Метаморфозы Шептицкого: Между Гитлером и Сталиным

В статье 27 конкордата между Ватиканом и нацистской Германией говорилось: «Церковь обеспечивает немецкой армии руководство персоналом католического вероисповедания...» Каждую немецкую военную часть, где были католики, окормлял католический капеллан. Украинские части в германской апрмии действовали по тому же принципу.

В специаль-батальон «Нахтигаль» имени Степана Бандеры митрополит Шептицкий назначил капелланом Ивана Гриньоха по представлению своего коадьютора Слепого. Представление на Ивана Гриньоха своим шефам из Абвера давал сам Бандера, сославшись на то, что капеллана назначил сам Шептицкий. Как свидетельствует разведчик С. Даниленко в своей книге «Дорогою ганьби і зради», у Абвера эта кандидатура возражений не вызвала, тем более, что с 1939 года он был агентом немецких спецслужб192.

18 июня 1941 года «Нахтигаль» был направлен к советско-германской границе, где капеллан Гриньох привел его личный состав к присяге на верность служения Германии и ее фюреру. Конечно, не обошлось без молитвы в честь "вождя" ОУН и будущей "соборности" Украины.

О преступлениях батальона «Нахтигаль» во Львове в первые дни его пребывания написано немало. В том числе и в этой книге. С тех пор политический руководитель карателей из «Нахтигаля» Теодор Оберлендер вознесся высоко. После окончания войны, в 1948 году написал работу под названием «О психологической войне». В ней говорилось: «Если ставить задачу ликвидации большевизма, то ведущие с ним борьбу силы нуждаются:

а) в программе политической войны, действующей до момента начала войны настоящей;

б) в программе поддержки вооруженной борьбы;

в) в программе на мирное время... Это должна быть не «Атлантическая хартия», а идея «американского мира» или «христианского мира»193.

 

Далее Оберлендер требовал организации всесторонней «идеологической борьбы» против коммунизма, которая будет «катализатором» третьей мировой войны. При этом он подчёркивал, что эта «психологическая война» должна носить всеохватывающий, т.е. тотальный, характер124. В 1953 году он занял пост министра по делам переселенцев и беженцев в правительстве ФРГ. Но тут карьеру подающего надежды политика прервали на взлете. Как уже рассказывалось ранее, 22 октября 1959 года профессор Берлинского университета А.Норден на пресс-конференции заявил, что Теодор Оберлендер причастен к массовому уничтожению гражданского населения Украины и Северного Кавказа в годы войны. Заявление было сделано на основании многочисленных свидетельских показаний, собранных «Комитетом германского единства».

 

Созвав в Бонне ответную пресс-конференцию, Оберлендер в качестве контраргумента рассказал на ней, о том, что якобы его «соловушки» войдя во Львов, нашли на плитах собора св. Юра, закованного в кандалы «кардинала Андрея Шептицкого». Эту ложь опровергнул живой свидетель тех событий – бывший камердинер Шептицкого в письме в газету «Львовская правда»: «Я, Гавриляк Степан Григорьевич,… служил лакеем у митрополита Шептицкого. До самой его смерти 1 ноября й944 года, неотлучно находился при нем. Во время отсутупления из Львова советских войск в июне 1941 года я также неотлучно находился при митрополите. Его инкто не арестовывал и даже никто из военных и гражданских служащих к нему не заходил» 194.

Сам владыка униатской церкви не предпринял никаких мер, чтобы прекратить зверства, чинимые нахтигалевцами и почувствовавшими вкус крови полицаями. Даже тогда, когда жена академика Цешинского, который лично был знаком с митрополитом, попросила последнего оказать содействие в освобождении мужа, Шептипкий ответил, что он " не вмешивается в мирские дел» 195..

А чем был занят в это время отец Гриньох, кроме докладов митрополиту о происходивших во Львове событиях? Он постоянно встречался с нахтигалевцами и вдохновлял их. А также, как человек, хорошо знавший Львов и имевший большой круг знакомств в среде униатской паствы, создавал агентуру по заданию своего шефа из Абвера Ганса Коха, прибывшего во Львов вместе с "Нахтигалем", и первые недели оккупации постоянно проживавшего в резиденции митрополита, что давало ему возможность оперативно получать широкую информацию о положении в западных областях Украины. Кох не вмешивался в чинимые оуновцами зверства, он занимался сбором разведывательной информации, способствующей успешному продвижению германских войск на фронте, подбором агентуры для заброски в тыл Красной Армии. И в этом получал неоценимую помощь от капеллана Гриньоха. За службу в «Нахтигале» Гриньох был награжден Железным крестом196. Когда "Нахтигаль" и "Роланд" отправили в Белоруссию, Гриньох был назначен референтом рейхсминистерства по делам занятых восточных территорий,  где по заданию Розенберга принимал участие в выработке мероприятий по использованию населения оккупированных областей,  а также с целью пропаганды проводил инспектирование лагерей военнопленных. В письме митрополиту Шептицкому 15 октября 1942 года Гриньох писал: «За время своей работы в министерстве я объехал более двадцати таких лагерей»197.

«Наш земляк», «наша людина» — так интимно называли його националисты. Ганс Кох во время Первой мировой войны служил в УГА. После войны на время оставил надежды на военную кареру и с 1929 года начал бурную деятельность в другой ипостаси, перевоплотившись у доцента церковной истории Венского университета. Одновременно он пишет статьи и монографии об Украине, о религиозных делах на Востоке. И здесь Кох не порывает связей с украинскими националистами. В это время Ганс Кох интересуется украинской проблемой, а гитлеровская разведка в лице полковника Николаи интересуется доктором Кохом, ведь его профессия может быть прекрасным прикрытием для разведывательной деятельности на Востоке.

После того как Гитлер захватил власть в Германии, профессор перешел на секретную работу в немецкую разведку. Здесь он быстро понял премудрость, что «новые территории нужно искать на Востоке Европы, и в первую очередь в России», потому что немцам «нужна не западная или восточная ориентация, а восточная политика, направленная на завоевание новых земель для немецкого народа». Осуществление этих бредовых планов обещало Коху блестящую карьеру. Должность Коха перед нападением на Польшу – профессор университета в Кенигсберге, а неофициально -- специалист по делам подготовки агентуры из числа украинских националистов к «большим акциям» на Востоке198.

В сентябрьские дни 1939 года неожиданно для многих Кох очутился во Львове. Они с Альфредом Бизанцем, тоже разведчиком Абвера, оказались членами немецкой «комиссии» по делам переселения колонистов рейха и не раз встречались тогда с митрополитом.

С началом оккупации нацисты снова расположились в святоюрских покоях. Об этом рассказал  бывший сотрудник Абвера, фельдфебель Альфонс Паулюс: «... Кроме групп Бандеры и Мельника, пункт Абвера, а также командование Абвера 202 использовала украинскую православную церковь (УГКЦ – Авт.). В учебных лагерях генерал-губернаторства проходили подготовку и священники украинской униатской церкви, которые принимали участие в выполнении наших заданий наряду с другими украинцами....Прибыв во Львов с командой 202-Б (подгруппа II), подполковник Айкерн установил контакт с митрополитом украинской униатской церкви. Митрополит граф Шептицкий, как сообщил мне Айкерн, был настроен пронемецки, предоставил свой дом в распоряжение Айкерна для команды 202, хотя этот дом и не был конфискован немецкими воинскими властями. Резиденция митрополита находилась в монастыре во Львове. Вся команда снабжалась из запасов монастыря. Обедал митрополит, по обыкновению, вместе с Айкерном и его ближайшими сотрудниками. Позднее Айкерн как начальник команды и руководитель отдела ОСТ, приказал всем подчиненным ему отрядам устанавливать связи с церковью и поддерживать ее 199.

Как свидетельствовал взятый в плен советскими войсками бывший штурмбанфюрер СС, начальник церковного отдела IV управления Главного управления имперской безопасности Карл Нейгауз, «после начала Восточного похода и в течение всей войны германские правительственные органы имели тесный контакт и полную поддержку со стороны униатской церкви в Польше и на Украине. Главой этой церкви был Львовский архиепископ граф Шептицкий. Он и его церковь являлись передовым отрядом Ватикана на Востоке для осуществления давнишней цели Рима — подчинения себе всей православной церкви.

Руководимое Шептицким униатское духовенство с первого дня нападения на Советский Союз, полностью включившись в гитлеровскую военную политику, оказывало немцам всяческую поддержку и получало от них за это соответствующее вознаграждение.

Шептицкий и его ближайшие сотрудники — Бутка и другие — играли активную роль в организации из украинских националистов дивизии СС «Галиция». В состав этой дивизии СС включились многие члены ордена «святого Василия» (василиане) во Львове и униатские священники. Это был один из редких случаев, когда представители церкви добровольно непосредственно участвовали в эсэсовской организации.

Шептицкий был связан с германской разведкой Абвер и СД. С ним тесно сотрудничал офицер Абвера профессор теологии Кох из Бреславля. Он был уроженец Галиции и с помощью Шептицкого установил тесный контакт с украинскими националистами Бандерой и Мельником. Весьма характерно то обстоятельство, что Шептицкий не возражал против размещения в его монастыре во Львове одного из отрядов Абвера и щедро угощал его сотрудников. Надо сказать еще, что Шептицкий соответственно компенсировался германской разведкой. Так, он получил по указанию Главного управления имперской безопасности за свои заслуги перед Германией 10 000 экземпляров Библии на русском языке и использовал их в миссионерских целях на Украине. Кроме Шептицкого, это никому не разрешалось...
Придавая большое значение униатской церкви как своему форпосту на Востоке, пала действовал не только через митрополита Шептицкого и прелата Веркуна, но посылал в страны Центральной Европы и других своих представителей в целях подчинения православной церкви католической» 200.

Во Львове только начинались убийства евреев и польской интеллигенции, а 1 июля 1941 года митрополит Шептицкий через газету «Сурма» выступает с обращением к народу: «Уведомляю тебя, украинский народ, о том, что услышаны наши покорные молитвы, призываю тебя проявить благодарность всевышнему, верность его церкви и послушание власти. Военное время потребует еще много жертв, но дело, начатое во имя бога и с божьей благодатью, будет доведено до успешного конца. Неизбежные жертвы для достижения нашей цели, прежде всего, будут заключаться в послушном подчинении справедливым божьим законам, непротивным приказам власти... Победоносную немецкую армию приветствуем, как освободительницу от врага. Установленной власти отдадим должное послушание...» 201.

Оуновская газета «Сурма» рядом с обращением митрополита напечатала статью под заголовком «Пусть немецкая армия чувствует себя на Украине дорогим гостем». «Два года постоянных побед, два года безудержного марша немецких вооруженных сил покрыли германскую армию лаврами военной славы, рыцарского геройства. От победы к победе железным шагом современного витязя устанавливает немецкая армия новый порядок в мире», -- писали оуновские идеологические перья. И призывали народ встречать гитлеровцев «восторженными возгласами радости, цветами, счастливыми улыбками, горячими аплодисментами и криками: «Да здравствует непобедимая немецкая армия! Да здравствует ее вождь Адольф Гитлер!»

5 июля Шептицкий обращается к униатскому духовенству и верующим со вторым пастырским словом:

«По воле всемогущего и всемилостивого бога начинается новая эпоха в жизни нашей родины. Победоносную немецкую армию, занявшую уже почти весь край, приветствуем с радостью и благодарностью за освобождение от врага. В этот важный исторический момент призываю вас, отцы и братья, к благодарению бога, верности его церкви, послушанию властям и усиленному труду. Чтобы поблагодарить всевышнего, за все, что он нам дал и умолить о милости на будущее, каждый душпастырь отслужит в ближайшее воскресенье по получении этого призыва благодарственное богослужение и после песни «Тебя боже хвалим» провозгласит многолетие немецкой армии и украинскому народу» 202.

В «Українських щоденних вістях» рядом со «Словом» митрополита было напечатано «Обращение коменданта города Львова генерал-лейтенанта Ренца». Генерал Ренц откровенно дал понять, что фашистские завоеватели пришли на Украину для того, чтобы установить здесь свое господство, и требует от всех безоговорочного повиновения: «Победоносные немецкие войска... освободили западные области украинской территории от крупных большевистских вооруженных сил, на цитаделях Львова и Луцка развевается немецкий военный флаг». Далее Ренц требовал от духовенства безусловного повиновения немецким войскам: «Церковь и ее органы, поскольку они являются представителями украинской национальной жизни, будут иметь поддержку в обществе. Однако все эти положительные круги без разрешения военных властей не имеют права издавать никаких полицейских, хозяйственных и любых других постановлений, касающихся населения края» 203.

А чтобы ни у кого не возникало в этом сомнений, Ренц издал новый приказ:

1. За малейшие попытки насилия и враждебного выступления против всех состоящих в немецкой армии устанавливается смертная казнь. В том случае, если не удастся задержать виновных, репрессии будут применяться по отношению к ранее взятым заложникам.

2. Все, кто не возвратится к месту своей работы или покинет его, будут расстреляны как саботажники.

3. Все бойцы Красной Армии и политические работники, находящиеся в городе, обязаны зарегистрироваться в течение 5-ти часов... Лица, укрывающие таких бойцов или политических работников, будут расстреляны.

4. Все огнестрельное оружие, амуницию всех родов и взрывчатые материалы сдать... За невыполнение — смертная казнь.

Кроме того, немецкий комендант категорически запретил ходить по городу после 9 часов вечера, держать у себя какие бы то ни было радиоприемники. В заключение приказа Ренц категорично предупредил, что «собрания, демонстрации, уличные шествия будут подавлены с помощью оружия»204.

Как же на это ответила церковь? По инициативе Шептицкого униатские иерархи на следующий день после появления приказа Ренца собрали во Львове «совещание видных представителей общественности». На этом совещании митрополита представляли его доверенные лица: И. Слипый, Ю. Дзерович, А. Каштанюк.

И. Слипый от имени Шептицкого приветствовал руководителей разных националистических групп и призвал их прекратить взаимную грызню и обвинения, чтобы объединенными усилиями «оказать более широкую деловую помощь немецкой армии-освободительнице». В принятом на совещании обращении читаем: «Представители украинской львовской общественности, собравшиеся 6. VII. 1941 г., приветствуют победоносные немецкие войска под руководством великого вождя Адольфа Гитлера, несущие украинскому народу освобождение от большевистского ярма и предоставляющие ему возможность возродить самостийную украинскую державу». Эту резолюцию первыми среди 70 человек подписали Кость Левицкий и Иосиф Слипой. В тот день, в воскресенье 6 июля 1941 года, с самого утра в униатских церквах Львова звонили колокола. Они оповещали верующих, что в храме св. Юра состоится «архиерейское благодарственное богослужение» в честь Гитлера. Через несколько дней в соборе св. Спаса униатские священнослужители устроили еще одно «благодарственное богослужение» в честь Гитлера и его «славного воинства». И. Слипый, епископы Чарнецкий и Будка снова провозгласили «многие лета» кровавому фюреру, благодарили за «освобождение» и просили у бога «скорейшей победы немецкой армии»205.

В то время, когда во Львове в разгаре были «дни Петлюры», греко-католические иерархи вместе с националистическими лидерами провели 10 июля 1941 года во Львовском оперном театре «Манифестацию благодарности и ува­жения к фюреру Адольфу Гитлеру и немецкой ар­мии». Для чествования гитлеровцев в оперный театр прибыли епископы

И. Слипый, Н. Будка, члены митрополичьего ординариата, митрополичьего капи­тула, духовенство, монахи-василиане. Здание театра было увешано полотнищами с нацистскими лозун­гами. На фронтоне театра — надпись: «Благодарим фюрера Великой Германии» — и нацистский флаг с черной свастикой. Рядом — тризуб и желто-голубые флажки. На сцене театра — огромный портрет Гитле­ра, в зале полотнища с фашистскими и оуновскими лозунгами.

Вечером на сцене появляются генералы фон Кранц и фон Рок, полковник фон Притвиц. По пору­чению националистического руководства и униатского клира манифестацию открывает Степан Биляк. «Я имею честь,— говорит он,— открыть торжествен­ную манифестацию преданности фюреру Великой Германии. Как представитель древнего города Льво­ва приветствую представителей немецких вооружен­ных сил, в частности пана генерала пехоты фон Кранца как городского коменданта Львова и комен­данта полевой комендатуры пана полковника фон Притвица»206. Затем только что утвержденный фон Кранцем «посадник» — бургомистр города — Юрий Полянский произнес: «Благодаря вооруженным силам немецкого народа мы стали свободны. По призыву своего фюрера, который возродил немецкий народ, который вдохнул в него самоуверенность, который сделал его действительно непобедимым, который заставил весь мир склонить голову перед гением немецкого духа, - немецкая армия принесла нам свободу… Пусть же Бог ему помогает, этому немецкому воину».  

25 июля владыка Шептицкий обращается к галицийскому крестьянству с воззванием "К хлеборобам". Он призвал верующих к " усиленному и более добросовестному труду в сельском хозяйстве, ибо от этого зависит их будущее питание, покрытие всех расходов, восстановление хозяйства, а также помощь немецкой армии путем продажи сельскохозяйственных продуктов... Само собой разумеется, что мы должны как можно больше помогать немецкой армии, ибо ей мы обязаны освобождением из большевистской неволи". Митрополит призвал верующих " выпалывать и уничтожать сорняки ", " заготавливать побольше сена ", " ремонтировать сельскохозяйственные орудия ", " засевать побольше рапса " и, главное,— немедленно сдавать зерно, мясо, молоко, яйца, птицу на созданные гитлеровцами по всей Галиции "сборные пункты" 207.

1 августа 1941 года униатская и националистическая верхушка участвовала в торжественной встрече с генерал-губернатором Франком. В 11 часов утра отряды полиции и войск СС с автоматами в руках окружили здание Львовского университета и приле­гающие к нему улицы. Один за другим в актовый зал университета входили приглашенные — высшие офицеры вермахта и СС, националистические глава­ри и святоюрские сановники.

В этот зал попасть было не просто. Всюду охра­на, тщательная проверка аусвайсов и приглашений. На углу улицы Словацкого, около главных ворот университета, перед входом в акто­вый зал выстроились эсэсовцы в черном. В 12 часов в актовом зале появляется генерал-губернатор Франк. В ответ на приветствие Франка зал, до отказа заполненный гитлеровскими офицера­ми, трижды откликается: «Зиг хайль!»

Вот как описывало «праздничную передачу вла­сти в Галиции» одно из нацистских изданий. «После того как генерального губернатора встретили у три­умфальных ворот города, он в сопровождении почет­ного эскорта направился в университет, где ему ока­зал почести генерал фон Рок. Генерал-губернатор под звуки парадного марша проходит вдоль почет­ного караула армии и полиции. В зале заседаний ге­нерал фон Рок произнес речь в честь генерал-губер­натора д-ра Франка... Затем выступил Франк... Тор­жественная передача закончилась восклицаниями в честь фюрера... Капитан профессор д-р Кох предста­вил генерал-губернатору членов украинской делегации. Ее представитель, львовский посадник д-р Полянский, сердечно приветствовал генерал-губер на тора» 208.

Может быть, д-р Полянский, а вместе с ним оу­новцы и униатские иерархи выразили свое возмуще­ние в связи с разгоном «правительства» Стецько и фактическим присоединением Западной Украины к рейху? Куда там! Обращаясь к Франку, По­лянский заявил следующее: «Господин генеральный губернатор! Мне выпала высокая честь в качестве представителя украинского народа, в частности го­рода Львова, приветствовать в Вашем лице предста­вителя нашего освободителя фюрера Великогермании. Столетиями порабощенный наш народ получил теперь возможность под Вашим руководством идти навстречу лучшему будущему... Заверяю Вас от имени своих сограждан, господин генеральный губер­натор, как представителя фюрера в повиновении и верности 209.

Рядом с Полянским стоял Иосиф Слипый. Гене­рал-губернатор вместе с Г. Кохом приблизился к ним, поблагодарив за выступление, обе­щал «представителям общественности и церкви» свою «личную поддержку».

Через несколько недель 6 сентября 1941 года митрополит по Львовскому радио обратился к верующим и духовенству с новым призывом «оказывать всемерную и эффективную помощь» немецким оккупантам. В радиопроповеди владыки Андрея снова звучали слова благодарности немецко-фашистской армии, призывы к «смиренным молитвам», дабы Господь «благословил эту геройскую армию и содействовал успешному завершению победы над безбожным коммунизмом»210.

А в своём обращении к крестьянам митрополит Андрей давал инструкции, как они должны работать, чтобы германская армия не терпела ни в чём недостатка. В "Послании к верующим" (август 1942 г.), опубликованном всеми оккупационными газетами края, митрополит дал своей пастве строгие указания работать по воскресеньям, в дни религиозных праздников и «усердно выполнять не противные божьему закону распоряжения властей». Тут же в категорической форме он потребовал от подчинённых священнослужителей «личным примером» и «советом» влиять на прихожан, чтобы они полностью выполнили требуемые захватчиками "обязательства"211.

В сентябре 1941 года владыка обратился к Гитлеру с поздравлением по случаю захвата вермахтом Киева. «Как глава украинской греко-католической церкви, — писал митрополит ,— я передаю Вашему Превосходительству мои сердечные поздравления по поводу овладения столицей Украины, златоглавым городом на Днепре Киевом!.. Мы видим в Вас непобедимого полководца несравненной и славной германской армии. Дело уничтожения и искоренения большевизма, которое Вы, как фюрер великого германского рейха, поставили целью этого похода, обеспечивает Вашему Превосходительству благодарность всего христианского мира... Я буду молить бога о благословении победы, которая явится порукой длительного мира для Вашего Превосходительства, германской армии и немецкого народа. С особым уважением Андрей, граф Шептицкий».

12 января 1942 года Шептицкий снова пишет Гитлеру о том, что «провідні кола на Україні готові до тіснішого співробітництва з Німеччиною з тим, щоб вести боротьбу з спільним ворогом спільними зусиллями німецького і українського народів і встановити справді новий порядок на Україні і у всій Східній Європі» 212.

Активная поддержка гитлеровского рейха со стороны «отцов церкви» была должным образом оценена наместниками фюрера. Оккупанты приняли решение о возврате Шептицкому земельных участков в пригороде Львова — Кайзервальде, которые были национализированы в октябре 1939 года. Верхушка униатского клира начала получать ежемесячные «дотации» из фашистской казны, по специальным карточкам ей выдавались дополнительные продукты. Бригаденфюрер СС Карл Ляш, назначенный губернатором Галиции, высоко отозвался о «вкладе» униатско-националистических лидеров в дело становления «нового порядка» в западных областях Украины. В интервью группе оуновских журналистов он с «особым удовлетворением» отметил, что греко-католическая церковь относится к немецким властям с «полным доверием». "Я убедился в этом, — сказал Ляш, — во время посещения митрополита графа Шептицкого и на основании беседы с ним. Мы подтвердили, что наши мысли и наши планы — едины» 213.

В августе 1941 года митрополит Шептицкий сообщал папе: «...мы будем поддерживать немецкую армию, освободившую нас от большевистского режима, вплоть до победного завершения ею войны, которое — дай-то Бог! — раз и навсегда покончит с атеистическим, воинствующим коммунизмом»214.

Шептицкий неоднократно обращался к руководителям "третьего рейха" с предложением о создании "галицийских воинских подразделений" в составе фашистской армии. Когда на берегах Волги впервые прошелестело слово «катастрофа», такое разрешение было получено. По распоряжению владыки Андрея на протяжении мая — июля 1943 года во всех униатских церквах были проведены "торжественные богослужения" в честь создания дивизии "Галичина". Десятки униатских священнослужителей были включены в состав созданных фашистами "мобилизационных комиссий". Митрополит призывал с амвона униатских церквей агитировать "добровольцев" вступать в дивизию 215.

«Львівські вісті» (№ 93, 1943 рік) так описала торжественную церемонию по поводу милостивого «соизволения» Гитлера: «28 апреля ранним утром во Львове по улице Дистрикта в доме 14 собрались представители правительства... войска, полиции и члены УЦК, а также представители прессы. Точно в 9 часов 25 минут в зал входит губернатор д-р О. Вехтер. Фанфары... трубят «смирно», а оркестр играет украинские маршевые песни. Выступает шеф управы губернатор Бауер. Он приветствует собравшихся. Слово берет губернатор дистрикта «Галичина» д-р Отто Вехтер. «Неоднократные обращения галицко-украинского населения, — говорит он, — к управе Галичины, к господину генерал-губернатору, к проводу рейха наконец увенчались успехом. Фюрер дал соизволение сформировать дивизию добровольцев из галицких украинцев...» 216.

На церемонию при полном параде прибыла вся святоюрская капитула, местные униатские епископы во главе с представителем униатского патриарха дистрикта коадъютором Слепым. выступать со словом-ответом поручили председателю УЦК Кубийовичу, который «от всего сердца» составил своим хозяевам благодарность, заявив от имени всех националистических сил: ««Сегодня для украинцев Галичины действительно исторический день... Милостивое соизволение на формирование стрелковой дивизии СС – это награда и особенная честь бороться бок о бок с героическими немецкими воинами и СС...»217.

Священники УГКЦ вошли в состав дивизии в качестве капелланов, а главным духовным наставником добровольцев стал доктор о. В. О. Лаба. Их назначение проходило в торжественной обстановке на Святоюрской горе, а благословил капелланов заместитель Шептицкого и его будущий преемник митрополит Иосиф Слипый. Протоиерей Гавриил Костельник послал в дивизию СС «Галичина» двух своих сыновей 218.

В целях форсирования ''мобилизационной акции" униатский первоиерарх даже распорядился, чтобы в дивизию СС были зачислены ''малоперспективные", с точки зрения униатских наставников, слушатели Львовской духовной академии и Малой духовной семинарии. В распоряжение созданной во Львове мобилизационной комиссии были, в частности, направлены все 23 абитуриента, вступившие в Малую семинарию в 1942 году.

Старания митрополита не остались незамеченными правителями "дистрикта". В интервью газете "Львiвськi Вiстi" за 14. 07.43 года шеф военной управы по формированию дивизии СС полковник Бизанц заявил, что, униатские и националистические лидеры в деле мобилизации эсэсовских частей «проявили большую политическую зрелость, понимание собственных интересов и полную готовность взять в руки оружие, которое доверяют им немецкие власти». «В четверг, 8 июля с. г., — продолжал Бизанц, — военная управа посетила его экселенцию митрополита, чтобы в его лице поблагодарить все галицийское украинское духовенство за моральную поддержку в деле формирования дивизии. Мне особенно приятно констатировать, как живо интересуется экселенция митрополит делами дивизии и как обстоятельно об этом деле проинформирован. В Святоюрской кафедре с богом мы начинали наше дело и на Святоюрскую гору пришли снова, окончив его первую фазу — призывную акцию — и ожидая начала второй фазы — военной подготовки».

Бывший капеллан 14-й Ваффен СС дивизии «Галичина» священник Иван Нагаевский, который в октябре 1943 года был принят митрополитом в его личной библиотеке на Святоюрской горе, вспоминал в Канаде: «Я знаю о вашем назначении, — сказал Нагаевскому граф Андрей,— и рад, что вы согласились на эту личную жертву. Пусть Бог благословит вас на эту трудную работу. Я предоставляю вам все полномочия и привилегии, которые даются духовникам, исполняющим свои обязанности в смертельной опасности... Мы же будем тут молиться за вас всех» 219.

Но молитвы владыки не помогли эсэсовской дивизии. В июле 1944 года она была окружена и разгромлена войсками 1 Украинского фронта. А еще через год с небольшим была освобождена от немецких оккупантов и Галичина.

Но надо сказать, что дела его духовных детей и их хозяев ужаснули Шептицкого. Он писал Пию XII: «Первыми жертвами становятся евреи. Количество замученных в нашем крае евреев, наверное, уже превысило двести тысяч. По мере продвижения армии на восток число жертв возрастает. В Киеве на протяжении нескольких дней истреблено до ста тридцати тысяч человек. Все маленькие местечки на Украине были свидетелями подобных убийств. Сначала... власть пыталась заслонить свои действия документами, которые бы свидетельствовали, что авторами этих убийств являются местные люди или полиция. Со временем начали убивать евреев на улицах, на глазах населения и без тени стыда» 220.

Летом 1944 гола Красная Армия освободила Львов и вскоре Шептицкий снова пишет поздравительное письмо, но уже Иосифу Сталину:

"Правителю СССР, главнокомандующему и великому маршалу непобедимой Красной Армии Иосифу Виссарионовичу Сталину привет и поклон. После победоносного похода от Волги до Сана и дальше, Вы снова присоединили западные украинские земли к Великой Украине. За осуществление заветных желаний и стремлений украинцев, которые веками считали себя одним народом и хотели быть соединенными в одном государстве, приносит Вам украинский народ искреннюю благодарность. Эти светлые события и терпимость, с которой Вы относитесь к нашей Церкви, вызвали и в нашей Церкви надежду, что она, как и весь народ, найдет в СССР под Вашим водительством полную свободу работы и развития в благополучии и счастье. За все это следует Вам, Верховный Вождь, глубокая благодарность от всех нас.
Митр. Андрей Шептицкий
10 октября 1944 г.» 221.

В конце августа — начале сентября Андрей Шептицкий направил в Москву, в Совет по делам религиозных культов при СНК СССР, письмо, в котором просил о признании униатской церкви со стороны государства.

В «Совершенно секретном донесении народному комиссару УССР Савченко уже неоднократно цитированный на страницах этой книги выдающиймя украинский разведчик и религиевед С. Карин-Даниленко докладывал о своей встрече с мирополитом Андреем Шептицким:

«... я предъявил ШЕПТИЦКОМУ свое удостове­рение, выданное СНК УССР.

Прочитав удостоверение, ШЕПТИЦКИЙ продолжал: "Это все равно, — Вы возглавляете на Украине институцию, веда­ющую делами религиозных культов, поэтому для меня Вы являетесь г-ном министром и позвольте мне Вас так называть".

Будучи смущен и несколько даже испуган таким неожи­данным рангом, пожалованным мне ШЕПТИЦКИМ, я сно­ва возразил ему, объяснив функции Совета и Уполномо­ченных по делам религиозных культов, упомянув также о Совете по делам русской православной церкви. При этом я подчеркнул, что эти органы ни в какой мере не являются чем-то похожим на министерство исповеданий, так как в нашей стране церковь, согласно Советской Конституции, отделена от государства.

"Все это не имеет значения, и Вы для меня являетесь г-ном министром", — резюмировал ШЕПТИЦКИЙ и далее — безостановочно, с большой экспрессией продолжал: "Я Вам сказал, что за весь период существования Советской влас­ти я впервые вижу у себя ее представителя. Очень сожа­лею об этом. Отсутствие личной связи с представителями Советской власти мешало тому взаимному пониманию, ка­кое необходимо, как для государственной власти, так и для церкви, существующей на ее территории. Быть может по этой причине Советская власть и сомневается в моем бла­гожелательном к ней отношении".

Из этих последних слов я понял, что ШЕПТИЦКИЙ от­вечал мне на мой упрек о славословиях униатов немецким оккупантам, который я сделал в беседе с архиепископом СЛЕПЫМ.

ШЕПТИЦКИЙ продолжал: "и все же этому я не удив­ляюсь. Вы должны были отдавать себе отчет в том, как я мог относиться к Советской власти до войны. Различные инсину­ации до прихода Советов в Западную Украину о пресле­дованиях религии, об истреблении духовенства, о закрытии церквей, распространяемые в газетах, рассказываемые очевидцами — людьми иногда серьезными и уважаемыми мною, все это не могло не отражаться и на мне лично. Наконец, такие же информации о положении церкви в Советах про­должали поступать ко мне и после того, как Советы пришли в Западную Украину, но на этот раз от людей, прибывавших из великой Украины. Они говорили, что там церкви закрыты, епископов не существует, духовенство выслано или разбежа­лось, — что мы могли думать при таком положении? Как мы могли относиться к Советской власти? Мы ожидали такого горя и для себя, но бог избавил нас от него, правда, ценой больших страданий, которые народ перенес при немцах, но благодаря этим страданиям Советская власть переменила свое отношение к церкви, чему я очень рад и за что призна­телен Советской власти...".

ШЕПТИЦКИЙ на этом сделал паузу, воспользовавшись которой, я счел необходимым объяснить ему, что Совет­ская власть, раз определив свое отношение к религиозным организациям декретом об отделении церкви от государст­ва и признав, что религия является частным делом граж­дан, за все время своего существования не меняла и не меняет своего принципиального отношения к церкви. Иное дело, что некоторые церковники раньше, другие позже, третьи только с началом или в условиях войны прекратили противосоветское политиканство, с которым Советская власть вела и будет вести борьбу, и стали на религиозно-патриотический путь. Поэтому всем таким религиозным организациям предоставлена полная свобода удовлетворе­ния своих религиозных потребностей в той мере, в какой предусматривает это Советская Конституция. Что это имен­но так, я привел митрополиту ШЕПТИЦКОМУ историю борьбы реакционно-монархических элементов во главе с патриархом Тихоном против Советской власти в начале революции и в период изъятия церковных ценностей в пользу голодающих. Рассказал также историю борьбы и разгрома автокефальной церкви на Украине, возглавляв­шейся митрополитом Василием ЛИПКОВСКИМ в период 1921—1929 гг., которая, по существу, являлась политичес­кой контрреволюционной петлюровской организацией и сама признала это на своем соборе в 1929 году в г. Киеве. "Я понимаю все это, — продолжал ШЕПТИЦКИЙ, — и оправдываю Советы в их борьбе с монархическим православием. Слышал также, что и автокефалисты-самосвяты поли­тиканствовали. Все это достойно сожаления, ибо там, где церковь теряет вселенскость — нет церкви. Наша церковь держится на идее вселенскости и, исходя из этой идеи, я попытался было объединить православную церковь на Укра­ине с греко-католической, но те же политиканствующие епископы, знаете, что они мне ответили? Покойный митро­полит Алексей ГРОМАДСКИЙ, видите ли, вообще приписал разобщение между церквами гармонии божественного провидения, а о таких людях, как СИКОРСКИЙ, и говорить нечего, хотя я и не ставил себе целью объединение с его политиканской юрисдикцией".