Не чрезмерна ли забота кэмерон.

Большинство феминисток оценили концепцию этики заботы как важный вклад в философию, поскольку она описывает женский опыт и вводит его в ту область знаний, где женщинам, по большей части, до сих пор не находилось места. Разумеется, и у этики заботы нашлись критики. Многих феминисток беспокоит (и вполне оправданно!), что, если теорию, базирующуюся на такой типично женской черте, как заботливость, ставить выше других видов морального суждения, женщины могут решить, что они должны заботиться о других всегда и везде, даже во вред себе.[102]

Поведение Кэмерон в некоторых ситуациях хорошее этому подтверждение. Снова обратимся к эпизоду «Материнство». Хаус требует, чтобы Эллисон сообщила родителям, что их ребенок очень болен и вряд ли доживет до следующего дня. Кэмерон не говорит родителям о всей серьезности ситуации, и Уилсон упрекает ее:

    

Уилсон. Эллисон, их ребенок умирает! Если родители не плачут после того, как ты ушла, значит, ты не сказала им правду.

Кэмерон. Мне так не кажется.

Уилсон. Ты хочешь, чтобы они оставались в неведении? Хочешь, чтобы они потом пришли и сказали: «Боже, наш ребенок умер, почему же вы нас не предупредили?»

Кэмерон. Значит, теперь мы беспокоимся, будут ли они на нас кричать?

Уилсон. Нет, мы беспокоимся о том, готовы ли они к возможной смерти их ребенка.

Кэмерон. Если их сын завтра умрет, думаете, их будет волновать то, что я им сегодня сказала? Им уже будет все равно, для них все изменится навсегда. Дайте этим бедным людям несколько часов надежды.

    

В дальнейшем мы узнаем, что муж Кэмерон умирал от рака на ее глазах, и понимаем, что этот опыт влияет на ее взаимоотношения с умирающими и их близкими. Этика заботы побуждает тщательно обдумывать каждое решение, особое значение придавая эмпатии.[103] Во взаимоотношениях Кэмерон с умирающими пациентами смущает не то, что они основаны на ее личном опыте, а то, что она позволяет эмоциям взять верх над способностью рассуждать здраво и действовать профессионально. В эпизоде «Принятие» (2/1) Кэмерон должна сообщить молодой женщине по имени Синди, что у той последняя стадия рака. Увидев в палате смеющихся Синди и Кэмерон, Уилсон подозревает, что Эллисон не сказала женщине правду о ее диагнозе:

    

Уилсон. Я так полагаю, ты ей это сейчас сообщала?

Кэмерон. Ну… я еще не дошла до главного, но я просто…

Уилсон. Чем ты занималась? Налаживала дружбу?

Кэмерон. Синди разведена. Ни детей, ни братьев и сестер, родители умерли…

Уилсон. Быть подругой — это не твоя работа. И оно этого не стоит. Понимаешь?

    

В этот момент Кэмерон и признается Уилсону, что, если бы она не вышла замуж за своего друга, он умер бы в одиночестве — совсем как Синди. В этой ситуации Кэмерон не решает абстрактную моральную проблему в новом контексте — она воскрешает в памяти собственный опыт и не может отделить эмоции от ситуации, требующей ее вмешательства. Ее личная история мешает выполнять врачебные обязанности. Разумеется, Кэмерон не следует совсем игнорировать роль эмпатии при решении нравственной проблемы: эмоции действительно могут помочь определить потребности других, научить иному видению. Тем не менее. чрезмерная заботливость Кэмерон часто дорого ей обходится. По мере развития сериала эта чрезмерность все чаще подталкивает ее к использованию хаусовских приемов во имя «заботы» о пациентах. В эпизоде «Будь что будет» Кэмерон тайно (и нарушая закон!) делает укол пациенту, чтобы не дать ему покинуть больницу: «Я думала, что ему нельзя выписываться, и ввела три грамма фенитоина. Я не могла позволить ему уйти». Увы, чрезмерная забота о пациентах делает Кэмерон похожей на Хауса.

    

«По сути ты плюшевая игрушка, сшитая доброй бабушкой»

Видимо, самым разумным будет признать отсутствие универсального подхода к моральному суждению, который гарантировал бы благополучие всех сторон. Но Кэмерон привлекает наше внимание к этике заботы и являет собой столь желанный контраст Хаусу. Давайте же надеяться, что, прикрываясь заявлениями вроде того, что Кэмерон — не больше чем «плюшевая игрушка, сшитая доброй бабушкой», Хаус чему-то учится у нее.

   

          Барбара Сток и Тереза Берк.

ИНТУБИРОВАТЬ ИЛИ НЕ ИНТУБИРОВАТЬ: ПРИНЦИПЫ И ПРИОРИТЕТЫ ХАУСА

    

    

Принципы

В эпизоде «Отказ от реанимации» Хаус интубирует знаменитого трубача Джона Генри Джайлса, несмотря на просьбу пациента позволить ему спокойно умереть. Члены команды, особенно Форман, протестуют:

    

Форман. Вы ввели ему трубку, а он не хотел, чтоб его ин тубировали! У него официальная бумага с отказом от peaнимации!

Хаус. Интубировать или не интубировать — вот в чем большой этический вопрос! Я вообще-то надеялся, что мы сможем избежать этого. Может, просто займемся лечением?

    

Разумеется, Хаус поставит Джайлсу верный диагноз, вылечит его, все закончится наилучшим образом и благодарный музыкант подарит доктору свой саксофон. Но счастливый конец не отменяет того факта, что с точки зрения закона Хаус нанес пациенту «оскорбление действием», засунув в горло трубку без его согласия. Был ли этот поступок безнравственным?

«Большой этический вопрос» возникает из-за конфликта двух идей, каждая из которых по отдельности не вызывает возражений: 1) врачи должны делать то, что наилучшим образом отвечает интересам пациентов, и 2) пациенты имеют право контролировать то, что врачи делают с их телами. Разрешение этой дилеммы невозможно без присвоения приоритета нашим идеалам. Тут мы вступаем в сферу биоэтики — области философии, включающей этический анализ медицинских решений.

Принципизм30, хорошо известный в биоэтике подход, сводит этическое поведение к следующим правилам: никому не вредить, помогать людям, позволять им принимать собственные решения и быть справедливым. Биоэтики часто называют эти принципы «благодеянием», «невреждением» (или «непричинением вреда»), «автономией» и «справедливостью».[104] Большинство самых ярких моментов сериала («Поверить не могу, что он это сделал!») связаны с тем, что Хаус беспечно эти принципы нарушает.

Непричинение вреда, самый древний принцип этического поведения, возводят к античной врачебной заповеди primum non nocere — «Прежде всего — не навреди!». Его можно трактовать узко («никогда не наноси вред») или широко («не рискуй, наноси только тот вред, который однозначно оправдан медицинскими показателями»). Врач, понимающий этот принцип буквально, не станет, к примеру, ампутировать гангренозную конечность, в то время как приверженец более свободной трактовки сочтет вред от ампутации оправданным. Когда Хаус намеревается сделать биопсию спинномозгового нерва пациентке с врожденной нечувствительностью к боли, что неоправданно диагностически и может вызвать паралич, он нарушает этот принцип в обеих его интерпретациях («Бесчувственная» (3/14)).

Если принцип невреждения требует просто стараться не сделать хуже, принцип благодеяния требует действовать и помогать. Как правило, Хаус придерживается принципа благодеяния, хотя пациент с тараканом в ухе наверняка рассчитывал на более расторопное применение этого принципа. Чтобы в очередной раз увильнуть от своих обязанностей в амбулатории, Хаус вызвал у этого пациента паралич и устроил показательный дифференциальный диагноз, хотя знал ответ заранее («Один день, одна комната»).

Автономия, принцип уважения к пациенту, гласит, что люди должны иметь право контролировать свою жизнь. Врачи не могут просто начать лечить пациента — они должны сообщить обо всех существующих возможностях и подчиниться его решению — этот процесс называется получением информированного согласия. Интубируя Джайлса, Хаус нарушает этот принцип.

Принцип справедливости требует, чтобы медицинские ресурсы были равно доступны всем, а затраты на их поддержание в должном объеме не ложились бременем на какую-то одну часть общества. Понятно, что следовать ему трудно: потребности людей в медицинском обслуживании различны. Принцип утверждает справедливое распределение ресурсов, но не объясняет, как эти ресурсы поделить. В качестве иллюстрации этого принципа (а точнее — его несоблюдения) вспомним ситуацию с МРТ-сканером, дорогостоящим аппаратом, который Хаус и его команда так любят ломать («Эйфория, часть I» (2/20)):

    

Чейз. Магнитно-резонансный сканер вышел из строя по меньшей мере на две недели.

Хаус. Уже не важно. Мы явно не сможем сделать МРТ этому пациенту.

Кэмерон. Нет… но в больнице есть другие врачи и другие пациенты.

    

При справедливом подходе Хаусу следовало бы принимать во внимание потребности окружающих.