Московский опытно-показательный

скаутскиЙ отряд (ІЗ  )

 

олее недели назад, а именно 6 мая, после долгих обещаний в течение по- следнего года, я съездила к Павле Котляровской. От нее я получила тетрадь

неизвестно чьих записок, как сказала Павла, «О герлистане».

Дома дня через два я прочитала Буруму эту клеенчатую тетрадь, с подроб- ным описанием ему всех рисунков, сделанных, казалось, неизвестным лицом. К концу чтения записей для меня стало ясным, что записки вела Оленька До- кучаева и ее патруль «Бобров». Записей мало. Это свидание с давно ушедшей из жизни Оленькой было теплым, сердечным, дoрoгим. и радостным.

Эта тетрадь и была толчком к началу моих записок о моей, как мы в те дале- кие двадцатые годы говорили, работе в OПCO.

Нижегородцы укоряли меня в отсутствии в моих воспоминаниях хроноло- гического порядка. Пусть все остается как есть, как писалось и пишется. Кроме Володи Готова никто воспоминаний не написал и не пишет, и я считаю, что лучше написать плохо, чем совсем не написать.

 

Весной 1920 года наша семья после долгих колебаний родителей, особенно мамы, перебралась в Москву. Там уже жил папа, сбежавший из Нижнего после ареста, сидения на Малой Покровке и в городской тюрьме, и освобожденный, предположительно, под влиянием М. Fорького. К М. Fорькому обращался дядя Саша—Александр Fенрихович Штанге.

Простившись со всеми, мы поехали на Московский вокзал.

С грустью переезжала я через Оку на финляндчике, мост не был еще наве- ден. По реке тихо плыли небольшие льдинки — конец ледохода. Думалось: «Вот уезжаю и может быть никогда больше не увижу Оку и Волгу, не увижу настояще-

2        го ледохода...». Сжималось сердце от мысли, что расстаюсь с друзьями, дороги- е          ми и близкими, которых я любила, с которыми снилась всем сердцем. Нинуш-

кой Катанской, которой я передала «Черных дятлов» вместе с патрульным флажком —желтый с черным силуэтом. А также и всеми девчатами Нижегород- ского II-гo отряда герль-скаутов. К этому времени Наташа Афанасьева, заменив- шая в свое время начальника отряда Тату Алексееву, фактически «изменила», перестала заниматься отрядом, оправдываясь тем, что она работает и устает, а после работы «отдыхала» на откосе. Этим она меня страшно возмущала. Фак- тически последнее время представительствовать от отряда приходилось мне, а это было совершенно не по моему характеру.

И так переезд в Москву. Лето 1920 года мы с мамой и братом Германом про- жили на Куровской. Это большая станция по Казанской ветке, до которой поезд от Москвы шел 3 часа. Осенью к началу учебного года надо было устраиваться всем вместе в Москве. Мы поселились на Новинском бульваре.

По непонятным для меня самой причинам в Москве я не искала скаутов. Я

0 искала скаутскую литературу, оставив «Юного Разведчика» и «Бой-Скауты» в Нижнем кому-то из девочек. Помню одного проходившего по Новинскому буль- вару небольшого скаута, в длинной черной шинели со значком на фуражке, вы- глядевшего отнюдь не мальчиком. На мой вопрос он отделался незнанием.

В начале учебного года я переболела возвратным тифом. В бреду ноги и руки разговаривали между собой на французском языке.

Зиму, кроме близости с двумя девочками одноклассницами— Леной Мейс- нер и Таней Сазоновой, я поддерживала дружеские отношения с нижегород- цами, переехавшим в Москву раньше: с Блюмами и Ленкой Лебедевой, кото- рая в Нижнем училась в параллельном классе со мной и была в III отряде герль. Сима прошла в школьных занятиях, посещениях концертов в консер- ватории, на которые меня таскала Лена Мейснер, готовившаяся к поступле- нию в консерваторию. Бывала у Блюмов, ходила несколько раз в Большой театр на место музы кального корреспондента Владимира Ивановича Блюма.

Весной была одна неприятная встреча с художником Пархоменко. На встре- чу с ним натолкнула Ленка Лебедева, подведя меня, и я с ней больше не встре- чалась до начала 1926 года, когда она ко мне пришла как агент ОГПУ— сексот, и добивалась моего отношения к скаутской организации. Я отмахнулась от скау- тов, как от детской игрушки и занимала ее рассказами о «Техникуме кустарной промышленности», где изобразила себя увлеченной предметами искусства. Случай встречи с Пархоменко, который пытался завлечь меня, как женщину, по существу девчонку. Тогда я пришла к выводу, что нужно искать скаутов, ска- утскуіо среду, в которой я найду обстановку не оскорбительнуіо для женщины, в которой девушка равный товарищ юноше, и в ней не видят в первую очередь только женщину. И мне повезло. Вскоре в школе, сидя однажды на проходе в узком коридорчике перед широкой парадной лестницей, я увидела проходящую мимо девочку в пилотке со значком на ней. Я сейчас же ее окликнула и спросила:

«Где мне найти скаутов?» Она дала мне адрес OПCO. С тех пор я ее никогда не видела. В моей школе она не училась, как, зачем она попала в нее? До сих пор передо мной рисуется ее круглое лицо с серыми, несколько выпуклыми, широко открытыми глазами. Как ее зовут, в какой она была организации —ничего я не спросила.

На другой день, а может быть и вечером в тот же день, я, наметив по плану Москвы маршрут, отправилась по данному мне адресу с Кудринской площади по арбатским переулкам на Остоженку, во 2-й Ильинский переулок. После ски- таний по арбатским переулкам я попала в узкий переулок довольно мрачный, застроенный высокими домами. В 4-х или 5-ти этажном здании бывшей гимна- зии я брожу по каким-то коридорчикам и лесенкам, и попадаю в отделение де-

вочек. В большой бывшей классной комнате одна только, похожая на общипан- ного гусенка, Злата Бугельская. Это был день, когда девочки вообще отсутство- вали. Злата с важностью записала меня в свою записную книжку, рассказала, что общие сборы бывают по воскресеньям и пятницам, а одни девочки собира- ются по вторникам. Я снова блуждаю по коридорчикам и лесенкам и попадаю к начальнику отряда. Человек среднего возраста с топорщимися небольшими усами оказался Владимиром Алексеевичем Поповым. Он меня расспросил, от- куда я, кем была и сказал: «Вот и хорошо, что патрульная. Патрульных у нас не хватает». Я подумала: «Какая я уж патрульная». Я совсем не чувствовала себя способной быть руководительницей даже маленького патруля.

Что же такое OПCO? Это Опытно-показательный скаутский отряд при Главной военной школе физического образования.

Первого сбора в OПCO для меня не было. Была поездка с ночевкой в Голи- цыно. Наверно Злата дала мне адрес Вали и Тани Хмелевых. Жили они на Ар-

бате, угловой дом Спасопесковского переулка. Собирались на верхней площад-

ке лестничной клетки около квартиры, где жили Хмелевы. Девчат было мало.             0

Тогда был один патруль «Соколов». Патрульной была Злата Щекотова. Я вошла в ее патруль. Я из «Черного дятла» превратилась в «Сокола». В эту поездку мне особенно запомнились скаутмастер с зеленым галстуком Валя Хмелева, ее се- стра Таня, Плата Щекотова и Павла Котляревская. Девочки были хорошо снаб- жены всем необходимым для ночевки в лесу: 4 полотнища солдатской палатки, топорик, лопатка. Были даже готовые колышки для палатки из крепкой дощеч- ки с отпечатком силуэта «Сокола». По дороге от станции до места стоянки я высказала Вале свое сожаление о том, что не умею ставить палатку. Валя спо- койно ответила: «Ничего, научишься. А почему же не умеешь?». — «У нас не было палаток», ответила я, хотя припоминаю, что на одной вылазке в Нижнем за Волгу у «Черных дятлов» была палатка, и около нее стоял пocox с патрульным флажком.

Двухдневная с ночевкой поездка сразу сблизила меня с девчатами, особенно с Павлой. Мы быстро нашли общие интересы и общий язык. В Fолицыно, лежа на траве, мы читали друг другу любимые стихи, о чем-то много и оживленно говорили.

Летних сборов в городе не помню. Каждое воскресение отправлялись за город. Часто собирались у Тани Хмелевой на лестничной площадке и отправ- лялись пешком за Киевский вокзал на речку Сетунь. Это было километра два по городу, потом вдоль ж.д. полотна еще несколько больше. Придя, выбирали место в лесу, вернее в старом парке. Быстро снимали заспинные мешки и, как по команде, скидывали юбки, оставаясь в коротких шароварах. Кто-то быстро начинал готовить место для костра, снимал дери. Кто-то уже подбирал рогуль- ки и палку вешать котелки; кто-то уже бежал на речку за водой. К возвращению с речки хворост уже собран и разводится костер, как правило, с одной спички. А вот готов и чай. Принесенная скромная снедь —черный хлеб и немного саха- ра. На обед большею часть пшенная каша. Все, что принесено, шло в общий котёл, а если кто-то не смог принести ничего, тот не чувствовал себя обязанным перед другими. Если вылазка была с ночевкой, то палатка быстро расставлялась и в нее убирались все мешки. Для ночевки брали с собой одеяла и фуфайки, или теплые кофточки.

И так на вольном воздухе своей небольшой компанией проводили время за играми, беседами, пением, маленькими состязаниями на знание деревьев и цветов. Ходили пешком и ездили на поездах в разные места. Очень легким и доступным было путешествие за село Всехсвятское, куда доходит трамвай. Ходили за Сокольники, за сего Богородское. Вcex мест и не перечислишь сразу.

 

29 4.

Почти все девочки ходили в форме. Валя Хмелева, как скаутмастер, носила зеленый галстук, ее помощница Оля Докучаева — желтый. Остальные гер-

ли — красный. Мальчики носили синий галстук, а девочки, пришедшие целым патрулем из «Савеловского» отряда (по месту штаба в Савеловском переулке) долгое время сохраняли красный цвет.

Начальники I-го и II-го отделений ОПСО Сергей Шорыгин и Юрий Бугель- ский формы не носили.

На все лето 1921 года куда-то в Сибирь уехала Валя Хмелева. Ее заменила Оля Докучаева. Уехала в Питер Злата Щекотова. Патруль «Соколов» взяла в свои руки Оленька Докучаева, и из патруля начала подготавливать патрульных. В «Соколах» были старые члены организации, как Павла Котляревская, Таня Хмелева, Соня Чиркова и вновь принятые: Злата Бугельская, Вера Бартенева, Таня Барсова, Надя Доброзракова и я. Каких-то особенных занятий я не помню. На сборах занимались скаутской практикой: подача скорой помощи, игра Ки- ма, изучение азбуки Морзе, — сигнализацией флажками, звуками, дымом ко- стра; изучали дорожные знаки, ориентировку. Всем этим занимались и на за- городных вылазках. Занимались ориентировкой по местным признакам, по компасу, съемкой местности на карту и т.д. Не буду перечислять скаутскую прак- тику, чтобы не отвлекаться от повествования.

В первой половине лета был организован лагерь близ совхоза Марфино по Савеловской ж.д. Тут получился какой-то разнобой. Мальчики договорились о работе в совхозе и получали там хлеб, картошку и молоко. Девочки к ним не присоединились, но на место лагеря выехали вместе с мальчиками. Девочки поставили свою палатку недалеко от мальчиков, но прожили всего дня 2–3, т.к. на большее не хватило продовольствия. Из девчат остались Злата Щекотова и Таня Хмелева. Питались «подножным кормом». На одном из близлежащих де- ревьев было гнездо какой-то крупной хищной птицы с двумя птенцами. Влезли на дерево и с большим трудом отвоевали у взрослых птиц одного птенца. Долго ли девчата там прожили, не помню.

Из этой поездки хорошо запомнилось следующее: группа ребят вместе с В.А. Поповым стоит около кустов на лугу, разговаривают; мне вдруг показалось, что все это уже было — сумерки, предзакатная тишина в природе; это было со- прикосновение с потусторонним миром. От этого ощущения слегка закружи- лась голова. Необыкновенное ощущение повторности бытия быстро прошло и больше никогда не повторялось.

В то же лето 1921 года был еще лагерь, организованный, очевидно, Влади- миром Алексеевичем на туристической детской базе близ станции Братовщина Ярославской ж.д. Питание в сухом виде получали от базы, жили в помещении какой-то дачи, расположенной близ речки. На базе были какие-то воспитатели, помню что был кружок по рисованию, который ограничился одним-двумя за- нятиями. Мы — свободолюбивые — предпочитали жить своей скаутской жиз- нью. Варили еду на костре. Особенно трудно было варить без конца фасоль, которая хотела оставаться несъедобной, и ее съедали полужесткой. Чувство голода постоянно ощущалось, но и вместе с тем было чувство особой легкости и жизнерадостности, здоровое ощущение своего тела. Были мы на этой базе дней десять, но из событий помню только одно.

На речке была небольшая запруда, около которой образовался неглубокий прудик. В прудике мы и купались; боям не нравилась глубина, мелко, нырять как следует нельзя. Мальчата повысили запруду широкой доской. Вода доволь- но быстро поднялась. Хорошо стало нырять и плавать стало отлично. Через день или два пришла группа крестьян и потребовала убрать доску, т.к. в верхо- вьях речки вода начала затоплять сельскохозяйственные угодья. Пришлось ре- бятам удовлетворяться мелким прудом. Кто был в этом лагере — не помню ни девчат, ни мальчат. Помню только хорошие ощущения молодости, свежести и

легкости физического состояния, а постоянное чувство голода не портило на- строения. Простота отношений, полное отсутствие недоразумений, яркое солнце, отсутствие взрослых, все поддерживало ровное, бодрое состояние духа.

 

 

Кажется, летом 1921 года появилась у нас в отделении Лялька (Ольга) Лах- тина. После какой-то воскресной прогулки с ночевкой, на очередном сборе от- деления она показалась особенно близкой и милой. Чувство близости с теми, с кем провел время вместе в лесу на ночевке, у костра, особенно было сильно среди тех, кто до этого бывал только на сборах в городе. Лялька в этот день первого ее сбора повторила лезгинку с «кинжалами», которую она танцевала у костра. Ловко и с душой она плясала еще и еще. В танце у нее пропадала ее неу- клюжесть, за которую она позднее получила прозвище «Слон». Танцевала ли Лялька еще когда-нибудь лезгинку, я не помню. Тогда этот танец был

чудесным.                                                                                                                                                                             0

Лялька «Слон», просто «Слон», прошла близким человеком через все годы нелегального нашего житья. Это был человек, искавший разрешения вопросов смысла жизни, об этических ценностях.

Большинство наших девчат не считалось с окру кавшими нас обывательски- ми принципами жизни: ходили подчас небрежно одетые, да ивремя было такое, что и одеваться-то было весьма трудно; не придавали значения внешности, все это стояло на заднем плане. Лялька «Слон» в этом отношении особенно безраз- лично относилась к своей внешности. Крайне небрежная, она могла дырку на разорванной юбке просто заколоть английской булавкой, или разорванный чу- лок затянуть ниткой, а не заштопать. Ей всегда не хватало для таких дел време- ни. Конечно, при желании можно было и одеваться, но у некоторых была даже нарочитая небрежность. Большинство скорее относилось безразлично и не переходило каких-то границ, как у «Слона». Кажется по инициативе «Слона» была заведена запись скаутских и народных песен. Для этого была конторская книга, которая постоянно пополнялась. Пели мы много при всяком удобном случае, а иногда и неудобном, например в поезде при возвращении с воскресной прогулки. В.А. Попов устраивал пение на общих сборах, когда отряд был в строю. Он любил прервать пение возгласом: «Будь готов!». Это была проверка реакции и быстроты ответа «Всегда готов!».

Песни пелись очень разные, как с идейным содержанием, так и шуточно- скаутские, сочиненные в лагерях и на сборах коллективно, или кем-нибудь из ребят. Мотивы, особенно шуточные, подбирались из распространенных в то время среди населения песен. Например песня «Как кочан капусты крепок мой желудoк.» пелась на мотив «Карапета». Пелись и революционные песни. Пом-

ніо как Оленька ввела в наш репертуар «Кузнецы». Из народных песен были свои любимые в разных отрядах, в разных отделениях отрядов, в патрулях. В Ниж- нем пелись преимущественно походные во время пути за городом.

«Будь готов» в Москве и Нижнем пелись на разный мотив.

 

Кроме «Слона» хочется рассказать еще о Bepe Бартеневой. Bepa, потомок кого-то из декабристов, обладала чувством музыки не только в музыкальном смысле, но она прекрасно чувствовала музыку слова. Легко подбирая на форте- пьяно любой напев, она сожалела, что не обладает способностью к изобрази- тельному искусству. Писала стихи, мне кажется, что это было лучшее из всего, что тогда писалось всеми нами: Павлой, Оленькой, боями в их журналах. Лири- ка этих стихов звучит у меня в душе. Я люблю их перечитывать. К сожалению у меня далеко не все, что было написано Верой. Bepa жила в детском доме. По

;           окончании средней школы воспитанников детского дома распределили по раз- ным институтам. Bepa попала во 2-й MFY на медицинский факультет. Обще- житие студентов было общим для всех факультетов. Она с сожалением расска- зывала о том, чем занимаются «литераторы». Ей так хотелось окунуться в их стихию. Почему-то она не пыталась переменить факультет. Перестала ли она писать стихи после 1926 года, не знаю. Медицина ей пригодилась, т.к. она могла во время ссылок работать медсестрой.

 

 

Осенью 1921 года III-e отделение OПCO, наверно в начале учебного года, пополнилось новенькими девочками. Герли патруля «Соколов» стали патруль- ными: l-й патруль Тани Хмелевой — «Черные дрозды». Порядковых номеров патрулей не помню. Перечисляю как помню: патруль «Аистов» — патрульная Be- pa Бартенева, «Медведей» —Таня Барсова, «Белки» — Злата Бугельская, «Анти-

лопы» — Надя Доброзракова, «Дикобразы» — Сошка Чиркова, «Синицы» —мои,

0 и «Волчата» — Павла Котляревская. В результате такого развертывания отделе-

ния герлей в OПCO, многие из вновь принятых ускользнули теперь из памяти. Больше всего помнятся те из девчат, которые продержались в организации до 1926 года.

 

 

Мы на первом сборе патруля выбрали своим покровителем Синицу. Выбра- ли девиз патруля: «Скачи весело по дорожке бедствия». Девиз этот не раз вспо- минался мне в моей жизни. В патруле было всего пять девочек: две Ляльки — Кор- кина и Румянцева, Ася Сушкина, Юлашка Астахова и Оля Дрожжина, получив- шая устойчивое прозвище «Кудла» за очень светлые кудрявые волосы.

Все патрули как-то отличались друг от друга. Что ни патрульная, то свой ха- рактер, свое отношение к организации, какой-то свой оттенок, а это отражалось и на всем патруле.

Наиболее помнятся девчата из 1-ro патруля «Черных Дроидов». Таня Хмеле- ва увлекалась индейщиной и в ее патруле сложилась особенная скаутская атмос- фера. Из этого патруля до 1926 года оставались в организации Люся Кулькова, Римма Калянова, Ольга Лахтина, Лиза Брычева, Нина Леонтович.

Из «Медведей» я помню только саму Таню Барсову и Нину Худякову. Хо- рошо помню из «Белок», кроме Златы, девочку Мистерток. Имя забылось, т.к. ее все звали «Миска». Она жила в детском доме; в один далеко не пре- красный для нее день, наверно в 1922 г. летом, администрация детского дома потребовала ее выхода из скаутской организации, с угрозой исключить ее из детского дома, если она останется. У «Миски» была из родных только тет- ка, пожилая и сама нуждающаяся материально женщина. С большим сожа- лением пришлось расстаться с «Миской». Уже в семидесятых годах мне стало известно от Юры Бугельского (старшего брата Златы), что «Миска» стала колхозницей. Как жаль, что мы ничем не могли ей помочь в те тяжелые двад- цатые годы.

Пожалуй, больше никого не могу вспомнить герлей других патрулей. Оста- лась в памяти фамилия Худякова Нина, и то больше помню потому, что она стала женой Юрия Бугельского.

Могу еще добавить, что среди «Волчат» были младшая сестра Каляновой Маруся и сестренка Нины Леонтович. Чем занимались «Волчата», как вела их Павла, совершенно не представляю. Во всяком случае в близкие загородные поездки они были с нами. Были среди «Волчат» две родные сестренки. У одной было болезненное явление — она впадала в длительный сон при неожиданных обстоятельствах. Один раз с ней это случилось на одной из загородных поез- док. Старшая сестренка нас успокаивала: «Ничего. Это с ней бывает...» Поездка

была однодневная. Вечером до станции ж.д. и по Москве девчушку несли на руках. Носилок не делали.

 

 

Валя Хмелева исчезла с нашего горизонта. По воспоминаниям Сошки Цир- ковой, Оленька Докучаева твердо настояла на своем праве вести работу и быть начальником III-гo отделения OПCO, т.к. она подготовила патрульных и раз- вернула 7 патрулей к возвращению Вали Хмелевой из сибирской поездки.

Оля предложила мне стать ее помощницей. Начальники отделений и их помощники один раз в неделю дежурили по очереди в нашей шефской школе в качестве рассыльных. Дежурили в течение всего дня.

Я не дала Оленьке сразу ответа, сказала, что я должна посоветоваться с от- цом, т.к. дежуря, надо было пропускать занятия в школе в один из дней недели, постоянно один и тот же. Я быстро сообразила, что в четверг у меня в школе меньше всего уроков и я могла бы по четвергам не ходить в школу. Училась я

легко и моим занятиям это не повредило бы. Но четверг был уже занят. Дежур-               0

ным выдавался какой-то паек. Но пропуск уроков с точки зрения взрослых дело серьезное. Папа категорически отверг мой план: «Надо учиться и кончать сред- нюю школу, а паек это пустяки». Пaпa получал академический паек на всю се- мью и я не могла не согласиться с ним. На другой день я передала Оленьке свой разговор с папой. Она вздохнула и грустно сказала: «А у меня нет отца. Посо- ветоваться не с кем». Ее отец офицер погиб во время войны 1914 года.

Помощницей Оли стала Таня Хмелева. Оле очень этого не хотелось, но вы- бирать из относительно новеньких герлей-патрульных она не могла. Таня Хме- лева отличалась своим настойчивым характером и твердыми взглядами на жен- щину вообще. Женщина должна быть самостоятельна и быть равной в своих правах как общественных, так и в семье. Ее мать жила отдельно от семьи и должно быть Таня считала ее обиженной и неудачницей в семейном отноше- нии. Таня всячески подчеркивала независимость женщины от мужчины. В ор- ганизации она не хотела ничем отличаться от боев. На состязаниях на лучший патруль OПCO в 1922 году ее патруль занял 2-е место. Она была сторонницей индейщины и по ее инициативе были организованы нападения на летние лаге- ря боев.

 

 

Та же осень 1921 года. Папа взволнован. У него вести о тяжелой болезни В.Г. Короленко. Папа указывает мне, что хорошо было бы от скаутов послать письмо или телеграмму в адрес Короленко с пожеланием здоровья. На ближайшем сбо- ре я предложила Оленьке это сделать. Успеха никакого. Отношение Оленьки холодное и даже раздраженное. Вроде того, что «не до того». Отказ Оленьки меня огорчил. Это предложение почему-то я не сделала В.А. Попову. Думато, что Оленька просто не представляла себе достаточно ясно, каково не только лите- ратурное, но и общественное значение В.Г. Короленко.

 

 

OПCO имел в своем распоряжении отличные помещения: два зала —гимна- стический со снарядами, а второй со сценой и под сценой комната —«костюмер- ная», т.е. комната для артистов. У каждого отделения своя комната —большие классные комнаты, с сохранившимися на стенах черными досками. По стенам в этих комнатах устраивали свои уголки патрули. На отведенном патрулю месте ребята вешали изображение своего патрульного зверя, девиз патруля, украша- ли лесными находками и всяческими поделками. После объявления состязания на лучший патруль в 1922 г., у всех патрулей появились свои щиты с символикой патруля. Комнаты были почти пустые. У нас —девчат в уголке отделения «Co-

;         колов» стоял маленький столик и два стула. Была маленькая тумбочка в каком- у           то из углов, кажется у большого окна. Вот и вся мебель. Так же пусто было и у боев. В этих «штабах» проходили сборы отделений и патрулей. Воскресение. С

утра общий сбор отряда. Построение по отделениям. Поем «Будь готов» под

рояль, за которым В.А. Попов.

В нашем III-ем отделении на правом фланге всегда Павла Котляревская. Fде-то в последней трети оказывалась я среди младших по возрасту, чуть не

«волчат». Таня Хмелева небольшого роста, как и я, становится много правее. Она всегда ходит в обуви с высоким каблуком, чтобы быть выше. Она смело от- ступала от обычая герлей ходить в обуви с низким каблуком. Торжественная часть быстро заканчивалась и начинались общие всего отряда занятия соколь- ской гимнастикой — фигурной маршировкой и вольными движениями. Гимна- стикой с нами занимается старый «сокол» Вондрачек Осип Осипович; неболь- шого роста пожилой чех никогда не вызывал нашего раздражения. К нему от-

носилисьстеплом,дажеснежностью.  Междусобойшутилинадегонеправильным

0 произношением. В маршировке в какой-то части девочки становились в неболь- шие кружки. Осип Осипович командовал: «девочки по кружкам», делая ударе- ние на у... Была часть маршировки, когда шли по три человека, девочка между двумя мальчиками. Эта фигура называлась у нас «пирожки». Заканчивались маршировка и вольные движения спортивными играми.

Общие сборы с фигурной маршировкой и вольными движениями были еще по пятницам вечером. Если в воскресение мoжнo было оставаться в помещении долго, хоть до вечера, то в будни собирались только по вечерам, а утром и днем шли тренировки хозяев школы.

Раз в неделю были отдельно вечером занятия на брусьях и повторение воль- ных упражнений. По вечерам Осип Осипович часто приходил с женой, скром- но сидевшей в сторонке весь вечер. По вечерам раз в неделю девочки занима- лись без мальчиков.

Коронным номером у девочек были «тройки». Три лошадки и кучер. Осип Осипович тщательно подобрал для этого упражнения три тройки. Назывались они еще «лошадки». Коронным номером у мальчиков была инсценировка в гим- настическом ритме движений «Гибель тирана», изображавшая восстание рабов.

 

В день сбора девочек проходили сборы патрулей. У Тани Хмелевой я научи- лась составлять план занятий с патрулем. План был обычно прост, состоял из 5-6 пунктов. Начинался с построения патруля. Затем шли занятия по программе под- готовки к сдаче на 2-й разряд: игра Кима, упражнение в перевязках, сообщение дополнительно к прежним рассказам о гигиене и скорой помощи кроме перевя- зок, передача и прием по Морзе флажками. Планирование рукописного журнала или вопрос об украшении патрульного уголка. Узлы вязали наверно каждый сбор, особенно после того, как было объявлено соревнование на лучший патруль OYIC О. Программа состязаний была намечена довольно разнообразная —начи- ная от патрульного щита, вязание узлов, игра Кима, сложные перевязки, пере- носка больных, соревнование на выносливость и силу, разведение костра с кипя- чением котелка воды и т.д. и т.п. из скаутской практики и жизни.

Для игры Кима я принесла среди всякой мелочи маленькие старенькие дам- ские вороненые часы, которые были присвоены, по моим расчетам, кем-то из ребят 1-ro отделения, т.к. между сбором нашего отделения и моим приходом во 2-й Ильинский, сбор был только этого отделения. Об этой пропаже я сказала Сергею Шорыгину; в ответ мне он только ехидно улыбнулся. Тогда и зародилась у меня к нему некоторая неприязнь.

Зима. В распоряжении OПCO были дешевые сосновые или еловые лыжи. Распоряжался ими Юра Бугельский. Ходить на лыжах я не умела. Однажды вечером компания скаутят OПCO собралась ехать кататься на Москву-реку. Мне хотелось быть с ними, но на мою долю не хватило лыж. Против своего обыкно- вения я шумно пристала к Юре, чтобы он мне дал «телемарки», которые он да- вал особо умелым лыжникам. Мне удалось добиться своего. Я вышла на улицу и в конце переулка увидела быстро удаляющиеся фигуры. Начала подгонять к своей обуви ремешки, провозилась с этим делом долго, сделала несколько дви- жений, лыжи начали у меня разъезжаться в разные стороны на притоптаном снегу переулка. Беспомощно постояла, сняла лыжи и вернула их Юре. В бли- жайшее же воскресение, после общего сбора, я в компании пяти человек поеха- ла на лыжах на Воробьевы горы. Помню в эту поездку только боя по прозвищу

«Джуп». Он, как и я, встал на лыжи в первый раз. Мы с ним постоянно отставали от остальных. Особенно трудно было возвращение. Ноги еле передвигались, все тело отяжелело.

Во время общих сборов и лытных прогулок постепенно из массы мальчиков              0

начали выделяться братья Симоновы: старший Женька, его братья Костя и Егорка. Женька был патрульным «Лисиц». Помню Сергея Попова—патрульно- го «Кенгуру», его помощник ходил по залу и кричал: «Попик, Попик, Куи-куи!».

Помню Колю Жучкова, по прозвищу Пифон.                                                                      

 

Иногда вечерами я бывала дома в комнате у семьи дяди Штанге. Обычно они интересовались тем, где я бываю, что делаю. Я им рассказывала о своих увлечениях «однополчанами», новых встречах с разными скаутами в разных местах, в частности о посещении «Чудовки», куда меня затаскивала Таня Хме- лева; о приездах Шайтиса. Дядя Саша надо мной подсмеивался, что я им «увле- чена». А я была увлечена всей «Чудовкой» и вообще всеми скаутскими делами. На курсы при «Музее игрушки» не стала ходить — не хватало времени. Осенью получила извещение о начале занятий на курсах, но я была не в состоянии со- вместить школу, курсы и OПCO.

 

 

Весна и лето 1922 года были исключительно хороши. Весной после зимних систематических занятий гимнастикой состоялось большое выступление всего отряда в Колонном зале Дома Союзов: фигурная маршировка, вольные движе- ния, «Гибель тирана», «Лошадки». Все выступления под музыку, все четко, при- ятно чувствовать слаженность всей группы и бодрость своего тела, легкость всех движений. Для выступления мы все получили одинаковые светлые свите- ра, мальчики коричневые трусы, а мы —девочки, выступали в коротких черных или синих шароварах. О каких-либо трико и мысли не было. Приходилось над- шивать чулки старыми же чулками, и продергивать их в шаровары до бедер.

Потом в июне с 17-го по 27-e был лагерь патрульных на Кубинке, в августе лагерь девчат в Барвихе. По воскресениям пешком шли на «Брянку» до речки Сетунь, или поездом до Болшева «на болото» в лесах Лосиного острова. Зимой еще в начале 1922 года был объявлен конкурс на лучший патруль. В программу входила скаутская практика, в том числе щит патруля. Володя Готов в своих воспоминаниях не упомянул пункт о щите. Fерли не ударили лицом в грязь: я уже упоминала, что 2-е место заняли девчата —патруль «Черные Дрозды». Мои

«Синицы» не участвовали — все как-то уклонились от тренировок, хотя скаут- скую практику знали хорошо; думаю, что причиной был возраст и серьезность девушек. Хорошо помню, как проходили соревнования по разведению костра и кипячению котелка с водой. Fде-то за городом на большой полянке все сорев- нующиеся патрули готовили костер, стойки и поперечную перекладину для

;         котелка. Сергей Шорыгин ходит от костра к костру, еще не разведенным, и @           меряет уровень воды в котелках, которые были у всех одинаковые, купленные одновременно для всех желающих скаутят. Потом команда. Костры разные поч-

ти одномоментно все зажглись. Важно поставить рогульки для котелка такой высоты, чтобы огонь охватывал котелок в самой яркой части пламени.

 

 

Кем-то из наших корифеев, Р. Баден-Пауэллом или В.А. Поповым сказано:

«У скаута год делится на две части: пятьдесят недель ожидания лагеря и две недели лагерь».

17 июня рано утром патрульные всего OПCO выехали на 10 дней под Звени- город на ст. Кубинка. Заранее было определено все, что берет каждый из участ- ников первого в моей скаутской жизни лагеря: полотнища для палаток, топори- ки, лопатки, веревки —это для общего употребления, а для питания определен-

ное количество продуктов. На 10 дней рассчитано 10 фунтов крупы (пшено или

0 гречневая), фунт соленого сала, фунт caxapa. Соль, чай по усмотрению началь-

ников отделений. Кроме обязательного могли быть взяты и другие продукты. Расчет был хороший, достаточно было и крупы и сала безбедно и сытно про- жить 10 дней. Сверх назначенного помню только, что Сошка Чиркова взяла муки и сковородочку. Носилась и возилась с блинами, но не так то просто печь блины на костре! Надо сказать, что большинство ребят были ограничены в средствах, и хотя уже был НЭП, излишеств никаких не было. Затруднял бы и лишний вес. Всего набиралось имущества до пуда. Несли на себе одеяла, какую- нибудь курточку или фуфайку, которые служили ночью. Спали на сосновых и еловых ветках, без простыней и подушек. Последние можно было сделать, за- хватив наволочку и на месте насушив сена. Обходились без подушки, под голову использовали спинной мешок. Рюкзаками их тогда не называли. Самые про- стые спинные мешки — мучной мешок с завязанными в двух углах мелкими кар- тофелинами или камешками, и простой лямкой, которой зажимали картофе- лины и простой петлей затягивался верх мешка. Как ни странно, не помню ни дороги, ни где собирались, ни как ехали. Вот и место, выбранное заранее. Кем? Не знаю. Сосновый лес, поляна с группами кустов. Отдохнули после пешей дороги от станции. Намечены места палаток. Теперь работа по устройству па- латок. Начинаем рыть канавы для среднего прохода в палатке, камин. Где-то в стороне «уборная», отдельная от боев. Повара готовят костры для приготов- ления обеда. Будет костер и для вечерних бесед.

Расположение лагеря чудесное, на высоком берегу Москвы-реки. Лес до- вольно круто спускается к реке. По берегам реки луга. Общими усилиями дела- ем спуск к воде. Вода чистая, прозрачная. Есть где и выкупаться. Больше ничего не надо. Помню в этом лагере Оленьку, Римму Калянову, Сошку... Наверно были и остальные патрульные. Из боев помню только нач. отделений Сергея Шоры- гина и Юрия Бугельского.

В первый раз я была поваром. Варили мы кашу в котелках литра на полтора кaждый. Над костром обычно при готовке висело несколько котелков.