Список источников (биография Суворова А.В.)

Список литературы (канонизация)

 

Произведен поиск литературы по теме «Причисления к лику святых».

Обозначения:

ü Найденный и изученный источники

· Найденный источник

´ Источника нет в наличии

 

Книги

ü Е. Никулина «Агиология»

ü Протоиерей В. Цыпин «Курс церковного права»

· Е. Темниковский «К вопросу о канонизации святых»

· Е. Голубинский «История канонизации святых в Русской Церкви»

· Н. Гордиенко «Новые православные святые»

´ "Канонизация святых в XX веке". Сборник материалов и докладов митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, председателя Комиссии Священного Синода по канонизации святых. Москва, издательство Сретенского монастыря, 1999 г.

 

Доклады

ü Доклад Митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия на Освященном Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000-летию Крещения Руси, на тему “О канонизации святых в Русской Православной Церкви” // Канонизация святых. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 6–9 июня 1988.

ü Священник Олег Митров «Опыт написания житий святых, новомучеников и исповедников Российских. Проблемы жанра», 2003 год

 

Документы

ü Рекомендации к деятельности епархиальных комиссий по канонизации святых в епархиях Русской Православной Церкви (Документ утвержден на основании определения Священного Синода Русской Православной Церкви от 5–6 октября 2011 года, журнал № 121)

ü Определение Священного Синода о порядке канонизации подвижников благочестия в лике местночтимых святых (Журналы заседания Священного Синода от 15 июля 2016 года, журнал № 66)

ü Постановление Священного Синода Русской Православной Церкви от 25 марта 1993 года с одобрением доклада митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия о порядке канонизации местночтимых святых Русской Православной Церкви на епархиальном уровне.

ü Постановление Священного Синода Русской Православной Церкви от 1–2 октября 1993 года с одобрением представленного Комиссией порядка канонизации местночтимых святых и работе епархиальных комиссий по канонизации святых.

 

  Статьи

ü Игумен Дамаскин (Орловский) «К вопросу о критериях канонизации святых Русской православной церкви агиография и литература»

ü Протоиерей Владислав Цыпин «Богословско-канонические основания прославления святых»

ü Протоиерей Владислав Цыпин «Идея этой канонизации – провокационная»

ü Священник Димитрий Выдумкин «Современные аспекты канонизации святых»

ü Профессор Николай Никанорович Глубоковский «Академик Е. Е. Голубинский»

ü Диакон Артемий Чамин «Определение изменений в порядке канонизации местночтимых святых Русской православной церкви второй половины XX века»

ü Протоиерей Владимир Воробьев «Некоторые проблемы прославления святых к местному и общецерковному почитанию в конце XX – начале XXI в.»

 

Список источников (биография Суворова А.В.)

Книги

ü Суворов А.В. «Биография А. В. Суворова, им самим написанная в 1786 г.» (Впервые опубликовано в «Чтениях в императорском обществе истории и древностей российских» за 1848 г.)

ü Суворов А.В. «Наука побеждать» (Обе части знаменитого суворовского учения: "Вахт-Парад", "Разговор с солдатами их языком".)

ü Петрушевский А.Ф. Жизнеописание великого полководца в трех томах. (Публикуется по первому изданию 1884 года. Эта книга не переиздавалась уже более 100 лет. По праву считается лучшей биографией полководца)

ü Антинг И.Ф. Жизнь и военные деяния генералиссимуса, князя Италийского, графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского. (Первая биография полководца, первые части которой были опубликованы еще при его жизни. Перевод с немецкого. Издано Москва 1800 г.)

· Осипов К. «Суворов» (До 1989 года эта работа оставалась единственной многотиражной советской биографией А.В. Суворова.)

 

Доклады

ü Храм Памяти Дом Суворова

 

Фильмы

ü «Непобежденный» Ирина Гусева

ü «Александр Суворов. Последний поход»

ü «Библейский Сюжет. А.В. Суворов»

ü «Смерть замечательных людей - Александр Суворов» протоиерей Андрей Ткачев

ü «Александр Суворов. Все битвы генералиссимуса»

ü «Полководцы России. Александр Суворов»

ü «Один день в истории- Похороны Александра Суворова»

Другие источники

ü Священник Афанасий Гумеров «О святости Суворова» 2005 г.

ü Письма А.В. Суворова к дочери

Канонизация

 

Святые

«Курс церковного права» В. Цыпин

Суд над усопшими творит Господь, Он один ведает участь, уготованную каждому из нас. Но Церкви, которая является «столпом и утверждением истины» (1 Тим. 3, 15), открывается, что некоторые из усопших угодили Богу своим святым житием, достигли вечного блаженства и предстательствуют за нас перед Его Престолом. Признание Церковью того или иного из ее усопших членов состоящим в сонме угодников Божиих называется канонизацией.

«Агиология» Никулина Е.Н.

Канонизация по своей сути является способом упорядочения народного почитания подвижника веры. Это почитание могло возникнуть под впечатлением от мученической кончины или высоких аскетических подвигов святого, под влиянием чудотворений святого или его милостивой заботы о страждущих. Мужественная защита веры и Церкви от ересей и расколов, богоугодное управление Церковью или государством, невозможное без личного благочестия, самоотверженности и любви к Богу и ближнему, также могли стать основой для почитания святого.

«Канонизация» статья

Помимо канонизированных святых в Церкви всегда почитали усопших подвижников благочестия, причем народное почитание святого как подвижника благочестия обычно предшествует его канонизации.

«Богословско-канонические основания прославления святых» статья

Но прославление святого, вопреки существующим превратным представлениям, не обозначает признания совершенно безукоризненными всех его дел и поступков. Без греха, по нашей христианской вере, из всех рожденных от Адама единый только Господь Иисус Христос, но этого нельзя утверждать относительно прославленных угодников Божиих. Не менее важно также отметить, что при исключительно высокой авторитетности всего сказанного и написанного святыми, Церковь не усваивает их мыслям и их писаниям непогрешимости. Даже когда мы имеем дело с творениями отцов Церкви, необходимо давать себе отчет в том, что истиной признаются Церковью не все вообще мысли, содержащиеся в них, но только те положения, в которых обнаруживается consensus patrum – согласие отцов, выражающее само Священное Предание Церкви.

Местночтимые святые

«Канонизация» статья

В Церкви святые разделяются на общечтимых и местночтимых. Местночтимые святые почитаются только в отдельной части Церкви, чаще всего в пределах одной или нескольких епархий, иногда также лишь в одном монастыре или даже только в одном приходе.

В том случае, если почитание местного святого выходит за пределы епархии, вопрос о его общецерковной канонизации выносится на суждение патриарха и Синода после изучения в синодальной комиссии. Окончательное решение об общецерковном почитании принадлежит Поместному или Архиерейскому Собору.

«Богословско-канонические основания прославления святых» статья

Канонизация местночтимых святых в разные эпохи совершалась по-разному. В настоящее время она совершается правящим архиереем епархии после предварительного благословения на прославление угодника со стороны Предстоятеля Русской Церкви Святейшего Патриарха. Что же касается характера почитания и критериев канонизации, то он одинаков и для местночтимых святых, и для святых Вселенской Церкви.

Святые также ошибались, согрешали. Но их отличие от нас состоит как раз в том, что, согрешив, они очень скоро приходили к осознанию тяжести греха и покаянием очищали свое сердце, как мы об этом можем судить по дневниковым записям отца Иоанна Кронштадтского.

Чудеса

«Канонизация» статья

По мнению М.Ф. Озепи, после иконоборческих споров наличие чудес стало одним из обязательных условий признания подвижника святым. Официальные агиографические источники, в частности синаксари, читаемые за богослужением, должны были содержать сведения о чудесах как неотъемлемый элемент повествования. Однако некоторые жития византийских святых либо вообще не содержат никаких чудес, либо упоминают лишь о посмертных чудесах. Например, Житие праведного Филарета Милостивого († 792), написанное его внуком Никитой, видит святость подвижника не в наличии чудес, а в делах христианского милосердия, совершаемых им. Нет упоминания чудес в Житии преподобного Симеона Столпника (Младшего) Дивногорца, однако он признавался святым еще при жизни не только народом и учениками, но и патриархом Антиохийским свт. Ефремом (526-545). В Житии преподобного Михаила Синкелла (IX в.) признаками его святости считаются аскетические подвиги, его смирение и борьба с иконоборческой ересью; упоминается лишь об одном его посмертном чуде.

Основанием для причисления усопших подвижников к лику святых в подавляющем большинстве случаев служило наличие дара чудотворения либо при жизни подвижника, либо, по большей части, после его смерти. Канонизация святого, не прославленного даром чудотворения являлась скорее исключением, чем правилом. После середины ХVI в. и до учреждения Святейшего Синода 1721 г. критерий чудотворений как бы ослабляется, одновременно применяются древние византийские правила: причтение к лику святых лиц, принадлежащих к определенному разряду: благочестно поживших епископов, первосвятителей и мирских правителей; князей и царей, имеющих большие заслуги перед Церковью.

«К вопросу о критериях канонизации святых Русской Православной Церкви: агиография и литература» статья

Для канонизации подвижника были необходимы следующие условия: свидетельства о благочестивой жизни, народном почитании и чудотворениях. Одни сведения о благочестивой жизни подвижника никогда не были достаточны для церковного прославления, так как все они, будучи свидетельствами человеческими, носили субъективный характер и никогда не могли охватить всей жизни подвижника.

В случаях, когда имелись сведения о благочестивой жизни и народное почитание, это не было достаточным для церковного прославления подвижника, если не было свидетельств о чудесах.Причем чудеса главным образом разумелись не те, что совершились при жизни подвижника, а те, что совершились после его кончины. По существу, основным и главным критерием, в соответствии с которым совершалось церковное прославление подвижника в Русской Церкви, были чудотворения. Необходимые для церковного прославления подвижника чудеса рассматривались как с точки зрения их убедительности, так и относительно их множественности. С точки зрения убедительности чудес рассматривались серьезность болезни и засвидетельствованная невозможность исцеления с помощью врачей или каких-либо земных средств. Относительно числа таких бесспорных чудес имелось в виду то, что они не должны были быть единичными.

Первенствующее значение чуда для церковного прославления святого носило объективный характер. Хотя благочестивая жизнь подвижника и имеет значение при его прославлении, однако в оценке жизни подвижника всегда присутствует элемент субъективности, так же, как и в оценке его духовных качеств и добродетелей, поэтому требовались независимые, объективные факты, каковыми были чудотворения, удостоверенные свидетелями и подтвержденные церковным расследованием. Внутренней духовной жизни подвижника, по определению, не может знать никто из людей, кроме самого человека и Бога, и тем более ее никто не может проследить в течение всей жизни подвижника и до последней минуты.

В связи с таким значением чудес, без наличия которых невозможно было прославление, обязательным условием предполагавшейся канонизации было исследование случаев исцелений, для удостоверения их подлинности, а также то, что они не должны быть единичными.

При канонизациях самым тщательным образом собирались свидетельства о чудотворениях и исследовалось, насколько они достоверны, для чего создавались специальные комиссии.

Чины святых – Благоверные

«Агиология» Никулина Е.Н.

Сопоставляя общие, повторяющиеся в житиях черты, Г. Федотов отмечает «устойчивый образ русского святого князя». В нем нет ничего аскетического, он полон мужественной красоты и силы, благочестие его выражается в преданности Церкви, в молитве, в строительстве храмов и уважении к духовенству. Всегда отмечается его нищелюбие, заботы о слабых, сирых и вдовицах. Его военные подвиги и мирные труды, а нередко и мученическая смерть представляются выражением одного жертвенного служения любви: за свой град, за землю Русскую, за православных христиан. В этой жертвенной любви и заключается, по Г. Федотову, «христианская идея княжеского подвига».

Церковь не канонизирует национальные или политические заслуги. Поэтому в сонме святых князей нет тех, кто больше всего сделал для славы России и для ее единства.

Отказываясь видеть в канонизации князей освящение определенной политики, нельзя сводить ее всецело и к личной праведности. Церковь чтит в них если не государей, то национальных деятелей, народных вождей. Их общественный (а не только личный) подвиг является социальным выражением заповеди любви. Герой-воин всегда готов стать страстотерпцем, высшим выразителем княжеской святости. Если в подвиге князя Церковь чтит национальное служение, то неудивительно, что в княжеском житии мы нередко видим яркое выражение идеи любви к родине, к своему народу.

Можно предположить, что из множества неведомых и неявленных святых мирян святые князья выделены и поставлены для общецерковного почитания еще и потому, что круг их жизненного подвига предназначал их к общенародной славе. Понятно, что ни купцу, ни крестьянину или боярину не закрыты пути к святости, что не одно только призвание князя открывает человеку небесную славу. Но канонизация нужна не для неба, а для земли. И на земле именно в святых князьях Древняя Русь большей частью видела общих предков, общих заступников, избранных представителей мирянской святости.

Анализ житий русских святых дает еще несколько типов подвига в миру. Подвигом социального опрощения Г. Федотов назвал ведение знатным человеком образа жизни простолюдина, как благоверный князь Андрей Смоленский, ставший пономарем в Переяславле (XIV в.), или московский боярин и новгородский юродивый Михаил Клопский († ок. 1453).

 

Чины святых – Праведные

«Агиология» Никулина Е.Н.

Христиан, благочестиво живших в миру, но не принадлежащих к числу благоверных или юродивых, канонизируют как праведных (праведный Иов Многострадальный, праведные Симеон Богоприимец, Иоаким и Анна, праведная Иулиания Лазаревская, праведный Феодор Ушаков, праведный Иоанн Русский, праведный Иоанн Кронштадтский).

Рассматривая жития византийских святых мирян, можно выделить несколько путей к святости, несколько видов подвига в миру. Прежде всего, это обильная милостыня. Добродетель милосердия, приобретаемая через подаяние вещественной милостыни, является, по учению святых отцов, преимущественно принадлежностью подвига благочестия в миру.

Подвиг социального опрощения нес почитаемый в лике Сибирских святых прав. Феод ор Томский (старец Федор Кузьмич), под именем которого, возможно, скрывался российский император Александр I. Для опровержения или подтверждения этой версии до настоящего времени достоверных свидетельств нет, но есть данные, подтверждающие знатное происхождение святого.

 

В тесной связи со службой государственной находится воинская служба. Воинский подвиг, война за веру и отечество является свидетельством любви к Богу и ближнему и ставит христианина на путь мученичества.

Святитель Феофан Затворник для доказательства богоугодности воинского подвига напоминал о многочисленных случаях благословения Божия к воинам из Священной истории, а также о чудотворных мощах святых русских князей – защитников отечества. «На воинах и войнах часто видимое Бог являл благословение, и в Ветхом и в Новом Завете. А у нас сколько князей прославлены мощами?.. кои однако ж воевали. В Киево-Печерской Лавре в пещерах есть мощи воинов. Воюют по любви к своим, чтобы они не подверглись плену и насилиям вражеским. Что делали французы в России?.. и как было не воевать с ними…»

 

Согласно решению Архиерейского Собора 1992 г., во всех епархиях РПЦ должны быть созданы комиссии по канонизации святых для сбора в пределах каждой епархии материалов к канонизации подвижников веры и благочестия.

 

 

Благочестивая жизнь

Начало

Александр Васильевич Суворов был небольшого роста, сухощав, даже сутуловат, лицо в морщинах, на голове довольно редкие седые волосы, собранные спереди локоном. Небольшие голубые бегающие глаза светились проницательностью и сильной энергией; его взгляд, слова, движения отличались необыкновенной живостью. Он обладал веселым, общительным характером, живой и подвижный, удивительно чуткий ко всему происходящему вокруг, беззаветно преданный Богу и Церкви, Царю и своему Отечеству.

В юношестве Суворов поступает в Семеновский полк, известный и тогда своей исправностью, хотя и в нем были служащие всякого сорта: от солдат, державших при себе дворовых по 17 человек, и до таких, которые отлучались из караула без позволения и брали с арестантов деньги. Суворов, державший только двух дворовых, не принадлежал к первым, ни тем более ко вторым, и быстро установил свою служебную репутацию как человека, на которого всегда и во всем можно положиться. Из письма к отцу А. Суворова его ротного командира «Сын Ваш не только не хочет отличаться от простых солдат, но напрашивается на самые трудные обязанности службы. Никогда подобно другим дворянам не нанимал он вместо себя других солдат и унтер-офицеров на службу, а напротив, охотно ходит в караул за других. Никогда не позволяет он солдатам, которые преданы ему душой чистить своё оружие или амуницию... Не было исправнее солдата, за то и не было взыскательней унтер-офицера как Ваш сын. Вне службы он с солдатами как брат, а по службе не умалим. Не только товарищи его, но и мы, начальники почитали его чудаком».

Жил Суворов как монах в миру. Это был, прежде всего, подвижник веры православной. Молитва, строгий пост были для него обязательным явлением. В дни Великого поста, дни говения, Суворов пил только кипяток и ел сухарики. Не пропускал ни одного церковного богослужения. Любое дело начинал с молитвы и учил этому своих подчиненных, что и отразил в его духовном наследии, именуемом «Наука побеждать». «Никакое дело, а паче воинское, не начинай без поста и молитвы» – так учил Суворов и так жил сам. Даже во время боевых событий не изменял он этому своему молитвенному правилу. О вере его ходили легенды, его любила армия, называли не иначе как «наш батюшка, отец родной, Александр Васильевич». Оказывал он повсюду благотворительную помощь монастырям и храмам. Много помогал он нуждающимся, в том числе и раненым врагам приказывал оказывать всю необходимую помощь.

День свой Суворов начинал тем, что, очень рано встав с постели, заставлял себя обливаться ледяной водой, даже зимой. Спал он всегда на сене или соломе, даже и тогда, когда жил в царских дворцах и великолепных чертогах. Пышность и великолепие Суворов терпеть не мог. Пища его была самая простая, в походе иногда довольствовался солдатским сухарем и водою. Обыкновенно жизнь вел он всегда больше уединенную. Имел трех человек прислуги и фельдшера, но зачастую обходился и меньшим штатом. Будучи человеком просвещенным, читал много и постоянно.

Сердце Суворова к деньгам было равнодушно, так при постройке укреплений средства из казны не поступали, а подрядчики успели зайти далеко, и теперь должны были нести убытки, некоторые даже разорение. Это его не только заботило, но и подвинуло на решительный шаг. Он писал управляющему: «Подрядчикам выданы деньги из казны, я должен буду взнесть и, чтобы не отвечать Богу в их разорении, остальные им дополнить. Чего ради извольте продать мои новгородские деревни не ниже 100,000 рублей; людей перевесть в Суздаль. Теперь еще не знаю, какая и будет ли выручка за материалы, с согласия подрядчиков; хорошо, коли б осталось на выплату». Но все дело обошлось благополучно, и прибегать к крайней мере не потребовалось. Суворов не коснулся ничего из добытого грабежом, отказываясь от всех представленных и поднесенных ему вещей. Даже когда привели к нему, на память о славном дне, великолепного, в богатом уборе коня, он отказался и от коня, сказав: «донской конь привез меня сюда, на нем же я отсюда и уеду». Недаром солдаты говорили: «наш Суворов в победах и во всем с нами в паю, только не в добыче».

На боевом поле Суворов был одним человеком, а в остальных условиях жизни совсем другим, легко подчинялся чужой воле, известным образом замаскированной, особенно по делам денежным. Он сам это очень хорошо понимал, неоднократно говаривал и так писал: «обманет меня всякий в своем интересе; надобна ему моя последняя рубашка, — ему ее дам, останусь нагой; чрез то я еще не мал».

Свое нелегкое солдатское дело Суворов воспринимал как призвание Свыше, от которого он не вправе отказываться. Под конец своей жизни он говорил: «...Чувствую ныне и прежние мои раны, но, доколе жив, – служить, хотя иногда и отдыхать. Так долг християнина. …Оставить службу рад, удалюсь мирских сует – говорю по чувствам: но, как одушевленный, – оставить службу грех!».

 

Брак

Тогдашний двор и придворные не могли похвастаться строгими нравственными принципами в жизни вообще и во взаимных отношениях двух полов в частности. Суворов же был в этом последнем смысле безукоризненных правил, не допускавших никаких уступок.

В настоящем же случае следует сказать, что во взглядах своих на женщину, Суворов был разумеется далек от идей женской эмансипации нынешнего времени, но не разделял и татарского представления Московской Руси о женском поле. Он только был противником и порицателем мужского слабодушие пред женским влиянием, придававшего женщине роль, как он называл, «полуденного беса». По его понятиям, женщина принадлежала всецело своей семье и домашней жизни, и обязана была послушанием главе семейства — отцу или мужу. Но это послушание не уничтожало её человеческих прав.

Суворов женился в начале 1774 года. Произошло это внезапно. Александр Васильевич был почтительный сын и любил своего отца искренно. Он, признав отцовские доводы о женитьбе уважительными, повинуясь его воле, венчался в 44 года в Москве со знатной 23-летней княжной Варварой Ивановной Прозоровской.

Первые годы супруги жили в согласии. Разлучались они часто, по свойству службы Суворова, но при первой возможности снова соединялись. Однако вынужденный постоянно находиться вне дома в войсках, Суворов признавал: «...Томящуюся в болезни чреватую жену, равно мою девчонку, себя – забываю, помня себя только в единственной части – Высочайшей службы, где бы она ни была, хоть в бездне океана. Бог да подкрепит мои силы».

В сентябре 1779 года Суворов подал в славянскую консисторию прошение о разводе. Консистория отказала за недостаточностью доводов. Суворов апеллировал в синод, который и приказал архиепископу славянскому и херсонскому пересмотреть дело. Варвара Ивановна возвратилась к мужу и упросила его помириться. В январе 1780 года Суворов подал заявление и остановил дело.

Разногласия вскоре снова возникли; Суворов, как человек искренно верующий, прибегнул к посредничеству церкви. По заранее сделанному соглашению, он явился в церковь одного из пригородных сел, одетый в простой солдатский мундир; жена его в самом простом платье; находилось тут и несколько близких им лиц. В церкви произошло нечто в роде публичного покаяния; муж и жена обливались слезами, священник прочитал им разрешительную молитву и вслед затем отслужил литургию, во время которой покаявшиеся причастились святых таинств. 

Мир восстановился только внешний. Супруги жили вместе до начала 1784 года, и тогда расстались окончательно. Суворов, находясь в одном из своих имений, подал прошение о разводе прямо в синод. Синод ответил, что не может дать делу ход. На этом и кончилась попытка Суворова развестись с женой. Он назначает жене пенсию 1200 рублей в год, впоследствии он увеличил её до 3000 рублей.

«Было бы однако же дивом, если бы они ужились до конца» – пишет русский военный историк Петрушевский А.Ф. – «В муже и жене ничего не было однородного: он был стар, она молода; он очень неказист и худ; она полная, румяная русская красавица; он ума глубокого и обширного, просвещенного наукой и громадной начитанностью; она недалека, неразвита, ученья старорусского… Вся эта нескладица должна была привести рано или поздно к плачевному исходу, а когда ко всему сказанному присоединилось еще легкомысленное поведение Варвары Ивановны, то разрыв сделался неустранимым».

Суворов имел очень строгий взгляд на брак, логическим последствием такого взгляда являлось понятие о неразрывности освященного Богом союза, а потому если брак разрывался, то для стороны не виноватой было непременным делом чести и долга очистить себя от обвинения в таком беззаконии. Поэтому он считал своею обязанностью снять с себя вину в расторжении, если не брака, то совместной с женою жизни, требуемой браком; но той же причине он не скрывал и от других этого дела. 

 

Жизнь в мирное время

Вставал Суворов со светом и обыкновенно сам подымал крестьян на работу. Камердинеру Прохору приказано было тащить его за ногу, коли поленится вставать. Ходил он много и очень скоро, особенно по утрам; церковь посещал усердно.

Образ жизни и вся обстановка Суворова на зимних квартирах, скромных и простых до отрицания всякого комфорта, в деятельное время кампании нисходили до лагерного и даже бивачного солдатского обихода. У Суворова совсем не было столового багажа, а тарелки, ножи и тому подобное его люди доставали у кого попало. Одевался он обыкновенно в куртку грубого солдатского сукна.

Будучи человеком просвещенным, он нуждался в чтении, как в умственной пище, и действительно читал много и постоянно. Его привлекало знание для расширения умственного кругозора. В инвентарях его имущества 80-х годов значатся порядочные массы книг. В московском доме сохранялось 14 сундуков и одна коробка книг; в кончанском доме меньше, но все-таки довольно много, особенно религиозного содержания.

Суворов, будучи владельцем больших имений, всегда удерживал от слишком крутого обращения с крестьянами своих управляющих. Однако крестьян он не баловал, прибегая подчас к телесным наказаниям. Оставляя в временно-управляющего, на свое отсутствие, одного из своих младших офицеров, Суворов снабжает его наставлением где, между прочим указывает и на постепенность практикуемых у него взысканий: «1) словесно усовещевать, 2) сажать на хлеб и воду 3) сечь по рассмотрении вины розгами». Вообще у него вовсе не практикуются такие наказания, какие бывали у других явлением обычным: заковывание в цепи, надевание рогатки на шею, батоги, плети и даже кнут. Граф Румянцев был по тогдашним понятиям помещик строгий, но вовсе не жестокий; сравнение же его системы наказаний крестьян с Суворовскою доказывает, что Суворов поступал со своими крепостными гораздо мягче.

Его всегда озабочивала праздность своих дворовых, и по своему обыкновению он старался вытеснить ее производительным трудом. Заставляя дворовых женщин питаться своим рукоделием, он поясняет: «сие не от чего иного, чтобы порочной праздности вовсе были чужды, ибо труды наклоняют к благонравию». Вся система его управления имениями была основана на этом правиле.

Отношение Суворова к крестьянам хорошо видно в одной из его записок: «У крестьянина Михаила Иванова одна корова; следовало бы оштрафовать старосту и весь мир за то, что это допустили. На первый и на последний раз прощается; Иванову купить корову на господский счет, но отнюдь не в потворство другим, и никому впредь на это не надеяться. Крестьяне богатые должны помогать в податях и работах неимущим; из последних особенно почитать тех, у кого много малолетних детей; того ради Иванову купить на господский счет еще шапку в рубль. Лень исходит также из безначалия».

При повсеместном возрастание оброка Суворов не опережал общего течения, а отставал от него, т.е. брал со своих крестьян меньше, чем многие другие. Если бы оброк был не по силам, или доходил до предела платежной возможности, то для сохранения благосостояния крестьян требования помещика оставались неисполненными. Истинное состояние Суворовских крестьян представится очень удовлетворительным. Пример тому одно обстоятельство. Когда Суворов купил имение во владимирском наместничестве, то стали возвращаться восвояси крестьяне, бежавшие при прежнем владельце. Приходили они даже из дальних мест, из-под Астрахани и из земли Донского войска, ибо про нового помещика шла хорошая слава. 

В России военная служба была для податного сословия пугалом. Каждому нижнему чину предоставлялось право выходить в отставку после восьмилетней службы. От военной службы отделывались всеми способами. Закон предписывал кроткое обращение с новобранцами, но не исполнялся. Требования службы были большие, обращение начальников с нижними чинами жестокое, да и разлука с семьей предстояла рекруту долгая, почти вечная. От всего этого побеги между солдатами были часты, а между рекрутами необыкновенно велики.

Тогдашний способ комплектования армии отрывал крестьян от дома и семьи почти на всю жизнь и во всяком случае делал их, по отбытии службы, негодными к прежним занятиям. В деревнях убыль человека из семьи была для нее истинным бедствием и иногда оставляла неизгладимый след. Суворов принял против этого меры. Он постановил обязательным для всех имений правилом — своих людей в рекруты не отдавать, а покупать со стороны, ибо «тогда семьи не безлюдствуют, дома не разоряются и рекрутства не боятся». В подобных людях недостатка не могло быть; торговля крепостными людьми считалась тогда делом довольно обычным. Он приказал покупать для рекрутства чужих людей, собирая цену рекрута по имуществу каждого, всем миром, при священнике, и в подмогу миру определил из своих оброчных денег выплачивать половину суммы за каждого рекрута безвозвратно.

Одним из поводов к освобождению вотчин от поставки своих рекрут натурою был малый прирост населения, Суворовым замеченный. Это же обстоятельство побуждало его всячески поощрять браки и вообще способствовать увеличению семей. «Богу не угодно, что не множатся люди» – говорил он. Практиковалось и нечто в роде премий или наград за многоплодие. Делалось это не в виде единичных случаев, а довольно часто. Заботясь о том; чтобы крестьянские семьи «богатели» детьми, Суворов смотрел, на сколько это было возможно в его положении, чтобы уход за детьми был внимательный и человеколюбивый. Такого рода распоряжений и указаний встречается в его письмах и приказах множество; Он очень любил «ребяток». В одном приказе читаем: «указано моими повелениями, в соблюдении крестьянского здоровья и особливо малых детей, прописанными в них лекарствами, как о находящихся в оспе, чтобы таких отнюдь на ветер и для причащения в Божию церковь не носить. Но ныне, к крайнему моему сожалению слышу, что из семьи Якова Калашникова девочка оспой померла». Вообще он отличался постоянною заботливостью о детях, так как знал очень хорошо, что в деревнях по этой части похвалиться нельзя. Впрочем, его человеколюбивое чувство не ограничивалось детьми, а распространялось вообще на бедствующих и неимущих, если не пороки привели их к несчастью.

Не забывает Суворов прежнюю службу даже лошадей своих. Их было четыре: две «за верную службу в отставке на пенсии»; другие две дешево проданы или подарены крестьянам, «но Боже избавь, не с тем, чтобы заездить». Если же эти две лошади очень стары, то оставить на пенсии, только «изредка проминать и проезжать без малейшего изнурения, а летом пасти сохранно в табунах».

Часто посещал он и крестьянские дворы, устраивал свадьбы, бывал на венчаньях и крестинах, ласкал крестьянских ребятишек и принимал участие в их играх. Однажды он играл с крестьянскими подростками на кончанской улице в бабки; тут его застал какой-то гость, который не сумел скрыть своего удивления. Суворов объяснил, что в России развелось очень много фельдмаршалов, делать им нечего, а потому приходится играть в бабки.

       С приближением в 1798 году святок, которые Суворов издавна привык проводить в забавах, он как будто опасается в этом помехи и снова возвращается к той же теме. «Бездушные крамольники», — пишет он: «да не вменят во зло, что я здесь иногда упражняюсь с моими соседями непорочно в дружеских утехах; они меня любят за мое чистосердечие, как любили солдаты; тако препроводя святые вечера, изготовлюсь к великому посту».

Жизнь и деятельность Суворова можно с не меньшим основанием рассматривать с позиции его трудов по созиданию храмов Господних. К святыням, основание которым положил Суворов, относятся церкви, связанные с его служебной деятельностью, такие как Петропавловский храм в Новой Ладоге или храм Спиридона Тримифунтского в Измаиле, а также церкви, воздвигнутые полководцем в своих имениях, например, церковь Василия Великого в суздальском селе Кистыш или церковь Александра Невского в новгородском селе Кончанское.

Постоянною заботою Суворова были церкви. Значительная часть оброков шла на исправление старых и новых сооружений. Он пишет Качалову: «я и всех своих оброков на этот предмет нимало не жалею». Параллельно с заботами о церковных зданиях, утвари и вообще благолепии, отдавались распоряжения о помещениях для причта и его содержании.

 

Чудачество

Вот так описывает Драгомиров, военный теоретик и последователь Суворова, время, в котором жил Суворов: «Это был, во-первых, расцвет крепостного права; во-вторых, совершенное отсутствие понятия о, так сказать, служебном, самоотверженном патриотизме. Великая Немка научила русских гордиться русским именем; но своекорыстие, взлелеянного вековым рабством, искоренить, конечно, не могла: служили всеми своему личному, а не общерусскому; если при этом кое-что перепадало России, то конечно только по дороге. Всякий тащил, что только мог, служа своему самолюбию, тщеславию, карману, брюху с окрестностями».

Дабы дать более полную характеристику XVIII веку приведем слова Петрушевского: «Век искательств, подслуживания, лести и всяких кривых путей. Существовали эти пороки в русском обществе и раньше, и позже, но никогда не имели такой благодарной почвы, как в ХVIII столетии, после Петра Великого. Ничто не доставалось тогда прямо; даже богато одаренным людям приходилось держаться общей колеи. Суворов, искавший исхода своим внутренним силам с самого вступления в действительную жизнь, успел уже состариться, когда сделался человеком известным.»

Вот в каком обществе служил и жил Суворов. При таких условиях не мог он явиться открытым, свободным обличителем укоренившихся порядков. Но не мог и молчать; и потому прибег к языку Эзоповскому, благодаря которому высказывал житейскую, часто горькую,