском обществе.

Вероятно, происхождение данных социальных групп напрямую обусловлено историческими обстоятельствами. Пришедшие с севера индоевропейские племена отличались от автохтонных народов не только языком, культурой или религиозными представлениями, но и внешностью: чертами лица, цветом кожи и строением тела.

Считается, что деление арийского общества на страты, члены которых выполняли определенные общественно значимые функции, – явление довольно позднее. Термин "вайшья" изначально относился ко всему арийскому обществу в целом, то есть был неким синонимом современных понятий «нация», «народ», «общество». Впоследствии он закрепился за группой свободных людей, выполнявших в социуме роль производителей: торговцев, ремесленников и свободных крестьян. В ранний же период каждый ариец одновременно и являлся воином, и выполнял функции жреца, и был скотоводом, и трудился на земле.

Деление общества на варны и касты (более мелкие социальные группы) получило историческую фиксацию благодаря религиозному обоснованию, произведенному в последующие эпохи религиозно-культурного развития Индии³⁴.

Что есть сущее?

Основной вопрос, волнующий авторов упанишад, – это вопрос о бытии.

Одна из классических упанишад, примыкающих к Яджурведе, – Шветашватара-упанишада (I, 1–2) – непосредственно начинается с вопрошания о том, что есть Истина:

«Возглашатели Брахмана говорят: что причина? Не Брахман ли? Откуда мы появились? Чем мы живем? И что наша опора? О знающие Брахмана! Кто правит нами, живущими то в счастье, то в несчастье? Время, естество, необходимость, случайность, первоначала, лоно, пуруша – должно ли их мыслить как причину? Это сочетание не от существования атмана; атман бессилен [воздействовать на] причины счастья и несчастья?» ⁴⁸

Наиболее оригинальным достижением Упанишад в данном отношении является осмысление понятия Атмáн. Санскритское ātman⁴⁹ обычно переводят как «дух», «душа». Данный термин впервые встречается в Ригведе (10, 16, 3), где обозначает жизнь или дыхание как непосредственное ее проявление.

В текстах ведийского канона этот термин обозначал индивидуальное бытие, свободное от случайностей и обусловленностей. Тем не менее религиозные школы – даршаны (санскр. dars'ana – «видение», «восприятие») – по-разному трактовали природу Атмана.

Показателен отрывок из Чхандогья-упанишады (VIII, 3–12). Здесь для поиска ответа на данный вопрос читателю предлагается обратиться внутрь самого себя.

В тексте, представляющем собой диалог двух божеств (Праджапати и Индры), приведено принципиально важное рассуждение: все то, что человек может помыслить о себе, относится к нему как к объекту. Таким образом, все его свойства и качества могут быть объективированы, то есть могут подлежать рассмотрению со стороны и потому не могут обладать истинным бытием. Истинное бытие всегда субъективно. Оно не может выступать в качестве объекта, ибо в таком случае оно подвергается воздействию, исследованию, «страданию» и уже поэтому стоит ниже того, кто это действие по отношению к нему производит.

Иначе говоря, все, что каким-либо образом связано с моим «я» и может быть рассмотрено со стороны, является относительным, недостоверным и иллюзорным. Следовательно, истинным бытием обладает только тот, кто обладает абсолютной свободой действий, необусловленных внешними причинами. Это должен быть подлинный субъект, который не может быть описан предметным образом и даже не может быть назван, поскольку именование есть тоже способ объективирования. Это и есть Атман – подлинное «я», рассматриваемое в отрыве от всех его относительных проявлений – это тот, кто мысль мыслит. Он обладает по-настоящему автономным бытием, не зависимым в своих действиях ни от каких обстоятельств. Он тот, кто видит сны и может осознавать их: «Тот, кто, блаженствуя, движется во сне, – это Атман, – сказал он. –

Это бессмертный, бесстрашный, это Брахман» (Чхандогья-упанишада X 8, 1)⁵⁰.

Бог, человек, мир

С учетом сказанного становится очевидным, что древнеиндийскую религиозную мысль наряду с ключевым для нее вопросом о соотношении Брахмана и Атмана занимал не менее принципиальный вопрос о соотношении Брахмана и всей Вселенной. Каждая из даршан предлагала свой ответ.

В цитированной выше Чхандогья-упанишаде (VI 12, 1–3) читаем описание следующего разговора учителя Уддалаки с учеником Шветакету:

«– Принеси сюда плод ньягродхи.

– Вот он, почтенный.

– Разломи его.

– Он разломан, почтенный.

– Что ты видишь в нем?

– Эти маленькие семена, почтенный.

– Разломи же одно из них.

– Оно разломано, почтенный.

– Что ты видишь в нем?

– Ничего, почтенный.

– Поистине, дорогой, вот – тонкая сущность, которую ты не воспринимаешь; поистине, дорогой, благодаря этой тонкой сущности существует эта большая ньягродха. Верь этому, дорогой. И эта тонкая сущность – основа всего существующего. То – действительное, то – Атман. Ты – одно с тем ["tat tvam asi«– букв. «ты еси то»]⁵²».

В следующей главе (VI 13, 1–3) говорится, что Уддалака приказал Шветакету положить соль в воду и прийти к нему утром. Когда Шветакету пришел, Уддалака попросил его принести ту соль, которую он вчера положил в воду, но Шветакету не нашел соли, так как она растворилась. Тогда Уддалака сказал:

«– Попробуй-ка эту воду сверху – какая она?

– Соленая.

– Попробуй со дна – какая она?

– Соленая.

– Попробуй с середины – какая она?..

– Она все время одинакова.»

Отец сказал ему: «Поистине, дорогой, ты не воспринимаешь здесь Сущего, но здесь оно есть. И эта тонкая сущность – основа всего существующего. То – действительное, то – Атман, то – это ты, о Шветакету» ⁵³.

Как можно увидеть, в приведенных отрывках Брахман отождествляется не только с Атманом, но и с истинной природой всего мира.

Ключевые понятия

Необходимость толкования Вед породила не только огромное количество текстов, примыкающих к самхитам, но и способствовала разработке терминологии. Этим активно занимались религиозно-философские школы. В них происходит формирование базовых для всей последующей индийской религиозной мысли категорий, без уяснения которых невозможно понять ни тексты брахманического канона, ни учение современного индуизма.

Все традиционные брахманистские школы признавали трагичность человеческого бытия в его наличном состоянии, как, впрочем, и всего, что принадлежит к этому миру. Эта трагичность обусловлена страданиями, которыми исполнен наш мир, а также постоянным перерождением личности в разных телах и различных местах. Представление о цикле перерождений и смертей описывается термином cансара/самсара (санскр. saṃsāra – «блуждание», «странствование»). Существуют яркие и запоминающиеся образы, демонстрирующие отношение к этому феномену: «колесо сансары», «сети сансары». Первый образ указывает на цикличность жизней и смертей, которые обречен переживать всякий индивид. Второй образ подчеркивает страдательный характер бытия и указывает на цель, стоящую перед всяким существом: вырваться из пут этой «дурной бесконечности».

Отличительной чертой сансарического бытия является майя (санскр. māyā – «видимость», «кажимость») – иллюзорность, призрачность эмпирического мира. Сначала этот термин означал способность богов творить разного рода видения и знамения. Затем он стал выражением неадекватности, ложности восприятия окружающего мира. Традиционно предполагается, что призрачность окружающей реальности обусловлена ложным состоянием сознания, пребыванием в незнании – авидья (санскр. avidyā – «неведение»).

При этом внутренним принципом бытия мира является карма/ камма (от санскр. karman «действие», «труд»)⁵⁴. Это вариант закона мировой справедливости, высший принцип мироздания и человеческой жизни, основанный на причинно-следственной зависимости. Доктрина кармы принималась всеми брахманическими школами, однако по-разному осмыслялось ее отношение к Абсолюту – Брахману. Карма властвует даже над богами. Наиболее очевидным образом карма проявляется при реинкарнации (метемпсихозе): заслужившие лучшую участь индивидуумы получают более совершенное тело и лучшее место обитания, и наоборот.

Задача всякого человека состоит в том, чтобы преодолеть эту зависимость и освободиться от оков сансары. Сам же акт обретения этой свободы именуется мокша, или мукти (санскр. mokṣa – «освобождение»). Различные брахманские школы различным образом интерпретировали состояние, в котором пребывает индивидуальная душа – джива⁵⁵ (санскр. jīva) – после того, как вырвется из цикла перевоплощений. Однако все школы сходились во мнении, что это бытие чуждо страданий, свойственных эмпирическому миру.

Бытовые, частные ритуалы

К ним следует отнести так называемые санскары (санскр. saṃskāra) – обряды, фиксирующие новый статус человека. Эти обряды соотносились с важнейшими событиями в жизни индивида. Всего насчитывается 16 санскар. Например, при рождении ребенка совершался обряд джатакарман (санскр. jātakarman); во взрослое сообщество юношу вводил обряд упанаяна (санскр. upanayana); с заключением брака были связаны ритуалы вивахи (санскр. vivāha); когда человек умирал, проводились церемонии антьешти (санскр. antayeṣṭi). В современном индуизме, который исторически наследовал брахманизму, санскары играют весьма важную роль.

Наиболее интересным из всех перечисленных санскар является ритуал упанаяна («посвящение») – обряд инициации, вводивший молодого человека в число членов одной из трех высших варн. Прохождение этого ритуала делало человека «дважды рожденным» (санскр. dvija), то есть рожденным заново. Совершающий посвящение брахман почитался как подлинный отец, породивший юношу в духовном отношении через приобщение к взрослым членам общества и сделавший его полноправным участником религиозной жизни. Церемония была весьма длительной, сложной и часто проходила несколько дней. Ритуальные действия предполагали среди прочего возложение руки брахмана на плечо неофита, очистительные церемонии, пострижение волос, препоясывание его специальным шнуром и чтение им отрывка из Вед.

Торжественные ритуалы

Торжественные ритуалы довольно многообразны, но все они связаны с жертвоприношениями – яджна (санскр. yajña).

Наиболее оригинальным из всех ритуалов являются жертвоприношения сомы, свойственные, как отмечает Мирча Элиаде⁶⁰, исключительно ведической религии. В нем участвуют четыре класса жрецов. Каждый из них выполняет свою особую роль и использует гимны определенной Веды из трех первых «старших» самхит. Роли жрецов в едином ритуале распределяются следующим образом⁶¹:

1. Певцы во главе с регентом-жрецом (удгатар) исполняют особого рода песнопения (саман).

2. Каждый куплет песнопений сопровождается громким чтением гимнов (рич); чтение совершает жрец-хотар.

3. Параллельно с пением и чтением вслух другой жрец (адхварью) выполняет различные действия (доит корову, готовит приношение и т. д.). Эти действия сопровождаются произнесением вполголоса специальных «жертвенных формул» (яджус). В некоторых случаях жрец адхварью доверяет произнесение отдельных формул кому-либо из участников жертвоприношения. В первую очередь таким доверенным лицом оказывается «заказчик» ритуала (яджамана), которому отводится в церемонии довольно активная роль.

4. За церемонией молча наблюдает особый жрец(брахман).Он может вмешаться в ход сомы, если кто-либо из ее участников совершает ошибку, поскольку, согласно ведийским текстам, малейшая ошибка в священнодействиях может повлечь неприятные для заказчика последствия. В связи с этим особую важность приобретает роль брахмана, знающего заклинания, способные «исцелить» жертвоприношение и сделать его действительным.

Самым простым по своей структуре ритуалом-яджной является агнихотра (санскр. agnihotra – букв. «жертва огню»), весьма распространенная до сего дня. Она описывается, в частности, в Шатапатха-брахмане (XI, 6). Агнихотра представляет собой жертвоприношение, состоящее в возлиянии коровьего молока на жертвенный огонь, поддерживаемый домохозяином. Может совершаться утром и вечером.

Современный индуизм

Джайнизм