Идеология и реальность коммунизма

 

Прежде всего надо четко различать коммунизм как идеологию (то есть как совокупность идей) и коммунизм как реальность (то есть как определенный тип организации общества, существующий или существовавший в реальности). Различие их, казалось бы, очевидно. Тем не менее их постоянно смешивают. И происходит это не столько из-за недисциплинированности мышления, сколько в силу идеологического предрассудка, будто реальное коммунистическое общество есть точное воплощение идеологического проекта.

Обычно, говоря о коммунистической идеологии, имеют в виду ее самую развитую и грандиозную форму, а именно марксизм. Но ведь даже школьники знают, что идеи коммунистического общества задолго до Маркса высказал английский мыслитель и государственный деятель Томас Мор. В 1516 году он опубликовал свою знаменитую и, я в этом уверен, бессмертную книгу, которую для краткости стали называть «Утопией». В ней он изложил идеи относительно идеального общества, которые потом вошли в описание «полного коммунизма» Маркса. Через сто лет после Мора (в 1623 году) итальянец Томмазо Кампанелла написал книгу «Город Солнца». В ней он изложил проект идеального общества, близкий по основным идеям проекту Мора. Те же идеи до Маркса развивали французы Мабли, Кабе, Сен-Симон и Фурье, а также англичанин Оуэн.

Маркс придал идеям коммунизма такой вид, что коммунистическая идеология стала первой в истории человечества массовой идеологией в строгом смысле слова и сыграла огромную историческую роль. Марксизм стал идеологией революционных и реформаторских партий, был внесен в массы путем систематической пропаганды. Вплоть до 1917 года идеи коммунистического общества были монополией западных интеллектуалов. В Россию, будущую родину реального коммунизма, они были занесены с Запада. Так что, встав на путь воинствующего антикоммунизма, Запад обрушился на свое собственное детище.

Взаимоотношения между идеологией и реальностью коммунизма ни в коем случае не сводятся к отношению проекта и его реализации. Первая возникла в одних исторических условиях, на базе одного жизненного материала. Она возникла и формировалась по специфическим законам феноменов такого рода. Вторая же возникла в других исторических условиях, на базе другого жизненного материала, не в центре, а на периферии западной цивилизации. Она возникла и сформировалась по объективным социальным законам, ничего общего не имеющим с законами идеологии. В этом расхождении лежало изначальное противоречие, со временем послужившее одной из причин краха марксистской идеологии. Коммунистический социальный строй (реальный коммунизм) сложился в России не в октябре 1917 года, а после него. На его формирование ушло несколько десятилетий, причем в таких по степени трудности условиях, что он так и не успел сложиться полностью и развить все заложенные в нем потенции. Он сложился не по марксистскому проекту. Строго говоря, такого проекта вообще не было в марксизме, за таковой потом стали выдавать хаотичные и, как правило, бессмысленные высказывания классиков марксизма, которые они наверняка воздержались бы делать, если бы всерьез верили в реализуемость их «научного коммунизма». Сам Ленин отрицал возможность социалистической (коммунистической) революции в России за несколько дней до начала революционного кризиса 1917 года.

Реальный коммунизм возник в России вопреки фундаментальным принципам марксизма, в отсталой крестьянской стране со слабо развитыми капиталистическими отношениями, что и послужило одним из условий успеха коммунистического «эксперимента». Он сложился в силу объективных законов организации больших масс населения в единый социальный организм в условиях полного развала всех основ предшествовавшего общественного строя. Он явился не покорным воплощением в жизнь распоряжений вождей и рекомендаций идеологов, как правило, либо бессмысленных, либо заведомо невыполнимых, либо обрекавших миллионы людей на гибель, а результатом великого исторического творчества миллионов людей, которые либо вообще не имели понятия о марксизме, либо знали о нем весьма смутно и истолковывали на свой лад. То, что получилось на деле, лишь по некоторым признакам похоже на марксистский «проект».

Марксизм оказался удобным для России, веками привыкшей к низкопоклонству перед всем западным, как заграничная «штучка», которая как бы освящала творимое неким высшим авторитетом.

Социальный строй, сложившийся в России после 1917 года, в некоторых чертах напоминал марксистский «проект», например, были ликвидированы классы частных собственников, широкие слои населения приобрели гарантии удовлетворения основных жизненных потребностей и т. д. Но во многом другом он резко отличался от этого «проекта», например, государство не отмерло, как обещали марксисты, а, наоборот, расширилось и усилилось сравнительно с государством дореволюционной России. Не исчезли деньги. Не исчезло материальное и социальное неравенство.

Но как бы то ни было, социальный строй Советской России стали называть коммунистическим. Это соответствовало желаниям как западной, так и советской идеологии. Коммунисты-марксисты считали его воплощением своего учения. И во многих других странах мира аналогичный строй устанавливался именно с таким убеждением и назывался коммунистическим. Так что я, говоря о реальном коммунизме (или для краткости просто о коммунизме) или о коммунистическом социальном строе, имею в виду не некое воображаемое идеальное общественное устройство, а вполне реальный тип такого устройства, который можно было видеть во многих странах мира и классическим образцом которого может служить социальный строй в России, возникший после 1917 года и существовавший до начала эпохи реформ.

 

Что такое коммунизм

 

Хотя реальный коммунизм существовал в России почти семьдесят лет, научное его понимание в России так и не было создано. Ничего удивительного, однако, в этом нет. Марксистское учение о коммунизме («научный коммунизм») было явлением чисто идеологическим. С наукой оно не имело ничего общего, хотя и претендовало на статус некоей высшей науки. Его презирали даже сами идеологи. Естественно, советские идеологи истребляли всякие попытки развить научный взгляд на коммунизм. Впрочем, серьезных попыток такого рода вообще не было не только из-за идеологических запретов, но и по ряду причин иного рода. На роль правдивого понимания коммунизма претендовала критическая и разоблачительная литература. Но и она не выходила за рамки идеологического способа мышления. Она точно так же создавала идеологически ложную картину коммунистического общества, лишь с иной направленностью. За истину тут воспринимался факт критичности. Чем больше чернилось все советское и вообще коммунистическое, тем истиннее это казалось или истолковывалось так умышленно в интересах антикоммунистической пропаганды.

На Западе положение было не лучше. Если советская идеология боялась обнаружения закономерности дефектов коммунизма и разоблачения абсурдности коммунистического идеала, то западная идеология боялась признания достоинств коммунизма реального. Параллелизм их был удивительный. Например, советская идеология утверждала, будто советское общество построено согласно гениальным предначертаниям «научного коммунизма» Маркса и Ленина. Западная идеология утверждала, будто в основе советского коммунизма лежит вздорная утопия глупого Маркса и кровожадного Ленина. Советская идеология утверждала, будто коммунистические социальные отношения никогда и нигде до 1917 года не существовали, будто они начали складываться только после революции по планам коммунистов. Западная идеология утверждала, будто эти отношения были навязаны массам советского населения силой и обманом советскими властями после революции. Такого рода параллелизм можно увидеть по всем важнейшим проблемам, касающимся понимания коммунизма.

С точки зрения научных критериев утверждения советской и западной идеологии были однопорядковыми. Сходным оказалось и их влияние на умы людей. Если, например, коммунистический социальный строй в Советском Союзе не имеет никаких общечеловеческих корней и никаких предпосылок в прошлой истории России, если он сначала был выдуман в теории и затем как-то навязан населению страны, то его тем же путем можно изменить в желаемом духе или даже отменить совсем. Именно такой идеологический идиотизм владел сознанием будущих советских реформаторов, прошедших школу идеологической обработки в советских учебных заведениях и в партийном аппарате.

Выше я упомянул об обстоятельствах, помимо идеологических запретов, затруднивших научное понимание коммунизма. Понять такой огромный новый социальный феномен не так-то просто, если даже устранить все идеологические препятствия и всячески поощрять его познание. Исторический опыт коммунизма был все-таки слишком коротким. При этом он возник и существовал в чрезвычайно неблагоприятных условиях. Вся его история была непрерывной борьбой за выживание против превосходящих сил Запада. И теперь трудно различить, что следует отнести к преходящим явлениям его созревания и что к существенным, постоянным явлениям зрелости. Например, в системе власти коммунистической России имело место своеобразное двоевластие. Были Советы, выбиравшиеся путем прямых, всеобщих и тайных выборов. И был партийный аппарат, формировавшийся совсем иными путями. Считать это преходящим явлением или зрелой формой коммунистической системы власти? История ответа на этот вопрос не дала, а теоретически тут одинаково допустимы различные варианты.

Чтобы понять коммунизм, надо различать конкретные страны, в которых он появился и существовал, и коммунизм как таковой, то есть как социальный феномен, независимый от особенностей этих стран. Не все, что имело место в этих странах в коммунистический период их истории, связано именно с коммунизмом. И не все, что должно войти в научное описание коммунизма, можно заметить в любой стране, где он имел место. Коммунизм нигде не существовал в «чистом виде», везде был погружен в среду иного рода. Даже в России, где он был ближе всего к «чистому» образцу, практически невозможно отделить то, что шло от особенностей русской истории и характера населения, от того, что шло от коммунизма как такового. Все то плохое, что случилось в советский период русской истории, критики коммунизма и антикоммунисты свалили на коммунизм, хотя с гораздо большими основаниями можно было утверждать, что именно благодаря коммунизму России удалось избежать зол более страшных. И никаких научных критериев для истинных суждений тут нет. И вряд ли они когда-либо появятся.

Чтобы понять сущность коммунизма, надо различать то, что есть проявление универсальных социальных законов, имеющих силу в любом обществе, и то, что относится к действию специфических законов коммунизма. Например, государственно-бюрократический аппарат в западных странах был развит не менее сильно, чем в коммунистических, а то и посильнее. И аппарат этот обладает теми же пороками, что и в коммунистических странах. По степени коррумпированности он даже превосходит советский. А идеологическое оболванивание масс в коммунистических странах выглядит просто детской забавой в сравнении с тем, как это делается на Западе.

Людей во всем мире в течение десятилетий волновало то, что на самом деле существовало в Советском Союзе. И именно это явление они называли коммунизмом, не думая о том, правильно или нет они используют это название. Поэтому на вопрос о том, что такое реальный коммунизм, я отвечал всегда так: это тип общественного устройства, которое в наиболее развитой для нашего времени форме можно наблюдать в Советском Союзе. А что он из себя представляет конкретно, это должен выяснить его анализ по правилам науки, а не идеологии и пропаганды.

 

Социальные корни коммунизма

 

Коммунизм не есть чистый продукт человеческой фантазии. Он имеет вполне реальные корни в жизни общества. Причем эти корни существуют в самых различных человеческих объединениях. Существовали они и в дореволюционной России. Существуют они и в странах Запада. Без них вообще невозможно никакое достаточно большое и развитое общество. Что это за корни? Дело в том, что в жизни всякого человеческого общества можно заметить два аспекта – деловой и коммунальный. В первом аспекте люди занимаются каким-то общественно полезным делом, и прежде всего производством жизненных благ. Во втором аспекте люди совершают поступки и вступают во взаимные отношения в зависимости от самого того факта, что их много и что они вынуждены жить совместно из поколения в поколение. К явлениям второго аспекта (к явлениям коммунальности) относятся, например, объединения людей в группы, государственные учреждения, полиция, армия, партии, профсоюзы, преступные организации, религиозные феномены, взаимная вражда и т. п.

Роль этих аспектов в различных обществах может быть различной. Бывает, что один из них подчиняет себе другой и даже заглушает его. Я утверждаю, что именно различие этих аспектов, устойчивые взаимоотношения между ними и доминирование того или иного из них над всеми прочими аспектами жизни людей образует самую глубокую основу различия между западным типом общества и коммунистическим. Западное общество в основе своей организуется по законам делового аспекта, которые оказывают решающее влияние и на аспект коммунальный. Коммунистическое общество организуется прежде всего по законам коммунального аспекта, которые оказывают определяющее влияние и на деловой аспект.

Явления коммунальности разнообразны. И далеко не все они вошли в коммунизм в качестве его элементов. Коммунизм, вырастая из явлений коммунальности одного рода, всю свою короткую историю вел ожесточенную борьбу против явлений коммунальности иного рода. Нельзя все зло приписывать коммунизму. Коммунизм вообще не добро и не зло, а лишь определенный тип организации общества. И если он потерпел поражение, то его осилили именно те явления коммунальности, против которых он боролся, поддержанные внешними врагами.