Почему Матфей, Марк, Лука и Иоанн?

 

И последний серьезный вопрос: почему выбрали именно эти четыре имени? Здесь имена двух апостолов и двух спутников апостолов.

 

• Евангелие от Матфея. Матфеем звали в первом евангелии мытаря, который стал учеником Иисуса (Мф 9:9–13).

• Евангелие от Иоанна. Имеется в виду апостол Иоанн Зеведеев. Предполагалось, что именно он назван «любимым учеником» в этом евангелии (Ин 21:20, 24).

• Евангелие от Марка. Имеется в виду Марк, которого предание связывало с Петром (1 Петр 5:13).

• Евангелие от Луки. Лукой звали человека, который был спутником Павла (Кол 4:14).

 

Но почему эти четверо?

На то были веские причины. С Матфеем все понятно. Еще со дней Папия считалось, что апостол Матфей написал евангелие на иврите. И вот решили, что это текст, который мы знаем как Евангелие от Матфея. (Хотя описание не сходится: «наш» Матфей не перевод с иврита. Но последнего обстоятельства Церковь не знала.) Почему? Во‑первых, казалось, что в этом тексте фигура Матфея занимает особое место: описано призвание мытаря Матфея (Мф 9:9–14).³⁶ Во‑вторых, данное евангелие мыслилось как самое «еврейское». А разве не так и должно выглядеть евангелие, написанное на иврите для евреев? И если считать, что автором был апостол, то Матфей – очевидная возможность.

С Иоанном посложнее, но очень интересно. Из всех апостолов в этом евангелии к Иисусу ближе не Петр, а загадочный ученик, «которого любил Иисус» (Ин 13:23; 20:2). Но кто этот ученик? Он не назван по имени. Между тем автор сообщает, что записал то, что знал об Иисусе (Ин 21:24–25)… Некоторые читатели еще и усмотрели (ошибочно) намек на него в 19:35, где упомянут «видевший», что из бока Иисуса при распятии истекли кровь и вода. Стали думать, что здесь автор в третьем лице говорит о самом себе. А значит, автором был человек, особенно близкий к Иисусу. Но кто это?

В других евангелиях ближайшими учениками Иисуса – узким кругом – являются трое: Петр, Иаков и Иоанн (например, Мк 5:37; 9:2–13). Однако Петр не подходит на роль «любимого ученика»: это два разных человека (Ин 20:1–10). Иаков Зеведеев рано – еще до написания евангелий – погиб мученической смертью (Деян 12:2). Остается Иоанн Зеведеев, который нигде в четвертом Евангелии не назван по имени. И хотя в другом тексте упомянуто о его неграмотности (Деян 4:13), его сочли «любимым учеником», автором Евангелия от Иоанна.

Авторство третьего Евангелия особых проблем не вызывает, но совсем по иным причинам. Оно принадлежит человеку, который написал Деяния Апостолов. (Прочтите первые стихи обеих книг, и вы увидите, почему это всегда было очевидно для большинства читателей.) Деяния посвящены не жизни, смерти и воскресению Иисуса, а распространению христианства в годы после вознесения Иисуса. Главный персонаж большей части книги – апостол Павел. Многие главы посвящены его миссионерской деятельности.

Рассказ в Деяниях обычно ведется от третьего лица. Исключение составляют четыре отрывка, где автор, повествуя о путешествиях Павла, начинает вдруг говорить «мы» (Деян 16:10–17; 20:5–15; 21:1–18; 27:1–28:16). Отсюда делали вывод, что автор Деяний (а значит, и третьего Евангелия) сопровождал Павла в странствиях. Кроме того, больше всего он озабочен проповедью христианства среди язычников. Значит, рассудили читатели, он и сам был язычником. А кто у нас языкохристианин из спутников Павла? Это Лука, «врач возлюбленный» (Кол 4:14). Получается, что Лука и написал третье Евангелие.³⁷

Остается Евангелие от Марка. Мы уже поняли, почему третье Евангелие не названо по имени одного из апостолов Иисуса. Но как насчет Марка? Здесь также была убедительная логика. С одной стороны, со времен Папия считалось, что рассказы Петра об Иисусе записал Марк, один из его спутников. С другой стороны, имелось Евангелие без имени автора. Отчего бы не увязать его с авторитетом Петра? Вспомним, что издание четырех евангелий, в котором они впервые получили заголовки, появилось – согласно моей гипотезе – в Риме. А предание считало, что Римскую церковь основали Петр и Павел. Версия Павла отражена в третьем Евангелии. Значит, второе Евангелие – это рассказ Петра. Получается стройная картина: евангелия, связанные с авторитетом Петра и Павла, написаны их близкими спутниками, Марком и Лукой. Таковы римские евангелия.

Но почему книгу не приписали непосредственно Петру? Почему ее не назвали Евангелием от Петра? На это могла быть веская причина. Текст под этим названием уже существовал и часто рассматривался как еретический. Он был известен таким авторам, как Юстин Мученик в Риме.³⁸ Мы упоминали это евангелие в главе 1: Иисус фактически не страдает, а из гробницы выходит нечеловеческим гигантом. Поэтому «реальный» рассказ Петра предпочли приписать Марку: человеку, которого предание издавна связывало с записью слов и дел Иисуса.

То, что евангелия от Марка и Луки считались евангелиями от Петра и Павла, видно и из других текстов данного времени. Лет через двадцать после Иринея христианский писатель Тертуллиан подчеркивал:

 

…даже и о том [Евангелии], которое издал Марк, говорят с уверенностью, что оно принадлежит Петру, чьим переводчиком был Марк. Ведь и Евангелие от Луки обычно приписывают Павлу.

(Тертуллиан, Против Маркиона, 4.5.3)³⁹

 

Между тем у Тертуллиана не было способа установить реальное авторство этих двух евангелий. Он лишь повторял то, чему его научили, когда он пришел в Церковь. Его научили, что Евангелие от Марка – запись слов Петра, а за Евангелием от Луки стоит авторитет Павла. Ко временам Тертуллиана это предание стало общепринятым. И оставалось общепринятым до Нового времени.

 

Подлинные авторы евангелий

 

На самом деле, эти люди, скорее всего, не были авторами наших (поначалу анонимных) евангелий. Представление об апостольском авторстве возникло лет через сто после написания евангелий.

К сожалению, настоящие авторы нам не известны. Хотя кое‑что понять можно. В отличие от апостолов Иисуса – бедных и неграмотных крестьян, говоривших только по‑арамейски, – четыре евангелиста были грамотными и даже глубоко образованными грекоязычными христианами следующего поколения. Они жили за пределами Палестины. Где именно? На сей счет в науке идут бесконечные споры без возможности что‑либо доказать. Жил ли Марк в Риме? Жил ли Матфей в Антиохии? Иоанн – в Эфесе? Жил ли Лука… Где именно? По большому счету никто не знает. Ни про Луку, ни про остальных.

С относительной уверенностью можно сказать, что в своих рассказах о жизни, смерти и воскресении Иисуса каждый из них опирался на источники. По‑видимому, некоторые источники были письменными. Как мы уже сказали, Матфей и Лука, очевидно, заимствовали многие материалы у Марка. Они также, вероятно, пользовались собранием речений, которое в науке обозначается литерой Q. Имелись ли и другие письменные источники? Не исключено. Устные источники? Почти наверняка.

Но как насчет Марка и Иоанна? Возможно, некоторые их рассказы также опираются на письменные источники. Наиболее обоснованно такое предположение в случае с Иоанном. Но какие‑то письменные источники могли быть и у Марка.⁴⁰

Возможно, некоторые истории выдуманы самими евангелистами. Но судя по всему большинство рассказов не таково. Ведь многие из них есть как минимум в двух евангелиях. Возможно, многие рассказы взяты непосредственно из устных источников. И в конечном счете почти все евангельские рассказы восходят к устной традиции. Это так, даже если канонические евангелисты опирались на более ранние письменные тексты. Ведь и более ранние тексты зафиксировали истории, которые распространялись уже годами (а вероятно, десятилетиями).

Все рассказы об Иисусе, которые содержатся в евангелиях, – канонических и неканонических – отражают «память» раннехристианских рассказчиков. И даже если авторы выдумали некоторые истории, впоследствии эти выдуманные истории стали рассказываться и пересказываться, и вошли в христианскую память.

Вероятно, часть христианских воспоминаний об Иисусе восходит к рассказам очевидцев. Однако это не обязательно означает, что они достоверны и передают реальные факты. Может, оно и так. А может, и нет. А некоторые «воспоминания» были созданы христианами. Это – «выдуманные» традиции и искаженная память.

Память – одна из ключевых категорий, когда мы имеем дело не только с рассказами очевидцев, но и вообще с любыми рассказами, как восходящими к очевидцам, так и не восходящими. Поэтому если мы хотим понять, совершал ли Иисус эти поступки, произносил ли эти слова, и насколько с ним происходили данные события, важно больше узнать о памяти. Этим мы и займемся в следующих четырех главах. В этих главах нас будет интересовать не только исторический вопрос достоверности (какие воспоминания точно передают слова и дела Иисуса?). Мы поставим и вопрос не менее важный: что воспоминания об Иисусе говорят о вспоминавших его людях и об их жизненных ситуациях, которые сделали такие воспоминания актуальными?