Казимир Ягеллончик, Иржи Подебрадский и Матвей (Матьяш) Корвин

 

Едва только король Казимир урегулировал отношения между поляками и литовцами и заключил что‑то вроде modus vivendi (лат. временное соглашение между спорящими сторонами) с Москвой, как в начале 1454 г. он получил просьбу от подданных Тевтонского ордена в Пруссии взять их под свою защиту. Тираническое жестокое правление рыцарей‑крестоносцев действительно сначала привело к заговору, а потом к открытому бунту и немецкого, и польского населения их разваливающегося государства. Несмотря на колебания Олесницкого, Казимир решил откликнуться на просьбу, что не только вернуло бы Польше ее старую землю Поморье с процветающим портом Гданьском, но и объединило бы саму Пруссию с польской короной, тем самым полностью устранив опасный орден.

У литовцев был также шанс получить лучший доступ к Балтийскому морю, потому что восточная часть владений ордена с портом Мемелем в устье реки Неман была предназначена, безусловно, для Великого княжества Литовского. Но беспокойные магнаты, контролировавшие Литву, не поддерживали идею ее участия в войне, которая благодаря энергичному противодействию ордена, как военному, так и дипломатическому, продлилась 13 лет. В начале войны почти все крепости Пруссии были заняты мятежниками, а Гданьск оказался особенно полезен в финансовой поддержке войны, и вскоре стало очевидно, что в конечном счете территория ордена будет разделена. В добавление к Польскому Поморью несколько районов на правом берегу Вислы, включая столицу Мариенбург, которая была продана полякам в 1457 г. собственными наемниками ордена, и епархия Вармия (Эрмеланд) была освобождена от власти рыцарей. Но, несмотря на незначительную победу, одержанную в 1462 г. поляками, которые тоже начали использовать наемников в этой изнурительной войне, восточная часть Пруссии с новой столицей, Кёнигсбергом, была оставлена ордену по мирному договору, который был заключен в Торуни в 1466 г. при посредничестве папы после провала перед этим дипломатического вмешательства других держав. Но Великий магистр должен был стать вассалом короля Польши, так что формально вся Пруссия была объединена с Польшей – ее западная часть, теперь называемая Королевской Пруссией, в качестве автономной провинции, а восточная часть как феодальное владение.

Такое решение совершенно не удовлетворило орден, и он почти немедленно начал требовать пересмотра договора, который так и не был окончательно одобрен ни папой, ни императором – традиционными защитниками ордена, Великие магистры которого едва соблюдали свои феодальные обязательства перед Польшей. Тем не менее возвращение свободного доступа к балтийским берегам, где Гданьск был обладателем привилегированного положения, стало огромным успехом для Польского королевства, которое теперь достигло пика своего могущества и простиралось от Балтийского до Черного моря.

В ходе войны королю пришлось сделать новые уступки аристократии, но ему удалось изолировать аристократическую оппозицию Малой Польши, возглавляемую кардиналом Олесницким, а законодательные полномочия, дарованные провинциальным законодательным собраниям в 1454 г., ускорили развитие парламентской формы правления. Во второй половине царствования Казимира Законодательное собрание Польши (сейм) уже существовал как двухпалатный орган, состоявший из Королевского совета, теперь называвшегося сенатом, и палаты представителей, выбираемых законодательными собраниями провинций. Тем не менее власть короля, который пытался сохранить устойчивый баланс между всеми классами общества, была все еще настолько велика, что почти сразу же после Прусской войны он имел возможность предпринять широкую дипломатическую акцию в интересах своей династии.

Действительно, в интересах польского народа было иметь, по крайней мере, династические связи с соседними странами – Чехией и Венгрией, а в интересах всей Центрально‑Восточной Европы было оставаться объединенной в политическую систему, которая, не будучи реальной федерацией, гарантировала мир и безопасность под властью общей династии, представители которой везде способствовали свободному развитию наций. Поэтому Ягеллоны гораздо больше подходили для заинтересованного населения, чем Габсбурги, олицетворявшие немецкое проникновение и влияние империи, корона которой находилась в их роду с 1438 г.

Во время долгого правления императора Фридриха III (1440–1493) власть Священной Римской империи ослабевала быстрее, чем когда‑либо раньше. Более того, последний потомок старшей ветви Габсбургов Ладислав Постум, рожденный после смерти отца, который был королем Чехии и Венгрии, умер в 1457 г. Выборы, последовавшие в обоих королевствах, дали своим странам королей – уроженцев этих стран в последний раз в истории: Иржи Подебрадский (Иржи из Подебрад) – чешский аристократ‑утраквист, который однажды уже выступал в роли умелого управляющего страной под властью молодого Габсбурга, теперь стал королем Чехии, а Матьяш (Матвей) Корвин – сын национального героя Яноша Хуньяди, был выбран королем Венгрии (р. 1443, король в 1458–1490 гг.). Оба они надеялись основать свои национальные династии, но так как они не были королевской крови, то столкнулись с серьезными трудностями. И в то время как Габсбурги не отказывались от своих притязаний на оба королевства, Казимир Ягайло также мог претендовать на пост преемника, женившись на Елизавете – сестре Ладислава Постума. Однако он ждал, пока один из его взрослых сыновей не будет свободно выбран чехами или венграми или обоими народами и пока не закончится Прусская война.

В ходе этой войны в решающий 1462 г. он заключил союз с Иржи Подебрадским. Для короля Чехии это был первый шаг в осуществлении его великого плана создать лигу европейских правителей. Эта лига должна была заменить в более эффективной форме средневековое объединение христианского мира под властью папы и императора, чтобы совместно обеспечить защиту от турок и способствовать осуществлению честолюбивых целей Иржи, который сам рассчитывал стать римским королем римлян, если не императором. Несмотря на дипломатическую акцию, проведенную французским советником Иржи – доктором Антуаном Марини из Гренобля, весь этот план, поданный на рассмотрение Польского сейма, Республики Венеции и Франции, едва ли имел реальные шансы на осуществление, и помимо союза с Польшей Иржи удалось на следующий год заключить договор с Людовиком XI. Эти союзы с католическими королями были особенно ценны в то время, когда Иржи пришлось столкнуться с серьезными проблемами из‑за его религиозной политики.

Еще во время правления Ладислава Постума были уничтожены последние оплоты таборитов. То, что осталось от радикального крыла гуситского движения, было объединено талантливым проповедником Петером Хельчицким в чисто религиозную общину «Чешские братья»[31]. Но сам король Иржи вместе с большинством чехов тяготели к умеренной форме гуситского учения, которое было признано Базельским собором, но так и не было полностью согласовано с Римом. После продолжительного конфликта с папской властью, в ходе которого папа Пий II объявил недействительными Базельские соглашения, Иржи был отлучен от церкви и низложен как еретик Павлом II.

Пока король Польши, желавший получить корону Чехии по согласию самого чешского народа, отказывался вмешиваться, другой сосед был готов стать исполнителем папского указа. Им был король Венгрии. Правление Матвея (Матьяша) Корвина было очень успешным, несмотря на растущую угрозу турок, которым он противодействовал, проводя долгие военные походы, которые последовали за героической обороной Белграда при его предшественнике. Он также стал известен как покровитель культуры Возрождения, которая процветала при его великолепном дворе в Буде, особенно после его женитьбе на Беатрис Арагонской. И, желая сделать Венгрию ведущей державой во всем Дунайском регионе, он в 1468 г. напал на Иржи Подебрадского, решившись встретиться лицом к лицу не только с чешской оппозицией, но и столкнуться с соперничеством двух династий – Ягеллонов и Габсбургов.

По‑видимому, он был очень близок к своей честолюбивой цели, когда заключенный на следующий год договор не только дал ему власть над всеми землями короны святого Вацлава за пределами самой Чехии, то есть Моравией, Силезией и Верхней Лужицей, но и пообещал ему преемничество (наследное право) после Иржи Подебрадского. Но в согласии с намерениями последнего чехи выбрали Владислава, старшего сына короля Польши, когда их собственный король умер в 1471 г.

Его отец Казимир попытался убрать Матьяша, напав на него в Венгрии, где партия поддерживала кандидатуру другого польского принца – младшего брата Владислава Казимира, будущего святого. Однако его военный поход закончился неудачей, и война между Матьяшем Корвином и Ягеллонами тянулась до 1478 г. Она закончилась компромиссом в Оломоуце, по которому Матвею (Матьяшу) Корвину достались оккупированные провинции и даже титул короля Чехии, хотя Владислав оставался реальным королем этой страны.

В это же время король Польши положил конец сотрудничеству Матвея (Матьяша) Корвина с Тевтонским орденом, вынудив Великого магистра уважать договор. Но ни Казимиру, ни его сопернику не удалось прийти к долговременному соглашению с третьей силой, которая была заинтересована в престолонаследии Чехии, – Габсбургами. В том, что на практике представляло собой трехсторонний конфликт, император Фридрих III при поддержке к концу своего правления своего более талантливого сына Максимилиана противостоял обеим ненемецким державам, но стал свидетелем того, как большая часть его собственной Австрии, включая Вену, в конце концов была оккупирована венгерскими войсками.

Однако главенствующее положение Венгрии в Дунайском регионе закончилось со смертью Матьяша Корвина в 1490 г. Теперь Габсбурги и Ягеллоны открыто противостояли друг другу и заявляли свои права на его наследство. Венгры, боясь власти немцев, решили в пользу польско‑литовской династии. К сожалению, существовало еще соперничество между двумя сыновьями короля Казимира. Младший сын Ян Альбрехт сначала при поддержке отца, а позднее действуя самостоятельно, потерпел поражение от гораздо более сильных сторонников своего брата Владислава Чешского, который, как должным образом избранный король Венгрии, в 1491 г. объединил эти две страны. Такое решение также положило конец территориальному разделению земель Чехии, и все они были заново объединены вокруг Праги, а их общий правитель занял свою резиденцию в Буде. Вскоре он примирился со своими отцом и братом, и династический план Казимира, казалось, был полностью выполнен, когда старый король умер в 1492 г., справедливо тревожась новым развитием событий на Востоке.

 

 

ГОСУДАРСТВЕННАЯ СИСТЕМА ЯГЕЛЛОНОВ (1492)

 

«Восточные» вопросы в XV в

 

Так называемый «восточный» вопрос возник не с упадком Османской империи, а скорее с ее подъемом, и одновременно с этими событиями в Юго‑Восточной Европе аналогичные проблемы появились на северо‑востоке этого континента. Ведь давление Азии на Европу никогда не ограничивалось регионом вокруг проливов и обычно оказывалось не менее опасным на широких равнинах к северу от Черного моря в зоне перехода между собственно Европой и Евразией. В обоих случаях Центрально‑Восточная Европа, открытая таким серьезным опасностям с двух сторон, была главной жертвой.

В 1453 г. Византийская (Восточная Римская) империя, которая никогда не представляла реальную угрозу ни одной стране за пределами ее первоначальных границ и за последние века своего шаткого существования отказалась от идеи отвоевания своих утраченных территорий, сменилась агрессивной, по‑настоящему империалистической державой, которая после завоевания Балканского полуострова пыталась проникнуть в Дунайский регион. За годы, последовавшие за падением Константинополя, турки не только оккупировали последние греческие государства – Морейский деспотат на южной оконечности Балканского полуострова и Трапезунд‑скую империю в Малой Азии, но и завершили уничтожение Сербии и изолировали последние силы сопротивления в Албании – горном регионе, который героически защищал Георг Кастриоти (Скандербег) и который, как и Черногория, так и не был полностью покорен даже после его смерти. Турки очень скоро направили свои набеги вглубь соседних стран. Однако в то время как Турецкая оккупация итальянского Отранто в 1480 г. оказалась лишь временной и хотя вторжения в пограничные регионы Венеции и Австрии представляли собой больше неприятные эпизоды, нежели реальную опасность, Венгрия и Дунайские княжества находились в критическом положении.

Страна династии Хуньяди была все еще достаточно сильна, чтобы защищать свою границу на Дунае даже после периодических поражений и удерживать плацдарм на территории Боснии. Однако два княжества – Валахия и Молдавия, которые в XIII и XIV вв. были созданы предками румын, но редко объединялись друг с другом, были вынуждены искать защиты у более крупных христианских государств, чтобы не оказаться под властью султанов. Ближайшим из таких соседей, также заинтересованным в том, чтобы остановить нашествие османов, была на самом деле Венгрия, в которой было многочисленное валахское население в Трансильвании. Но, несмотря на тесные исторические узы (сами Хуньяди имели валахские корни), между румынами и мадьярами, которые хотели присоединить оба Дунайских княжества к короне святого Стефана в качестве вассальных территорий, никогда не было никакого реального взаимодействия.

Колеблясь между турецким и венгерским влиянием, южное из этих княжеств – Валахия, разумеется, первым попало под власть турок‑османов, которая была уже прочно установлена там во время падения Константинополя. В то время как в Валахии польское влияние было лишь эпизодическим, несмотря на союз, заключенный в 1390 г., Молдавия искала защиты у Польши и от Турции, и от Венгрии. Почтение, продемонстрированное ее князем королю Ягайло в 1387 г., неоднократно выражали и его преемники на протяжении XV в. По крайней мере одному из этих молдавских князей, Стефану Великому, удалось в годы своего долгого правления (1457–1503) сделать свою страну практически независимой от всех ее соседей и довольно успешно защищать ее от повторяющихся нападений турок‑османов. И не раньше утраты своих черноморских портов, Килии и Аккермана, в 1484 г. отошедших Баязиду II, Стефан тоже попытался получить от Польши помощь путем выражения уважения и почтения Казимиру Ягеллончику. Но он остался разочарован, потому что Польша сама, помня о разгроме при Варне, не чувствовала себя достаточно подготовленной к тому, чтобы вступить в борьбу с Османской империей. Когда она наконец сделала это в 1497 г. при сыне Казимира Яне I Альбрехте (Ольбрахте), трагическое недопонимание заставило поляков и молдаван выступить друг против друга, что привело к поражению польского короля в лесах Буковины[32]. За этим последовали первые вторжения турок, глубоко проникавшие на территорию Польши.

Польша вступила в войну с намерением отнять у мусульман не только молдавские порты, но и в равной степени важный торговый центр Каффу в Крыму – генуэзскую колонию, которая в 1462 г. попросилась под защиту Польши, но была завоевана турками в 1475 г. Падение Каффы имело особое значение, потому что оно дало возможность Османской империи превратить татарское Крымское ханство в свое вассальное государство, которое в любой момент можно было использовать против его соседей‑христиан. Одна из таких соседок, Литва, во взаимодействии с Польшей изначально способствовала созданию Крымского ханства, что было еще одним шагом к постепенному распаду Золотой Орды, которая казалась самым опасным врагом. Новая династия крымских ханов – Гиреи – которая правила там почти 400 лет, действительно была союзницей Ягеллонов до самой смерти в 1466 г. самого выдающегося своего представителя – Хаджи‑Гирея. Но последующие внутренние проблемы в Крыму привели к победе честолюбивого сына Хаджи – Менгли, который, будучи захваченным в плен турками в Каффе, вернулся через несколько лет в Крым уже их вассалом. Посредством частых набегов он не только практически отрезал Литву и Польшу от принадлежавшего им черноморского побережья, но и заменил альянс своего отца с королем Казимиром на альянс с Иваном III Московским.

У Менгли‑Гирея на самом деле был общий интерес с могущественным великим князем Московским, который пришел к власти после смерти своего отца Василия II в 1462 г. Одной из своих целей Иван считал освобождение Москвы от владычества Золотой Орды – смертельного врага Крымского ханства. Но еще более важной целью политики Ивана III было объединение под властью Москвы всех русских земель. После завоевания Новгородской республики в 1478 г., что полностью нарушило равновесие сил в Восточной Европе, и после его завоевания Твери в 1485 г.[33], которое уничтожило последнее независимое княжество между Москвой и Литвой, объединение всех великорусских земель было достигнуто, Иван III стал претендовать на белорусские и украинские территории Литвы.

Эти притязания основывались на династических и религиозных аргументах, так как эти территории Древней Киевской Руси когда‑то находились под властью все той же династии Рюриков, московскую ветвь которой теперь представлял Иван III, и потому что все восточные славяне исповедовали православную веру. По этой самой причине Казимир IV Ягеллончик, попытавшись умиротворить Москву даже в вопросах церковной организации, приветствовал возвращение своих русских подданных во Флорентийскую унию. Митрополит, присланный из Рима в 1458 г., имел резиденцию в Киеве, и его власть простиралась до политических границ между Литвой и Москвой. Это отделение древнего Киевского государства от жителей Московской митрополии должно было стать постоянным, но даже жители Киевской митрополии не защищали союз с Римом, который некоторые из них пытались возродить в последующие десятилетия, но без особого успеха. Тем не менее белорусские и украинские земли определенно находились в культурной орбите, совершенно отличной от московской, и в них также существовала другая форма правления, которая уважала их независимость и тесно связывала их с европейским сообществом. Центрально‑Восточная Европа, к которой они теперь относились благодаря политической федерации, была, без сомнения, частью этого сообщества, в то время как Московская Русь, которая хоть и освободилась от татарского ига, развивалась совершенно в другом направлении. Именно Иван III благодаря своему браку с Софией, наследницей династии Палеологов, во многом способствовал политическому представлению Москвы как Третьего Рима. Он строил другую, агрессивную империю и угрожал всем своим западным соседям от Шведской Финляндии на севере до Киева на юге, который по его наущению был разграблен крымскими татарами в 1482 г.

Иван использовал этих союзников‑мусульман против Казимира IV, на которого он не осмеливался нападать напрямую, и аналогичным образом польский король и его преемники время от времени использовали золотоордынских татар против Москвы. Благодаря странной смене союзов эти татары теперь обычно были на литовской стороне. Между Литвой и Москвой возникла напряженная ситуация, когда не было ни войны, ни мира, которую Иван III использовал, чтобы оккупировать некоторые приграничные регионы. Эти изменения рубежей имели ограниченное значение, но они создали опасные прецеденты и подготовили дорогу для открытой агрессии против Литвы сразу же после смерти Казимира в 1492 г.

Этот роковой год был началом длинной череды войн, которые в истории Восточной Европы имеют такое же значение, что и Итальянские войны в этот же период истории Западной Европы. Литва была теперь под властью отдельного великого князя – одного из многочисленных сыновей Казимира – Александра, который тесно сотрудничал со своим братом Яном I Альбрехтом, новым королем Польши, и даже с Владиславом – королем Венгрии и Чехии. Но он не получал должной помощи, и по мирному договору от 1494 г. Александру пришлось сделать первые территориальные уступки Москве. Эти уступки не имели жизненно важного значения для положения Литвы, и Александр рассчитывал умиротворить своего опасного соседа, женившись на дочери Ивана Елене. Но это был именно тот брак, которые дал ее отцу новые возможности поднимать спорные вопросы, выдвигая жалобы, противоречившие собственным уверениям Елены, что она не имеет обещанной свободы исповедовать православную веру. В то же время сдержанные попытки восстановить Флорентийскую унию Иван III заклеймил как преследование православной церкви. И как только поражение Польши в Молдавии повлияло на авторитет всей династии Ягеллонов, великий князь Московский совершил еще одно, гораздо более мощное нападение на Литву в 1500 г.

Иван III смог удержать все свои изначальные завоевания, которые к этому времени углубились в белорусские и украинские земли почти до ворот Смоленска и Киева. В 1501 г. Александр был также выбран королем Польши, унаследовав трон своего брата, и заключил союзы с немецкими ливонскими рыцарями на севере и последним ханом Золотой Орды на юге. В 1502 г. последний был полностью разбит союзником Москвы – крымским ханом; отдельные успехи на Ливонском фронте были бесполезны, и в 1503 г. можно было заключить лишь шаткое короткое перемирие. Возобновив союз между двумя странами в 1501 г., Литва вела переговоры вместе с Польшей, а король Венгрии и Чехии выступал в роли посредника. Но Ягеллоны не могли сосредоточиться на восточном направлении, потому что в это же время им пришлось столкнуться с нарастающими трудностями на таком же протяженном Западном фронте от Пруссии до Буды.

 

 

Глава 10