Пленник «старой подковы» Дурантино сандалетти и его «голубая стража». Чудеса рождаются в полдень

Родовой замок маркизов Сандалетти величествен и угрюм. Он подмял под себя маленький скалистый островок неподалеку от берегов одной солнечной страны. По форме островок напоминает слегка разогнутую подкову. Отсюда и название замка.

«Проклятое место!» – говорят о нем рыбаки, за много миль огибая его серые высокие башни с маленькими оконцами, заделанными крепкими решетками.

В хорошую погоду замок можно разглядывать в подзорную трубу с крыши любой рыбацкой хижины, которые рассыпаны вдоль песчаного берега довольно густо. Но даже мальчишки не делают этого, так как наслышаны от взрослых о «Старой подкове» предостаточно. В заплесневелых подвалах замка и в его башнях загублено множество жизней таинственных пленников, доставленных сюда в минувшую войну по приказу известных всем злодеев.

И хотя хозяин замка отрицает это и судьи с полицией вторят ему, но простой народ не обманешь! Кто‑кто, а УЖ он‑то всегда докопается до истины!

Вот и сейчас среди рыбаков ходит слух, будто бы в одной из башен заточен то ли русский, то ли болгарский ученый. Да не простой, а чудодей такой, которому и солнце со звездами подвластны. Как он попал в плен, никто не знает. Но это, в конце концов, и неважно. А вот как освободить его – простые люди подумывают. Да только как? Тем более что никто из рыбаков собственными глазами его не видел…

Маркиз Дурантино Сандалетти разгуливал по огромному кабинету, заложив руки за спину. А вернее – за горб, так как он был не только длинноног, но и горбат.

 

 

На длинном указательном пальце Дурантино позвякивает связка затейливых ключей. Маркиз мурлычет какую‑то песенку. Настроение у владельца замка «Старая подкова» превосходное: гонкие губы Сандалетти зловеще улыбаются.

«Итак, – ликует маркиз, – упрямый профессор сломлен!.. Наконец‑то заокеанский друг Дурантино Сандалетти богач Генри получит солнечную бомбу!.. С этой штучкой не смогут соперничать ни атомные, ни водородные „хлопушки“!..»

Дурантино отделяет от связки ключей самый затейливый ключ и нежно гладит его: вот он – верный страж Северной башни, в которой профессор Александр Александрович Боев колдует сейчас над своей адской машиной.

Маркиз одергивает на себе голубой в желтую клетку мундир и, подойдя к креслу, подлокотники которого украшены разноцветными кнопками, нажимает одну из них. Раздается звонок, дверь в кабинет распахивается, и на пороге появляются два «голубых» великана‑телохранителя. Это братья‑близнецы Мор и Ром. Они так походят один на другого, что на них нельзя смотреть без улыбки. И маркиз улыбнулся, обнажив редкие зубы.

– Что прикажете? – рявкнули братья, выпячивая грудь колесом.

– Пойдем в Северную!..

– Есть в Северную! – Братья лихо пристукивают каблуками.

– Болваны! – вздохнул маркиз. Но тут же успокоил себя: – Зато преданные!

Дорога к Северной башне петляла по этажам, то поднимаясь на самый верх замка, то опускаясь в подвал. Шесть тяжелых стальных дверей открылись и закрылись по мановению руки всемогущего горбуна.

Седьмая дверь! Последняя. Она обшита толстыми свинцовыми плитами и так тяжела, что открыть ее можно лишь специальным механизмом, который спрятан внутри двери. Вставишь ключ в замочную скважину, повернешь – и дверь медленно раскроется…

Маркиз припал к тайному глазку в стене и в ужасе отпрянул:

– Эй, стража! Унять профессора, он хочет покончить с собой!.. Властелин Генри не простит мне этого!..

Жалобно скрипнул замок, дверь распахнулась, стража набросилась на ученого и скрутила ему руки.

– Это что же такое, дорогой профессор, вы задумали? – Кончик грачиного носа господина маркиза задергался. – Саботировать?! А как же наш договор?! Ведь мы же условились: вы нам – солнечную бомбу, мы вам – свободу, а если пожелаете, и деньги. Много денег!.. Таких кругленьких, золотеньких!

Пленник, высокий сутуловатый мужчина преклонного возраста, поморщился. С высокого лба его упала прядка седых волос, запачканных кровью.

– Видите, до чего вы себя довели? – посочувствовал Дурантино. – А возвращение на родину так близко!.. Вы, кажется, с берегов Черного моря?

– Это вас не касается! – Пленник тяжело вздохнул.

– Даю вам слово маркиза и офицера, – вкрадчиво продолжал Сандалетти, – как только солнечная бомба будет изготовлена, мы сажаем вас на вертолет и… отправляем куда вы пожелаете. Хотите – в Ленинград, хотите – в Габрово… хотите – в Варну… Кажется, и такой город есть на вашей родине?

– На моей родине есть все. – Пленник прищурил серые сердитые глаза. Ну да ладно. Прикажите своим «роботам», – профессор кивнул на братьев‑великанов, – пусть немедля принесут еще пять сферических зеркал, заказанных мной на той неделе, и… до свидания!..

– А? – разинул рот Дурантино.

– Б‑б! Подождите до завтра! – буркнул пленник. – Чудеса свершаются в полдень!..

Маркиз, раболепно кланяясь худой спине сердитого ученого, вышел. Вслед за ним удалились и братья‑великаны.

Резко хлопнула дверь, в тот же миг каждый из телохранителей получил по увесистой пощечине.

– Эх ты! – почесал родимое пятно на левой щеке великан Мор.

– Ох ты! – почесал родимое пятно на правой щеке великан Ром.

– Пообедать бы! – вздохнули братья.

«Только бы и насыщались, обжоры!» – нахмурился маркиз. Но вслух сказал другое:

– Отнесите зеркала и обедайте!

Дурантино влетел в кабинет и опустился в кресло. Крючковатые пальцы схватили телефонную трубку.

– Алло, Страна банановых пряников? Это повелитель Генри? Да, я… Конечно, все улажено. Он согласился… Завтра в полдень!.. Деньги?! Как не нужны? Нужны. Три миллиона? Пока хватит. Благодарю…

Трубка снова легла на рычажки. Дурантино просиял: Властелин доволен, значит, доволен и он, Дурантино! А потом… Три миллиона на улице не валяются. Правда, повелитель дает эти миллионы на нужды ученого. А если чудак профессор выкладывает свои секреты бесплатно?! Кому, выходит, принадлежат его денежки? Тому, кто заставил упрямца выложить эти секреты! Значит, ему – маркизу Дурантино Сандалетти, не Мору же с Ромом?!

Горбун довольно хихикнул.

А телохранители маркиза тем временем потели на кухне. Мор доедал десятую порцию жаркого, а Ром допивал седьмой жбан компота.

– Вкусно‑то как, эх ты! – урчал Мор.

– Сладко‑то как, ох ты! – мурлыкал Ром, прицеливаясь на восьмой жбан.

Замок окутали сумерки. Тихо плескалось море, шепча узникам замка «Старая подкова» что‑то утешительное.

Уснули телохранители. Средь огромных подушек на просторной деревянной кровати затерялся последний отпрыск рода Сандалетти – горбатый Дурантино. Утихомирились даже упрямые сверчки. Лишь в Северной башне продолжал гореть неяркий свет настольной лампы да по унылым, серым стенам металась тень бородатого сутулого человека. Профессор Боев возился с «солнечной машиной», собирал многоколенчатые трубы, устанавливал под определенными углами оптические зеркала. Крупный нос ученого, испачканный смазочными маслами, лоснился. Полные губы Боева шевелились. Он вполголоса напевал незамысловатую песенку:

 

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Путь мой на Восток!

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентелек!

 

Достав зубило и молоток, профессор принялся вырубать замысловатую фигурку в серебристой металлической плите. Он ловко скалывал целые пласты упругого жароустойчивого металла. Вскоре в плите образовалось внушительное углубление.

На заре работа была закончена, и профессор, улегшись на деревянный топчан, забылся коротким сном.

…Полдень. Яркое южное солнце обрушивает на старинный замок потоки яростных лучей, будто задалось целью спалить вокруг все живое.

– Назначенный час пробил! – Дурантино постучал ногтем по циферблату наручных часов. – Вы готовы, профессор?

Боев что‑то пробурчал, сердито двигая косматыми бровями. Ловкие пальцы его проворно бегали по винтикам и винтам, нацеливая жерло многоколенчатой трубы на солнечный диск.

Сандалетти приблизился к машине.

– В сторону! – рявкнул профессор. – В пепел превратитесь!

Маркиз и великаны‑телохранители, перепуганные, бросились за дверь. Щелкнул замок.

– Мы – в щелку… – пискнул маркиз, смахивая платком капли пота. Профессор кивнул головой, с трудом удерживаясь, чтобы не расхохотаться.

Взглянув на хронометр, Боев, явно взволнованный, положил руку на пусковой рычаг. Как только минутная стрелка соединилась с часовой на цифре 12, ученый рванул рычаг на себя. Раздался пронзительный свист, сверкнула шаровая молния, и плотный туман окутал башню.

– Держите его – сбежит! – заорал господин маркиз. – Стража‑а!..

– Не сбежит, стук‑хлоп!

– Дверь заперта, ать‑двать! – «Голубые» щелкнули каблуками…

Сандалетти снова прильнул к глазку, но в густом тумане ничего не разглядел. Однако он не сомневался в том, что опыт прошел успешно: не зря же профессор так весело мурлычет любимую песенку, склонившись над металлической плитой. Вот он разогнулся, и тут тоненький мальчишеский голосок на весь замок пропел:

 

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Путь мой на Восток!

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентелек.

 

– Хорошая песенка! – одобрил Мор.

– Ладная песенка! – согласился Ром.

– Идиот – ты, – взвился маркиз. – Каракатицы, без единой извилины в мозгу! – бушевал он. – Профессор нас обманул!.. К нему пробрался лазутчик!.. Схватить негодяя – и на допрос!..

Но удивительное дело, ни Ром, ни Мор на сей раз не поторопились выполнить приказание разгневанного хозяина.

 

 

– Вы что, оглохли?! – прикрикнул маркиз.

– Вот что, хозяин, – неожиданно сказал Ром, подталкивая брата локтем, – ты на нас не кричи. Мы тебе не эти… как их? Ропоты, что ли… Не нравимся, так скажи – уйдем… В этом проклятом замке одна жратва лишь и радует. Остальное – глаза бы не глядели!.. Нам бы в саду работать…

– Бананы срывать, стук‑хлоп!..

– Тыквы поливать, ать‑двать!..

– Да что вы, мальчики мои, неужели обиделись? – залебезил Дурантино, смекнув, что таких телохранителей, как эти великаны, он едва ли еще где сыщет. – Да разве я вас плохо кормлю и пою? А мундиры? Посмотрите, какие они голубые!

– Да нет, зря говорить не станем, едим мы ничего. – Братья почесали затылки. – И мундиры почти царские, ать‑двать…

– Так скорее схватите лазутчика, пока он не скрылся, – отдал приказ маркиз, – храбрецу в награду – жбан лимонаду!

Взвизгнул замок, дверь распахнулась, «голубые» ворвались к профессору и… замерли у порога с открытыми ртами: среди оплавленных труб и зеркал стоял сияющий профессор Боев, а на его рабочем столе лихо отплясывал маленький краснощекий мальчишка. Круглоголовый и толстенький, он вполне бы сошел за тридцатисантиметровую гуттаперчевую куклу, если бы стоял неподвижно. Но малыш пел и плясал – значит, жил.

«Ха! – подумал маркиз. – Если он живой, то, значит, его можно допросить и посадить в тюремную камеру?!»

Мальчик смешно поводил курносым носиком и подмигивал. Одет он был в черную курточку и в черные брючки, заправленные в мягкие черные сапожки. На кудрявых волосах малыша лихо сидел черный колпачок. За спиной плясуна болтался маленький черный рюкзачок.

– Кто он?! – спросил Мор.

– Саня Боев, – ответил профессор.

– Сани‑бой?! – восхитился Ром. – Мальчик из солнца?!

– Из солнца, – подтвердил ученый. – Как вы догадываетесь, это мой сынок. Думаю, что он вас заинтересует куда больше, чем солнечная бомба. С ним не соскучишься даже в этом каменном мешке, не так ли, господин маркиз?

– Хватайте мальчишку! – прошипел Дурантино.

Ром сгреб малыша со стола и хотел пихнуть его в карман, но мальчик укусил великана за палец, и Ром, завопив, подбросил малыша под потолок. Мор поймал мальчика беретом, как сачком, и тем самым спас его если не от гибели, то от ушибов наверняка. Берет был скручен жгутом и засунут в карман.

– Хозяин, приказание выполнено, стук‑хлоп!

– Молодец, Мор! Жбан лимонада твой… А этого, – Сандалетти указал на профессора Боева, – в карцер! Пусть подумает!

И рассерженный маркиз, подав знак Мору: «Следуй за мной!» – выбежал из Северной башни. А Ром, вскинув профессора на плечо, зашагал в подземелье. Дурантино не терпелось приступить к допросу. Уж с кем, с кем, а со строптивым малышом он справится!

– Подать мне маленького человечка! – Сандалетти щелкнул рассерженного мальчишку по носу и поставил его на голову. – А теперь давай потолкуем!..

– Но мне так неудобно, – возразил мальчик, – стоять надо на ногах, а не на голове.

– Зато мне интересно! – рассмеялся Дурантино. В соседней комнате раздался телефонный звонок.

– Шеф Генри?! – Сандалетти, словно подброшенный пружиной, вылетел из кресла. – Одну минуту, шеф! А с тобой, красавчик, – Дурантино ехидно ухмыльнулся, – мы побеседуем чуть позднее. – И с этими словами маркиз сунул Сани в сейф и тут же захлопнул толстенную стальную дверцу и дважды повернул ключ.

– Как тут пыльно и тесно! – чихнул Сани. – Нет, здесь мне по‑ло‑жи‑тельно не нравится!

А потом Сани заботила судьба отца: где он? Что с ним? Малыш исследовал все три отделения огромного несгораемого ящика, но ничего интересного не обнаружил. Так… пачки денег да чековые книжки… Кому нужна такая ерунда! На всякий случай Сани сунул‑таки в рюкзачок пачку хрустящих бумажек и одну чековую книжку. А вдруг да пригодятся?! Потом сбросил с себя куртку, штаны, сапожки, колпачок и все это аккуратно уложил в рюкзак.

– Уф, жарко! – Мальчик налег золотистым плечиком на стенку сейфа. Сталь зашипела, как сливочное масло на сковородке, и потекла тоненькими струйками, образуя проход для солнечного человека.

 

Глава 2

 

 

Первые шаги Сана‑боя. Друзья и враги. Горбун остается с носом

Выбравшись из сейфа, Сани‑бой огляделся. Комната, которую маркиз Дурантино именовал кабинетом, была похожа на ученический пенал, украшенный по стенам диковинными картинами: лошадьми с акульими головами, соколами со щупальцами вместо лап и множеством других уродцев. Глаза у Сани округлились.

«Неужели мир заселен такими страшилищами?» – подумал он.

Возле письменного стола, рассекавшего комнату на две неравные части, стояли темные тяжелые стулья – для посетителей‑совещателей. Хозяйское кресло было украшено разноцветными сигнальными кнопками.

– Поиграем! – обрадовался малыш.

Особенно ему понравилась рубиновая кнопочка. Она, казалось, так и упрашивала надавить на нее хоть разочек.

«А почему бы и не нажать?! – подумал Сани. – Вот возьму и нажму!»

Над головой разноцветными огнями вспыхнула люстра.

– Здорово‑то как! – Мальчик даже языком прищелкнул от удовольствия.

В дальнем углу комнаты, рядом с дверкой, на которой было написано печатными буквами: «ЛИФТ», поблескивал голубым экраном огромный телевизор.

«Вот бы и его включить!» – подумал Сани.

– На‑жж‑ми чер‑рр‑ную! – посоветовал чей‑то скрипучий голос.

– Кто это?! – закрутил головой удивленный мальчуган.

– Я! – громко объявил мохнатый черный паук, выглядывая из паутинного гамака, подвешенного над телевизором, под самым потолком.

– А как тебя зовут? И почему ты забрался так высоко?

– Ккакк ты глупп, маленький человечек! – заскрипел паук, покачивая восьмиглазой головой. – Разве ты никогда не слыхал о короле пауков Торчилло?!

– Нет, господин паучий король, не слыхал… Видите ли, – помолчав минуту‑другую, пояснил Сани, – я появился на свет только что и многого, очень многого еще не знаю. Так что вы уж меня извините…

– Изз‑ззви‑няю, – процедил Торчилло сквозь зубы. – Но заруби себе на носу, глупый маленький человечек, что такого паука, как я, ты не встретишь ни в одной комнате замка!.. Да что там замка – во всем мире! – И Торчилло, раздувшись от важности, снова полез в гамак. Глаза его метали фиолетовые искры. Волоски на пупырчатом теле поднялись вверх, как у рассерженного кота. – Да‑да, не встретишь нигде!.. Это утверждаю я сам!

Мальчик захлопал глазами:

– Простите, а мне кажется, что говорить вот так о себе нехорошо. Пожалуй, такое не понравилось бы и моему папе!

– Ха, твоему папе! А кто он такой, твой папа?! Какой‑нибудь нищий оборванец! – Торчилло от гнева едва не вывалился из гамака. Но мальчика это ничуть не испугало. Скорее даже – рассердило.

– И вовсе мой папа не «какой‑нибудь»!.. – возмутился Сани.

«Уж кто‑кто, а мой папа, конечно, в сто раз умнее и добрее этого страшилища!» Мальчик повернулся к пауку спиной, что окончательно взбесило Торчилло.

– Кккто?! – закричал он. – Кто твой от‑тец?!

– Профессор Боев!

– Ккрра‑сс‑ный бан‑дит!

– Во‑первых, никакой он не красный, а белый!.. Даже белее меня. А во‑вторых, сам ты бандит и урод! И нажимать черную кнопку я не буду! – И Сани пошел прочь от кресла. Да и вообще ему пора было удирать из этой комнаты, пока не возвратился в нее горбатый хозяин.

Мальчик с усмешкой посмотрел на развороченный сейф и направился к лифту.

– Ой, ой‑ей, ойюшки! – неожиданно захныкал, запричитал съежившийся Торчилло. – Бедный я, заброшенный сирота!.. Никто‑то меня не любит, никто‑то обо мне не позаботится! О‑о‑о! А‑а‑а!..

Сани заткнул уши, чтобы не слышать противного голоса, но паучьи причитания пролезали во все щелки.

В горле у мальчика запершило, в носу защекотало.

– Ладно уж, перестань! – Сани подозрительно шмыгнул носом. – Говори, чего тебе?

– Мне нужен доктор. Мое бедное старое сердце сейчас остановится!

– И?

– Нажжми черрную кноппку… И доктор придет.

– Чудак! Что же ты сразу мне не сказал об этом? – И Сани надавил черную кнопку.

«Уу‑уу!» – грозно завыли сирены по всему замку. Затопали кованые каблуки солдатских сапог. Мальчик понял, что его обманули самым бессовестным образом, что сейчас возвратится противный горбун и снова заточит его в какую‑нибудь темницу. Мальчик заметался по комнате, пытаясь найти убежище, где можно было бы отсидеться, пока суматоха не уляжется. Но за каждым его шагом неотрывно следили зоркие глаза паука‑предателя.

 

 

– Охо‑хо‑хо! – хохотал он. – Аха‑ха‑ха!..

– Ну, погоди, мохнатая бородавка! – погрозил кулаком Сани, снова сбрасывая с себя жарозащитный костюмчик и запихивая его в рюкзачок. – Мы с тобой еще разочтемся!..

– Охо‑хо‑хо! Аха‑ха‑ха!..

Сани метнулся к лифту. Попутно ударил рукой по нижним оттяжкам паучьего гамака, и те мгновенно испарились. Торчилло шлепнулся на пол. От страха паук прикусил себе переднюю правую лапу. Но стонать и кричать уже больше не решился.

«Ничего, – утешил он себя, – я еще свое возьму!» Сани подбежал к лифту, но кнопка была так высоко, что добраться до нее без лестницы нечего было и думать.

В комнату влетел маркиз.

– Торчилло! Почему тревога? Что случилось?

– Он расплавил сейф и бежал!

– Мои деньги!! – Дурантино метнулся к сейфу, сунул руку в дыру и успокоился: деньги и чековые книжки оказались на месте. И тогда только маркиз вспомнил о мальчишке. – Куда удрал этот разбойник? – заревел он. До него лишь сейчас дошло, что «феномен» – чудо современной науки и техники, – которого повелитель Генри пожелал немедленно увидеть, куда‑то исчез. – Где мальчишка?!

– Тут! Вон он, господин маркиз! – Торчилло указал укушенной лапой в сторону притаившегося Сани. Мальчик метнулся в угол, за телевизор.

«Все, – подумал он, – бежать некуда!»

Вдруг за спиной добрый тоненький голосок пропищал:

– Скорее лезь сюда!..

– Куда? – не понял Сани.

– Да сюда! – Острая мышиная мордочка высунулась из норы. – Этот туннель ведет в подполье. Лезь!..

Сани обрадовался: только сейчас он вспомнил, что стоит ему захотеть и он сможет пройти сквозь любую стену, и не только по готовому туннелю. Малыш сунул голову в нору. Запахло жженым деревом и еще чем‑то не очень приятным, повалил дым. Комната утонула в белесой пелене.

– Он нас спалит! – завопил Торчилло.

– Он нас взорвет! – затопал ногами Дурантино. – Эй, слуги!..

Вбежали Ром и Мор.

– Что прикажете, стук‑хлоп?

– Что накажете, ать‑двать?

– Воду!! Скорее заливайте угол за телевизором!

Ром и Мор кинулись в ванную комнату, но в дверях застряли.

– Пропусти! – налегал Ром.

– Сам пропусти! – пыжился Мор.

Сандалетти, схватив графин с кипяченой водой, стал поливать дымящийся угол.

Дым начал понемногу рассеиваться.

– Забрать!.. Арестовать!! – снова загремел Дурантино.

– Ать‑двать!

– Стук‑хлоп!..

Братья наконец освободились от «западни» и снова встали навытяжку перед горбуном. Их щеки были надуты, как футбольные мячи, груди выпячены, как горы.

– Молодцы! – похвалил их маркиз, кисло улыбаясь. – Ничего, все равно этот разбойник от нас не уйдет!.. Вызовите мастера, пусть починит сейф! – обратился он к телохранителям. – А за то, что не укараулили мальчишку, лишаю вас нынче ужина… Ты же, милый Торчилло, за верную службу будешь представлен к награде!.. Жалую тебе из личных запасов три зеленые мушки! – Дурантино вздохнул. – Совершенно целехонькие!.. С ножками и с крылышками!

Маркиз достал из левой тумбы письменного стола бутылку с мухами и, отобрав три самых крупных экземпляра, протянул их королю пауков.

– Благодарю тебя, храбрый Торчилло! Вот тебе в награду еще одна мушка. Если же ты и впредь будешь таким вот умным‑разумным, то обещаю: орден «Ослиное ухо» не уйдет от тебя!

Об «Ослином ухе» Торчилло мечтал давно. За этот орден он готов был пожертвовать не только одну из лап, но и единственную голову. И Торчилло торжественно провозгласил: «Кре‑кри‑кра‑кру!» – что в переводе с паучьего языка на человеческий означало: «Да здравствуют пауки всего мира!»

А Сани в это время, следуя за новым другом, пробирался подземными лабиринтами.

– Ах как здорово расширили вы этот туннель! – не переставал восхищаться говорливый мышонок. – Здесь можно было бы устроить метрополитен, если бы… – Оглянувшись по сторонам, он доверительно закончил: – Если бы не император Кус‑Кус и не его Кусаки!..

 

 

– Кто‑кто? – переспросил мальчик, раскрывая рот от удивления. Им‑пе‑ра‑тор? А что это такое?

– Ну, император – это значит… император! Самый главный‑разглавный в государстве! – пояснил мышонок.

– Это вроде маркиза? – сообразил Сани. – Только старше?!

– Вот‑вот! – Мышонок весело помахал хвостиком. – Однако давай знакомиться, – предложил он, – впрочем, о тебе я уже почти все знаю. Я и о папе твоем наслышан. Недаром меня зовут «Микаэль‑Стрелка, который знает все!». А попросту – Мики! Вот мы и познакомились. А тебя ведь зовут Сани‑бой?

– Сани…

– Вот и отлично!

– А мой папа?

– Не вешай носа, дружище, профессор Боев жив‑здоров. И пока ты на свободе, ему ничто не угрожает, разве что карцер. А это всего лишь полбеды, а не беда…

– Мики, а ты его видел?! – Мальчик дернул мышонка за лапку.

– Больно! – пискнул мышонок.

– Прости, – смутился Сани, – скажи, ты видел моего папу?

– Не видел, – погрустнел Мики, – но я слышал его и разговаривал… Видишь ли, в потолке карцера есть отдушина…

– Ты с ним говорил?! – просиял мальчик.

– Конечно! Он‑то и послал меня к тебе на выручку. Профессор знал, что маркиз и его «голубые» станут пытать тебя, вот он и сказал: «Микаэль, помоги моему мальчику…»

– И ты мне помог! Спасибо тебе, дорогой друг, спасибо! – И Сани снова потянулся к лапке мышонка. Но Стрелка благоразумно ее отдернул.

– А еще он сказал, – продолжал Мики, почесав лапкой за ухом, – а еще он сказал… Кажется, так: «Ты, Микаэль, должен… Нет, не так… Вы, Микаэль, с Сани должны помешать маркизу и богачу Генри…» А в чем помешать – не понял. Да, а еще он сказал: «Следите за ними, путайте их планы… Ищите друзей – друзья помогут!» Вот и все. Признаться, я многого не понимаю.

– Я тоже, – сознался Сани. – Так что же делать?

– Вмешиваться и искать… Друзья помогут! – Мики снова повеселел. – А друзей у меня – куча! Одних пирожников тысяча! Да сырников – две!..

– А папа?! Мы должны вызволить его из темницы.

– И вызволим! – поклялся Мики. – Всему свой срок! – И он многозначительно помахал хвостиком. – Союз и дружба, Сани!..

– Дружба и союз, Мики! – торжественно произнес малыш. – За правду стоять насмерть!..

Трижды повторив эту клятву, друзья вступили во владения императора Кус‑Куса. И хотя Мики предупредил друга о том, что в великой мышиной империи громко разговаривать строго воспрещается, а петь тем более, Сани не удержался от соблазна и озорно запел:

 

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Путь мой на Восток!

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентель,

Тентель‑вентелек!

 

– Замолчи, ради бога! За такое повесят на собственном хвосте!..

– Ха, напугал! – рассмеялся малыш. – Во‑первых, у меня нет хвоста и, значит, меня не за что вешать. Во‑вторых…

– Ну, замолчи же, миленький Сани! Прошу тебя очень и очень! Тс‑с!.. Я слышу чьи‑то шаги. Непременно это сыщики нашего славного императора! – И Стрелка многозначительно подмигнул.

Сани, вспомнив предательство паука Торчилло, нахмурился. А Мики закричал:

– Да здравствует наш наиславнейший Кус‑Кус! Сладчайшему из сладчайших, мудрейшему из мудрейших урра!

– Урра! – рявкнул шпик, скрывавшийся за стенкой. Послышались тяжелые полицейские шаги, и все стихло.

– Видел? – спросил Мики.

– Слыхал, – в тон ему ответил Сани. – Ну что ж, Стрелка, веди меня в свою веселую страну, где чихать и то надо про себя!

И отчаянный солнечный человечек храбро зашагал по священной земле великого мышиного царства, напевая вполголоса свою немудреную песенку.

 

Глава 3

 

 

Великая империя и великий Кус‑Кус. Несостоявшаяся расправа. Мики‑Стрелка не покинет нового друга

Старый заброшенный водосток, по которому Сани и Мики пробирались бесконечно долго, наконец окончился. Он вывел друзей в огромную пещеру, залитую тысячами крошечных огоньков. Но для Мики, да и для Сани, огоньки не казались крошечными, – наши приятели ведь и сами не были великанами. Огоньки им показались огнями большого города.

– Хру‑Хру, – пояснил Стрелка, – столица великой мышиной империи, город негаснущих звезд!

– Не слыхал о таком, – по‑честному признался солнечный мальчик, впрочем, я о многом, о премногом еще ничегошеньки не знаю. Правда, папа кое о чем рассказал мне, но… для такого большого мира этого так мало! Буду учиться, – пообещал он. – А ты, Стрелка, хочешь учиться?

– Еще бы! – Мики даже облизнулся. – Я страсть как люблю слушать рассказы! Нам бы в школу с тобой поступить! Там все время рассказывают!

– Хорошо! – рассмеялся Сани.

– Тс‑с! – напомнил Мики. – В этом городе не смеются!

– Почему?! – рассердился мальчик. – А если я хочу смеяться?

– Повесят. Приказ императора. Кус‑Кус считает, когда много смеются много едят. А есть досыта в империи разрешено лишь императору и его гвардейцам Кусакам…

Сани хотел пуститься в дальнейшие расспросы об империи и императоре, но Стрелка прервал его.

– Мы дома! Входи! – сказал он, гостеприимно распахивая картонную дверь бумажной хижины.

Сани вошел. Огляделся. Жилье Мики состояло всего лишь из одной комнаты. Здесь не было ни стола, ни стульев, ни кровати – что называется, шаром покати. И все‑таки комнатка выглядела нарядной. В чем дело?

– А‑а, вот в чем! – рассмеялся малыш, разгадав загадку. Стены! Все дело в них! Сверху донизу они были разрисованы нотными линейками. На каждой линейке весело помахивали черными хвостиками веселые нотные знаки.

– Откуда это? – спросил Сани гостеприимного хозяина.

Стрелка лукаво усмехнулся:

– Подарок придворного композитора. Он пишет и издает ежедневно двадцать одну песню. Сам подумай, куда ему девать свою продукцию? Вот он и одаривает каждого жителя империи своими песнями, прославляющими Кусак и их императора. Ну а мы находим им достойное применение… А крыша? Сани, тебе нравится крыша? Она сооружена из контурных географических карт империи Хру‑Хру. Лежи себе и изучай границы кусачьего царства!

– Здорово придумано! – искренне восхитился Сани.

– Если уж честно говорить, – разважничался Мики, – мой дом по красоте не уступит императорскому дворцу, хотя тот и сделан из квадратиков сыра. В одном я проигрываю: живу на окраине. Грязно и темно. На целую улицу горит всего лишь один светлячок, не то что на императорской площади!

– Мики, а почему в твоей комнате нет света?

Стрелка нахмурился:

– Мне светлячки не по карману! А гнилушку вчера сборщик податей отобрал в счет неуплаты налога за хвост.

– Это еще что за налог?

– В империи великого Кус‑Куса со всех, у кого есть хвост, берется налог «за хвост».

– Хорошо, что у меня нет хвоста, – улыбнулся Сани, – а то бы…

– Ха, нашел чему радоваться! Наш император мудр, как сто королей! Мышонок сморщил носик в усмешке. – Потому что с тех, у кого нет хвостов, взимается «бесхвостый налог»…

– Но это же несправедливо! – возмутился солнечный человечек. – И как вы это терпите?!

Глаза Сани полыхнули таким гневом, что ближняя стена задымилась, и Стрелка, недолго думая, выплеснул на нее ушат воды. Взметнувшийся было язычок пламени погас. Но там, где недавно красовался «Гимн Кусак», появилась внушительных размеров дыра.

– Не беда, заклеим! – успокоил хозяин своего гостя.

– И немедля! – согласился Сани.

Мальчик отыскал в дальнем углу подходящий рулончик бумаги. На одной стороне ее была нарисована уродливая двухголовая крыса. Сани поморщился, но, так как бумага по качеству была превосходной, приладил ее к прожженной стене.

– Вот и починили твой домик. Гляди – лучше прежнего!

Стрелка глянул и упал в обморок.

– Кус‑Кус, – пискнул он, закатывая глаза.

– Мики, что с тобой? – недоумевал Сани.

– Кус‑Кус, – повторил Стрелка, – мы погибли!

И как бы в подтверждение этих слов за стенками дома раздались грозные крики и топот сотен ног.

– Смерть нечестивцу, дерзнувшему оскорбить нашего светлейшего императора!

 

 

Шесть здоровенных полицейских крыс Кусак ввалились в комнату. В их маленьких красных глазках горела такая лютая злоба, что даже солнечному мальчику стало не по себе. Еще бы – оскаленные крысиные пасти, клыки, не уступающие в остроте и крепости сабельным стальным клинкам. Стрелка, не дожидаясь полицейских указаний, покорно пискнул: «Кирихаро!» Это в переводе на наш язык означало: «Я готов умереть, прокусив себе живот».

Кусаки что‑то одобрительно проворчали.

Сани‑бой понял, что от полицейских добра ждать не приходится, и приготовился к драке. Он снял с рук жарозащитные рукавички, изготовленные малышу папой Саней, и схватят двух непрошеных гостей за шиворот. А поскольку мальчик был рассержен всерьез, а не на шутку, в комнате тотчас же запахло паленой шерстью и подгоревшим салом.

Перепуганные насмерть Кусаки бросились бежать. Через секунду отряд не меньше чем в двести хвостов оказался на императорской площади. Кусаки удирали, не смея оглянуться.

Мики приоткрыл один глаз и снова зажмурился. Открыл второй, поморгал им и снова закрыл.

– Сани, они ушли?

– Удрали и вряд ли вернутся!

Тут Мики открыл оба глаза и пошел отплясывать вприсядку.

– Удрали! У‑у‑дра‑а‑ли‑и! – напевал он, подскакивая, как мячик, вверх и вниз. Вон он выскочит на улицу и закричал во всю силу: – Удра‑ли! У‑у‑дра‑али‑и!.. Ха‑ха‑ха, они удрали!.. Глядите, друзья, во дворце императора переполох! Они зажгли огни Большого совета. Кусаки будут придумывать нам казнь. Но мы еще живы и будем жить! Наша победа сияет в один миллион совиных глаз!

Из соседних домиков высыпали молодые и старые мыши и боязливо оглядывались. Но, узнав о позорном бегстве Кусак, начинали ликовать и веселиться. Как всегда в подобных случаях, нашелся свой, пока еще никем не признанный поэт, который, взобравшись на старую бочку, прочитал стихи‑экспромт:

 

Сани‑бой, Сани‑бой,

Ты – любимый наш герой!

Поднимайте славы флаг,

Победили мы Кусак!

 

Отыскался самодеятельный композитор, играющий на губной гармошке. Он сочинил музыку. Стихи стали песней. Музыканты сбегали за своими инструментами, и громкая песня захлестнула империю Хру‑Хру. Пели и плясали до тех пор, пока не забыли о причине веселья, о том, по какому поводу оно началось… Зато об этом не забыли Кусаки и их двухголовый император.

Кус‑Кус объявил дворец на осадном положении. Гвардейцы начали ремонтировать заржавленные пушки и ружья. Они готовились к жестокой битве с бунтовщиками, если те дерзнут напасть на дворец их повелителя.

Напевшись до хрипоты и наплясавшись до упаду, мыши мирно разошлись по домам и сладко захрапели на циновках, заменяющих жителям Хру‑Хру постели.

Отправились восвояси и виновники великого переполоха. Они улеглись на обрывках старых газет, но уснуть сразу не смогли.

– Хочешь, расскажу тебе, как была создана империя Хру‑Хру и откуда взялся император Кус‑Кус? – предложил Мики и повел рассказ.

…В давние‑предавние времена Страна негаснущих звезд была свободной республикой. Возглавлял ее Совет мудрейших. В этот совет избирались те, кто чем‑то прославился – мудростью, храбростью или еще каким талантом.

В республике поощрялось искусство, процветала литература, особенно поэзия. Одним словом, народ наш благоденствовал. Но однажды – а случилось это ровно тридцать лет тому назад! – в пределы страны вторгся отряд Кусак – злобных и свирепых крыс – во главе со своим императором Кус‑Кусом.

В один миг Совет мудрейших был придушен и съеден. Кус‑Кус объявил себя императором, а Страну негаснущих звезд – империей Хру‑Хру.

Сразу же был введен первый налог – «с каждого мышиного носа».

Когда же императору стали строить сырный дворец – Кус‑Кус обожает сырный дух! – был введен второй, «сырный налог». Потом последовали налоги – «с уха» и «с лапки» и, наконец, «с каждого хвоста»…

Мики тяжело вздохнул:

– А нынче стало совсем невмоготу: недавно император приказал брать плату «за пользование воздухом, водой и сырным запахом»…

– О‑о! – возмутился солнечный мальчик. – Так дальше жить нельзя! Они скоро и за писк будут драть три шкуры!..

– И будут! – подтвердил Мики. – Но что же делать?

– Что?! – И Сани, вплотную придвинувшись к уху Стрелки, стал ему что‑то горячо нашептывать…

Как мы уже говорили, дворец «светлейшего» Кус‑Куса был построен из кирпичиков сыра. Но какого!.. Каждый его сантиметр излучал столь сильный «дух», что всякий нечестивец, дерзнувший приблизиться к дворцу ближе чем на сто хвостов, свалился бы с ног замертво…

И Сани придумал следующее.

…На другое утро, поднявшись до зари и даже не позавтракав, друзья отправились на комбинат сладостей в гости к пирожникам.

– Испеките нам торт из сливочного мороженого – «Весна императора», попросил Сани.

– Торт этот должен быть таким, чтобы в нем мог поместиться… человек! – И Мики умильно посмотрел на солнечного мальчика. – Торт должен походить, как две кремовые капли, на замок «Старая подкова». На одной из его башен надо будет соорудить кремовый трон для императора… Это чудо пирожного искусства мы вручим Кусакам в подарок для светлейшего Кус‑Куса… А для чего мы это делаем, – ухмыльнулся Стрелка, – вы должны догадаться сами.