Информация о научных встречах, посвященных жизни и творчеству Николая Заболоцкого (1998 - 2003)

 

"50 Years of Ambivalence: Zabolotsky Studies Finally Come of Age" Панель в рамках работы международной конференции "30th Nationa Convention of hte American Association for the Advancement of Slavic Studies (AAASS), г. Бока Ратон, Флорида, США, 24 - 27 сентября 1998 года

Организатор и председатель - Дарра Голдстейн, Виллиамстаун, США.

1.Лощилов, Игорь Евгеньевич (Новосибирск) Миф Николая Заболоцкого

2. Пратт, Сара (Лос-Анжелес) Nikolai Zabolotsky: Enigma and Cultural Paradigm.

3.Заболоцкий, Никита Николаевич (Москва) Социальные элементы натурфилософской поэзии Заболоцкого

"Николай Заболоцкий: 'Игра на гранях языка'" Панель в рамках работы VI Всемирного Конгресса ICCEES (VI ICCEES World Congress) Тампере, Финляндия, 29 июля - 3 августа 2000 года

Организатор - Лощилов, Игорь Евгеньевич (Новосибирск), дискуссанты - Дарра Голдстейн (США), Кевин Платт (США).

1.Заболоцкий, Никита Николаевич (Москва) Понятие "душа природы" в поэзии Заболоцкого

2.Пратт, Сара (Лос-Анжелес) A Mad Wolf, Faust, and a Holy Fool: Zabolotsky's "Bezumnyi volk" in Context

3.Шелухина, Светлана (Торонто) Nikolai Zabolotsky's Last Poema "Rubruk v Mongolii"

4.Вэйсборт, Дэниел (Лондон) [О работе над переводом поэмы Заболоцкого "Торжество Земледелия"; Иосиф Бродский о Николае Заболоцком]

Научная конференция "Николай Заболоцкий и его литературное окружение: К 100-летию со дня рождения поэта", Санкт-Петербург, Российская Академия Наук, Институт Русской литературы (Пушкинский Дом), 9 - 10 апреля 2003 года

Вступительное слово - Скатов, Николай Николаевич (Сант-Петербург).

1. Заболоцкий, Никита Николаевич (Москва) Воспоминания об отце

2. Семибратов, Владимир Константинович (Киров) Первые русские в Уржумской округе: к родословной Н.А. Заболоцкого

3. Филиппов, Герман Васильевич (Санкт-Петербург) Николай Заболоцкий - поэт Петрограда

4. Иванов, Юрий Петрович (Брянск) Лагерная тема в творчестве Н. Заболоцкого

5. Запевалов, Владимир Николаевич (Санкт-Петербург) «История моего заключения» Н. Заболоцкого в литературном контексте 1970-1990-х годов

6. Шошин, Владислав Андреевич (Санкт-Петербург) Николай Заболоцкий и Грузия

7. Игошева, Татьяна Васильевна (Великий Новгород) Восток и Запад в поэме Н. Заболоцкого «Рубрук в Монголии».

8. Кормилов, Сергей Иванович (Москва) Творчество Н. Заболоцкого в литературоведении рубежа ХХ-ХХI веков

9. Пьяных, Михаил Федорович (Санкт-Петербург) Трагическое в метаморфозах Николая Заболоцкого

10. Слободнюк, Сергей Леонович (Магнитогорск) «Сны разума» в творчестве Н. Заболоцкого

11. Путенихина, Ирина Анатольевна (Магнитогорск) «Страшный мир» Н. Заболоцкого

12. Крылова, Наталья Владимировна (Петрозаводск) Гендерный модус лирики Н. Заболоцкого

13. Редькин, Валерий Александрович (Тверь) Миф и история в поэмах Н. Заболоцкого

14. Федоров, Владимир Сергеевич (Санкт-Петербург) Натурфилософские аспекты поэзии Н. Заболоцкого

15. Есаулов, Иван Андреевич (Москва) Творчество Н. Заболоцкого в контексте постсимволизма

16. Павловский, Алексей Ильич (Санкт-Петербург) Н. Заболоцкий и Ф. Тютчев

17. Соколова, Лариса Васильевна (Сыктывкар) Н. Заболоцкий и С. Есенин: идея гармонии и пути ее художественной

реализации

18. Раскина, Елена Юрьевна (Киев) Н. Заболоцкий и акмеизм

19. Михайлов, Александр Иванович (Санкт-Петербург) Н. Заболоцкий и Н. Клюев

20. Кушнер, Александр Семенович (Санкт-Петербург) Н. Заболоцкий и Б. Пастернак

21. Машевский, Алексей Геннадьевич (Санкт-Петербург) Н. Заболоцкий и дадаизм

22. Подкольский, Вячеслав Викторович (Санкт-Петербург) Даниил Хармс и Григорий Сковорода

23. Валиева, Юлия Мелисовна (Санкт-Петербург) Гностические мотивы в пьесе А. Введенского «Куприянов и Наташа»

24. Прокофьев, Владимир Александрович (Санкт-Петербург) Н. Заболоцкий и новая русская поэзия

Международная научная конференция "Николай Заболоцкий: 1903-1958", Российский государственный гуманитарный университет, Историко-филологический факультет, Кафедра истории русской литературы, 24 апреля 2003 года

1.Белая, Галина Андреевна (РГГУ) Вступительное слово

2.Заболоцкий, Никита Николаевич (Москва) Неизвестная рукопись Заболоцкого

3.Либединская, Лидия Борисовна (Москва) Воспоминания

4.Синельников, Михаил Исаакович (Москва) Размышления о раннем и позднем Заболоцком

5.Орлицкий, Юрий Борисович (РГГУ) Свободный стих в творчестве Николая Заболоцкого

6.Красильникова, Елена Васильевна (Москва) Строки без рифм в рифмованных стихах Заболоцкого (Н. Заболоцкий, "Столбцы", 1929)

7.Шайтанов, Игорь Олегович (РГГУ) "Ладейников": ассоциативный план сюжета

8.Руссова, Светлана Николаевна (Берлин) Н. Заболоцкий - "играющий автор"

9.Ростовцева, Ирина Ивановна (Москва) Заболоцкий в традиции

10.Белый, Александр Андреевич (Москва) Заболоцкий и Пушкин

11.Степанян, Елена Владимировна (Москва) Николай Заболоцкий: дар видения

12.Васильев, Игорь Евгеньевич (Екатеринбург) Архетип младенца в творчестве раннего Заболоцкого

13.Каратоццоло, Марко (Бергамо, Италия) Некоторые замечания по форме и семантике существительного в "Столбцах"

14.Игошева, Татьяна Васильевна (Новгород) "Жерло, простершееся в ад... ", или "Адская музыка" в поэтическом цикле Н. Заболоцкого "Рубрук в Монголии"

15.Скоропанова, Ирина Степановна (Минск) Тайный пласт поэмы Н. Заболоцкого "Рубрук в Монголии"

16.Бойко, Светлана Сергеевна (РГГУ) Реминисценции в поэме Н. Заболоцкого "Безумный волк" и ее судьба в литературе

17.Ратгауз, Грейнем Израилевич (РГГУ) Позднее стихотворение Заболоцкого "Противостояние Марса" (1956) и наследие русской оды в творчестве Н. А. Заболоцкого

Научно-литературные Чтения "Художественный мир Николая Заболоцкого: К столетию со дня рождения Н.А. Заболоцкого (1903 - 2003)", Литературный Институт имени А.М. Горького, Москва, 15-16 мая 2003 года

1.Ректор Литературного института им. А.М. Горького, профессор Сергей Николаевич Есин. Вступительное слово.

2.Заболоцкий, Никита Николаевич. Слово о поэте.

3.Корниенко, Наталья Васильевна, член-корреспондент РАН, зав. сектором ИМЛИ РАН (Москва) Песни радости 1930-х годов и лирика Николая Заболоцкого

4.Бек, Татьяна Александровна, поэт, критик, доцент кафедры творчества Литературного института им. А М. Горького (Москва) Отзвуки и отсветы Заболоцкого в современной поэзии

5.Скандура, Клаудия, профессор (Рим) Систематизация авторских редакций и вариантов сборника Заболоцкого "Столбцы"

6.Солонович, Евгений Михайлович, профессор кафедры художественного перевода Литературного института им. А М. Горького, переводчик (Москва) Н.А. Заболоцкий в Италии

7.Степанян, Елена Владимировна, доцент кафедры литературоведения Государственной академии славянской культуры (Москва) Архитектоника "живого" у Николая Заболоцкого

8.Заболоцкий, Никита Николаевич, литературовед (Москва) Неизвестная рукопись Н.А. Заболоцкого

9.Куняев, Сергей Станиславович, историк литературы (Москва) "Победивший косноязычие мира"

10.Панфилов, Александр Михайлович, доцент кафедры русской литературы ХХ века Литературного института им. А М. Горького (Москва) К вопросу о периодизации творчества Н. А. Заболоцкого

11.Ростовцева, Инна Ивановна, литературный критик, литературный обозреватель журнала "VIP-Премиер" (Москва) Николай Заболоцкий в традиции и стратегии обновления русской поэзии в XXI веке

12.Минералова, Ирина Георгиевна, доктор филологических наук, профессор МПГУ (Москва) Образное воплощение Духа и Души в лирике Заболоцкого

13.Либединская, Лидия Борисовна, писатель, литературовед (Москва) Воспоминания о встречах с Николаем Заболоцким

14.Гусев, Владимир Иванович, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой теории литературы и литературной критики Литературного института им. А М. Горького (Москва) Заболоцкий и Тютчев

15.Баранова-Гонченко, Лариса Георгиевна, литературный критик, поэт (Москва) "...Только старые люди и дети" - евангельский мотив в поэзии позднего Н.А. Заболоцкого

16.Джимбинов, Станислав Бемович, профессор кафедры зарубежной литературы Литературного института им. А М. Горького (Москва) "Ранний" и "поздний" Заболоцкий

17.Рейн, Евгений Борисович, поэт, доцент кафедры творчества Литературного института им. А М. Горького (Москва) Ранний Заболоцкий в кругу молодых поэтов Ленинграда (50-ые годы)

18.Сырнева, Светлана Анатольевна, поэт (Киров) О двух стихотворениях Н. А. Заболоцкого, имеющих непосредственное отношение к городу его детства - Уржуму

19.Махнева, Маргарита Аркадьевна, заведующая музеем А. Грина Кировского областного краеведческого музея (Киров) Коллекция материалов о Н. А. Заболоцком в собрании Кировского краеведческого музея

20.Казначеев, Сергей Михайлович, доцент кафедры теории литературы и литературной критики Литературного института им. А М. Горького (Москва) Элементы литературной критики в поэзии Николая Заболоцкого

21.Петров, Михаил Григорьевич, прозаик, публицист, директор издательства "Русская провинция" (Тверь) Заболоцкий и Вернадский

22.Перемышлев, Евгений Викторович, литературовед (Москва) От" Ивиковых журавлей" до "Прощания с друзьями": (Интерпретация метатекста)

23.Смоленцев, Алексей Иванович, член СП России (Киров) Художественный мир Николая Заболоцкого в контексте художественного мира Библии

24.Игошева, Татьяна Васильевна, доцент кафедры русской литературы и журналистики Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого (Великий Новгород) "Жерло, простершееся в ад", или Адская музыка в поэтическом цикле Заболоцкого "Рубрук в Монголии"

25.Долинский, Владимир Аркадьевич, доцент кафедры прикладной и экспериментальной лингвистики МГЛУ (Москва) Заболоцкий и метафизика сознания

26.Семенова, Светлана Григорьевна, доктор филологических наук, главный научный сотрудник ИМЛИ РАН (Москва) Николай Заболоцкий и обэриуты: философско-литературные схождения и расхождения

27.Лощилов, Игорь Евгеньевич, доцент кафедры русской литературы Института филологии, массовой информации и психологии Новосибирского государственного педагогического университета (Новосибирск) Николай Заболоцкий и Леонид Добычин: некоторые параллели

28.Красильникова, Елена Васильевна, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русского языка РАН им. В. В. Виноградова (Москва) "Душа" и "тело". Мир поэзии Н. А. Заболоцкого

29.Чагин, Алексей Иванович, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник ИМЛИ РАН (Москва) Николай Заболоцкий и Борис Поплавский

30.Карабутенко, Иван Иванович, доцент кафедры зарубежной литературы Литературного института им. А М. Горького (Москва) Николай Заболоцкий и изобразительное искусство

31.Антонов, Алексей Константинович, доцент кафедры теории литературы и литературной критики Литературного института им. А М. Горького (Москва) "Торжество земледелия" как альтернатива крестьянской поэзии

32.Стояновский, Михаил Юрьевич, кандидат филологических наук, доцент кафедры классической русской литературы и славистики Литературного института им. А М. Горького (Москва) Николай Заболоцкий и образный мир русского символизма

33.Алешка, Татьяна Вячеславовна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы Белорусского государственного университета (Минск) "Все, что было в душе... " (словообраз "Душа" в лирике Заболоцкого)

34.Смирнов, Владимир Павлович, профессор, заведующий кафедрой русской литературы ХХ века Литературного института им. А М. Горького (Москва) "И запел петух... " (Бунин и Заболоцкий)

35.Ковалева, Диана Александровна, кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры русского языка и стилистики Литературного института им. А М. Горького (Москва) "Звезды, розы и квадраты" в поэзии Николая Заболоцкого

36.Мосиенко, Ксения Петровна, аспирантка кафедры русской литературы ХХ века Литературного института им. А М. Горького (Москва) Заболоцкий и Платонов: общность художественных исканий

37.Федякин, Сергей Романович, доцент кафедры русской литературы ХХ века Литературного института им. А М. Горького (Москва) Поздний Заболоцкий: некоторые наблюдения

38.Дегтярева, Вергилия Станиславовна, соискатель кафедры русского языка и стилистики Литературного института им. А М. Горького (Москва) Стилистический анализ стихотворения "Голубиная книга"

39.Дьячкова, Екатерина Васильевна, доцент кафедры русской литературы ХХ века Литературного института им. А М. Горького (Москва) Художественный мир поэмы "Безумный волк"

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

О стихотворении Николая Заболоцкого "DISCIPLINA CLERICALLIS"

 

В качестве приложения к тексту книги "Феномен Николая Заболоцкого" автор считает возможным воспроизвести несколько статей-разборов, посвященных отдельным стихотворениям Заболоцкого и написанных после 1998 года.

В датированных 20-м сентября 1926 года "Моих возражениях А.И. Введенскому, авторитету бессмыслицы" Николай Заболоцкий писал: "Кирпичные дома строятся таким образом, что внутрь кирпичной кладки помещается металлический стержень, который и есть скелет постройки. Кирпич отжил свое, пришел бетон. Но бетонные постройки опять-таки покоятся на металлический основе, сделанной лишь несколько иначе. Иначе здание валится во все стороны, несмотря на то, что бетон - самого хорошего качества. <...> Вовсе не нужно строить эту основу по принципу старого кирпичного здания, бетон новых стихов требует новых путей в разработке скрепляющего единства. Это благодарнейшая работа для левого поэта" (Заболоцкий 1995, с. 182). В поэтической практике Заболоцкого поиск "новых путей в разработке скрепляющего единства" привел к востребованию основательно "забытого старого ".

В заключении статьи Лены Силард "Карты между игрой и гаданьем" говорится о том, что макроструктура сверхповести Велимира Хлебникова "Зангези", воспроизводящая структуру инициации, "явилась путем посвящения для многих поэтов следующего поколения, в частности, для обериутов" (Силард 2000, 302). Так, для Введенского и Хармса, получивших в 1926 году заказ для экспериментального театра "Радикс" было существенно, что репетиции их пьесы "Моя мама вся в часах" проходили в Белом зале Института художественной культуры на Исаакиевской площади - "в том самом помещении, где три года назад художник Татлин устраивал грандиозное зрелище - новаторское представление поэмы Хлебникова "Зангези". Вместе с Хармсом и Введенским на репетициях "Радикса" в Гинхуке стал бывать и Заболоцкий" (Заболоцкий 1998, с. 82). Наряду с литературными источниками композиционного эксперимента не следует забывать и о том, что "в послереволюционные годы центр тяжести был на гностике и пифагорействе. Во всяком случае, русская поэзия, вопреки распространенному мнению, в то время далеко не сводились к фабричному космизму, с одной стороны, и к раннему советскому авангарду, с другой. Одновременно с ними шел расцвет эзотерического идеализма и неомистицизма, особенно в Петрограде" (Марков 1994, с. 155).

В композиции сборника "Столбцы" в редакции 1929 года Заболоцкий воспроизводит ту же структуру: сборник состоит из 22 столбцов, каждый из которых возникает в результате "развития " буквы, "спустившейся" в субкультуру посредством эквиваленции с картой Великих Арканов Таро (Лощилов 1997). Означаемым книги столбцов как целого несомненно является концепт 'мир' (Степанов, Проскурин 1993, с. 13).1 (Согласно подсчетам Е.В. Красильниковой, результаты которых были оглашены в рамках доклада ""Душа" и "тело". Мир поэзии Н. А. Заболоцкого" на конференции "Художественный мир Николая Заболоцкого" в Литературном Институте им. А.М. Горького (15-17 мая 2003 г.), 'мир' - самое частотное слово в поэтическом лексиконе Заболоцкого.) От восходящего к практике символистов увлечения Каббалой2 (В записной книжке Хармса (№ 17, апрель 1929 - январь 1930, лист 71) есть запись реплики Введенского в споре с Заболоцким: "Коля я согласен с тобой в вопросе об отделах, как о вопросе "свободы". (Упрек Введ.), но Коля твой разговор уже каббала" (Хармс 2002/I, с. 331) Возможно, с легендами о происхождении каббалы связаны упоминаемые в речи Хлои "мавританские псалтыри" и другие намеки на средневековую Испанию" (Заболоцкая & Македонов 1969, с. 187), вообще часто встречающиеся у раннего Заболоцкого ("Небесная Севилья" <1921> и "Поприщин"<1928>). Как указывает Л. Силард, алфавитный принцип выполнял структурообразующую роль в организации текста Псалтири (2000, с. 294). Упоминание Псалитири в открывающей стихотворение реплике Хлои поддержано общей интонацией слов Философа, пародирующей строй Псалмов и низводящей его до эффекта "охваченной пафосом марионетки" (В. Подорога). Библейские источники речи Философа отмечены Е. Степанян (2002, с. 27; "Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?" (1-е послание апостола Павла к Коринфянам 15: 55 и Осия 13: 14); увеличение стихового объема (до 12 стихов против 8 в четырех "серединных" репликах), работает на создание композиционного кольца (о композиционной рамке в стихотворении М. Кузмина "Адам" и о симметрии расположения инспирированных пыпинской рукописью стихотворений в сборниках "Параболы и "Нездешние вечера" говорит Н. Богомолов [1995, с. 155-156]). Образы вращения и цетробежной силы эксплицированы и в словесном ряду: "глаз бежит вокруг оси", "кофейню" требуется "повертеть", "Фаэтоны, перекрестки, моря, берега" "закрутились", "брюхо" человеков испускает "лучи". В качестве параллели к альтернативной норме словообразовательной модели, которой пользуется Философ (целовайтесь вместо целуйтесь), укажем на финал стихотворения Д.И. Хармса "Прогулка" (1926 - нач. 1928): "Если барышня-мадам / обнаружит меня там / получите в потолок / генеральский целовок " (Хармс 2000, с. 86).) Заболоцкий переориентируется на опыт Хлебникова, положившего колоду карт Таро в основание макроструктуры сверхповести "Зангези", "где движение от плоскости к плоскости (как и от карты к карте Таро) сопоставимо с движения посвящаемого в храме Осириса, как это описано Ямвлихом и воспроизведено - со всеми необходимыми оговорками - П.Д. Успенским: "Посвящаемый оказывался в длинной галерее, поддерживаемой кариатидами в виде 24 сфинксов - по 12 с каждой стороны. На стене, в промежутках между сфинксами, находились фрески, изображающие мистические фигуры и символы. Эти 22 картины располагались попарно, друг против друга... Проходя мимо 22 картин галереи, посвящаемый получал наставления от жреца... Каждый аркан, ставший благодаря картине видимым и ощутимым, представляет собой формулу закона человеческой деятельности по отношению к духовным и материальным силам, сочетание которых производит все явления жизни" (Силард 2000, с. 302; перевод скорректирован исследователем в соответствии с оригиналом [с. 808]).

Именно так устроены "Городские" и "Смешанные" столбцы в узаконенной завещанием редакции 1958 года, где смысл столбца открывается лишь при попарном чтении, структурируемом вокруг центральных столбцов ("Фокстрот" и "Поэма дождя"): "Рассматривая двадцать два аркана Таро в разных сочетаниях и пытаясь установить устойчивые взаимоотношения между ними, попробуем разложить карты попарно: первую с последней, вторую с предпоследней и т.д. Мы обнаруживаем, что при таком расположении карты обретают весьма интересный смысл. Возможность такого расположения карт Таро подсказывает порядок, в котором располагались картины Таро в галерее мифического "храма посвящений", о котором упоминает Христиан. Карты складывались следующим образом: 1-0, 2-21, 3-20, 4-19, 5-18, 6-17, 7-16, 8-15, 9-14, 10-13, 11-12. При таком расположении одна карта объясняет другую, а главное, показывает, что их можно объяснять только вместе, но не порознь. Изучая эти пары карт, ум привыкает видеть единство в двойственности" (Успенский 1993, с. 231-232).

В связи с поисками "скрепляющего единства" и его принципов особого внимания заслуживает стихотворение "Disciplina clericallis"3 (В комментариях к первой публикации удвоенное l интерпретируется как вероятная описка (Заболоцкая & Македонов 1969, 185). Допустима, впрочем, параллель с композиционными стратегиями Хармса: " <...> Общая же нумерация таких значков (латинское m - И.Л.) - 43 - почти совпадает с общим количеством Гермесовых книг, содержащих тайное учение оккультистов - их всего 42 (вполне в духе Хармса внести здесь свою новацию)" (Хармс 1997/II, с. 469-470). Отметим также совпадение с названием назидательной повести со новеллами, принадлежащей перу испанского писателя-марана Петра Альфонсы (Petrus Alphonsi, до крещения Моше Сефарди) (ок. 1060 - после 1115). Русские варианты перевода - "Наставление клирику", "Наставление обучающемуся" (Петр Альфонса 1980), "Духовное учение". Комментаторы, выразив благодарность С.В. Поляковой за помощь в выборе принятого ныне варианта перевода названия стихотворения ("Духовный устав"), указывают, что "Заболоцкий не знал латинского языка, но название отразило какие-то разговоры или чтение поэта в то время" (186). Латинский текст повести доступен пользователям Интернета: http://freespace.virgin.net/angus.graham/Alfonsi.htm http://www.intratext.com/IXT/LAT0745/_P1P.HTM) хронологически предшествующее началу работы над "постройкой" здания "Столбцов".

 

DISCIPLINA CLERICALLIS

Х л о я

Если сок твой неизменен,
Трубадурская душа,
Если песни, как каменья,
Упадают и блестят,
Если даже в этом мире,
Чудотворном и крутом
В мавританские псалтири
Скользкой уткой побежал, -
Не надейся и ушами
На сигнал не поводи,
Морщинистый листочек
В рукаве до утра прячь.

Я

Хлоя, Хлоя, тонкой ранкой
Сердце жалуется мне,
И перо в мохнатой банке
Тушью траурной чертит.
Я не волен жизни верить -
Глаз бежит вокруг оси,
И внизу у самой двери
Встал с решеткой Зурбаран.

Х л о я

Положи ярем, бессильный,
Разломи свое перо,
И малиновые крылья
В узелочек запакуй.
У приказчика Евмена
Каша ходит на воде -
Подними ему полено
И кофейню поверти.

Я

Человеки ходят с брюхом,
От него идут лучи,
И мясистые науки
Машут маслом на него.
А потом, немного треснув,
В ящик бархатный ползет,
И тропическая плесень
Сонным заревом вверху.

Х л о я

Встань, гордец, бумаг водитель,
Развяжи свои глаза:
Розовой водой омыты,
Поднимаются миры.
В бедрах узкая Кастилья,
А в листочке, погляди, -
Приклеились без усилья
Те же Ева и Адам.

Ф и л о с о ф

Пойте, пойте, хвалите, хлещите в ладоши -
Я вещам воспеваю хвалу,
И раструбы веков мой голос множат,
Он, как башня, стоит на юру.
Это в них посредине движенья и громы,
Неприметные глазу пока,
Это в них закрутились на конях Фаэтоны,
Перекрестки, моря, берега.
И не доски - а сестры, не железы - а братья,
Где рука твоя, Смерть, покажи!
Пойте, пойте, хвалите, валитесь в объятья,
Целовайтесь, никто не дрожи!
Май-июнь 1926 (Заболоцкий 2002, с. 355-357)

Согласно нашему предположению, одним из неочевидных - но важных, обеспечивающих "скрепляющее единство" - источников стихотворения является опубликованная А.Н. Пыпиным рукопись "О философских человеках, - кто они суть в самом деле и как их рождать?", оказавшаяся в сфере интересов поэтов начала XX века,4 (Из позднейших вариаций достоин упоминания роман Фридрих Горенштейна "Псалом" (1974-1975), один из персонажей которого, изнуренный онанизмом "отрок Савелий", выращивает в колбе крошечных философских "мужчинку" и "женщинку", воспользовавшись для опыта кровью "пророчицы Пелагеи" (Горенштейн 1993, с. 284-295).) в первую очередь, Михаила Кузмина и Александра Блока (Богомолов 1995, с. 153-158). Вместо поэтического описания алхимических процедур и событий в стихотворениях Кузмина "Адам" и "Искусство", Заболоцкий организует в соответствии с алхимическим рецептом композицию стихотворения: "Сие происходит следующим образом: возьми колбу самого лучшего хрустального стекла, - положи в оную самой чистой майской росы, в полнолуние собранной, одну часть, две части мужской крови и три части крови женской; но заметить должно, чтоб сии особы, если только можно, были целомудренны и чисты; потом поставь стекло оное с сиею материею, покрыв его слепою крышкою, сохранно на два месяца для гниения в умеренную теплоту, - и тогда на дне оного ссядется красная земля <...>" (Пыпин 1896, с. 64). 56 стихов "Disciplina clericallis" принадлежат соответственно репликам Хлои, "Я", и Философа: 12 (Хлоя) + 8 (Я) + 8 (Хлоя) + 8 (я) + 8 (Хлоя) + 12 (Философ). Cтихотворение строится из трех женских "реплик" (Хлоя), двух мужских (Я), и одной "философской", "чистой" (Философ). Можно указать и отдельные текстуальные переклички: "А потом, немного треснув, / В ящик бархатный ползет <...>" > "<...> если же, напротив того, выбросишь вон сию землю, то делается она илом, на подобие жабы и ползет в землю" (Пыпин 1896, с. 66). В контексте распространенных в оккультной литературе соответствий, кровь является аналогом жизненной силы,5 (Ср. поэтически развернутую в предельно конкретных образах "Столбцов" ("Движение" и "Игра в снежки") метафору: "Экипаж, лошадь, кучер - вот вся философия, вот вся Магия, разумеется, при условии считать этот грубый пример лишь аналогическим типом и уметь наблюдать. <...> Лошадь превратилась в изображение крови, или лучше, жизненной силы, действующей в нашем организме, и тогда, конечно, вы найдете, что экипаж является изображением нашего тела, а кучер - воли " (Папюс I, с.17-18).) а та, в свою очередь, находит у Заболоцкого близкое к буквальности соответствие в поэтическом слове: "Если сок твой неизменен [ср. требование целомудренности "доноров" в рукописи - И. Л. ], / Трубадурская душа, /Если песни, как каменья, / Упадают и блестят <...>" Видимо, именно через этот - общий - источник, молодой Заболоцкий вступает в полемику с Кузминым, "обескровившим" рецепт ("туман и майская роса" вместо майской росы и крови, Богомолов 1995, с. 155).

В свете этого, объемлющего целое стихотворения, наблюдения, более частные вопросы семантики и синтагматики текста ("внешне очень законченные интонационные фигуры совмещаются с сознательными нарушениями синтаксической последовательности и согласования, множеством эллипсов и смысловых разрывов, благодаря которым речь становится подчас темной, несколько бессвязной и даже алогической", Заболоцкая & Македонов 1969, с. 188) обретают другой статус и поддаются интерпретации на мотивном уровне. Первые комментаторы справедливо указали два слоя ассоциаций - "эллинистический" и "испанский" - и основную смысловую оппозицию: противопоставление "мертвого" и "умерщвляющего" текста, связанного с атрибутикой письма (бумага, перо, траурная тушь, мохнатая банка) и " живой жизни ", продлевающей смерть. Существенно, что решетка - орудие казни Св. Лаврентия - становится атрибутом художника, написавшего картину "Святой Лаврентий" (1636, хранится в Эрмитаже), Франсиско Сурбарана (1598-1664).

 

Тушь, которой работает художник, поэт и каллиграф [=маг], становится еще одним эквивалентом крови и переключает мотивику письма в режим самоописания: сохранившийся в архиве Т.А. Липавской автограф стихотворения "тщательно переписан особым каллиграфическим почерком, отличающимся от обычного почерка Заболоцкого того времени" (Заболоцкая & Македонов 1969, с. 186).6 (Описывая ленинградское жилище Заболоцкого в 1928 году, двоюродный брат поэта говорит: "Запомнил на стене множество рисунков. Я бы сказал такого экспрессионистического стиля. Запомнил даже подпись под одним - "Юстиция". В какой-то мере пророческая подпись" (Дьконов 2003, с. 61). Не дошедшие до нас рисунки поэта, бравшего уроки рисунка у самого Павла Филонова, изображающие "каких-то уродцев" упоминает и М. Синельников (нашу интерпретацию см. в Лощилов 1997, с. 177-180). Несомненно, Леодниду Дьякову запомнился рисунок по мотивам изображения на VIII карте Великих Арканов Таро - Правосудие (La Justice). Приведем также эпизод из жизнеописания, свидетельствующий, кажется, об исходно ритуальной (пре-эстетической, по Н.Н. Евреинову) природе подобной деятельности: изображения черной тушью наносились непосредственно на лицо: "Через несколько дней после возвращения из армии Николай Алексеевич, одетый в длинную солдатскую шинель, в ботинки с обмотками и при этом - в штатскую клетчатую кепку, пришел на Большую Пушкарскую навестить Катю Клыкову. Вот как она вспоминала о той встрече: "Заболоцкий пришел с каким-то особенно лукавым и многозначительным видом. Когда мы вышли из полутемной кухни-прихожей, я увидела на его щеках нарисованные черной тушью фигуры - что-то вроде трезубца с переломанной под прямым углом ручкой и ромб. Он попросил меня пойти с ним погулять. Я поняла, что он хочет удивить прохожих. Мы торжественно, под руку прошли по Большому проспекту, свернули на Каменноостровский. Начинало смеркаться. Ни один встречный не обратил на нас внимания! Когда мы вернулись, я не могла удержаться от смеха" (Заболоцкий 1998, с. 130) Возможно, речь идет о конфигурациях двух из трех "материнских букв" каббалистического алфавита: мем (ם) и шин (ש). (Третья - алеф [ א ].) Несомненна также связь латинского disciplina с оттенками смысла, возникающими в русских производных (дисциплина и дисциплинарность). "Приблизительно в марте 1928 года он прочитал Синельникову стихотворение "Часовой" и сказал: "Это будет программное стихотворение в книге, которую я сейчас готовлю. Книга будет называться "Столбцы". В это слово я вкладываю понятие дисциплины, порядка…" (Заболоцкий 1998, с. 138; курсив мой - И.Л.). По горькой иронии судьбы, эта линия имела труднопредсказуемое в 1926-м году продолжение: навыки каллиграфии, внутренняя дисциплина и пунктуальность пригодились поэту на чертежных работах в Алтайлаге и при изучении армянского языка (Заболоцкий 1998, с. 259-357).

Поэт-маг посредством письменных манипуляций творит микрокосм ("сиречь мирик ", как, возможно, выразился бы почитаемый Заболоцким Григорий Сковорода), создание же текста приравнивается к его выращиванию: морщинистый листочек гордеца-"бумаг водителя" способен стать "клейким листочком" перволюдей ("А в листочке, погляди, /Приклеились без усилья / Те же Ева и Адам").7 ("Сие представляет тебе ясно, как первые наши прародители были в раю и как произошло их падение <...> (Пыпин 1896, с. 65). Упоминается и в рукописи о "философских человеках" и "клейкая материя" (с. 66). Как образно пишет Григорий Чхартишвили (более известный как Б. Акунин), все, что писатель "изображает при помощи слов, субстантивируется, превращается в вещь, в прикнопленный к бумаге предмет. <...> начав подменять реальные вещи словами, литература не остановится, пока не назовет все вещи словами, то есть пока не создаст полную копию реального мира" (Чхартишвили 2001, с. 407-408). Эта универсальная семиологическая коллизия обрела особую остроту в творческой лаборатории поэтов "Объединения реального искусства". Отсюда - необходимость исследования принципов отбора образов, слов (в первую очередь, имен), востребованных для моделирования этой целокупности из необозримого горизонта "всех вещей", которым в стихотворении Заболоцкого и "воспевает хвалу" Философ.) "Алхимическая работа традиционно рассматривалась и как творчество, и как философское исследование. "Философ", "поэт" и "алхимик" - эти слова часто использовались как синонимичные понятия. Алхимик, создавая из prima materia философский камень - одновременно совершенного человека или андрогина, - тем самым словно "повторял" творческую работу Бога. Иначе говоря, можно утверждать, что Ars Regia содержало в себе базовые элементы философии творчества как таковой" (Бобринская 2003, с. 130). Исследователь говорит о творческой лаборатории П. Филонова и художников его круга; не следует забывать, что Заболоцкий 20-х годов принадлежал этому кругу.

Согласно мнению публикаторов, упоминание "приказчика Евмена" лишь поддерживает заданные именем Хлоя8 (Согласно М. Грабарь-Пассек, "пастушеским" имя Хлоя "считалось потому, что существительное 'Хлоэ' означало "свежую зелень, молодые побеги" (Лонг, 1992, с. 92). В русской поэзии XVIII - начала XX веков оно стало соотносится с условными "сельскими" фигурами (Заболоцкая & Македонов 1969, с. 187).) эллинистические ассоциации и не содержит "какой-либо конкретной литературной реминисценции" (187). В "Сравнительных жизнеописаниях" Плутарха встречается, однако, полководец Эвмен (Eumenes) - хоть не приказчик, но секретарь Александра Великого; мало того - его военные заслуги связаны с образами письма и писчих принадлежностей: "После смерти Филиппа Эвмен, по общему мнению, ни умом, ни преданностью не уступавший никому из окружения Александра, получил должность главного писца, но пользовался почетом наравне с ближайшими товарищами и друзьями царя, а впоследствии, в индийском походе, был назначен полководцем с правом самостоятельного командования <...> македоняне посмеивались над начальником щитоносцев Неоптолемом, который после кончины Александра рассказывал, что он сам всегда сопровождал царя с щитом и копьем, а Эвмен - всего лишь с табличкой и палочкой для письма" (Плутарх 1994, с. 22). Кроме того, Эвмен, подобно святому с картины Сурбарана, был казнен; способ казни косвенно мотивирует строки стихотворения каше и кофейне: "Решив казнить Эвмена, Антигон приказал не давать ему пищи. В течение двух или трех дней пленник медленно умирал голодной смертью. Когда же внезапно войско Антигона выступило в поход, Эвмена умертвил специально для этого посланный человек. Антигон выдал тело друзьям и приказал сжечь его, а прах собрать в серебряную урну и передать жене и детям (Плутарх 1994, с. 34). Если художник становится соучастником истязателей святого, то миссия Я в стихотворении - спасение и алхимическое обретение бессмертия. В поэтическом слове обнаруживается родство разнородных элементов и приобщение к общему метафизическому источнику, разрывающее узы смертности и смерти: мир как гроб и тюрьма (решетка, доски, ящик, железы) "философским" способом становится родственным и родным (сестры и братья).

Возможно, принцип попарной организации материала в "Сравнительных жизнеописаниях" послужил также одним из источников композиционного замысла "Столбцов" в его развитии от 1929 до 1958 года. Так, жизнеописание Эвмена обретает новый смысл в контексте "римской" параллели (Серторий, Плутарх 1994, 34-35).