III. Добавление репрезентативных систем

Третья метатактика, которая имеется в распоряжении психотерапевта при работе с репрезентативными системами, состоит просто в дополнении референтной структуры клиента еще одной репрезентативной системой. Добавление совершенно новой репрезентативной системы резко расширяет модель мира клиента, открывая перед ним множество новых вариантов выбора. Рассмотрим, какие изменения претерпевает опыт у человека, который прежде организовывал его целиком в терминах телесных ощущений (кинестетически), когда он вдруг приобретает способность репрезентировать свой опыт визуально. Это изменение буквальным образом открывает ему новый взгляд на жизнь, новый способ делать жизненно важные выборы. Метатактика III отличается от метатактики II тем, что не приводит к перекодированию опыта из одной репрезентативной системы в другую. Вместо этого человек сохраняет свой опыт, как он представлен в текущей репрезентативной системе, просто добавляя новую репрезентацию того же опыта.

Мэри Лу, женщина немного за сорок, была одной из участниц нашей группы тренинга для психотерапевтов. Наблюдая за тем, как Мэри Лу рассказывала группе о своих трудностях, психотерапевт обратил внимание, что всякий раз, когда она произносила критическое замечание о собственном поведении, звучание ее голоса (тональность) резко менялось. Она в буквальном смысле начинала говорить другим голосом. Психотерапевт попросил Мэри Лу повторить несколько критических замечаний о самой себе, обращая при этом внимание на голос, которым она их произносит. Когда она закончила тираду, психотерапевт наклонился к ней и спросил, чьим голосом она только что говорила. Она, не задумываясь, ответила, что это был голос ее отца. Тогда психотерапевт попросил ее закрыть глаза и услышать этот голос в голове. Она легко справилась с заданием. После этого психотерапевт предложил, чтобы она, слушая голос отца, постаралась увидеть, как шевелится его рот, увидеть движения его губ, сопровождающие звучание слов. Когда она сделала это, он сказал ей, чтобы она увидела остальные черты отцовского лица.

Психотерапевт еще какое-то время работал с Мэри Лу и, используя голос ее отца, помог ей создать полную зрительную репрезентацию, соответствующую голосу, который продолжал звучать в ее голове. Соотнеся друг с другом визуальную и аудиальную репрезентации, психотерапевт использовал этот материал в качестве основы для инсценировки, в которой Мэри Лу играла саму себя и своего отца. Таким образом, на завершающем этапе в игру включились все три репрезентативные системы – аудиальная, визуальная и кинестетическая. Техника отыгрывания, первоначально основывающаяся на аудиальной репрезентации, к которой затем были добавлены другие репрезентативные системы (визуальная и кинестетическая), – то есть метатактика III, – позволила Мэри Лу осознать и преодолеть некоторые сильные ограничения, мешавшие ее дальнейшему росту.

Приведенный выше пример демонстрирует принципы использования метатактики III. Психотерапевт отмечает неожиданные изменения в поведении клиента. Используя репрезентативную систему, в которой имело место это изменение, в качестве основы для построения более полной референтной структуры (см. «Структура магии», том I, глава 6), психотерапевт отыскивает точку соприкосновения между этой репрезентативной системой и репрезентативной системой, которую он хочет добавить. Например, поскольку в рассматривавшемся примере начальной репрезентативной системой была аудиальная система (а именно звучал голос другого человека), психотерапевт в первую очередь предложил клиентке, чтобы она построила визуальный образ рта, который был связан с этим голосом. Как только некая часть новой репрезентативной системы оказывается связанной с исходной, психотерапевт может поработать над тем, чтобы клиент более полно разработал новую репрезентативную систему В результате применения этой метатактики у клиента происходит резкое расширение репрезентации опыта, который вызывает у него определенные трудности. Такая дополненная репрезентация позволяет клиенту расширить его модель мира и, соответственно, увеличить количество вариантов выбора, доступных ему в тех или иных ситуациях. В обобщенном виде использование метатактики III можно представить следующим образом:

а) идентифицировать опыт, в связи с которым у клиента возникают трудности и который зафиксирован в репрезентативной системе X,

б) найти относящуюся к этому опыту точку соприкосновения между репрезентативной системой X и репрезентативной системой У;

в) разработать опыт, первоначально представленный в репрезентативной системе X, средствами новой репрезентативной системы У;

г) повторить этап б.

 

В виде схемы:

 

Резюме части I

Утверждение Кожибски, что «карта – не территория», верно сразу в двух отношениях. Во-первых, все мы, будучи человеческими существами, создаем модели мира и руководствуемся ими в процессе формирования своего поведения. Во-вторых, для репрезентации опыта в нашем распоряжении имеется целый ряд различных карт – кинестетическая, визуальная, аудиальная, естественный язык и т. д.^[73] Эти карты нашего опыта не обязательно репрезентируют информацию, которая поступает по входным каналам органов чувств только в непосредственно связанные с ними репрезентативные системы. Например, я могу описать картину средствами естественного языка, а другой человек может услышать мое описание и создать для него картину Как правило, у каждого человека есть одна, наиболее предпочитаемая репрезентативная система, и часто мы пренебрегаем другими доступными нам репрезентативными системами.

Чаще всего ведущую репрезентативную систему человека можно определить по тем предикатам естественного языка, которые он использует для описания собственного опыта. Доверие клиента к психотерапевту возникает тогда, когда психотерапевт присоединяется к его ведущей репрезентативной системе путем переключения на его набор предикатов, то есть, по сути, начинает говорить на языке клиента. (Доверие, конечно, приходит не только в результате изменения употребляемых предикатов, но об этом мы будем говорить дальше.)

Когда вы понимаете, как клиент организует свой собственный опыт, какой репрезентативной системой он пользуется и какая из репрезентативных систем является у него ведущей, у вас, как у психотерапевта, появляется возможность наиболее эффективно помочь ему в расширении его собственной модели мира, а в результате клиент получит больше возможностей для выбора, больше свободы, и вся его жизнь станет более богатой и насыщенной.

Часть II
Неконгруэнтность

Задача психотерапевта

Два человека сидят друг напротив друга. Один из них – психотерапевт, другой – клиент. Клиент несчастлив, он не удовлетворен своей нынешней жизнью, чувствует себя беспомощным, загнанным в тупик, испытывает боль и страдание. Перед психотерапевтом стоит задача помочь клиенту изменить свою жизнь таким образом, чтобы он мог развиваться дальше, увидел перед собой более богатый набор возможностей, чтобы он испытывал от жизни больше удовлетворения и меньше страдал. В чем конкретно состоит задача психотерапевта, человека, который занимается тем, что оказывает помощь другим людям, если он хочет помочь своему клиенту измениться?

Лично мы понимаем задачу оказания помощи следующим образом.

Все психотерапевтические школы сталкиваются с проблемой адекватной реакции на проблемы этих людей. Адекватная реакция в данном контексте означает для нас, что мы стремимся помочь клиентам достичь изменений, которые обогатили бы их опыт. Крайне редко психотерапия может достичь этой цели путем изменения окружающего мира. Соответственно психотерапевтический подход, как правило, заключается в том, чтобы изменить способ восприятия мира клиентом. Люди не оперируют непосредственно миром, их воздействие на мир с неизбежностью опосредствовано процессами их восприятия, или моделирования, этого мира. Таким образом, задача психотерапии состоит в том, чтобы изменить модель мира, созданную клиентом, и, как следствие, – его поведение и опыт. …Общая стратегия поведения психотерапевта совпадает со стратегией, ясно и четко сформулированной в метамодели, и суть ее в том, чтобы поставить под вопрос обедненные части модели клиента и расширить их. Как правило, это принимает форму либо восстановления (отыгрывания), либо создания (направленная фантазия, психотерапевтические двойные связи) референтной структуры, противоречит ограничивающим обобщениям модели клиента и, следовательно, ставит их под вопрос.

«Структура магии», том I, глава 6

Другими словами, психотерапевт будет работать над тем, чтобы создать новый опыт, и работа эта будет проходить при активном и творческом участии клиента. Этот опыт будет направлен на способ, которым клиент организовал свое восприятие или модель мира, препятствующие его изменению. Этот опыт находится за пределами ограничений модели клиента. Процесс создания и переживания нового опыта предоставит в распоряжение клиента новую модель и новые возможности выбора жизненных решений.

Множественные сообщения

Для создания подобного опыта психотерапевт располагает множеством возможностей. В данном разделе книги мы описываем варианты выбора, доступные психотерапевту при работе с одной из разновидностей поведения, характерного для его клиентов, а именно сосредоточим внимание на неконгруэнтной коммуникации.

В части I «Репрезентативные системы» мы подробно рассмотрели различные карты, которые мы, люди, используем для организации своего опыта. Поскольку каждый человек может организовать свой опыт с помощью разных репрезентативных систем, возникает вопрос: не представляют ли эти репрезентативные системы не только различные типы информации, но и различные модели мира у одного и того же человека? В последние десятилетия психотерапевты начали уделять внимание не только вербальной коммуникации клиента, но и посылаемым им сообщениям на языке тела. Представление о множественных сообщениях уже легло в основу многочисленных исследований, проведенных в этой области.

А теперь вернемся на некоторое время к тем двум людям (психотерапевту и клиенту) и внимательно понаблюдаем за тем, что между ними происходит.

Клиент и психотерапевт работают уже почти 20 минут. Клиент рассказывает о своих отношениях с женой. Психотерапевт наклоняется к клиенту и спрашивает его о том, какие чувства он испытывает к жене в данный момент. Тело клиента мгновенно напрягается, у него перехватывает дыхание, он резко выбрасывает вперед левую руку с вытянутым указательным пальцем, его правая рука опускается на колено ладонью вверх, и резким пронзительным голосом он торопливо произносит:

Я делаю все возможное, чтобы помочь ей, я так сильно люблю ее.

Рассмотрим сообщения, которые психотерапевт только что получил от клиента:

а) тело напряжено;

б) дыхание поверхностное, неровное;

в) левая рука выброшена вперед с вытянутым указательным пальцем;

г) правая рука лежит раскрытой ладонью вверх на коленях;

д) голос резкий и пронзительный;

е) темп речи стремительный;

ж) слова: «я делаю все возможное, чтобы помочь ей, я так сильно люблю ее».

Это описание человека, коммуникация которого неконгруэнтна, то есть сообщения, передаваемые по различным выходным каналам (поза, движения, темп речи, тембр голоса и слова), не согласуются друг с другом и не передают единого сообщения. Так, слова клиента, когда он говорит о своей любви к жене, не согласуются с тембром голоса, которым он делает это сообщение. Его левая рука с вытянутым указательным пальцем не согласуется с правой рукой, лежащей на коленях раскрытой ладонью вверх. Таким образом, сообщение, передаваемое словами клиента, отличается от сообщения, передаваемого тоном его же голоса. Сообщение, передаваемое левой рукой клиента, отличается от сообщения, передаваемого его правой рукой.

Итак, психотерапевт в данный момент имеет дело с клиентом, предъявляющим ему набор не согласующихся между собой сообщений (неконгруэнтная коммуникация). Перед ним возникает проблема, как адекватно реагировать на эти множественные сообщения. Мы уверены, что каждый из вас, читая приведенное нами описание неконгруэнтной коммуникации клиента, сможет вспомнить ситуацию, когда ему самому пришлось иметь дело с клиентом, предъявляющим множественные неконгруэнтные сообщения. Рассмотрим, какими возможностями располагает психотерапевт (или любой человек, который должен как-то реагировать на собеседника, предъявляющего несовместимые между собой сообщения).

Во-первых, психотерапевт может просто не заметить (на осознанном уровне) неконгруэнтность – не согласованные между собой сообщения клиента. По нашим наблюдениям, в ситуации, когда психотерапевт не замечает неконгруэнтности предъявляемых клиентом сообщений, он сам начинает ощущать замешательство и неуверенность. Это чувство неуверенности оказывается довольно устойчивым, и психотерапевт испытывает все больший и больший дискомфорт. Как правило, психотерапевты в таких ситуациях сообщают об ощущении, как будто они что-то упустили из виду Во время наших семинаров тренинга для психотерапевтов мы много раз замечали, что спустя крайне небольшое время психотерапевт сам начинает реагировать неконгруэнтно, а именно согласовывать свои реакции с получаемыми от клиента сообщениями по каждому каналу отдельно.

Рассмотрим это на примере, которым мы начали эту главу. Если психотерапевт не заметит описанной неконгруэнтности, то вскоре обнаружит, что сам говорит с клиентом о его чувствах любви и преданности к жене резким голосом, и одновременно он отметит в своей позе неконгруэнтность, отражающую неконгруэнтность его клиента. Например, жесты его рук не будут согласованы между собой. Таким образом, эта первая возможность или выбор – не выбор вовсе, это просто неумение психотерапевта идентифицировать множественные сообщения, предъявляемые клиентом.

Во-вторых, психотерапевт может обнаружить конфликтующие сообщения клиента и предпочесть рассматривать те или иные из них как валидные (достоверные) сообщения, действительно отражающие истинные чувства клиента к его жене. По нашим наблюдениям, в подобных случаях выбор канала, по которому, как считает психотерапевт, поступают истинные сообщения, зависит от контекста сообщения. Например, согласно общепринятой культурной норме, каждый из нас может реагировать (сознательно) только на слова, которые наш собеседник использует для описания собственного опыта, но не на другие выходные каналы (тембр голоса, поза и т. д.). Если мы отвечаем на сообщения, которые поступают по другим, невербальным каналам, это считается нарушением правил вежливости, или, как сказал один из наших знакомых, «нечестной игрой». Таким образом, мы научены нашей культурой, что достоверным сообщением среди множества одновременных, не согласованных между собой сообщений человека, чья коммуникация неконгруэнтна, является вербальное сообщение.^[74]Во многих направлениях психотерапии в качестве истинных рассматриваются (по крайней мере, имплицитно) те сообщения, которые передаются позой и жестами клиента, – в противоположность выбору, навязываемому культурой. Психотерапевт, который принадлежит к одной из таких школ, будет отбирать для ответа сообщения, передаваемые позой или жестами клиента.

Как только психотерапевт определит, какое из конфликтующих сообщений является, по его мнению, достоверным, он должен выбрать, что ему делать дальше: либо определить, что в действительности означает сообщение, передаваемое по конкретному каналу (под выражением «в действительности означает» мы понимаем вербальное сообщение, которое получится, если перевести позу или жест на человеческий язык), либо каким-то образом привлечь к этому сообщению внимание клиента, а затем спросить его о том, какой смысл оно несет.

Первый из описанных способов мы называем галлюцинацией, причем не вкладываем в этот термин оценочного смысла и не утверждаем, что это плохой или отрицательный поступок со стороны психотерапевта. Мы просто указываем на следующее обстоятельство: когда психотерапевт определяет, каков может быть выраженный словами смысл полученного им невербального сообщения, и не просит клиента подтвердить или опровергнуть свое предположение, он исходит из допущения, что выраженное словами значение данной позы или жеста совпадает с тем значением, которое они имеют в его собственной модели мира. Однако значение, которое определенная поза или жест имеют в модели мира психотерапевта, может совпадать, а может и не совпадать со значением позы и жеста в модели мира клиента. Как уже было сказано в I томе «Структуры магии»:

…основываясь на своем богатом опыте, он [психотерапевт] может интуитивно почувствовать, что именно отсутствует [в данном случае, какое значение имеет поза или жест]. Возможно, он предпочтет опираться на свою интерпретацию или догадку… Хотя мы не имеем ничего против такого выбора, тем не менее существует опасность, что эта интерпретация, или догадка, окажется неточной. Поэтому в нашей метамодели предусмотрены определенные меры безопасности для клиента. Чтобы подтвердить свою интерпретацию или догадку, психотерапевт формулирует высказывание, в которое включен этот материал, и предлагает клиенту проверить с помощью его интуиции, подходит ли ему предложенная интерпретация, осмысленна ли она для него, является ли она точной репрезентацией его модели мира.

Вторая возможность – выбор од- к клиенту выразить его смысл слоного из невербальных сообщений вами, – уже обсуждалась нами в качестве достоверного и просьба в части I этой книги. По сути, речь идет о том, что психотерапевт просит клиента переключиться с одной репрезентативной системы на другую. В данном случае психотерапевт предлагает клиенту переключиться с сообщения, передаваемого позой и жестом, на сообщение, передаваемое репрезентативной системой естественного языка.

Описанный выше выбор, совершаемый психотерапевтом, то есть выбор сообщения, передаваемого выходной системой человеческого тела в качестве достоверной репрезентации истинных чувств клиента, хорошо обоснован в теориях коммуникации и психотерапии.

Теория логических типов

По нашему мнению, наиболее четкая и совершенная модель человеческой коммуникации и психотерапии представлена в работах Грегори Бейтсона и его коллег. Будучи широко образованным исследователем и обладая острым умом, Бейтсон предложил, например, теорию двойных связей для объяснения заболевания шизофренией. В своей теории шизофрении Бейтсон обратился к модели, которую впервые представил Б. Рассел, разработавший ее для преодоления некоторых парадоксов, возникающих в метаматематике. Эта модель известна как теория логических типов.

Содержание отношение

Бейтсон и его коллеги категориально разделили любую человеческую коммуникацию на две части, или «уровня». Они назвали их сообщениями о содержании и сообщениями об отношении, а именно: вербальная (дигитальная) часть коммуникации (то, что человек говорит словами) рассматривается как содержательное сообщение данной коммуникации, а невербальная (аналоговая) часть коммуникации считается сообщением об отношении. Следующая диаграмма поможет вам разобраться во взаимосвязи терминологии, предложенной Бейтсоном, и нашей собственной терминологии.

 

Возвращаясь к нашему исходному примеру получаем следующую классификацию:

 

 

В дополнение к разделению коммуникации клиента на две категории – содержание и отношение, Бейтсон предлагает следующий метод, позволяющий определить, какая из этих категорий сообщения достоверна.

Когда юноша говорит девушке: «Я люблю тебя», он пользуется словами для того, чтобы сообщить ей то, что гораздо убедительнее передается тоном его голоса и движениями; девушка, если она что-нибудь понимает, обратит больше внимания на эти сопутствующие словам знаки, чем на сами слова.

Бейтсон. Экология разума

Бейтсон также отмечает:

Как нам известно из наблюдений над животными, они могут одновременно предъявлять противоречивые сигналы – позы, которые означают агрессивность и в то же время стремление к бегству и т. п. Такая неоднозначность, однако, совершенно отличается от явления, известного среди людей, когда дружелюбие, выражаемое словами того или иного человека, вступает в противоречие с напряженностью и агрессивностью его интонации или позы. Человек здесь участвует в своего рода обмане, что, в целом, представляет собой более сложную разновидность поведения, чем у животных. (Там же.)

Оба процитированных утверждения Бейтсона основаны на предпосылке, что в тех случаях, когда коммуникация содержит противоречивые, или неконгруэнтные, сообщения, достоверной частью коммуникации является часть, связанная с отношением, то есть невербальные сообщения. Действительно, в последней цитате он употребляет слово «обман», говоря о словах, которые использует человек для передачи сообщения, отличающегося от сообщения, передаваемого невербальной частью коммуникации. Такое употребление слова «обман» подразумевает, что именно невербальное, или аналоговое, сообщение является сообщением, которое правильно отражает истинную природу чувств и намерений того или иного человека. Это решение Бейтсона и других специалистов станет понятнее, если мы рассмотрим модель, которую они используют для организации своего психотерапевтического опыта, – теорию логических типов.

Адаптируя теорию логических типов Б. Рассела для использования в рамках коммуникации и психотерапии, Бейтсон решил поместить часть коммуникации, связанную с «отношениями» (сообщения, передаваемые невербально), на более высокий уровень по сравнению с уровнем «содержания» коммуникативного акта. Другими словами, аналоговое невербальное сообщение рассматривается по отношению к вербальному сообщению как метасообщение, то есть сообщение, относящееся к более высокому логическому уровню. Некоторое сообщение назовем его А, считается метасообщением по отношению к любому другому сообщению В, если сообщение А представляет собой комментарий для В, или, что то же самое, если А содержит В в качестве одной из своих частей (меньшей, чем А в целом), или же, другими словами, если А включает В (А говорит о В). Чтобы пояснить эту мысль, приведем пример. Пусть клиент говорит:

Я чувствую раздражение от моей работы (сообщение В).

Психотерапевт в ответ спрашивает: