Глава сорок седьмая. Сказка для Гарри

Северус вернулся через пару минут, придвинул кресло поближе к кровати, но заметив, как Гарри, все еще не решающийся высунуть носа из-под одеяла, попытался подвинуться, словно ожидая, что и на этот раз зельевар сядет с ним рядом, не удержался. Пусть Герой успокоится, быть может, ему проще справиться со своей темнотой, ощущая рядом чье-то присутствие. Да-да, расскажи себе новую сказочку, мастер Северус... твоя ладонь до сих пор горит, помня прикосновения к коже мальчишки. От жара его губы кажутся такими яркими... он ничего не видит... дотрагиваться до него сейчас, пользуясь тем, что он слеп, а ты представляешься ему просто человеком, заботящимся о нем, — нет, нельзя, непозволительно. Все же следовало бы предпочесть определенную дистанцию, но... что сделано, то сделано.

— Если ты не против и пока что не собираешься спать... я почитаю тебе, не возражаешь?

— Вы? Вы мне? — если бы после всех приключений сегодняшнего дня Гарри мог оторвать голову от подушки, он непременно бы предпринял такую попытку.

— А что тебе кажется странным?

— Да нет, ничего...

Как же, ничего! Ты, верно, забыл, мастер Северус, что в жизни твоего подопечного, будь он хоть трижды Победителем Волдеморта и Повелителем Огня и Воздуха, вряд ли возникали ситуации, когда кто-то вот так запросто присаживался на край его постели с предложением почитать книжку. Для этой нехитрой радости необходимо одно условие: кто-то, кто любил тебя ребенком — родители, заботливые родственники. А вот этого у Героя как раз и не было. А у тебя, Северус? Сколько бы ты ни обижался на свою мать, но, вспомни, и в твоем детстве бывали минуты, когда ты точно знал, что любим.

Интересно, как отреагирует Гарри, когда услышит, что именно бывший профессор собрался ему читать?

— Что скажешь, если это будет сказка?

— Сказка???

Северус приобрел эту книжку достаточно давно, еще осенью, как только осознал, что незатейливая история, прочитанная ему сентиментальной Панси, на поверку оказалась истиной. Тогда же он просмотрел весь сборник целиком — он предполагал, что раз кто-то сложил легенду о Морском Принце и Принцессе, то должна быть и вторая — о тех, кто покорил две оставшиеся Стихии. И он не ошибся. Ее без труда можно было обнаружить уже по оглавлению, потому что само ее название буквально кричало о том, что речь здесь пойдет о Поттерах.

— "Гончар из Гленфиннана", — начал зельевар несколько неуверенно. Признаться, роль, которую ему предстояло сыграть, казалась ему идиотской. Недаром они сегодня изображали перед патрулем авроров доброго дедушку и его капризного внука... Гарри фыркнул, зарываясь лицом в подушку.

— Осторожно, повязку собьешь, — напомнил ему Северус. — Предпочитаешь что-то посерьезнее?

— Нет, — в голосе Гарри смех каким-то образом уживался с удивлением, — просто я себе представил: если бы кто-то сказал мне, что вы станете читать мне сказки...

— Это не просто сказка, Гарри...

— Она такая же, как ваша?

— Разумеется. Я хотел показать тебе ее раньше, сегодня как раз подходящий случай.

Пусть это и всего-навсего сказка, но сейчас Гарри так необходима вера в то, что он обладает амулетом Огня и Воздуха по праву, что он не гнусный вор, посягнувший на святое, что рано или поздно он отыщет своего дракона — а уж потом... пусть сам решает, кого казнить, а кого миловать. Итак...

Высоко в горах, где ветер пробирает до самых костей, а зимы так холодны, что даже овцы не могут согреться в своих теплых шубах, в долине, зажатой между скалистыми хребтами, приютилась маленькая деревенька. Была она не больше других таких же, а то и меньше, и жили там вполне обычные люди — пастухи и пекари, ткачи да шорники. Вставали с рассветом, ложились с закатом, судачили о своих делах. А вот чужаков не любили: места там были дикие и опасные, потому приходилось ухо держать востро.

Северус перевел дух — начало истории казалось слишком замысловатым для обычной детской сказки, впрочем, и повесть об Айли и Неиле простотой не отличалась. Как знать, может быть, обе они попали в сборник позже? И автором их вовсе и не являлся пресловутый бард Бидль, не блиставший красотой слога? Гарри слушал молча, боясь шевельнуться, как будто он маленький ребенок, опасающийся, что чтение немедленно прекратится, если он станет плохо себя вести.

А еще не любили в деревне колдунов да ворожей: пошепчут, руками в воздухе поводят, глянут исподлобья — и пропал человек.

В те времена жил в тех местах молодой гончар: парень он был пригожий, работу свою делал справно, и не было дома, где не водилось бы кувшинов, плошек да мисок из его мастерской. Все, что бы ни выходило из его рук, служило долго: тарелки будто бы сами занимали свое место на полках у хозяек, миски никогда не норовили выскользнуть на пол, а молоко, налитое в кувшины, купленные у юного мастера, подолгу не скисалось.

Звали его Дэви, что на языке горцев значило "любимый".

— Постойте, профессор, но, кажется, позже, когда мои предки уже воевали с вашими, кого-то у вас в семье тоже звали Дэви.

— Да. Что тут удивительного? Дэви стал главой рода после исчезновения Кеннета Принса. Просто еще одно распространенное шотландское имя, не более. Дальше слушать будешь?

— Да-да, конечно.

Отец молодого гончара умер рано, передав сыну перед смертью все секреты своего мастерства. И одно он строго-настрого наказал Дэви: "Смотри, чтобы никто тебя за работой не видел! Люди глупы. Таких, как мы, в деревне не жалуют".

Дэви так и поступал: выставит поутру свой товар перед входом в дом — от покупателей отбоя нет. Но вот чтобы в мастерскую кого пустил — ни-ни!

Однако не придумано таких замков и ставень, чтобы удержать любопытного или завистника.

Был в той деревне один горе-мастер: посуда у него выходила кривобокая да клеклая, торговля шла плохо — вот и надумал он у Дэви его секреты выведать. И так и сяк пробовал, но молодой гончар знай себе помалкивал. Но как-то ночью подкрался злой человек к его дому, видит — окошко неплотно прикрыто, а в комнате огонь горит. Присмотрелся он: сидит Дэви на полу, а гончарный круг перед ним сам собой крутится! Пламя в печи яркое, и в нем светящиеся ящерки снуют, будто сильнее огонь раздувают. А молодой гончар лепит себе свои кувшины да миски и слова себе тайные под нос шепчет.

Тут-то и смекнул завистник, что все искусство Дэви — от колдовства. Поутру всю деревню поднял: обманул, мол, нас чародей! Как бы вреда не было от его чернокнижия! А народ деревенский на расправу скор — похватали кочерги да палки, ворвались в лавку, всю посуду перебили. Хорошо хоть, сам Дэви жив остался.

— Но, профессор! Получается, он сам был волшебником, а с магглами не справился?

Северус усмехнулся:

— Кто же теперь скажет? Он мог и вправду поначалу не осознавать свою силу, как и его родители. Судя по всему, было это довольно давно. Я не берусь судить, что представлял собой быт волшебников в те времена. Возможно, некоторые не обладали достаточной магической силой и жили среди магглов, не проходя никакого обучения.

Хотя Северус сейчас и не видел выражение лица юноши, тот казался надутым: должно быть, обиделся за Поттеров. Ничего, зельевар, давно прочитавший эту историю, знал, что в дальнейшем гончар Дэви все наверстает. А еще... так хотелось провести кончиками пальцев по этим пунцовым, чуть припухшим губам... Северус вовремя отдернул ладонь.

До ночи прятался Дэви в лесу, а как стемнело, подошел к своему разгромленному дому, собрал все, что было еще на что-то годно, сложил в тачку и покатил ее к горам по чуть приметной тропке. И сам не замечал, как в кромешной тьме крошечные светлячки освещали его путь.

— Как мне сегодня, — Гарри улыбался. — Простите, я не буду больше перебивать.

Гарри и самому было неловко, что он без конца переспрашивает Снейпа. Словно малыш пятилетний. Странно, что именно зельевар оказался человеком, так просто и незатейливо вернувшим занемогшему Герою некогда украденный у того кусочек детства. Да, Герой... боящийся своей тени, готовый расплакаться из-за вещей, мимо которых раньше просто прошел бы, не ощутив особого трепета.

То, что Снейп завязал ему глаза... это было правильно: так Гарри не связывал осознание того, что он ничего не видит, со слепотой, которая, возможно, все-таки ему угрожала. Всего лишь повязка на глазах, оттого и темно.

Шелковистая ткань, плотно охватывающая виски... от нее исходил легкий запах дыма и трав, будоражащий, опасный, но если позволить себе раствориться в нем, он нес покой. Снейп пожертвовал ему один из своих шейных платков — Гарри понял это только сейчас. И опять захотелось пододвинуться чуть ближе... Низкий негромкий голос, рассказывающий ему историю о гончаре-волшебнике, теплое потрескивание дров в камине: ужас, еще недавно раздиравший Гарри острыми ледяными когтями, отступал, давая место усталости и умиротворению. И каждое слово сказки обещало чудо.

Почти всю ночь шел Дэви, пока дорожка не вывела его ко входу в пещеру. У молодого мастера не осталось сил даже огонь разжечь, вкатил он внутрь тачку со своим скарбом, повалился на землю, завернувшись в тряпье, и уснул.

А как только открыл глаза с первым рассветным лучом, тут же и пожалел о том, что в живых остался: камни под ним сотрясались, снаружи раздавался грозный рык, а прямо на Дэви глядели два огромных желтых глаза с черными бездонными зрачками.

— Ха! — пророкотал дракон, выдыхая струйку дыма прямо в пещеру. — Всю ночь я охотился, а завтрак сам ко мне пришел!

— Хочешь сожрать меня — так сожри! — ответил ему гончар. — Все равно хуже уже некуда!

— Фу-ты, ну-ты, — заворчал зверь, — впервые вижу человечишку, который сам просит, чтобы его съели. А ну вылезай, дай взглянуть на тебя: может, ты костлявый какой или ядовитый?

Выбрался Дэви на свет и чуть не ослеп: так ярко сияла на солнце бронзовая чешуя дракона. А ящер тот был еще совсем молод, рассорился со своей стаей да и переселился сюда с далеких северных островов. Обосновался один в высоких горах, пробавлялся иногда заблудившейся овцой или зверем лесным, но на деревни не нападал. Слыхал он от старших своих сородичей, что бывают у людей острые железки, тугие луки да звонкие стрелы, что порой и броню могут пробить. Жалко ему было губить свою жизнь молодую ради козы или коровы. Днем таился он в своем логове, а по ночам на охоту летал, сов да мышей летучих распугивал.

Долго дракон гончара разглядывал, принюхивался, головой тряс — уж очень запах человечий был ему непривычен. А еще почуял дракон, что перед ним не простой деревенщина.

— Ты колдун, что ли?

— Сам не знаю, — ответил ему гончар. — Вроде и делать ничего особо не умею, а люди чародеем прозвали, из деревни меня выгнали. Кому теперь мое ремесло нужно?

И все-все рассказал он ящеру про свое несчастье. Смекнул дракон, что от такого гостя ему больше пользы, чем вреда будет. Может быть, колдун и его от беды сохранить сумеет или совет дельный даст. Хитрые они, маги эти, с ними лучше дружбу водить, о том он, Гримвард, немало от старших слышал. А сожрать — так это дело нехитрое! Всегда успеется. Так и зажили они в пещере вместе...

Какой у Снейпа низкий голос... Гарри уже давно не задумывался об этом, а сейчас вдруг вспомнил, как некогда они, первогодки, только зачисленные в Хогвартс, боялись Мастера Зелий, хотя профессор нечасто позволял себе на них кричать, да и нужды в том не было — наверное, так мог бы говорить тот самый сказочный дракон... он ронял слова неспешно, отчего каждое из них казалось значимым. "Опять не удосужились внимательно прочитать рецепт, мистер Поттер? Подойдите к доске, если отсюда вам не рассмотреть. Я полагаю, все написано достаточно ясно. Минус пятнадцать баллов с Гриффиндора". Шелковые скользящие интонации, вкрадчивая мягкость... Обманка... Но сейчас, когда Гарри ничего не видел, так легко было представить себе, что это сама тьма разговаривает с ним голосом зельевара. Травы и дым... темнота вовсе не страшная, она укутывает тебя в непроницаемый плащ из бархата, укрывает, уговаривает принять ее, слиться с ней... И вот это уже не сказочный гончар Дэви, а ты, ты стоишь на солнечном пятачке возле пещеры, а глаза ящера устремлены прямо на тебя. Но тебе нечего бояться. Ты слышишь шорох переворачиваемой страницы, представляешь себе, как Снейп проводит пальцами по краю пергаментного листа...

Так и зажили они в пещере вместе. Дэви смастерил себе лук и стрелы, стал на охоту ходить да дракона подкармливать. Только уж очень тосковал по своему ремеслу: бывало, найдет в горах глину годную, помнет ее в руках да и выбросит с досады. Кому теперь его миски надобны?

А Гримвард к молодому мастеру привык, не нравилось ему только, что тот горюет. Вот чего человеку не хватает? За каждым кустом зверушка какая-нибудь съедобная притаилась, ручьев вдоволь. Духи всякие так и роятся вокруг Дэви — то путь ему освещают, то через расщелину перенесут. Стоит тому костер развести — ящерки огненные к нему льнут, ластятся. Попробовал как-то Гримвард одну из них на язык подцепить — куда там, шипит да жжется! А гончар все на свою деревню в долине глядит, будто она одна на свете.

— Неужели это и вправду тот дракон, на котором мы улетели из Гринготтса? — задумчиво пробормотал Гарри.

— А что тебя смущает? Почему нет?

— Понимаете... он тут такой... как будто и сам еще ребенок. А тот, что унес нас из банка — развалина, да и только. И еще... драконы ведь охраняют золото, так?

— Гарри, — зельевар усмехнулся, — я знаю о них гораздо меньше твоего. В легендах — да. Но не берусь судить, чем они заняты на самом деле. Почему ты подумал про золото?

— В Гринготтсе его приковали возле сейфов. Если в одном из них хранились деньги Принсев и Поттеров, он как бы... он охранял свое сокровище! И гоблинам из-за этого проще было удерживать его в повиновении. А они... они ему всю морду...

Почему-то продолжать эту фразу не хотелось. Некогда они с Роном и Герми бросили чудище, спасшее им жизнь, на каком-то неведомом озере, не задумываясь, как наполовину ослепший воздушный гигант станет добывать себе пропитание. Не до того было... А потом оставили Снейпа истекать кровью на полу Визжащей Хижины. Потому что и он представлялся совершенно неважным...

— Интересно, а что они едят? — Гарри сглотнул, неумело уходя от неприятной темы.

Зельевар тихо рассмеялся:

— Насколько я понимаю, волшебники — не самое популярное блюдо в их рационе. Думаешь, чем мы будем его кормить?

— Ага, — губы Героя дрогнули в смущенной улыбке. — Извините, я опять перебиваю.

Зельевар чуть отодвинулся, перекладывая книгу поудобнее, и Гарри невольно заерзал под одеялом, не желая терять успокаивающее ощущение тепла.

Смотрел дракон, смотрел, как Дэви горюет, и наконец не выдержал:

— Послушай, — говорит, — гончар, раз так мило тебе твое ремесло, знаю я, как твоей беде помочь. Только вот в толк не возьму, что тебе в тех глиняных черепках!

— Кому тут в горах моя посуда сгодится? Разве что птахам да косулям удобнее пить из моих плошек, чем из лужи?

— Глупый ты человек, — пророкотал дракон. — Неужто же твоя деревня единственная на свете? Есть и иные — и в долине, и по ту сторону перевала. Понаделай своих горшков, погрузи их в корзины большие, а я уж, так и быть, свезу тебя и твой товар вниз. Слышал я, торжищ в тех местах не счесть!

Обрадовался Дэви, в тот же день накопал глины и до ночи свою посуду лепил. А дракон лишь дунет на готовый горшок или крынку — лучше всякой печки!

Так и наладились они вдвоем на ярмарку летать: то в одну деревню, то в другую. Ящер в тихом да ровном месте на землю опустится, своего седока ссадит, а сам, пока Дэви не вернется, в кустах прячется".

— Профессор, а если он умер?

— Кто?

— Дракон, конечно, — в голосе Гарри было сомнение и запоздалое раскаяние. — Если он полгода где-то прячется... У него же бельма на глазах. Он не может даже охотиться!

Северус вновь коснулся лба юноши — нет, температура уже спала.

— Думаете я брежу, да?

Вот же удивительное создание! Он так безоговорочно верит в "свою сказку", что уже прикидывает, чем станет кормить искалеченного ящера и можно ли избавить его от слепоты. Избавить от слепоты, избавить... Северус вздрогнул: отчего такая простая мысль не пришла ему в голову раньше? Сварить зелье — это же не так сложно! — и вернуть Гарри нормальное зрение. И все те дни, что он будет лечить Героя, он сможет дотрагиваться до него, маскируя свою жажду коснуться горячей щеки и подрагивающих век обычной заботой. Да, завтра же!

— Насколько я знаю, Гарри, драконы — весьма живучие существа. Скорее всего, твой Гримвард сохранил способность поймать хоть какое-нибудь животное себе на ужин. Будь он мертв — вряд ли явился бы тебе во сне. Думаю, если мы его отыщем, вернуть его к полноценной жизни будет хоть и непросто, но вполне возможно. Мне читать дальше?

— Да-да!

Понравилось Дэви по ярмаркам ездить: мастер он был искусный, полюбился его товар деревенским хозяйкам. Он и узоры наловчился на свои миски наносить, и игрушки глиняные ребятишкам делать. А то, бывало, возьмет пыльцу цветочную, сдует ее осторожно на только что вылепленный кувшин — и выходят у него полосы разные: то голубые, то желтые, то алые.

Как-то была большая ярмарка в селе по соседству с его деревней. Немало знакомцев вокруг его товара толпились, но никто из них не признал в возмужавшем загорелом мастере молодого гончара, которого они сами некогда кольями да вилами из дома прогнали. Торговля шла бойко, видать, ни на что не годился товар гончара-неумехи, который Дэви позавидовал.

И вдруг приметил молодой мастер среди бывших односельчан девушку незнакомую: вроде как она и вместе с ними приехала, но других сторонилась. Высокая, стройная, как молодое деревце. Всё игрушки его в руках вертела, а про цену спросить не решалась.

— Возьми ту, что тебе нравится, красавица, задаром отдам!

Засмущалась девушка, но подарок приняла.

Уж очень она Дэви приглянулась, так что ночью, когда почти все огни в долине погасли, спустился он вниз. Прокрался гончар по знакомой улице, подошел к дому, что на отшибе стоял. К окошку подобрался, а в комнате свет неяркий теплится. И увидел, как красавица его со стола прибирает, а отец ее, старик седой да чинный, на лавке сидит и книгу толстую листает. Удивился Дэви — отродясь не водилось у них в деревне грамотеев!

Стал с тех пор Дэви и днем к деревне спускаться — все ждал, когда та девушка по воду к горному источнику одна придет. Смотрел на нее, а подойти не решался — а ну как напугает?

Думал-думал, как ей понравиться, и придумал: сделал он из глины дудочку, что пела громче и слаще всех окрестных птиц. Дождался он девушку возле источника, заиграл на своей дудке, а сам незаметно начал выше подниматься. Стало красавице любопытно, что это за певун такой у них в горах завелся, оставила она свой кувшин да пошла за Дэви. А он тут как тут. Вышел из-за большого камня и говорит:

— Не бойся меня! Увидал я тебя на прошлой ярмарке — и с тех пор забыть не могу!"

Вот же... Северус невесело усмехнулся про себя, рассматривая картинку на странице: там стройная темноволосая девушка несмело протягивала руку гончару, чтобы полюбоваться его глиняной свирелью. Как просто все складывается в сказках: увидели друг друга и тут же полюбили. Да, взглянул Поттер на своего бывшего профессора и бежал от него без оглядки через всю Европу... Гарри... если бы он хоть на миг представил себе, о чем думает сейчас зельевар, читающий ему детскую сказку.

Не из пугливых была та красавица, из дальних мест они с отцом сюда перебрались, много горя повидали. Юной ее звали. Так они и подружились.

Шли дни, а Юна и Дэви все выше забирались в своих прогулках, и уже подумывал гончар о том, как бы милую свою замуж позвать. Только куда же ее привести? Кто же станет жить с драконом в одной пещере? Да и захочет ли Юна за колдуна пойти?

Как-то раз забрели они далеко по горным тропкам, а когда вспомнили, что домой пора возвращаться, уже и темнеть стало. И тут видит Дэви — а вокруг красавицы его такие же светлячки роятся, как и вокруг него: то духи воздушные им дорогу освещают. Посмотрели Юна и Дэви друг на друга — и все поняли. Посмеялись, что так долго не рассказывали про свое колдовское искусство, да про свадьбу заговорили.

Только Гримвард ворчал, молод, мол, еще Дэви, чтобы семьей обзаводиться. Легко ему, ящеру, говорить: тысячи лет живут на свете драконы, а век человечий короток.

В один из дней ближе к осени нарядился гончар в свою лучшую одежду и в деревню свататься отправился. Не успел и четверти пути пройти — видит, внизу неладное творится. Отовсюду народ сбегается к дому, что на отшибе стоит: у кого колья в руках, а у некоторых и головешки дымящиеся. Никак, дом запалить хотят! И крик подняли такой, что даже в горах слышно. И понял Дэви, что беда и его красавицу настигла — не смогли они с отцом утаить от злых людей, что волшебству обучены.

Подозвал тут гончар дракона, вспрыгнул ему на спину, и ринулись они Юне да батюшке ее на подмогу — еле успели ее да старика из огня выхватить. А деревенские, как завидели ящера огромного у себя над головой, так сразу врассыпную кинулись, по домам своим попрятались, ворота да ставни на засовы заперли. Да только куда им от дракона укрыться! Рассвирепел он, увидев, как они с беззащитной девушкой да старцем расправиться надумали, и давай над деревней кружить да огненным дыханием крыши соломенные подпаливать — и ему потеха, и им урок! Овец да кур гоняет, изгороди в головешки превращает, бревна когтями раскидывает, вот-вот до людей доберется. Юна от страха глаза закрыла, за гончара держится да дрожит вся. А старый колдун, которого Дэви из пламени спас, и говорит им:

— Негожее это дело — простецов дракону на расправу отдавать. Он не только лиходеев, но и деток малых пожжет. Ну-ка, дочка, нечего за жениха своего цепляться!

Подняла тогда Юна руки к небу, прошептала слова заветные — и собрались над долиной тучи темные. Хлынул такой ливень, какого в тех местах отродясь не видели, погасил он драконий огонь. А уж куда беглецы подевались — того никто и не заметил.

— А потом они жили долго и счастливо?

— Ты в этом сомневаешься? Разумеется, они переселились в более гостеприимное место, отец Юны стал обучать гончара магии, они разговаривали с ветрами, управляли погодой...

Нет, Гарри прекрасно понимал, что почти все сказки на свете заканчиваются одинаково, но... Снейп ведь сейчас уйдет, оставляя его одного. А каждый вопрос, пусть даже и такой глупый — это отсрочка, хотя бы на пару минут...

— Почти как в моем сне. Дракон разрушил деревню.

— Должно быть, это обычное дело для его племени.

Снейп захлопнул книгу и поднялся, явно направляясь к выходу, он не положил ее на столик, значит, сейчас отнесет ее в библиотеку и... Не хватать же его за одежду, умоляя посидеть с ним еще. Гарри судорожно вздохнул, подавляя это трусливое необъяснимое желание.

— Я не помешаю тебе, если поработаю в твоей комнате? Твоя травма довольно серьезна, мне необходимо за тобой понаблюдать.

Что? Этого просто быть не может!

— Нет-нет, что вы!

Гарри и сам понимал, что его голос сейчас чуть ли не дрожит от восторга. Ну и плевать — зато перед его незрячими глазами не будут стоять отвратительные картины, мертвые не станут протягивать к нему свои руки, а в каждом шорохе не будет чудиться сухой перестук костей.

Шаги удаляются, а сердце бьется так громко и часто... что если Снейп передумает? Но нет, шелест бумаг совсем рядом, в коридоре, зельевар возвращается, притворяет за собой дверь. Там, у окна... звук отодвигаемого кресла.

— Вам не темно, профессор?

А Снейп почему-то смеется в ответ.

— Вокруг меня сейчас несколько десятков свечей, Гарри. Мне кажется, ты перестарался.

— Я??? Я так не умею. Вы хотите сказать...

— Я хочу сказать, что, как только ты спросил, достаточно ли здесь света, свечи появились прямо из воздуха в огромном количестве. Если не возражаешь, я уберу часть. Спи.

Гарри недоверчиво покрутил головой — все равно сейчас никак не проверить, говорит ли Снейп правду или просто шутит. Он поудобнее устроился на подушке, тишину нарушал только шелест переворачиваемых страниц и едва уловимый скрип пера по пергаменту. Но Гарри казалось, что спальня наполнилась уютными мирными звуками: он представлял себе, как профессор пододвигает к себе тяжелый фолиант, как его пальцы пробегают по строчкам. Тьма рассеивалась, отступая перед светом воображаемых свечей, блистающий бронзовой чешуей дракон низко парил над гладью большого озера, высматривая в его глубине серебристые тельца зазевавшихся рыб. И Герой незаметно для себя заснул, и в его ночных грезах не нашлось места кошмарам.

Глава опубликована: 26.02.2016