Торжественная охота, которую короли проводили по всему королевству

 

Среди многих других королевских великолепий, которые были при инках королях Перу, одно из них состояло в проведении в определенное время торжественной охоты, которая на их языке называлась чаку, что означает загонять, потому что они загоняли дичь. Для этого необходимо знать, что во всех их королевствах считалась заповедной охота на любую дичь, кроме перепелок, голубей, горлиц и других небольших птиц, которые шли на питание губернаторов инков и кураков, да и то в малом количестве и не без приказа и разрешения правосудия. На все же другое охота была запрещена, чтобы наслаждение охотой не превратило бы индейцев в бездельников и они не забросили бы дела по дому и по земельному наделу; и поэтому никто не решался убить хотя бы одну только птицу, потому что это [означало], что его самого должны были убить за нарушение закона инки, ибо они провозглашали свои законы не для того, чтобы над ними насмехались.

По причине такого соблюдения [закона] в любом деле, и особенно в охоте, было столько дичи, как зверей, так и птиц, что она заходила в [жилые] дома. Однако закон не запрещал им выгонять оленей со своих наделов и посевов, если они обнаруживали их там, потому что они говорили, что инка любил оленей и вообще всякую дичь ради вассалов, а не вассалов ради дичи.

В определенное время года, когда кончался период выкармливания [молодняка], инка приходил в какую‑либо провинцию, выбирая ее по своему вкусу или исходя из имевшихся дел мира или войны. Он приказывал, чтобы выступили бы двадцать или тридцать тысяч индейцев, или более или менее, в зависимости от [размеров] участка земель, которые требовалось взять в загон. Индейцы делились на две группы: одни цепочкой шли в сторону от правой руки, а другие – от левой, окружая таким образом огромный участок земли в двадцать или тридцать лиг, более или менее, в соответствии с местностью, которую они должны были окружить; они занимали реки, ручьи, ущелья, которые были указаны в качестве границ и входили в состав земли, которая подвергалась охоте в тот год, и они не заходили в местность, которая была предназначена для [охоты] следующего года. Они шли, покрикивая, и гнали перед собою животных, и они заранее знали, где остановятся и соединятся оба людских рукава, чтобы закончить проводимое ими окружение и запереть в загоне животных, которых они согнали; и они знали также, где следует остановить облаву, ибо там должна была быть открытая земля без гор, ущелий и скал, которые помешали бы охоте; придя туда, они теснили дичь тремя и четырьмя стенами из индейцев до тех пор, пока животных уже можно было брать руками.

Вместе с дичью они сгоняли львов, и медведей, и множество лис, диких котов, которых они называют оскольо – их имеется два или три вида, – ласк и других подобных тварей, которые наносят урон дичи. После их всех убивали, чтобы очистить поле от той вредной канальи. О тиграх мы не упоминаем, потому что они водятся только лишь в скалистых отрогах Анд. Число оленей, косуль и ланей, а также более крупного скота, который они называли ванаку, имеющего длинную шерсть, и другого, который называли викуньа, что меньших размеров и с тончайшей шерстью, было огромным, ибо во многих случаях в зависимости от земель, одни из которых имели больше дичи, нежели другие, их поголовье превышало двадцать, тридцать и сорок тысяч, что являло собою прекрасное зрелище, вызывавшее великое ликование. Так было тогда; сейчас же, – пусть живущие там назовут число животных, спасшихся от уничтожения и от расточительности аркебузов, ибо лишь немного ванак и викуний найдется там, куда [аркебузы] не смогли проникнуть.

Всех этих животных они брали руками. Самок оленьего скота, как‑то: оленей, ланей и косуль, сразу отпускали, ибо у них не было шерсти для стрижки; очень старых, которые уже не могли дать приплод, убивали. Они отпускали также самцов, которые, по их мнению, были необходимы как производители, и отпускали самых лучших и наиболее рослых;

всех остальных убивали, а мясо делили среди простых людей; они также отпускали ванак и викуний после того, как остригали с них шерсть. Они вели счет всем этим диким животным, словно они были домашними, и в кипу, каковые являлись книгами ежегодного учета, фиксировали их по видам, отдельно самцов и самок. Они также фиксировали число убитых животных, как тех, что причиняют ущерб, так и полезных, чтобы знать, сколько голов было убито и сколько осталось живых, чтобы в предстоящей охоте определить, на сколько выросло их поголовье.

Шерсть ванак, поскольку она была грубой (basta) шерстью, распределялась среди простых людей; а шерсть викуньи, поскольку она пользовалась по причине своей тонкости таким уважением, предназначалась вся инке, который приказывал поделить ее среди своих [людей] королевской крови, ибо другие не могли одеваться в ту шерсть под страхом смерти. Ее также давали по привилегии и в качестве особой милости куракам, ибо иначе они также не могли одеваться в нее. Мясо ванак и викуний, которых убивали, полностью распределялось среди простых людей, и куракам доставалась их доля, а также мясо косуль, соответственно по их семьям, но не из‑за необходимости, а ради торжества и праздника охоты, от которой бы всем что‑либо досталось.

Эти охоты проводились в каждом округе каждые четыре года, между которыми проходит три года [без охоты], потому что индейцы считали, что в этот промежуток времени шерсть викуньи вырастает до своего предела, а они не хотели стричь ее раньше, чтобы она не утратила бы свои свойства, и так они поступали также для того, чтобы у всех тех диких животных хватило бы времени для размножения и они не испытывали бы того потрясения, которое возникло бы, если бы это случалось каждый год, что было бы менее полезно для индейцев и более вредно для скота. А так как было запрещено устраивать охоту каждый год (чтобы создать впечатление, что урожай снимается ежегодно), они делили провинции на три или четыре части или на земли под паром, как говорят землепашцы, чтобы таким путем каждый год охотиться на земле, отдохнувшей три года.

В этом порядке инки устраивали охоту на своих землях, сохраняя дичь и улучшая ее для будущего, и они, и их королевский двор услаждали себя, а от всего этого была польза вассалам, и этот же приказ действовал по всем его королевствам. Ибо они говорили, что с дикими животными должно обращаться таким образом, чтобы они давали бы такую же пользу, как и домашние, ибо Пача‑камак или Солнце не могли создать их иначе, как ради пользы [для людей]. И что нужно было также охотиться на плохих и вредоносных животных, чтобы убивать их и изымать из среды хороших, как вырывают сорную траву из [посева] злаковых. Эти соображения и другие подобные высказывали инки об этой своей королевской охоте, называвшейся чаку, [и] по ним можно увидеть порядок и доброе правление, которые поддерживали эти короли в делах наибольшего значения, а с охотой происходило то, что мы рассказали. У этих диких животных берут безоар, камень, который привозят [в Испанию] из той земли, хотя утверждают, что имеется различие в его мягкости, [и] что камень такого‑то вида [животных] является лучшим, чем все другие.

В таком же порядке охотились вице‑короли и губернаторы инки, каждый в своей провинции, лично присутствуя на охоте как для развлечения, так и для того, чтобы не допустить злоупотреблений при распределении мяса и шерсти для простых людей и бедняков, которыми являлись немощные по причине старости или долгой.болезни.

Люди из плебеев вообще были бедными в отношении скота (если не считать кольа, у которых его было много), и поэтому они испытывали нужду в мясе, ибо они ели его благодаря милости кураков или [если] они по случаю очень большого праздника убивали одного кролика из числа тех домашних, которых разводили в своих домах и называли кой. Чтобы помочь этой общей нужде, инка приказывал устраивать те охоты и среди всех простых людей распределять мясо, из которого они делали вяленое мясо, называвшееся чарки, и которого им хватало на целый год, вплоть до следующей охоты, ибо индейцы отличались чрезвычайной умеренностью в своей еде и чрезвычайной скупостью в отношении вяленого мяса.

В свои горячие блюда они кладут все травы, растущие в поле, сладкие и горькие, лишь бы не ядовитые; горькие они промывают в двух или трех водах и кладут их на солнце, пока они не перестанут быть зелеными.. Они не щадят и водоросли, растущие в ручейках, ибо они их также отмывают и готовят для своего времени. Они также ели сырые зеленые травы, как едят салат – латук и редьку, однако никогда не делают из них салаты.

 

Глава VII