Азиатско-Тихоокеанский регион в мировой политике в 2010-х гг.

Считается, что ATP охватывает географическое пространство от Японии на севере до Новой Зеландии на юге и включает в себя три основных субрегиона: Северо- Восточную Азию (Япония, Северная и Южная Кореи, Китай, Тайвань, Монголия), Юго-Восточную Азию (Малайзия, Сингапур, Филиппины, Индонезия, Таиланд, Бруней, Вьетнам, Камбоджа, Лаос, Бирма) и Южную часть Тихого океана (Австралия, Новая Зеландия и островные государства Океании). «Расширительное» толкование ATP включает весь регион, ограничиваемый западным побережьем обеих Америк, восточным побережьем Азии и зоной Австралии. В Восточную Азию обычно включают Китай (Китайская Народная Республика), Японию, Северную и Южную Кореи, Монголию и Тайвань (Китайская Республика на Тайване). В последнее время к Восточной Азии стали относить Японию, Китай (КНР), Южную и Северную Кореи, Тайвань, Малайзию, Сингапур, Таиланд и Индонезию. С некоторыми оговорками в это «геоэкономическое» образование также стали включать Вьетнам, Камбоджу, Лаос и Мьянмар (Мьянму), а в самое последнее время — и Монголию, российский Дальний Восток, некоторые из государств на Тихоокеанских островах, Австралию и Новую Зеландию.
Несмотря на сохранение дезинтегрирующих факторов, есть перспективы формирования общерегиональной зоны свободной торговли в АТР, чему способствуют такие факторы, как ведущая и признанная роль АТЭС как единственной многосторонней межправительственной структуры в регионе; неуклонное повышение роли азиатских государств в мировой экономике благодаря динамичным темпам роста (по оценкам, их доля возрастает на 2—3% в среднем ежегодно благодаря прежде всего Китаю и Индии); более динамичные темпы роста среднедушевого ВВП в регионе АТЭС, когда ВВП на душу населения возрос с 5314 до 14 169 долл. в странах АТЭС, или в 2,7 раза, тогда как в других странах мира — с 4149 до 7822 долл., или в 1,9 раза за 1989—2008 гг.; стремление на коллективной основе защитить национальные экономики от финансовых потрясений; высокая плотность зон свободной торговли в расчете на каждое государство Восточной Азии; позиции ведущих держав — США, Японии и Китая — по укреплению своей экономической и политической роли в регионе.
В целом хотя АТР и уступает Европе и Северной Америке по глубине интеграционных процессов, но по динамике их проведения — опережает. В регионе продолжается активное формирование интеграционных объединений как зон свободной торговли или соглашений об экономическом партнерстве. Среди многосторонних соглашений, охватывающих наибольшее число стран региона, особое внимание в конце 2000-х — начале 2010-х годов привлекает к себе Транстихоокеанское партнерство (ТТП) с участием девяти стран: США, Австралии, Перу, Вьетнама, Малайзии, Сингапура, Брунея, Новой Зеландии и Чили. По положению на конец 2011 г. на состав ТТП приходилось 4,0% территории земного шара, 7,4% населения мира, 23,1% ВВП мира, 15,1% мирового экспорта и 18,7% мирового импорта товаров. Соглашение может стать хорошим примером либерализации для других стран АТЭС в случае присоединения Японии и Китая, поскольку в нынешнем своем составе ТТП имеет ограниченные возможности с точки зрения влияния и роли в транстихоокеанских интеграционных процессах.
По объему ВВП одно из ведущих мест в АТР будет занимать китайская экономика. Если в 1950 г. КНР давала 3,3% мирового ВВП, то к 1992 г. эта цифра увеличилась до 10% и продолжает расти, хотя и не так стремительно, как раньше. Сегодня она достигает 16— 18—20% мирового ВВП в зависимости от методик подсчета. Однако в китайском ВВП львиную долю играют инвестиции и экспорт, что делает его рост сильно зависимым от внешнего фактора и конъюнктуры мировых рынков. Общий объем ВВП Китая в 2003 г. превысил 11 трлн юаней (1,4 трлн долл.), и, таким образом, китайская экономика вышла на 3-е место по своим размерам после США и Японии, по одним данным, и на 4-е (пропустив Германию) — по другим. В 2010 г. по объему экономики Китай вышел на 2-е место в мире. В то же время в следующем десятилетии ожидается замедление темпов роста китайской экономики, которые для стран АСЕАН, по-видимому, не уменьшатся, и регион в целом будет развиваться достаточно динамично.
Внешнеполитический и экономический рост Китая и те последствия, которые он может повлечь для международных отношений в АТР и в глобальном масштабе, становится самым дискутируемым аспектом экономической и политической трансформации АТР и Восточной Азии.

Сегодня в этой дискуссии одно из главных мест занимает обсуждение проблемы мирового/регионального лидерства и «китайского фактора», иными словами, встраивания КНР как глобального государства в мировую систему. Другой проблемой является структурирование региона Восточной Азии «вокруг» КНР или же формирование макрорегиона с полицентричной структурой.
Если в следующем десятилетии более 50% мирового экономического роста, скорее всего, будет наблюдаться в странах АТР, то появление КНР в рядах экономических супердержав действительно может поставить под вопрос существующий мировой и региональный экономический порядок, хотя бы потому, что Китай всегда был стороной, страдавшей от структурно-экономического лидерства Запада и никогда не скрывавшей своего недовольства прошлым и настоящим положением дел. В то же время выход из недавнего мирового финансового и экономического кризиса произошел мирным путем, что доказало достаточную эластичность существующей мировой системы и превалирующего мирового порядка. Похоже, что формирование новых мировых политико- экономических правил и трансформация мирового порядка в рамках G20 будет происходить эволюционным путем и станет важнейшей частью глобальной повестки дня, в которой от характера и уровня отношений России с США и ЕС, а также крупнейшими азиатскими странами — Японией, Китаем, Южной Кореей, членами АСЕАН зависит его место в постбиполярном мире. Конкретные параметры эволюционной трансформации мирового порядка — одна из самых важных и самых обсуждаемых сегодня проблем. Именно поэтому западное аналитическое сообщество обсуждает проблему «мирного вхождения» Китая в систему мировых отношений, а китайские аналитики, соответственно, задаются вопросами: как должен вести себя Китай, приобретя статус «даго» («великой державы»), должен ли он становиться «фуцзэго» («ответственным государством») и что последний термин означает в терминологии китайской, в отличие от западных политических наук.
Рост спроса на энергию, особенно в Азии и особенно со стороны поднимающихся держав Азии, начинает оказывать все более существенное воздействие на международные отношения. Если Азия в целом, а в ней Восточная Азия и АТР начинают играть все большую роль в мировой экономике и соответственно этой новой роли энергопотребление в Восточной Азии начинает расти более быстрыми темпами, чем в целом в мире, то каковы будут геополитические последствия этой новой тенденции? Исторически все азиатские государства рассматривали вопросы энергетики в качестве фундаментальных вопросов национальной безопасности и, соответственно, приоритетных для государства как политического института. Следственно, вопросы энергетической безопасности у азиатских государств напрямую влияли и, судя по всему, будут влиять на их внешнюю политику и дипломатию, несмотря на то что в последнее время все больше государств в целом предпочитают решать вопросы энергетической безопасности с максимальным использованием экономических механизмов. Соответственно, возникает вопрос о динамике соотношения азиатской энергетической реальности и традиционных представлений об энергетической безопасности и вызовах глобализации, которые размывают и модифицируют эти традиционные представления. Подорожание нефти в последние годы напрямую не связано с объемом поставок ее на мировой рынок, так как поставки не уменьшаются. В этом подорожании существенную роль играют не экономические, а геополитические, политические и другие риски и факторы, а также появление новых крупных потребителей энергии (Китай, Индия) и ажиотажная дискуссия об их новой роли в «многополюсном» мире.
Таким образом, в современной мировой экономике возрастает значение азиатских рынков энергии, которые станут ключом к стимулированию индустриального роста крупных азиатских стран. При этом пока не ясно, как азиатские государства видят роль рынков энергии в глобальной экономике — как часть традиционной геополитики с ее акцентом на соперничество за источники энергии и ресурсов и, соответственно, с возникновением неизбежных международных конфликтов на этой почве и необходимостью применять методы реалполитик, жестко гарантирующие безопасность морских линий коммуникации, сухопутных транспортных коридоров и трубопроводов для их разрешения, или же как часть геоэкономики с упором на международные инвестиции, совместные предприятия, международное экономическое сотрудничество и глобальную энергетическую безопасность. Специфика АТР состоит в том, что здесь не сложились новые региональные режимы безопасности, это при неблагоприятном развитии событий может привести к военному столкновению крупнейших держав мира.
Эта проблематика как часть внешнеполитической и внешнеэкономической стратегии и формирования условий безопасного развития важна для России. Экономики ведущих стран становятся менее энергозависимыми. Удельная энергоемкость США в 1980—2008 гг. сократилась на 30—40%, а ЕС — более чем вдвое. Значительная часть роста спроса на нефть сегодня и в ближайшем будущем будет обеспечиваться Китаем, Индией и индустриализирующимися и индустриальными странами Азии. В условиях сокращения экспорта российских углеводородов в страны Запада, а также в связи с тем, что примерно 65% экспорта РФ формируется за счет углеводородов, проблема сохранения этой доли напрямую для поддержания уровня жизни населения РФ и необходимости финансировать модернизационные проекты в стране будет зависеть от способности России нарастить свое энергетическое присутствие в Азии и АТР.
Мирная трансформация существующего мирового порядка и мировой системы не отменяет возможности крупных региональных конфликтов, в частности, связанных с проблематикой регионального лидерства и изменения статуса держав внутри ключевых макрорегионов мира (к примеру, в Восточной Азии). Для России эта проблематика важна как с точки зрения выстраивания своих отношений с крупнейшим соседом — Китаем, необходимости избегать участия в региональных конфликтах в форме, ухудшающей международное положение России, так и с точки зрения формирования долгосрочной стратегии инновационного развития.

Билет 13.