Сталин сказал, что «он придерживается другого мнения о

Войне. Человек, который не готов рисковать, не может выиграть

Войну» 4 7 5.

В конце концов надо было подводить итоги этой части пере- 674

Говоров. «Наступило гнетущее молчание», — вспоминал Черчилль.

Сталин сказал, что не вправе требовать, но заявляет, что

Не согласен с доводами премьера. Таким образом, он предупреждал,

что в психологическом плане не собирается отступать.

Но хитроумный Черчилль так выстроил сюжет переговоров,

Чтобы в главной их части показать себя не уступающим

Сталину стратегом и при этом вырвать психологическое преимущество,

Которое было у «революционного вождя» как у руководителя

Основной силы, сражающейся с Германией. Черчилль

пишет: «Настал момент пустить в ход "Торч"».

Это похоже на боевое планирование, когда вводится в дело

Неожиданный для противника резерв.

«Торч» был планом высадки в Северной Африке, что обеспечивало

Важнейшие позиции Англии в Средиземноморье и

Египте.

Здесь настроение Сталина изменилось: «В этот момент

Сталин, по-видимому, внезапно оценил стратегические преимущества

операции "Торч". Он перечислил четыре основных

довода в ее пользу. Во-первых, это нанесет Роммелю удар с тыла;

Во-вторых, это запугает Испанию; в-третьих, это вызовет

Борьбу между немцами и французами во Франции; в-четвертых,

Это поставит Италию под непосредственный удар.

Это замечательное заявление произвело на меня глубокое

Впечатление. Оно показывало, что русский диктатор быстро и

Полностью овладел проблемой, которая до этого была новой

Для него. Очень немногие из живущих людей могли бы в несколько

Минут понять соображения, над которыми мы так настойчиво

Бились на протяжении ряда месяцев. Он все это оценил

Молниеносно» 4 7 6.

На самом деле, из этого описания видно, что премьер недооценивал

Вождя, так как то, что сказал Сталин, не было откровением

И лежало на поверхности.

Получив хоть что-то от англичанина, Сталин был доволен.

Переговоры длились без малого четыре часа. Расстались «в атмосфере

Благожелательства». Но Черчилль предчувствовал,

Что от Сталина можно ждать сюрпризов.

На следующий день, встретившись с Молотовым, он предупредил:

«Сталин допустил бы большую ошибку, если бы обошелся

С нами сурово после того, как мы проделали такой большой

Путь». Оживившись, Молотов ответил: «Сталин очень

Мудрый человек. Вы можете быть уверены, что какие бы ни

Были его доводы, он понимает все. Я передам ему то, что вы

Сказали».

В11 вечера переговоры продолжились. Сталин передал англичанину

Меморандум по поводу отказа открывать второй 675

Фронт в Европе. Тот, видно, полагал, что неприятная тема была

Исчерпана уже вчера, а оказалось, что «очень мудрый человек

» решил закрепить свое отрицательное мнение документально.

«Я уже не говорю, — писал Сталин, — что затруднения

Для Красной Армии, создающиеся в результате отказа от создания

Второго фронта в 1942 году, несомненно должны будут

Ухудшить военное положение Англии и всех остальных союзников

» 4 7 7.

Он адресовал меморандум не только Черчиллю, но и Рузвельту,

На которого надеялся не случайно. Вероятно, наш герой

Хотел до конца дожать гостя, зная, что в таких переговорах у

Обеих сторон имеются запасные позиции. Однако у Черчилля

была одна позиция, впоследствии неоднократно подтвержденная:

Получить контроль над Средиземноморьем и оттуда

Вести наступление через Балканы, рассекая клином немецкий

Фронт и одновременно препятствуя Советскому Союзу укрепиться

В Юго-Восточной и Восточной Европе. И если бы не

Рузвельт, Черчилль добился бы своего.

Поэтому борьба Сталина в августе 1942 года не была безнадежной

И лишенной практического смысла.

Премьер пишет, что после вручения меморандума они спорили

Еще два часа, до часу ночи. Затем Сталин сказал, что нечего

Больше спорить, он вынужден принять их решение. Потом «отрывисто