Тема. И. С. Тургенев. Стихотворения в прозе. Анализ текста.

Тема. И.С.Тургенев. Стихотворения в прозе. Анализ текста.

Цели урока:

1. Дать понятие о стихотворениях в прозе, познакомить с идейно-художественными особенностями “Стихотворений в прозе” И.С.Тургенева;
2. Учить анализировать произведения малого жанра;
3. Воспитывать чувства прекрасного;
4. Развивать эмоциональную сферу, образное мышление.

Цель. Познакомить учеников с новым жанром. Выявить особенности тургеневского миро­восприятия в последние годы жизни. Проанализировать несколько стихотворе­ний в прозе, определить, какие лексические, стилистические, синтаксиче­ские их особенности передают авторскую мысль. Совершенствовать навыки решения

ХОД УРОКА

Учитель. Теоретики предлагают литературоведческую справку, необходимую для понимания предложенного материала. /Презентация/

Литературовед 1

Афоризм — «обобщённая, глубокая мысль определённого автора, выраженная в лаконичной, отточенной форме, отличающаяся вырази­тельностью и явной неожиданностью суждения. Как и пословица, афо­ризм не доказывает, не аргументирует, а воздействует на сознание ори­гинальной формулировкой мысли...»

Верлибр — (или свободный стих) вид стихосложения, «стоящий на грани между стихом и прозой, поскольку в нём не сохраняются мно­гие особенности, обычные для стихотворной речи: нет рифмы, посто­янного размера, а строки различны по числу слогов, строфы— по ко­личеству строк... но сохраняет ряд существенных признаков именно стихотворной речи, симметричность речи, хотя и ослабленную, прису­щую стиху».

Стихотворение в прозе — «небольшое прозаическое произведе­ние лирического характера, графически представлено как проза. В стихо­творениях в прозе преобладает не повествовательный, а субъективно-оценочный момент, большое значение приобретает эмоциональная ок­раска речи и, соответственно этому, ритмическо-интонационная структура. В стихотворениях в прозе ощутимы повторения ритмически подобных синтаксических конструкций, звуковые переклички, реже — рифмы, то есть те средства выразительности, которые используются в стихотворной речи». От собственно стихотворения стихотворение в прозе отличается тем, что звуковая организация его не выдерживается как система (хотя и приобретает определённое художественное значе­ние), а текст графически представлен как проза.

Учитель. Биографы предлагают биографическую справку о последних го­дах жизни /Презентация/

Литературовед 2

Общее настроение Ивана Сергеевича в последние годы жизни становилось всё мрачнее. С 1878 года он начал свои «Стихотворения в прозе», се­рию, проникнутую возвращающимся и усиливающимся чувством нравственного одиночества, мучительною мыслью о старости, о близкой смерти. «Настали тёмные, тяжёлые дни», когда он гово­рил себе: «Уйди в себя, в свои воспоминанья... Но будь осторо­жен... не гляди вперёд, бедный старик!» («Старик», июль 1878). Настоящее вызывало мысль: «Я один, один, как всегда» («Голубь», май 1879). Воспоминания раздражали его воображение представ­лением о том, «как хороши, как свежи были розы»... как теперь ему «холодно» и как «все они умерли... умерли» («Как хороши» и т.д., сент. 1879). А впереди грозная старуха судьба гнала его к мо­гиле, которая сама «плывёт, ползёт» к нему («Старуха», февраль 1878).

Литературовед 3

Из воспоминаний М.М.Стасюлевича о последних днях И.С.Тур­генева и его похоронах.

Как теперь помню, входя к нему в кабинет (ровно за год перед его смертью), я, по обычаю, постучал; незадолго перед тем он жестоко страдал, и я думал встретить его расслабленным, на костылях, а потому я был приятно удивлён, услышав громко им произнесённое: entrez!¹ Он сидел за своим кабинетным столом, в обычной его вязаной куртке, и что-то писал; увидев меня, он очень быстро встал и пошёл ко мне навстречу. «Э! да вы при­творялись больным, — заметил я ему шутя, — да разве такие бывают больные!» — «А вот вы увидите, — ответил он мне, — таким молодцом я могу быть не более пяти минут; а затем раз­даётся боль в лопатках, и я должен буду поспешить сесть; мне теперь придумали машинку, которая нажимает мне с одной стороны грудь, а с другой — лопатку, и я могу даже спускаться вниз по лестнице — в дом».

Вообще я думал тогда, что Тургенев, как это бывает, находится более под сильным впечатлением пройденной им болезни и под страхом её возвращения, но в на­стоящую минуту его здоровье весьма удовлетворительно. Среди разговора я спросил Тургенева, не читал ли он в английских газе­тах приятное известие, будто он дописывает большой роман. Он энергически отрицал этот слух: «...хотите, я докажу вам на деле, что я не только не пишу романа, но и никогда не буду пи­сать!» Затем он наклонился и достал из бокового ящика пись­менного стола портфель, откуда вынул большую пачку написан­ных листков различного формата и цвета. На выражение моего удивления: что это такое может быть? — он объяснил, что это нечто вроде того, что художники называют эскизами, этюдами с натуры, которыми они потом пользуются, когда пишут большую картину. Точно так же и Тургенев, при всяком выдающемся случае, под живым впечатлением факта или блеснувшей мысли, писал на первом попавшемся клочке бума­ги и складывал всё в портфель. «Это мои материалы, — заклю­чил он, — они пошли бы в дело, если бы я взялся за большую ра­боту; так вот, чтобы доказать вам, что я ничего не пишу и ни­чего не напишу, я запечатаю всё это и отдам на хранение до мо­ей смерти». Я признался ему, что я всё-таки не хорошо пони­маю, что это такое за «материалы», и просил его, не прочтёт ли он мне хоть что-нибудь из этих листков. Он и прочёл сначала «Деревню», а потом «Машу». Мастерское его чтение последней подействовало на меня так, что мне не нужно было ничего к этому присоединять; он прочёл ещё две-три пьесы. «Нет, Иван Сергеевич, — сказал я ему, — я не согласен на ваше предложение; если публика должна ждать вашей смерти для того, чтобы по­знакомиться с этой прелестью, то ведь придётся пожелать, чтобы вы скорее умерли; а мы просто напечатаем всё это те­перь же». Тут он мне объявил, что между этими фрагментами есть такие, которые никогда или очень долго ещё не должны увидеть света: они слишком личного и интимного характера. Прения наши кончились тем, что он согласился переписать только те, которые он считает возможным для печати; и дей­ствительно, недели через две прислал мне листков 50, тщатель­но и собственноручно переписанных им, как это всегда бывало с его рукописями.

Литературовед 3

  Тургенев рассматривал «Стихотворения в прозе» как цикл, объединённый общей тональностью. Хорошо понимая своеобразие нового творения как в смысле жанра, так и в отношении идейного содер­жания, он беспокоился и о составе цикла, и об общем заглавии.¹

Из письма И.С.Тургенева — П.В.Анненкову. 4 сентября 1882 года. А теперь приходится сообщить Вам несколько новостей... На­счёт моих «Стихотворений в прозе», которые я озаглавил было сперва «Posthuma»³, потом «Senilia»^A — некоторые Стасюлевич... желал бы назвать «Зигзаги».

И.С.Тургенев — М.М.Стасюлевичу. 29 сентября 1882 г.⁵ об окончательном жанре.

«Стихотворения в прозе», уточняющее их первоначальное жанро­вое определение в черновых тетрадях как «стихотворения без рифмы и размера».

Сначала нездоровье, а затем тяжёлая длительная болезнь Турге­нева, «тихая, старчески-закатная» жизнь, неизбывное «тяготение к молодости»⁶, одиночество, страх перед смертью, уход из жизни близких людей (брата Николая, старика Виардо) настраивали писателя на гру­стный лад. Он ещё пишет рассказы и повести, но с 1877 года «открыва­ет» для себя новый жанр— стихотворения в прозе, позволяющий ко­ротко, ёмко изложить мгновенное впечатление, ощущение жизни, на­строение ушедшего, безвозвратного — молодости, красоты, лёгкости, свободы.

Учитель Иван Тургенев. Стихотворение в прозе. Июнь, 1882 г.

Голубое небо, как пух лёгкие облака, запах цветов, сладкие звуки молодого голоса, лучезарная красота великих творений искусства, улыбка счастья на прелестном женском лице и эти волшебные глаза... к чему, к чему всё это?

Ложка скверного, бесполезного лекарства через каждые два ча­ са — вот, вот что нужно.

Учитель Что необычно в этом стихотворении? Чем этот текст отличается от других?

Литературовед 4

Нетрудно заметить, что стихотворение в прозе как жанр отли­чается от афоризма, обычного стихотворения, имеющего членение на строки, ритм и рифму; от верлибра, имеющего только членение на строфы. Стихотворение в прозе выглядит скорее как проза — внешне в нём нет ничего присущего стихотворной форме. 

Со стихотворным жанром его сближает эмоциональность — оно передаёт чувства, пе­реживания лирического героя; тонкий лиризм.

Оно не обременяет себя рифмами и размерами: ему важна дове­рительная интонация, важно запечатлеть конкретное, мгновенное впе­чатление, «блеснувшую мысль».

Учитель. Выявив особенности и возможности жанра, приступая к анализу стихотворений в прозе, сформулируем основной вопрос урока.

Вариант анализа первой группы.

Природа

Мне снилось, что я вошёл в огромную подземную храмину с высо­ кими сводами. Её всю наполнял какой-то подземный, ровный свет. По самой середине храмины сидела величавая женщина в волни­ стой одежде зелёного цвета. Склонив голову на руку, она казалась погружённой в глубокую думу.

Я тотчас понял, что эта женщина — сама Природа,— и мгновен­ным холодом внедрился в мою душу благоговейный страх.

Я приблизился к сидящей женщине — и, отдав почтительный по­клон:

— О наша общая мать! — воскликнул я. — О чём твоя дума? Не о будущих ли судьбах человечества размышляешь ты? Не о том ли, как ему дойти до возможного совершенства и счастья?

Женщина медленно обратила на меня свои тёмные, грозные глаза. Губы её шевельнулись — и раздался зычный голос, подобный лязгу железа.

— Я думаю о том, как бы придать большую силу мышцам ног бло­хи, чтобы ей удобнее было спасаться от врагов своих. Равновесие
нападения и отпора нарушено... Надо его восстановить.

— Как? — пролепетал я в ответ. — Ты вот о чём думаешь? Но
разве мы, люди, не любимые твои дети?

Женщина чуть-чуть наморщила брови:

— Все твари мои дети, — промолвила она, — и я одинаково о них
забочусь — и одинаково их истребляю.

— Но добро... разум... справедливость... — пролепетал я снова.

— Это человеческие слова, — раздался железный голос. — Я не ведаю ни добра, ни зла... Разум мне не закон — и что такое спра­ведливость? Я тебе дала жизнь — я её отниму и дам другим, чер­вям или людям... мне всё равно... А ты пока защищайся — и не ме­шай мне!

Я хотел было возражать... но земля кругом глухо застонала и дрогнула — и я проснулся.

Август 1879

Задания по форме ЕГЭ выполняет ученик 1

1.Какое слово является однозначным? Докажите.

а) брови

б) свет (земля, свет фонаря, рассвет, свет, ты мой ясный)

в) свод (свод законов,= свести, деревянный)

г) сила (сила тока, сила воли, большая сила в руках)

 

2.В каком слове пишется НН?

а) равновесие наруше…о

б) благовей…ый

в) медле…о обратила

г) зыч…ый голос

 

3.Какое слово образовано не суффиксальным способом?

а) удобнее    (удобн (ый) + ее)

б) почтительный (почтить + тельн (ый)

в) справедливость (справедлив(ый) + ость)

г) застонала (за +стонала)

 

4.В каком слове пропущена одна и та же буква?

а) ра…мышляешь, ра…дался, ля…гу (з или с)

б) п…дземную, …братила, з…стонала (о или а)

в) к…залась, с…вершенства, нап…дения (о или а)

г) сер…дина, отн…му, пр…близился (е или и)

Вариант анализа

Любопытно, что, когда Тургенев хочет передать какие-то очень дорогие для него мысли, фантазии, он облекает их в форму сна, ви­дения.

Уже в первом абзаце обращаем внимание на объёмность «храми­ны», в которой обитает природа. Огромность и покой, бездушие и холод.

...огромная подземная храмина... высокие своды... подземный,

ровный свет.

Сразу возникает вопрос. Почему Природа, создательница и «об­щая мать» всего живого, обитает под землёй, — а не на земле и на не­бе? Видимо, земля — пристанище «тварей земных», а небо — место обитания Бога.

Следует отметить, что Природа имеет человеческий облик. Только в её портрете подчёркивается иное.

...величавая женщина в волнистой одежде зелёного цвета... тёмные, грозные глаза... зычный голос, подобный лязгу железа... же­ лезный голос.

Определяющее в портрете— величие, огромность, властность. Может быть, даже жестокость. И тогда понятным становится, по­чему человек, встретившись с чудом, испытывает «благоговейный страх» и почтительность.

Но рассказчику дано право раз­говаривать с Природой. Человеку пришло в голову, что Природа раз­мышляет «о будущих судьбах человечества». И - что же? Для неё важно «восстановить равновесие нападения и отпора». Это ли не закон При­роды? Оказывается, для неё «все твари» равны: человек, блоха, червяк — и она «одинаково заботится» о них и «одинаково истребляет».

Рассказчик делает открытие: для Природы нет нравственных понятий. Это «человеческие слова»: «добро... разум... справедливость».

Голос Природы неласков, и он не обещает человеку ничего, кроме опасности. С ней надо держать ухо востро — защищаться, как она сама приказала. Жестокая мать, которой «разум не закон». Равнодушная и бесстрастная.

Рассказчик «хотел было возражать...», но что может возразить стихии, силе, власти «тварь»? Ведь то, чем гордится человек, что от­личает его от других «червяков»: душа, нравственный закон, ум, совер­шенство, счастье — ей безразлично.

Видимо, в этом стихотворении нам предложена одна из версий происхождения мира. Если человек создан не Богом, а самой Природой, как утверждают дарвинисты, путём естественного отбора — от обезьяны, то что тогда? Нравственные заповеди не нужны для того, чтобы человек выжил как вид среди живых существ. Но чем же тогда он будет отличаться от них? Сама мысль об этом должна внушать ужас любому мыслящему существу, и потому в этом стихотворении много слов, вызывающих негативные эмоции:

грозные глаза... зычный голос, подобный лязгу железа... твари... истребляю... пролепетал... железный голос, червям... глухо застона­ла...

Вспомним смерть Базарова, поклонника этой гипотезы. И только когда природа одушевлена, когда Природа и Бог едины — тогда только не теряется смысл существования.

Учитель. Слово эксперту …

Учитель. Проверка индивидуального задания на доске.

Ноябрь 1879

Задания по форме ЕГЭ выполняет ученик…

ВАРИАНТ АНАЛИЗА

Мотив молодости, красоты, жизни проходит через всё творче­ство писателя. Уже в его «Записках охотника», а затем в повестях, романах встречается немало молодых и прекрасных людей. Тургенев вместе со своими героями «прожил» множество жизней, прочувствовал множество любовных историй, зачастую грустных: «Первая любовь», «Вешние воды», «Ася», «Рудин», «Накануне», «Отцы и дети». Певец красоты и молодости, он с нежностью знакомит нас со своими пре­красными героинями: Асей, Джеммой, княжной Зинаидой, Еленой, На­тальей, Анной Сергеевной и другими.

В этом стихотворении тоже звучит мотив молодости и красоты. Рас­сказчик охвачен чувствами восхищения и восторга, и эта интонация не исчезает — в тексте десять восклицательных, два вопросительных (причём оба — риторические) и только три повествовательных пред­ложения.

Как остановить мгновенье? Просто воскликнуть: «Стой!» Оста­вить в памяти образ возлюбленной, прелестной молодой женщины? Или запечатлеть этот образ в звуке, слове, в цвете?

Вероятно, она певица: «С губ сорвался последний вдохновенный звук...», и поэт хочет передать ощущение чуда, возникающее после об­щения с её талантом. Он переполнен эмоциями, они выражены в экс­прессивных выражениях:

...вдохновенный звук... отягощенные счастьем, блаженным соз­нанием той красоты... твои торжествующие... руки... тайна поэзии, жизни, любви... бессмертие...

Что восхищает влюблённого? Звук голоса, красота, свет счастья. Есть ли более подробное описание любимой?

...глаза не блестят и не сверкают — они меркнут... твои тор­жествующие, твои изнеможённые руки... свет... разлился по всем твоим членам, по малейшим складкам твоей одежды... рассыпанные кудри... тайна поэзии...

Значит, тайна красоты, бессмертия не в совершенстве линий, не во внешнем впечатлении, а в понимании, в созвучии душ, в торжестве, которое может дать только счастье вдохновения.

Если выделить опорные слова в стихотворении, то ими будут

звук... красота... бог... тайна... поэзия... бессмертие... душа...

вечность...

Получается, что счастье, то самое мгновенье, которое поэт стремится остановить, запечатлеть в слове, возможно только при ус­ловии единства всех этих понятий. Вдохновенный звук, священный свет, божественное прикосновение создают одушевлённую красоту. И только такая красота имеет право на бессмертие.

Учитель. Слово эксперту ….

Вариант анализа третьей группы.

Нищий

Я проходил по улице... меня остановил нищий, дряхлый старик

Воспалённые, слезливые глаза, посинелые губы, шершавые лохмо­тья, нечистые раны... О, как безобразно обглодала бедность это несчастное существо!

Он протягивал мне красную, опухшую, грязную руку... Он стонал, он мычал о помощи.

Я стал шарить у себя во всех карманах... Ни кошелька, ни часов, ни даже платка... Я ничего не взял с собою.

А нищий ждал... и протянутая его рука слабо колыхалась и вздра­ гивала.

Потерянный, смущённый, я крепко пожал эту грязную, трепет­ ную руку...

— Не взыщи, брат; нету меня ничего, брат.

Нищий уставил на меня свои воспалённые глаза; его синие губы усмехнулись — и он в свою очередь стиснул мои похолодевшие пальцы.

— Что же, брат, — прошамкал он, — и на том 'спасибо. Это
тоже подаяние, брат. Я понял, что и я получил подаяние от моего брата.

Февраль 1878

Задания по форме ЕГЭ выполняет …

Вариант анализа

Мотивы этого стихотворения в прозе — нищета и милосердие. Причём понятие нищета здесь использовано в прямом и переносном (ду­ховная) значениях. К теме бедности и нищеты Тургенев никогда не мог относиться равнодушно. В подтексте ещё возникает и мысль о неспра­ведливости мироустройства. Мы встречаем эти мотивы в «Записках охотника», в «Отцах и детях». Чувство социальной вины мучило писа­теля на протяжении всей его жизни.

Короткая сценка, зарисовка, эпизод. Встретились два человека, два «брата». Подробно, почти натуралистически описывается нищий. Чтобы увидеть всё это так детально и описать, нужно немалое муже­ство. При этом облик самого героя мы можем себе только представ­лять: он отсутствует. Наверное, это богатый, интеллигентный чело­век, хорошо одетый, немолодой, но здоровый, жизнь которого сложи­лась благополучно. Во всяком случае, его никто бы не назвал «несчаст­ным существом». Но рассказ не о нём. Рассказ о нищем. Трудно сказать о нём больше, чем это сделано. Множество эпитетов, использованных для его описания, призваны остановить внимание читателя и заставить его сочувствовать, сопереживать, плакать над судьбой этого несчаст­ного.

...нищий, дряхлый старик..

...воспалённые, слезливые глаза, посинелые губы, шершавые лохмотья, нечистые раны...

...несчастное существо......красную, опухшую, грязную руку... воспалённые глаза... синие губы... Не менее выразительны глаголы:...обглодала (бедность)......стонал... мычал (о помощи)...... (его рука слабо) колыхалась и вздрагивала......уставил (глаза)... стиснул (мои... пальцы)....прошамкал...

Так видеть может только потрясённый человек. Своё потрясение он выражает, давая подробную характеристику встреченного. Он сму­щён, находится в смятении. Его рассказ прерывается многоточиями.

Произнесено только две реплики. И оба дважды произносят об­ращение брат. Это слово как пароль, заставляющий людей в толпе узна­вать друг друга. Братья — это люди, рождённые, на одной земле, мате­рью-природой взращённые, понимающие друг друга. Всё остальное не­важно. Одежда, социальная принадлежность, убеждения. Каждый из них способен одарить другого «подаянием». Рукопожатие, поддержка,

признание братства — это не менее необходимо человеку, чем еда, пи­тьё, тёплая одежда, жильё. Только для этого нужно больше мужества, чем просто дать милостыню. Это означает, что ты имел силу духа признать в нищем, «бывшем» человеке, по мнению общества, своего брата. Но и нищий был настолько великодушен, что простил тебе твоё превосходство, благополучие и признал тебя своим братом.

И всё же стихотворение названо «Нищий», а не «Подаяние» и не «Братья». Значит, о братстве говорить рановато, и оба «брата» ра­зойдутся такими же нищими по своим мирам: один — голодный, в лох­мотьях на дряхлом теле, другой — со смущённой душой, с чувством бесконечной вины и невозможности ничего исправить.

Учитель. Слово эксперту Жуковой Ольге.

Учитель. Проверяет задания на доске Мотлохова Марина.

 

Учитель. Обратимся к основному вопросу урока.

Тема. И.С.Тургенев. Стихотворения в прозе. Анализ текста.

Цели урока:

1. Дать понятие о стихотворениях в прозе, познакомить с идейно-художественными особенностями “Стихотворений в прозе” И.С.Тургенева;
2. Учить анализировать произведения малого жанра;
3. Воспитывать чувства прекрасного;
4. Развивать эмоциональную сферу, образное мышление.

Цель. Познакомить учеников с новым жанром. Выявить особенности тургеневского миро­восприятия в последние годы жизни. Проанализировать несколько стихотворе­ний в прозе, определить, какие лексические, стилистические, синтаксиче­ские их особенности передают авторскую мысль. Совершенствовать навыки решения

ХОД УРОКА

Учитель. Теоретики предлагают литературоведческую справку, необходимую для понимания предложенного материала. /Презентация/

Литературовед 1

Афоризм — «обобщённая, глубокая мысль определённого автора, выраженная в лаконичной, отточенной форме, отличающаяся вырази­тельностью и явной неожиданностью суждения. Как и пословица, афо­ризм не доказывает, не аргументирует, а воздействует на сознание ори­гинальной формулировкой мысли...»

Верлибр — (или свободный стих) вид стихосложения, «стоящий на грани между стихом и прозой, поскольку в нём не сохраняются мно­гие особенности, обычные для стихотворной речи: нет рифмы, посто­янного размера, а строки различны по числу слогов, строфы— по ко­личеству строк... но сохраняет ряд существенных признаков именно стихотворной речи, симметричность речи, хотя и ослабленную, прису­щую стиху».

Стихотворение в прозе — «небольшое прозаическое произведе­ние лирического характера, графически представлено как проза. В стихо­творениях в прозе преобладает не повествовательный, а субъективно-оценочный момент, большое значение приобретает эмоциональная ок­раска речи и, соответственно этому, ритмическо-интонационная структура. В стихотворениях в прозе ощутимы повторения ритмически подобных синтаксических конструкций, звуковые переклички, реже — рифмы, то есть те средства выразительности, которые используются в стихотворной речи». От собственно стихотворения стихотворение в прозе отличается тем, что звуковая организация его не выдерживается как система (хотя и приобретает определённое художественное значе­ние), а текст графически представлен как проза.

Учитель. Биографы предлагают биографическую справку о последних го­дах жизни /Презентация/

Литературовед 2

Общее настроение Ивана Сергеевича в последние годы жизни становилось всё мрачнее. С 1878 года он начал свои «Стихотворения в прозе», се­рию, проникнутую возвращающимся и усиливающимся чувством нравственного одиночества, мучительною мыслью о старости, о близкой смерти. «Настали тёмные, тяжёлые дни», когда он гово­рил себе: «Уйди в себя, в свои воспоминанья... Но будь осторо­жен... не гляди вперёд, бедный старик!» («Старик», июль 1878). Настоящее вызывало мысль: «Я один, один, как всегда» («Голубь», май 1879). Воспоминания раздражали его воображение представ­лением о том, «как хороши, как свежи были розы»... как теперь ему «холодно» и как «все они умерли... умерли» («Как хороши» и т.д., сент. 1879). А впереди грозная старуха судьба гнала его к мо­гиле, которая сама «плывёт, ползёт» к нему («Старуха», февраль 1878).

Литературовед 3

Из воспоминаний М.М.Стасюлевича о последних днях И.С.Тур­генева и его похоронах.

Как теперь помню, входя к нему в кабинет (ровно за год перед его смертью), я, по обычаю, постучал; незадолго перед тем он жестоко страдал, и я думал встретить его расслабленным, на костылях, а потому я был приятно удивлён, услышав громко им произнесённое: entrez!¹ Он сидел за своим кабинетным столом, в обычной его вязаной куртке, и что-то писал; увидев меня, он очень быстро встал и пошёл ко мне навстречу. «Э! да вы при­творялись больным, — заметил я ему шутя, — да разве такие бывают больные!» — «А вот вы увидите, — ответил он мне, — таким молодцом я могу быть не более пяти минут; а затем раз­даётся боль в лопатках, и я должен буду поспешить сесть; мне теперь придумали машинку, которая нажимает мне с одной стороны грудь, а с другой — лопатку, и я могу даже спускаться вниз по лестнице — в дом».

Вообще я думал тогда, что Тургенев, как это бывает, находится более под сильным впечатлением пройденной им болезни и под страхом её возвращения, но в на­стоящую минуту его здоровье весьма удовлетворительно. Среди разговора я спросил Тургенева, не читал ли он в английских газе­тах приятное известие, будто он дописывает большой роман. Он энергически отрицал этот слух: «...хотите, я докажу вам на деле, что я не только не пишу романа, но и никогда не буду пи­сать!» Затем он наклонился и достал из бокового ящика пись­менного стола портфель, откуда вынул большую пачку написан­ных листков различного формата и цвета. На выражение моего удивления: что это такое может быть? — он объяснил, что это нечто вроде того, что художники называют эскизами, этюдами с натуры, которыми они потом пользуются, когда пишут большую картину. Точно так же и Тургенев, при всяком выдающемся случае, под живым впечатлением факта или блеснувшей мысли, писал на первом попавшемся клочке бума­ги и складывал всё в портфель. «Это мои материалы, — заклю­чил он, — они пошли бы в дело, если бы я взялся за большую ра­боту; так вот, чтобы доказать вам, что я ничего не пишу и ни­чего не напишу, я запечатаю всё это и отдам на хранение до мо­ей смерти». Я признался ему, что я всё-таки не хорошо пони­маю, что это такое за «материалы», и просил его, не прочтёт ли он мне хоть что-нибудь из этих листков. Он и прочёл сначала «Деревню», а потом «Машу». Мастерское его чтение последней подействовало на меня так, что мне не нужно было ничего к этому присоединять; он прочёл ещё две-три пьесы. «Нет, Иван Сергеевич, — сказал я ему, — я не согласен на ваше предложение; если публика должна ждать вашей смерти для того, чтобы по­знакомиться с этой прелестью, то ведь придётся пожелать, чтобы вы скорее умерли; а мы просто напечатаем всё это те­перь же». Тут он мне объявил, что между этими фрагментами есть такие, которые никогда или очень долго ещё не должны увидеть света: они слишком личного и интимного характера. Прения наши кончились тем, что он согласился переписать только те, которые он считает возможным для печати; и дей­ствительно, недели через две прислал мне листков 50, тщатель­но и собственноручно переписанных им, как это всегда бывало с его рукописями.

Литературовед 3

  Тургенев рассматривал «Стихотворения в прозе» как цикл, объединённый общей тональностью. Хорошо понимая своеобразие нового творения как в смысле жанра, так и в отношении идейного содер­жания, он беспокоился и о составе цикла, и об общем заглавии.¹

Из письма И.С.Тургенева — П.В.Анненкову. 4 сентября 1882 года. А теперь приходится сообщить Вам несколько новостей... На­счёт моих «Стихотворений в прозе», которые я озаглавил было сперва «Posthuma»³, потом «Senilia»^A — некоторые Стасюлевич... желал бы назвать «Зигзаги».

И.С.Тургенев — М.М.Стасюлевичу. 29 сентября 1882 г.⁵ об окончательном жанре.

«Стихотворения в прозе», уточняющее их первоначальное жанро­вое определение в черновых тетрадях как «стихотворения без рифмы и размера».

Сначала нездоровье, а затем тяжёлая длительная болезнь Турге­нева, «тихая, старчески-закатная» жизнь, неизбывное «тяготение к молодости»⁶, одиночество, страх перед смертью, уход из жизни близких людей (брата Николая, старика Виардо) настраивали писателя на гру­стный лад. Он ещё пишет рассказы и повести, но с 1877 года «открыва­ет» для себя новый жанр— стихотворения в прозе, позволяющий ко­ротко, ёмко изложить мгновенное впечатление, ощущение жизни, на­строение ушедшего, безвозвратного — молодости, красоты, лёгкости, свободы.

Учитель Иван Тургенев. Стихотворение в прозе. Июнь, 1882 г.

Голубое небо, как пух лёгкие облака, запах цветов, сладкие звуки молодого голоса, лучезарная красота великих творений искусства, улыбка счастья на прелестном женском лице и эти волшебные глаза... к чему, к чему всё это?

Ложка скверного, бесполезного лекарства через каждые два ча­ са — вот, вот что нужно.

Учитель Что необычно в этом стихотворении? Чем этот текст отличается от других?

Литературовед 4

Нетрудно заметить, что стихотворение в прозе как жанр отли­чается от афоризма, обычного стихотворения, имеющего членение на строки, ритм и рифму; от верлибра, имеющего только членение на строфы. Стихотворение в прозе выглядит скорее как проза — внешне в нём нет ничего присущего стихотворной форме. 

Со стихотворным жанром его сближает эмоциональность — оно передаёт чувства, пе­реживания лирического героя; тонкий лиризм.

Оно не обременяет себя рифмами и размерами: ему важна дове­рительная интонация, важно запечатлеть конкретное, мгновенное впе­чатление, «блеснувшую мысль».

Учитель. Выявив особенности и возможности жанра, приступая к анализу стихотворений в прозе, сформулируем основной вопрос урока.