Сделавшись фактически неограниченным повелителем монголии, унгерн немедленно развернул большую работу по осуществлению своей политической программы.

В первую очередь он выдвинул в качестве практической задачи дня создание Серединного Монгольского Царства с одновременной борьбой против большевизма в Советской России. Следующим этапом должно было быть восстановление в Китае Маньчжурской династии Цин и в дальнейшем, в виде конечной цели, — восстановление монархической власти во всем мире.

Унгерн был монархистом не только на словах. Он сейчас же стал энергично действовать в избранном им направлении.

Он вступил в оживленную переписку со всеми наиболее видными князьями и теократами Внешней и Внутренней Монголии, с китайскими генералами и маршалами, с деятелями Киргизской Алаш-орды и т.д. В своих письмах к торгоутскому князю Палата-вану, владетельному монгольскому теократу Югудзыр-хутухте, князю Ару-Харчин-вану, хайларскому губернатору Чжан-Куй-У Унгерн усиленно пропагандировал свою программу.

В одном из таких писем в Китай от 20 мая 1921 года барон сообщал об успешности его работы по объединению Внешней и Внутренней Монголии и развивал свою политическую программу дня следующим образом:

«В настоящее время обращено особое внимание на Восточно-Монгольские области, которые должны явиться надежным оплотом против натиска революционного Китая, а затем будут приняты меры для объединения Западной Монголии. По одобренному плану присоединяющиеся области не будут подчинены власти Совета министров в Урге, но сохранят в целости и неприкосновенности самостоятельность аймаков, свои законы и суды, административно-общественную структуру, составляя лишь в военном и финансово-административном отношении одно целое в виде добровольного союза под благословением Богдо-хагана.

Цель союза - двоякая: с одной стороны, создать ядро, вокруг которого могли бы сплотиться все народы монгольского корня; с другой стороны - оборона военная и моральная от растущего влияния Запада, одержимого безумием революции и упадком нравственности во всех ее душевных и телесных проявлениях.

За Кобдоский район я спокоен так же, как за Урянхайский народ; они охотно присоединятся сюда, испытав одни — гнет китайской республики, другие — тяжелую руку китайских революционных коммунистов и коммунистов-большевиков.

Следующим этапом организационной работы в Азии, идущей под лозунгом «Азия — для азиатов», является создание Серединного Монгольского Царства, в которое должны войти все монгольские народы. Я уже начал сношения с киргизами и отправляю письмо к влиятельному деятелю Алаш-орды, бывшему члену Государственной думы, очень образованному киргизскому патриоту, потомку наследственных ханов Букеевской орды, A.M. Букей-хану. Необходимо Вам из Пекина действовать в этом направлении на Тибет, Китайский Туркестан.

Следует подчеркнуть во всех отношениях необходимость спасения Китая от революционной заразы путем восстановления Маньчжурской династии, так много сделавшей для монгол и покрывшей себя исторической славой. Необходимо втянуть в начатое дело китайских магометан, для которых связь наша с киргизами-единоверцами может служить реальным мотивом для переговоров.

Как только мне удастся дать сильный и решительный толчок всем отрядам и лицам, мечтающим о борьбе с коммунистами, как только я увижу планомерность поднятого в России выступления, а во главе движения - преданных и честных людей, я перенесу свои действия на Монголию и союзные с нею области для окончательного восстановления династии Цин, в чем я вижу меры борьбы с мировой революцией...»

Уже находясь в походе из Урги на Троицкосавск, барон не переставал думать о выполнении своей программы действий. Одного из приближенных к нему офицеров он отправил с пути в Хайлар для переговоров со своим «названным братом», генералом Чжан-Куй-У.

«Я предчувствую, — говорил обуреваемый сомнениями барон своему офицеру, — что мне осталось еще немного земных шагов и я хочу сделать свой последний выстрел. Я сижу в Монголии, как паук... Моя армия простирается отсюда до Алтая. Она обращена лицом к Сибирской магистрали. По первому моему зову могут подняться двадцать тысяч монгол. На днях я отдал приказ о боевом выступлении в Улясутае и Кобдо. Вы же отправляйтесь в Хайлар и передайте моему брату: пусть он немедленно сообщит старику — Чжанцзолину, чтобы он или сам сел на китайский трон, или посадил на него Пу-И. Если он этого не сделает, я пойду на него войною...»

Посланец ускакал в Хайлар, передал генералу Чжан-Куй-У просьбу барона Унгерна, но был вскоре арестован здесь. Подкуп стражи помог ему, однако, убежать из-под ареста.

Приказ № 15