Социальная организация населения

 

Коммунистическое общество имеет сложное строение. Но основу его структуры образует стандартная организация населения. Все взрослые и трудоспособные граждане объединяются в первичные деловые коллективы – в клеточки целого. Это хорошо всем известные заводы, фабрики, институты, фермы, магазины, школы, больницы и другие предприятия и учреждения, в которых граждане принимаются на работу, получают вознаграждение за труд, добиваются успехов, делают карьеру, получают награды и различного рода жизненные блага. Разумеется, структура общества не сводится к клеточному строению. Общество структурируется и во многих других аспектах. Но в любом из них основу образует клеточная структура. Клеточка есть общество в миниатюре, а общество в целом – многократно расчлененная и разросшаяся до гигантских размеров клеточка. Если хочешь понять сущность коммунизма, изучи сначала его клеточку.

Коммунистические клеточки создаются, преобразуются и уничтожаются решениями властей. Их статус устанавливается законодательно. При этом определяются характер и объем их деятельности, число и категории сотрудников, взаимоотношения с другими клеточками и государством. Они функционируют в рамках планов работы. Главный критерий оценки их работы – соблюдение того, что предписано им их статусом, и выполнение планов.

Для выполнения своих функций клеточка получает от общества средства вознаграждения сотрудников за их труд и необходимые средства деятельности. Коллектив владеет этими средствами и эксплуатирует их. Но они не есть его собственность. Все члены коллектива социально не различаются по отношению к средствам деятельности, как это имеет место в обществах иного типа, например, в феодальном и капиталистическом. Они различаются лишь в системе организации работы. Директор фабрики, например, находится в таком же социальном отношении к средствам деятельности, как подчиненные ему рабочие и служащие. Если одной фразой определить коммунизм с этой точки зрения, то можно сказать, что это – общество, в котором все работающие граждане суть служащие государства.

Все сотрудники клеточек суть наемные рабочие или служащие. Они принимаются на постоянную работу по профессии на неограниченный срок и могут быть уволены только в исключительных случаях. Причем и в этих случаях требуется решение суда и согласие профсоюзной организации. Заработная плата устанавливается законом. Размер ее зависит от занимаемой должности, уровня квалификации и заслуг. Сотрудники клеточки получают основную зарплату независимо от реализации результатов деятельности клеточки.

Клеточка, как правило, расчленяется на более мелкие группы, вплоть до минимальных. Помимо деловых групп, в ее структуру входит множество всякого рода общественных организаций и групп. Главные из них суть партийная, профсоюзная и комсомольская организации. Они имеют более или менее сложное строение, имеют свои выборные руководящие органы.

Сотрудники клеточек образуют единые социальные коллективы, имеющие свою структуру и правила жизни независимо от дела, каким они заняты. Основная жизнь работающих граждан проходит в этих коллективах или в зависимости от них. Тут люди не только трудятся, но проводят время в обществе знакомых и друзей, обмениваются неделовой информацией, развлекаются, занимаются спортом и общественной работой, участвуют в самодеятельных творческих группах, получают жилье, места для детей в детских садах, путевки в дома отдыха, пособия и т. п.

Клеточка выполняет функции идейного и морального воспитания граждан. Она вовлекает их в активную общественную жизнь и осуществляет контроль за ними в этом отношении. Государство и идеологический аппарат воздействуют на людей прежде всего через их первичные коллективы. Коллектив несет известную ответственность за своих членов.

Жизнь людей в условиях такой организации формально проста, жизненные линии ясны и определенны. Для большинства имеется возможность добиваться сравнительного благополучия, улучшения бытовых условий и служебного успеха за счет личного труда по профессии и способностей. Всем работоспособным гражданам гарантирована работа. Всем работающим гарантированы оплачиваемый отпуск, оплата времени болезней, бесплатное медицинское обслуживание, образование, обучение профессиям, пенсия по старости и многое другое. Основные жизненные потребности так или иначе удовлетворяются.

Надо сказать, что такая социальная организация вполне устраивала подавляющее большинство советских людей, по своей природе склонных к коллективистскому образу жизни. Они воспринимали все достоинства своей жизни как нечто само собой разумеющееся, как нечто данное от природы и всеобщее. И почти никак не связывали их именно с коммунизмом. Коммунизму же они приписывали все недостатки своей жизни, включая и те, которые не были спецификой коммунизма. Им в голову не приходило, что они могут всего этого лишиться, отказавшись от коммунизма и избрав западный путь дальнейшей эволюции. Они рассчитывали на то, что они при этом избавятся лишь от дефектов коммунизма, присоединив к тем благам, какие они имели, блага западного образа жизни – свободы и изобилие материальных благ, какое им обещали, но не дали коммунисты. Только теперь, когда они потеряли все достоинства прежнего коммунизма и приобрели лишь недостатки навязываемого им капитализма, они начали весьма смутно догадываться о том, какую непростительную глупость совершили, поддавшись западной пропаганде.

Не следует думать, будто рассмотренная социальная организация охватывала все советское общество без исключения. Она доминировала, задавала тон. Но в реальном обществе существовало и многое другое, что было глубоко враждебно ей. Существовали бесчисленные мелкие «частники», в большинстве – нелегально. Существовали уголовные группы, организации и даже предприятия. Существовала «теневая экономика». Государство боролось против этого, но нельзя сказать, что успешно. Работники государственного аппарата и коммунистических коллективов подвергались влиянию этой враждебной коммунизму среды и вовлекались в ее деятельность. Коррупция, хищения, махинации и т. п. явления были обычными в жизни общества и с годами не исчезали, а разрастались. Впоследствии эти враждебные коммунизму явления стали социальной опорой реформаторов, опорой фактически криминальной.

 

Система власти и управления

 

Клеточки разделяются на такие, которые заняты каким-то делом и никем не управляют (базисные клеточки), и такие, специальным делом которых является управление другими клеточками. В коммунистическом обществе складывается грандиозная система таких клеточек – система власти и управления. В течение многих десятилетий она служила объектом бесконечных нападок со стороны всякого рода критиков советского общества, а начиная с 1985 года она стала главным направлением атак со стороны реформаторов.

Я различаю два периода в истории коммунистической системы власти и управления в России – сталинский и брежневский. Соответственно различаю и два типа ее. Это различие, насколько мне известно, игнорируют все без исключения. Думаю, что это делается умышленно: изобразить в пропаганде брежневский период и тип власти как продолжение скомпрометированного сталинского и бить советскую систему государственности под этим предлогом как преступную. Я сначала рассмотрю коммунистическую систему власти в ее наиболее развитой форме, то есть в том виде, какой она приняла в брежневские годы. После этого расскажу кратко о различии сталинизма и брежневизма.

В коммунистической системе власти и управления, как и в ее предшественнице – царской системе, не было характерного для Запада разделения властей, которым сам Запад восторгается с неослабевающей силой до сих пор, хотя, по мнению многих специалистов, эти восторги в значительной мере лицемерны и преувеличены. Но если даже признать это разделение властей абсолютной ценностью цивилизации, оно не вошло в коммунистическую систему власти не по злому умыслу марксистов, так как марксисты вообще предрекали полное отмирание государства при коммунизме. Попытки ввести в России западное разделение властей в последние годы потерпели полное банкротство и закончились жестоким и бессмысленным расстрелом законодательной власти России по приказу Ельцина, который под аплодисменты Запада сосредоточил в своих руках практически неограниченную власть. И опять-таки видеть тут козни коммунистов нелепо, так как они поддерживали фактически именно разделение властей. Даже некоторые бывшие яростные реформаторы стали признавать, что принцип разделения властей оказался неадекватным российской психологии, политическим традициям, реальным условиям. Они, правда, умалчивают главную причину краха такого рода попытки, а именно власть клик, пришедших на смену брежневистской власти, которая не терпит никаких разногласий даже в рядах близких сообщников, ибо она есть власть криминальная.

Коммунистическая система власти и управления дифференцировалась в иных многочисленных аспектах – территориальном, отраслевом, функциональном и т. д. Основную часть ее составляла власть в узком смысле слова – система государственности, или, короче, государство. Коммунистическое государство возникло из тех же потребностей общества, как и всякое другое государство, а именно из потребности охраны целостности страны, обеспечения общественного порядка, обороны страны от внешних нападений и т. д. Но в условиях коммунистического общества государство достигло максимума того, на что оно в принципе могло претендовать и рассчитывать, ибо в обществе не оказалось сил, способных конкурировать с ним в борьбе за какие-то социальные роли. Коммунистическое государство не есть некое абсолютно новое изобретение коммунистического общества, это есть государство вообще, принявшее особый вид в условиях этого общества.

В коммунистическом обществе государство превратилось в своего рода сверхобщество, живущее за счет общества, в которое оно было погружено. Здесь уже не государство служило обществу, а, наоборот, общество стало ареной, материалом деятельности государства, сферой приложения его сил, средством удовлетворения его амбиций и потребностей. Государство стало монопольным субъектом истории. В сферу внимания его вошли все аспекты жизни общества, включая экономику, культуру, идеологию, внешнюю политику и торговлю, воспитание детей, образование, спорт, быт и отдых людей, короче говоря, все, что имело хотя бы какое-то значение для жизни людей и общества в целом.

Коммунистическое государство выполняло функции общие ему с государствами другого типа и специфически коммунистические. Последние заключались в обеспечении жизнедеятельности общества как органического целого. В этом отношении государство делало все то, что в западном обществе делают частные предприниматели, банки и другие внегосударственные средства самоорганизации.

Коммунистическому государству принадлежала также функция реформаторства и прогресса. Государство не просто по своей воле стремилось к этому, а вынуждалось на это в интересах самосохранения и сохранения страны, в которой оно занимало господствующее положение. Здесь все значительные преобразования осуществлялись как решения свыше. Здесь борьба против постоянной тенденции к застою и деградации принимала форму насильственных реформ сверху. При этом властям приходилось преодолевать косность и инертность масс населения.

Я обращаю внимание читателя на то, что дело тут не просто в увеличении мощи государства сравнительно с обществами другого типа, а в качественно новой роли государства в организации и функционировании общественного организма. Тут все общество оказалось организованным по принципам организации государственности или применительно к ним. Если не принимать во внимание это обстоятельство в качестве основы для понимания событий в Советском Союзе, то поразительно быстрый и катастрофический крах этого общества останется совершенно непонятным. Крах государственности тут означал с необходимостью и автоматически крах всего общества, ибо никакого общества вне системы государственности тут вообще не существовало!

Важнейшим изобретением коммунистического общества в сфере государственности явился ее структурный элемент, получивший название партии.

 

Партия

 

Слово «партия» вводит в заблуждение, поскольку оно вызывает ассоциации с партиями западных стран. В западных странах люди объединяются в партию независимо от того, в каких учреждениях или предприятиях они работают. Должности в партии не являются должностями в государственном аппарате. Если партийные функционеры как-то попадают в государственные учреждения, то они там занимают должности, не совпадающие с их ролью в партии. Пришедшая к власти партия не становится частью государственного устройства. Партийные ячейки не являются элементами социальной структуры предприятий и учреждений (клеточек общества). Партия же в коммунистической стране этим требованиям не удовлетворяла. И вовсе не по тем причинам, какие тут измыслила западная идеология и пропаганда.

Тот социальный феномен, который в Советском Союзе назвали партией, состоял из множества партийных организаций в первичных коллективах и из независимого от них партийного аппарата. Первые были элементами социальной организации населения в самом базисе общества. Они были структурными элементами первичных коллективов, клеточек. Их активность ограничивалась рамками клеточек. Но роль их здесь была огромной. Они вмешивались во все аспекты жизни коллективов, влияли на общую атмосферу в них, на поведение начальства и прочих членов коллективов. Они были важнейшей формой специфически коммунистической демократии. В них добровольно вступали наиболее активные граждане, причем в массе своей далеко не худшие, а скорее лучшие. Многие из них вступали в партию с корыстными и карьеристскими целями, но таких было не большинство. Подавляющее же большинство никакую карьеру не делало и не сделало, никаких преимуществ от своей партийности не имело. Более того, они выполняли безвозмездно огромную общественную работу сверх деловых обязанностей. Для них это само по себе имело ценность фактора их общественной жизни. Не хлебом единым жив человек! Партийный аппарат был частью системы государственности, причем частью особой. Во-первых, он был стержнем, остовом всей системы власти. Во-вторых, он был такой частью власти, которая управляла всей остальной властью, то есть властью над самой властью, властью второго уровня. Вся система власти и управления обществом находилась под контролем партийного аппарата, являлась фактически продолжением и разветвлением его. В обратном направлении она так или иначе сходилась в партийном аппарате и отражалась в нем. Так что включение в Конституцию при Брежневе статьи о руководящей роли КПСС отражало фактическое строение коммунистического государства. Но сделано это было в такой форме, что тем самым была создана лазейка для идеологического оправдания начавшегося разгрома советской государственности под предлогом ликвидации монополии КПСС на власть и введения многопартийности.

Трудно сказать, чего было больше в намерении высшего советского руководства (горбачевского) ввести многопартийную систему вместо однопартийной – обыкновенного интеллектуального кретинизма и невежества или заранее задуманной установки на предательское разрушение основ советской государственности. Настаивать на ликвидации некоей монополии КПСС на власть было равносильно тому, как если бы кто-то стал настаивать на ликвидации монополии головного мозга в управлении нервной системой организма и замены его множеством каких-то эрзацев, к тому же еще не существовавших в природе. Коммунистическое общество вообще не было обществом однопартийным, оно было, по сути дела, беспартийным. Система политических партий западного образца тут вообще не имела никаких оснований. Рассматривать советское общество в понятиях западной демократии вообще было ошибочно, это имело следствием лишь помутнение умов. Поразительно, что во всем гигантском идеологическом аппарате не нашлось ни одного человека, который заявил бы о фактической направленности идей многопартийности на разгром советской государственности. Я на эту тему начиная с 1978 года опубликовал буквально десятки работ, которые были в России истолкованы как антикоммунистические. Лишь после того, как крах советской государственности состоялся, многие российские интеллектуальные мародеры стали высказывать нечто подобное, разумеется, без ссылок на первоисточник.

Такая структура власти сложилась в Советском Союзе вовсе не потому, что будто бы одна партия захватила власть и установила однопартийную систему, как это преподносила западная идеология. КПСС вообще никакую власть не захватывала, она сложилась после захвата власти кем-то другим, сложилась именно как явление государственности, с одной стороны (со стороны аппарата), и как явление социальной структуры клеточек – с другой стороны (со стороны первичных партийных организаций). Сложилась как результат специфически коммунистического, послереволюционного творчества. И надо признать, это было, пожалуй, самым замечательным изобретением в системе государственности.

 

Сталинизм и брежневизм

 

Отождествление сталинизма и брежневизма стало одной из догм западной идеологии в ее концепции коммунизма. Полностью игнорируется тот факт, что в послевоенные годы произошла десталинизация советского общества и на место коммунистической диктатуры сталинского периода пришла коммунистическая демократия хрущевского и затем брежневского периода. Я связываю этот период с именем Брежнева, а не Хрущева, поскольку хрущевский период был переходным от сталинизма к брежневизму. Именно второй явился альтернативой первому, причем самой радикальной в рамках коммунизма и, пожалуй, единственно возможной.

Все критики советизма и коммунизма представляют советскую историю так, будто советский коммунизм был со всеми его атрибутами введен большевиками сразу же после октябрьского переворота 1917 года. А между тем это была история в полном смысле слова, история великая, хотя и трагическая, история творческая. И сталинизм не был чем-то раз и навсегда данным, застывшим и структурно однообразным. Коммунизм рождался в стране, которая находилась в состоянии разрухи и хаоса, к тому же во враждебном окружении. Та система власти, которая стала привычной в послесталинские годы, тогда еще только начинала складываться, причем совсем не в адекватном ее сути виде. Человеческий материал, доставшийся от прошлого, не соответствовал ей по психологии, образованию, культуре, профессиональной подготовке и опыту. Большинство были выходцы из низших слоев старого общества, то есть вообще люди малограмотные и имевшие представления о власти самые примитивные. Постоянно складывались мафиозные группки. Склоки. Коррупция. Пьянство. Жульничество. Бесконечные злоупотребления властью. Сама эта нарождающаяся система власти нуждалась в строгом контроле со стороны еще какой-то сверхвласти, независимой от нее и стоящей над ней. Такой системой сверхвласти и явился сталинский тип коммунистической власти.

Сталинская система включала в себя партийно-государственный аппарат управления и всячески поощряла его, но как свое орудие. Этот аппарат играл в ней роль второстепенную, подчиненную. Главным было другое, а именно аппарат личной власти, не связанный никакими законодательными нормами. Он состоял из клики людей, лично обязанных главарю (вождю) своим положением в клике и предоставленной ему долей власти. Такие клики складывались на всех уровнях иерархии, начиная от высшей во главе с самим Сталиным и кончая уровнем районов, частей районов (например, сельских советов) и предприятий. Главными рычагами власти были те, которые сейчас называют «силовыми структурами», – органы государственной безопасности, милиция и вообще силы внутреннего порядка, армейское командование, дипломатический корпус, главы учреждений и предприятий, выполняющих задания особой государственной важности, научная и культурная элита и т. п. Важнейшим элементом сталинизма была система вождизма, которую сейчас рассматривают как пример популизма. При этой системе руководитель обращался непосредственно к народу, игнорируя официальные учреждения власти. Массам эти учреждения представлялись как нечто враждебное им, как помеха их вождю-руководителю. Отсюда волюнтаристские методы руководства. Руководитель мог по своему произволу манипулировать чиновниками нижестоящего аппарата официальной власти, назначать и увольнять их, заменять другими и даже арестовывать. Причем это имело место на всех уровнях, во всех сферах общества, во всех районах страны. Взгляните на ельцинскую организацию власти! Не видите ли вы в ней нечто до мелочей похожее на сталинизм?!

Сыграв свою историческую роль, сталинистский тип власти и управления уступил место тому, который я описал выше и который называю брежневистским. Официально это произошло в 1956 году на XX съезде КПСС. В двух словах: он отличается от сталинистского тем, что роль аппарата сверхвласти в нем берет на себя партийный аппарат, а волюнтаризм уступает место консервативно-бюрократическим методам управления.

Разрушение брежневистского типа власти и переход к сталинистскому в условиях, какие сложились к 1985 году, и без опоры на коммунистическую организацию населения могли привести только к образованию уголовно-мафиозной структуры на высшем уровне власти. Это было очевидно априори. Тем более тенденция к этому отчетливо наметилась уже в конце брежневского правления.

 

Воспроизводство власти

 

Есть два способа и два аспекта воспроизводства системы власти и управления:1) отбор кандидатов и назначение на посты сверху; 2) выборы путем голосования из числа кандидатов, выдвигаемых снизу. Для коммунистического общества характерным является первый способ. Второй играет роль подчиненную, санкционируя предрешенные результаты первого и маскируя его. При отборе кандидатов на посты в соответствующих инстанциях аппарата власти, контролирующих эти посты, рассматривается не один подходящий человек, а многие. И в массе отбираются далеко не худшие граждане. Какими бы качествами ни обладали кандидаты на посты, они, будучи назначены или выбраны на эти посты, должны затем исполнять свои функции по законам власти и управления, а не в соответствии с какими-то лозунгами и прекрасными намерениями. Это особая профессиональная работа. И она не сводится к речам на митингах и собраниях. Если допустить, что на все посты в системе власти в результате подлинно демократических выборов избраны самые честные, самые умные и самые деловые граждане, приступив к работе, они неизбежно превратятся в таких же бюрократов, консерваторов, карьеристов, стяжателей, взяточников, какими изображаются теперь работники аппарата власти в прошлом.

В условиях Советского Союза такой способ воспроизводства власти был наилучшим даже с точки зрения создания своеобразной демократии. Попытки создать демократию западного образца после 1985 года показали, что многопартийная система и свободные выборы представительных органов власти в России могут быть лишь прикрытием для диктаторской власти сталинистского типа. Западная демократия может сохранить свои качества демократии только в естественной среде своего, западного общества. В иной среде она превращается в свою противоположность – в орудие тирании.

 

Номенклатура

 

Одним из важнейших средств, с помощью которых партийный аппарат держит в своих руках всю систему власти и управления обществом и включается в нее, является способ назначения начальников всех сортов и рангов на все более или менее важные посты – номенклатуры партийного аппарата. Партийное руководство есть прежде всего подбор руководящих кадров, контроль за ними и руководство ими.

В сталинские годы в номенклатуру включались особо отобранные и надежные с точки зрения центральной власти партийные работники, которые руководили большими массами людей в различных районах страны и в различных сферах общества. Ситуация руководства была сравнительно простой. Общая линия руководства была ясна и более или менее стабильна. Методы управления были примитивны и стандартны, культурный и интеллектуальный уровень руководимых масс был низкий, лозунги для них были простые. Практически любой партийный функционер, включенный в номенклатуру, с одинаковым успехом мог руководить тяжелой индустрией, целой республикой, спортом, сельским хозяйством или литературой. Главная задача руководства заключалась в том, чтобы установить единое и централизованное руководство страной, приучить массы к новым формам руководства и любой ценой выполнить то, что требовалось высшей властью.

В послесталинские годы изменились условия руководства, изменилось руководимое общество, изменился и характер руководителей. От руководителей стали требоваться образование и более или менее узкая профессионализация, а также более высокий уровень компетентности в руководимом деле или районе страны. Номенклатурой стали называть важные должности вне партийного аппарата, назначение на которые контролируется и утверждается партийным аппаратом. Это – посты, а не люди, назначаемые на них. Категория номенклатурных работников, профессия которых – быть в номенклатуре, практически исчезла как элемент структуры власти. Кроме того, в номенклатуру стали включать профессиональных партийных работников и вообще лиц, попавших в высшие привилегированные слои. Слово «номенклатура» стало многосмысленным и неопределенным, утратило смысл социологического понятия.

 

Власть и подвластные

 

Советская система власти и управления складывалась в течение многих десятилетий. При этом она опиралась на традиции и опыт многих столетий дореволюционной русской истории. Она сложилась так, что даже самые посредственные, безвольные, безынициативные и т. п. люди, по отдельности не обладающие никакими способностями правителей, могли нормально функционировать в ней, причем ничуть не хуже гениев власти. Разрушив эту систему после 1985 года, русские обнаружили почти полную неспособность к самоорганизации и самоуправлению. Началось нечто подобное тому, что имело место в русской истории перед призванием варягов, перед татаро-монгольским нашествием и в Смутное время в начале XVII века. Невольно приходят на ум слова историка В. Ключевского о том, что благодаря татаро-монгольскому игу русские не истребили друг друга в междоусобной борьбе и создали свою государственность. Так что популярные сейчас в России идеи насчет приглашения американцев и немцев править русскими не лишены оснований.

Замечу между прочим, что династия Романовых, более трехсот лет правившая Россией, на все 100 процентов была немецкой – дед Михаила Романова был чистокровным немцем, поселившимся в России вместе с прочими ее западными колонизаторами. Уже в XV веке 30 процентов правящих слоев России были выходцы с Запада, в основном – немцы. Еще 30 процентов были выходцы из татар. И лишь ничтожное меньшинство были русские, да и то само понятие русскости было неопределенным. Так что справедливости ради обвинения русских во всяких преступлениях против других народов, модные в последнее время, следовало бы адресовать прежде всего немцам, литовцам, шотландцам, французам, татарам и прочим нерусским колонизаторам России.

Недоверие русских к соплеменникам и пресмыкательство перед инородцами не имеет себе равных у других народов. Сталин имел колоссальный успех в значительной мере потому, что был нерусским, грузином. Горбачев и Ельцин в конце концов стали презираемыми отчасти потому, что русские. Анекдотичный случай с успехом Жириновского в значительной мере объясняется тем, что он еврей.

 

Экономика

 

Принято различие коммунистической и западной экономики видеть в том, что первая является планово-командной государственной, а вторая – рыночной и по преимуществу частной. Оно поверхностно и идеологизировано. К предприятиям экономики коммунистической страны относится все то, что выше было сказано о коммунистических клеточках. К этому добавлю еще следующие замечания.

Есть два подхода к производственной деятельности людей и предприятий – экономический и социальный. Не всякая организация производства и вообще деловой жизни общества осуществляется в соответствии с экономическими принципами. Экономические критерии основываются на соотношении затрат на какое-то дело и его результатов. Социальные же критерии основываются на том, в какой мере деятельность предприятий соответствует интересам целого общества. При этом предприятиям устанавливаются определенные рамки деятельности, включая источники сырья и сферу сбыта продукции. И эффективность их характеризуется тем, насколько успешно они придерживаются установленных для них норм.

В капиталистическом обществе доминирует экономический подход к производственной деятельности людей, в коммунистическом – социальный. Они не совпадают. Коммунизм имеет более высокую степень социальной эффективности сравнительно с капитализмом, но более низкую степень экономической эффективности. Социальная эффективность экономики характеризуется многими факторами. Среди них – способность существовать без безработицы и без ликвидации экономически нерентабельных предприятий, сравнительно легкие условия труда, способность ограничивать и вообще не допускать избыточные предприятия и сферы производства, не являющиеся абсолютно необходимыми, способность сосредоточивать большие средства и силы на решении исторически важной задачи, милитаризация страны и другие.

Коммунистическим предприятиям нет необходимости быть рентабельными экономически, достаточно быть социально оправданными. Они должны удовлетворять в первую очередь внеэкономическим требованиям. Их судьба зависит от решений управляющих органов. С чисто экономической точки зрения все 100 процентов коммунистических предприятий, взятых по отдельности, являются нерентабельными. И все же они существуют. Какие из них считать экономически нерентабельными, это решают управляющие органы, а не конкуренция.

Коммунистическое общество обладает своими средствами поднимать экономику до некоторого свойственного ему уровня, поддерживать порядок в экономике и даже осуществлять какой-то прогресс. Эти средства суть средства неэкономические. И они уже были неоднократно использованы, причем успешно. Назову основные из них. Это – принудительность труда, тотальный контроль, карательные меры, низкая заработная плата, минимизация средств потребления, минимизация сферы обслуживания, исключение избыточных сфер производства, создание привилегированных условий для особо важных предприятий и программ, хищническое использование природных ресурсов. Плановость коммунистической экономики вызывала особенно сильное раздражение на Западе и подвергалась всяческому осмеянию. А между тем совершенно безосновательно. Коммунистическая экономика имеет свои очевидные недостатки. Но причина их – не плановость как таковая. Наоборот, плановость позволяла хоть в какой-то мере удерживать эти недостатки в терпимых рамках, сдерживать другие негативные тенденции, преодолевать трудности.

В чем состоит суть планирования экономики? Это не субъективный произвол высших властей. Планирующие органы исходят из того, что уже имеется в наличности, каковы возможности существующих предприятий. А при планировании новых затрат они исходят из реальных потребностей страны. Их можно критиковать за то, что они плохо справляются со своими обязанностями. Но это не есть основание для ликвидации самой системы планирования. Последняя есть средство сохранения единства общества, ограничения коммунальной стихии и тенденции к хаосу.

Во всем том, что мне приходилось читать о коммунистической экономике как об экономике государственно-командной и плановой, преобладали абстрактные рассуждения и полностью игнорировалась конкретная ситуация в экономике как Советского Союза, так и западных стран. В западных странах в течение многих десятилетий сложился механизм регулирования (организации) экономики, причем за этим стояли века колоссального экономического опыта. Этот механизм включает в себя также и планирование в качестве одного из необходимых средств. В России такого механизма не было даже в зародышевом состоянии и до революции. Советская экономика почти полностью сложилась уже после революции. Она не имела никакого иного механизма организации, кроме государственного контроля и тотального планирования.

Идеологи коммунизма, не имевшие ни малейшего представления о том, каким будет реальный коммунизм, были искренне убеждены в том, что коммунизм обладает неограниченными способностями к прогрессу и быстро превзойдет капитализм в сфере экономики. С первых же дней существования Советского Союза был выдвинут лозунг догнать и перегнать передовые капиталистические страны в сфере экономики. В сталинские годы этот лозунг казался реальным. Тогда все начинали с нуля, и в процентном выражении успехи страны производили ошеломляющее впечатление. А «железный занавес» позволял создавать такое впечатление о ситуации на Западе, что массы советских людей невольно поверили в пропагандистские лозунги.

В послевоенные годы наступило отрезвление. После идиотских хрущевских экспериментов, предшественников горбачевского безумия, советское руководство фактически отказалось от идеи «догнать и перегнать». Это, однако, не избавило от необходимости так или иначе считаться с Западом. Потребности обороны вынуждали тягаться с Западом в сфере науки и технологий. Это ставило его в невыгодное положение и вынуждало на действия, чуждые природе коммунизма. Требовалось также улучшать жизненные условия населения, А Запад породил в этом отношении колоссальные соблазны, заражая ими население Советского Союза. Это действовало деморализующе.

Но как бы то ни было, советское руководство нашло естественный выход из положения. Во-первых, оно создало свой мировой экономический регион, отношения внутри которого базировались не на принципах западной экономики, а скорее на принципах взаимных услуг. Во-вторых, в самом Советском Союзе отрасли науки, техники и экономики, имевшие особо важное значение, выделились из общей среды, получили особо привилегированные условия и фактически образовали экономику высшего уровня. Это позволило Советскому Союзу во многих отношениях быть на уровне мировых стандартов и даже кое в чем превосходить их. Во всяком случае, Советский Союз стал второй сверхдержавой планеты. Одно это отвергает категорическое утверждение, будто коммунистическая экономика потерпела крах в силу внутренней несостоятельности. Она не могла соревноваться с западной экономикой в чисто экономическом отношении (была неконкурентоспособной), но она вполне справлялась с задачей обеспечения населения страны на некотором уровне (кстати сказать, не таком уж низком!) и с задачей обороноспособности страны.