Второй и третий испанцы вместе.

 

Лишь взаимная любовь

Прямиком ведет нас в рай.

Не стони, не унывай

И не порть влюбленным кровь!

 

Первый испанец.

 

Пусть влюбленный не томится,

А торопится найти

Столь желанные пути

К сердцу избранной девицы.

 

Все трое вместе.

 

Торжествуйте и ликуйте,

Пойте и танцуйте!

Празднуйте услады и отрады,

Прочь любовные невзгоды и досады!

 

 

Четвертый выход [156]

 

Итальянцы.

Итальянка (поет).

 

Любовь отринув в своей гордыне,

Я был повержен в одно мгновенье

Единым взглядом твоим, отныне

Я весь у милой в повиновенье…

Ах, очи дивные, пред вами

Лед сердца превратился в пламя!

Но столь мне сладко мое мученье

И столь я рану свою лелею,

Что не мечтаю об исцеленье

И о плененье не жалею…

Ах, чем любовь сильней, тем боле

Я рад благой ее неволе!

 

Два шута, два паяца и арлекин исполняют ритмическую пантомиму на манер итальянских комедиантов, после чего к итальянке присоединяется итальянец.

Итальянец.

 

Не замедлит полета

Дней крылатое племя –

Так учись у Эрота

Выгадывать время!

 

Итальянка.

 

Юные лета!

Скоро, увы,

В унылую Лету

Канете вы…

 

Итальянка и итальянец вместе.

 

Будем смеяться

И наслаждаться,

Покуда не увял наш цвет…

Что потерял – к тому возврата нет!

 

Итальянец.

 

Когда милые взгляды

Вас избрали мишенью,

Будьте стрелам их рады:

В них – любви упоенье.

 

Итальянка.

 

Юность златая

Быстро пройдет,

В груди не растает

Старости лед…

 

Итальянка и итальянец вместе.

 

Будем смеяться

И наслаждаться,

Покуда не увял наш цвет…

Что потерял – к тому возврата нет!

 

Шуты и паяцы исполняют веселый танец.

 

Пятый выход

 

Французы.

 

Первый менуэт

 

Два певца из провинции Пуату танцуют и поют.

Первый певец.

 

Сколь светел над лесною сенью

Раскинулся небесный свод!

 

Второй певец.

 

И соловей в листве весенней,

Зарю приветствуя, поет.

Закат, восход,

И это пенье,

Весны приход –

Все к любви нас зовет.

 

 

Второй менуэт.

 

Первый и второй певцы вместе.

 

Взгляни, о Климена,

Сколь самозабвенно

На ветке милуются два голубка!

Как любовь их сладка,

Откровенна!

Ветвь под ними крепка,

Не грозит им тоска,

Ни измена.

Будем друг для дружка

Жить, как два голубка,

О Климена!

 

На сцене появляются в сопровождении восьми музыкантов с гобоями и флейтами три пары французов и француженок и танцуют менуэт.

 

Шестой выход

 

Балет заканчивается общим танцем и общим весельем. К итальянцам, испанцам и французам, рукоплеща им, присоединяются зрители и поют:

 

Этих зрелищ прелестных заслужен успех:

Не знавали и боги подобных утех!

 

 

РЕВНОСТЬ БАРБУЛЬЕ

 

Перевод Г. Бояджиева

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

[157]

БАРБУЛЬЕ.

АНЖЕЛИКА

его жена.

ГОРЖИБЮС

отец Анжелики.

ВАЛЕР

возлюбленный Анжелики.

ДОКТОР.[158]

ВИЛЬБРЕКЕН.

ЛАВАЛЛЕ.

КАТО

служанка Анжелики.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

 

Барбулье один.

Барбулье. Надо сознаться, что я самый разнесчастный человек на свете. У меня имеется супружница, и до чего ж она меня бесит: вместо того чтоб услаждать мне жизнь и делать все, что я пожелаю, она двадцать раз на день посылает меня к черту; вместо того чтоб сидеть дома – гоняет по улицам, объедается всякими вкусностями и путается невесть с кем. Эх, бедняга Барбулье, до чего ж ты жалкий человек!.. Однако ее надо проучить. Взять да пристукнуть… Нет, так не годится – поди, тебя самого за это вздернут. А что если засадить в тюрьму? Стерва повернет своей отмычкой и выскочит. Как же, черт возьми, поступить?.. А вот кстати идет сюда высокочтимый доктор – посоветуюсь‑ка я с ним.

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

 

Барбулье, доктор.

Барбулье. Я как раз шел к вам, чтоб попросить совета по одному важному делу.

Доктор. До чего ж, голубчик, нужно быть необразованным, неотесанным и дурно воспитанным человеком, чтобы, приближаясь к моей особе, не снять шляпу и не соблюсти rationem loci, temporis et persona! [159] Жевать кашу, вместо того чтоб сказать: «Salve, vel salvus sic, doctor, doctorum, eruditissime!» [160] За кого ты меня, голубчик, принимаешь?

Барбулье. Прошу меня извинить, но в голове у меня все перепуталось, сам не знаю, что делаю, но я вижу ясно: вы человек галантный.

Доктор. А знаешь ли ты, откуда появилось это выражение: галантный человек?

Барбулье. Да хоть из Вильфюжа или Обервиля – мне что за дело?

Доктор. Так вот знай, что слово галантный происходит от слова элегантный. Берутся г и а из предпоследнего слога, и готово га; затем берется л, к нему добавляется а и другие буквы, получается галантный, к нему прибавляется человек, и выходит галантный человек … Но за кого ты меня все‑таки принимаешь?

Барбулье. Я принимаю вас за доктора. Так вот, поговорим о деле. Должен вам сказать, что…

Доктор. Знай прежде всего, что я не просто доктор, а единожды, дважды, трижды, четырежды, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять раз доктор. Единожды – ибо единица есть фундамент, основа и первейшее из всех чисел, а я и есть первейший из всех докторов, я, так сказать, самая большая дока среди докторов. Дважды – ибо необходимы две способности для совершенного знания всех вещей: рассудок и разумение, а так как во мне собраны весь рассудок и все разумение, то, значит, я дважды доктор.

Барбулье. Согласен. Так вот…

Доктор. Трижды – ибо число «три», по Аристотелю, – это само совершенство, я же, как и все мои творения, наисовершенен – вот я уже трижды доктор.

Барбулье. Итак, господин доктор…

Доктор. Четырежды – ибо философия имеет четыре раздела: логику, мораль, физику и метафизику, а так как я овладел всеми четырьмя разделами, изучив их доскональнейшим образом, то я четырежды доктор.

Барбулье. Черт возьми, никто в этом не сомневается! Выслушайте же меня наконец…

Доктор. Пять раз – ибо существует пять обобщенных понятий: род, вид, различия, субстанция и акциденция, без знания которых невозможно сделать ни одного толкового рассуждения, а так как я могу с пользой их применить, то я пять раз доктор.

Барбулье. Терпение же надо иметь с вами!

Доктор. Шесть раз – ибо «шесть» есть число труда, а я без устали тружусь ради своей славы; значит, я шесть раз доктор.

Барбулье. А да ну тебя, мели что хочешь!..

Доктор. Семь раз – ибо число «семь» есть число блаженства, а так как я владею совершенным знанием того, что может принести счастье, и так как я сам счастлив благодаря своим талантам, то чувствую себя обязанным сказать о самом себе: «О ter, quaterique beatum!» [161] Восемь раз – ибо число «восемь» есть число справедливости, по причине свойственного ему равенства двух половин, а справедливость и благоразумие, с помощью которых я измеряю и взвешиваю все мои действия, делают меня восемь раз доктором. Девять раз – ибо существует девять Муз, и все они одинаково ко мне благоволят. И наконец, десять раз – ибо как нельзя сосчитать до десяти, не повторив всех предыдущих чисел, так как оно есть число универсальное, так же точно, отыскав меня, находят универсального доктора: именно я содержу в себе достоинства всех остальных докторов. Итак, ты видишь, в силу доказательств непреложных, истинных, очевидных и убедительных, что я единожды, дважды, трижды, четырежды, пять, шесть, семь, восемь, девять и десять раз доктор.

Барбулье. Что за чертовщина! А я‑то думал, что отыскал ученого человека и он даст мне добрый совет, а нашел угорелого, который, вместо того чтоб потолковать со мной, забавляется игрой в считалочку! Раз, два, три, четыре, пять… Ха‑ха‑ха! Ну, довольно об этом. Выслушайте же меня, прошу вас. Поверьте: я не такой человек, чтоб не отблагодарить вас за ваши старания. Если я получу толковый совет, то дам вам все, что вы пожелаете. Даже денег.

Доктор. Что? Денег?

Барбулье. Да, денег. Вообще всего, что вашей душе угодно.

Доктор. Значит, ты принимаешь меня за человека, для которого деньги – это все, за корыстолюбца, за продажную душонку? Так знай, приятель, что предложи ты мне кошелек, наполненный пистолями, и будь этот кошелек в роскошной шкатулке, а шкатулка в драгоценном футляре, а футляр в великолепном сундучке, а сундучок в редкостном поставце, а поставец в великолепной комнате, а комната в приятнейших апартаментах, а апартаменты в дивном замке, а замок в несравненной крепости, а крепость в знаменитом городе, а город на плодоносном острове, а остров в богатейшей провинции, а провинция в цветущей монархии, а монархия в целом мире, – так вот, если б ты предложил мне весь мир, где была бы эта цветущая монархия, этот плодоносный остров, этот знаменитый город, эта несравненная крепость, этот дивный замок, эти приятнейшие апартаменты, эта превосходная комната, этот редкостный поставец, этот прекрасный сундучок, этот драгоценный футляр, эта роскошная шкатулка, в которой лежал бы кошелек, наполненный пистолями, то меня это так же мало интересовало бы, как твои деньги и как ты сам. (Уходит.)

Барбулье. Эх, и влип же я! Вижу, одет доктором, ну и решил предложить ему денег, а раз он их не хочет, то сговориться с ним проще простого. Пойду догоню его. (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

 

Анжелика, Валер, Като.

Анжелика. Уверяю вас, сударь, вы меня чрезвычайно обяжете, если составите иной раз мне компанию: мой муж так дурно воспитан, он такой гуляка и пьяница, что жить с ним – настоящее мучение. Посудите сами, какое удовольствие может доставить такой мужлан.

Валер. Сударыня! Вы оказываете мне честь уже одним тем, что не гоните от себя. Обещаю приложить все усилия, чтобы развлечь вас. А раз вы признались мне, что мое общество вам не противно, то я своей преданностью докажу, как обрадовали меня ваши лестные слова.

Като (Анжелике). Поговорите о чем‑нибудь другом. Ваш надсмотрщик идет.

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

 

Те же и Барбулье.

Валер. Сударыня! Я в отчаянии, что принес вам дурную весть, но ведь все равно ее сообщил бы вам кто‑нибудь другой. Ваш брат тяжело болен…

Анжелика. Ах, не продолжайте!.. Я вам очень признательна и благодарна за труд, который вы на себя взяли.

Барбулье. Бог ты мой! Зачем ходить за нотариусом, когда вот оно, свидетельство о моих рогах? Ага, госпожа потаскушка! Вы с мужчиной, невзирая на все запреты. Стало быть, вам желательно переправить меня из созвездия Близнецов в созвездие Козерога.[162]

Анжелика. Что же вы сердитесь? Этот господин сообщил мне, что мой брат тяжело болен. Где же тут повод для ссоры?

Като. А, вот он, явился! А я и то диву даюсь, что это у нас в доме так тихо.

Барбулье. Клянусь, госпожи потаскушки: вы обе у меня дошутитесь. Это ты, Като, развращаешь мою жену. С тех пор как ты начала ей прислуживать, она стала вдвое хуже.

Като. Да что вы нам сказки рассказываете?

Анжелика. Не связывайся ты с этим пьяницей! Разве не видишь? Он насосался и сам не знает, что говорит.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

 

Те же, Горжибюс и Вильбрекен.

Горжибюс. Никак, это мой милый зятек опять бранит мою дочь?

Вильбрекен. Надо узнать, в чем дело.

Горжибюс (к Барбулье). Опять вы ссоритесь? Когда же наконец в вашем доме воцарится мир?

Барбулье. Эта негодяйка обозвала меня пьяницей! (Анжелике.) Вот я сейчас в присутствии твоих родственников выдам тебе всей пятерней такую сдачу…

Горжибюс. Только попробуйте – ни черта не получите из моего кошелька.

Анжелика. Он всегда начинает первый…

Като. Будь проклят час, когда вы согласились выдать дочь за этого сквалыгу!

Вильбрекен. Да замолчите вы, довольно!

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

 

Те же и доктор.

Доктор. Что тут такое? Что за беспорядок, что за ссора, что за скандал, что за шум, что за разлад, что за переполох? В чем дело, господа? В чем дело? В чем дело? Не могу ли я помирить вас, не могу ли я стать миротворцем, который внесет в вашу семью согласие?

Горжибюс. Мой зять и моя дочь вечно ссорятся между собой.

Доктор. Так в чем же дело? Объясните мне коротко причину их разногласия.

Горжибюс. Сударь!..

Доктор. Но только в немногих словах.

Горжибюс. Конечно. Наденьте ваш берет.

Доктор. А знаете ли вы, откуда происходит слово берет?

Горжибюс. Нет, не знаю.

Доктор. Берет происходит от слова берёт, а берёт – от бережет, ибо бережет от бронхитов и флюсов.

Горжибюс. Ей‑богу, не знал!

Доктор. Ну, говорите же, из‑за чего вышла ссора.

Горжибюс. Произошло вот что…

Доктор. Я думаю, вы не станете меня задерживать. Очень вас прошу – поскорее! У меня в городе срочные дела, но, чтобы водворить мир в вашем доме, я готов задержаться.

Горжибюс. Я все расскажу в одну минуту.

Доктор. Будьте кратки.

Горжибюс. Сейчас, сейчас!

Доктор. Должен вам сказать, господин Горжибюс, что это прекрасное свойство – излагать дело в немногих словах. Великие говоруны, вместо того чтобы заставить себя слушать, так надоедают, что их никто не слушает. Virtutem primam esse puto compescere linguam. [163] Да‑да, самое большое достоинство порядочного человека – это быть немногословным.

Горжибюс. Было бы вам известно…

Доктор. Сократ самым настоятельным образом советовал своим ученикам проявлять сдержанность в поступках, умеренность в еде и уменье излагать истины в немногих словах… Итак, начинайте, господин Горжибюс.

Горжибюс. Я и собираюсь начать.

Доктор. В коротких словах, без всяких выкрутасов, не услаждая себя обильными словоизлияниями, рубите с плеча, выражайтесь с помощью сжатых афоризмов. Ну, скорей, скорей, господин Горжибюс, не мешкайте, а главное, избегайте многословия!

Горжибюс. Дайте же мне сказать!

Доктор. Господин Горжибюс! Прошу прощения, но вы слишком много говорите. Придется кому‑нибудь другому изложить мне причину ссоры.

Вильбрекен. Вы знаете, господин доктор, что…

Доктор. Вы невежда, неуч, личность, не сведущая ни в одной почтенной науке, а если выразиться яснее, то вы просто осел. Как можно начать рассказ безо всякого вступления? Нет, пусть кто‑нибудь другой расскажет мне об этой размолвке. (Анжелике.) Сударыня! Расскажите мне вы, из‑за чего у вас вышла неприятность, но только в самых общих чертах.

Анжелика. Вы видите этого моего толстого негодяя, этот бурдюк с вином, то есть моего мужа?

Доктор. Осторожней, прошу вас! Отзывайтесь почтительно о своем супруге в присутствии такого ученого, как я.

Анжелика. Ученый, скажите пожалуйста! Плевать я хотела на вас и на вашу ученость! Я сама доктор, когда захочу.

Доктор. Ты доктор, когда захочешь, но, наверное, очень забавный доктор. По лицу твоему вижу, что ты существо капризное. Из всех частей речи ты предпочитаешь союз, из родов – мужской, из падежей – родительный, в синтаксисе mobile cum fixo, [164] а из стихотворных размеров – дактиль, quia constat ex ипа longa et duabus brevibus. [165] (К Барбулье.) Расскажите хоть вы, в чем дело, в чем причина вашей перепалки.

Барбулье. Господин доктор!..

Доктор. Прекрасное начало. «Господин доктор!» Слово доктор необычайно приятно для слуха, звучит торжественно – «Господин доктор!»

Барбулье. Будь моя воля…

Доктор. Прекрасно сказано! «Будь моя воля…» Воля предполагает желание, желание предполагает средства для достижения цели, цель предполагает предмет. Нет, это просто замечательно… «Будь моя воля…»!

Барбулье. Я в бешенстве.

Доктор. Избавьте меня от таких выражений: «Я в бешенстве». Это выражение грубое, простонародное.

Барбулье. Да будет вам, господин доктор! Выслушайте меня, ради бога!

Доктор. Audi, quaeso, [166] – сказал бы Цицерон.

Барбулье. Пусть он лопнет, пусть он треснет, этот Цыц‑Нерон, мне его ничуть не жалко… А ты меня все‑таки выслушаешь, иначе я разобью твою ученую рожу! Какого черта, в самом деле!

Барбулье, Анжелика, Горжибюс, Като и Вильбрекен, желая объяснить причину ссоры, говорят все сразу. Одновременно доктор утверждает, что согласие – прекрасная вещь. Стоит гул голосов. Воспользовавшись этой неразберихой, Барбулье привязывает доктора за ногу и валит его наземь; доктор падает на спину. Барбулье тянет его за веревку, а доктор, лежа на земле, продолжает говорить и пересчитывает по пальцам свои доводы.

Горжибюс. Ну, дочка, иди домой и живи с мужем в ладу.

Вильбрекен. Прощайте! Будьте здоровы! Спокойной ночи!

Все, кроме Валера, уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

 

Валер, Лавалле.

Валер. Премного вам обязан, сударь, за предостережение. Ровно через час не премину быть по указанному адресу.

Лавалле. Дело не терпит отлагательств. Если вы опоздаете хоть на четверть часа, бал кончится и вы упустите удобный случай повидаться с вашей возлюбленной. Идите немедленно.

Валер. В таком случае идемте вместе.

Валер и Лавалле уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

 

Анжелика одна.

Анжелика. Пока мужа нет дома, сбегаю‑ка я на танцы к соседке! А вернусь до него: ведь он, конечно, сидит сейчас в кабаке и не заметит, что я уходила. Этот негодяй оставляет меня одну‑одинешеньку, будто я его собака, а не жена. (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

 

Барбулье один.

Барбулье. Очень умно я поступил с этим чертовым доктором и с его дурацкими доктринами! К черту этого неуча! Я наземь опрокинул всю его науку… Пойду погляжу, что моя хозяйка приготовила на ужин. (Входит в дом.)

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

 

Анжелика одна.

Анжелика. До чего ж мне не везет! Я опоздала – вечеринка уже кончилась. Пришла, когда все расходились. Ну да ладно, потанцую как‑нибудь в другой раз. Зато я уже дома, как будто никуда не уходила… Вот те на! Дверь закрыта. Като! Като!

 

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

 

Анжелика, Барбулье в окне.

Барбулье. Като, Като! На что тебе сдалась Като? И откуда вы сами пожаловали, госпожа потаскушка, в такой час и в такую погоду?

Анжелика. Откуда я пришла? Сперва отвори, а потом я тебе скажу.

Барбулье. Ишь ты какая хитрая! Можешь отправляться спать туда, откуда явилась, или, если тебе это больше нравится, ночуй на улице. Ни за что не открою такой гулящей девке, как ты. Какого черта ты шляешься одна в такой поздний час? Может, мне это только кажется, но я чувствую, что лоб мой уже наполовину покрыт роговым веществом.

Анжелика. Да, я одна, – что ты этим хочешь сказать? Ты же сам меня ругаешь, когда я бываю с кем‑нибудь. Как же мне, в конце концов, себя вести?

Барбулье. Тебе надо сидеть дома, готовить ужин, заботиться о хозяйстве и о детях… Но к чему эти пустые разговоры? Прощай, спокойной ночи, иди ко всем чертям и не приставай ко мне.

Анжелика. Ты мне не откроешь?

Барбулье. Нет, не открою.

Анжелика. Ах, мой миленький муженек! Открой, открой, голубчик!

Барбулье. У, крокодил, змея подколодная! Ты меня ласкаешь, чтоб тут же ужалить!

Анжелика. Открой! Ну открой!

Барбулье. Прощай! Vade retro, Satanas! [167]

Анжелика. Ах так? Значит, ты не откроешь?

Барбулье. Нет.

Анжелика. И у тебя нет никакой жалости к женушке, которая так тебя любит?

Барбулье. Нет, я непреклонен. Ты меня оскорбила, а я мстителен, как тысяча чертей, значит, очень мстителен. Я неумолим!

Анжелика. Ну так знай же: если ты разозлишь меня и доведешь до крайности, я такого натворю, что ты потом всю жизнь будешь каяться.

Барбулье. Что же ты, моська, сделаешь?

Анжелика. А вот что: если ты мне не откроешь, я убью себя на пороге дома. Мои родители, конечно, придут сюда перед сном, чтобы убедиться, помирились ли мы, найдут меня мертвой, и тебя повесят!

Барбулье. Ха‑ха‑ха! Вот дурища! Кто же из нас больше пострадает? Нет‑нет, ты не так глупа, чтобы отмочить такую штуку.

Анжелика. Значит, ты мне не веришь? Смотри, смотри: вот я подняла нож. Если ты мне не откроешь – я вонжу его себе в сердце.

Барбулье. Эй, осторожней! Он острый!

Анжелика. Не откроешь?

Барбулье. Я тебе двадцать раз сказал: ни в коем случае. Убивай себя, подыхай, убирайся к черту – мне все равно.

Анжелика (делает вид, что наносит себе удар). Ну, прощай… Ах! Я умираю!

Барбулье. Неужели она так глупа, что и вправду пырнула себя ножом? Надо взять свечу и посмотреть.

Анжелика (сама с собой). Сейчас я тебя проучу. Если только мне удастся шмыгнуть в дом, пока он будет здесь меня искать, – мы квиты.

Барбулье выходит из дома. Анжелика вбегает в дом.

Барбулье. Ну, не говорил ли я, что она не такая дура? Покойница, а бегает рысью. А все‑таки она здорово меня напугала. Хорошо сделала, что улепетнула: найди я ее здесь живой, то после всех страхов, которые я из‑за нее вытерпел, я поставил бы ей пять‑шесть пиночных клистиров, чтобы отбить охоту к подобным глупостям… Однако надо идти спать… Что это? Ветер захлопнул дверь. Эй, Като, Като!.. Отвори!

Анжелика. Като, Като! Что тебе нужно от Като? И откуда ты взялся, господин пропойца? Вот сейчас мои родители придут и узнают про тебя всю правду. Бурдюк с прокисшим вином, негодяй! Не вылезаешь из кабака, оставляешь жену с малыми детьми, не заботишься о них, а они день‑деньской ждут тебя не дождутся.

Барбулье. Открой, чертова кукла, а не то я голову тебе разобью!

 

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

 

Те же, Горжибюс и Вильбрекен.

Горжибюс. Что тут такое? Опять споры, ссоры и раздоры?

Вильбрекен. Что ж, вы так никогда и не помиритесь?

Анжелика. Нет, вы полюбуйтесь на него! Он на ногах не стоит. Только что заявился, поднял крик, грозит мне…

Горжибюс. Да, правда, поздновато вы домой возвращаетесь. Вам, как доброму отцу семейства, подобает приходить домой пораньше и жить со своей женой в мире и согласии.

Барбулье. Пусть меня черти унесут, если я выходил из дому! Спросите вот у этих господ, которые сидят в партере. Это она только что вернулась. О, сколь угнетена невинность!

Вильбрекен (к Барбулье). Полно, полно! Помиритесь! Попросите у нее прощения.

Барбулье. Мне – извиняться? Да ну ее к черту! Я вне себя от бешенства.

Горжибюс. Подойди, дочь моя, поцелуй своего мужа, и будьте добрыми друзьями.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

 

Те же и доктор.

Доктор в ночном колпаке и ночной сорочке высовывается в окно.

Доктор. В чем дело? Вечно шум, гам, ссоры, споры, раздоры, перепалки и препирательства! В чем дело, что случилось? Покоя от вас нет.

Вильбрекен. Пустяки, господин доктор! Все пришли к согласию.

Доктор. Кстати, о согласии. Хотите, я вам прочту главу из Аристотеля, где он доказывает, что все части вселенной зиждутся на существующем между ними согласии?

Вильбрекен. А это очень длинно?

Доктор. Нет. Страниц шестьдесят‑восемьдесят – не больше.

Вильбрекен. Прощайте, спокойной ночи, премного вам благодарны!

Горжибюс. Обойдемся и без этого.

Доктор. Не хотите?

Горжибюс. Нет.

Доктор. Ну, прощайте, иными словами – спокойной ночи! Latine, bona nox. [168]

Вильбрекен. А мы давайте вместе поужинаем.

 

 

ЛЕТАЮЩИЙ ДОКТОР

 

Перевод Г. Бояджиева

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

ГОРЖИБЮС.

ЛЮСИЛЬ

его дочь.

ВАЛЕР

возлюбленный Люсиль.

САБИНА

двоюродная сестра Люсиль.

АДВОКАТ.

ГРО‑РЕНЕ[169]

слуга Горжибюса.

СГАНАРЕЛЬ

слуга Валера.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

 

Валер, Сабина.

Валер. Ну что ж, Сабина, какой совет ты мне дашь?

Сабина. У меня для вас много новостей. Дядя решительно настаивает, чтобы моя кузина вышла замуж за Вильбрекена. Дело зашло так далеко, что их поженили бы хоть сегодня, если бы она не любила вас. Но так как кузина открылась мне в своей любви к вам да к тому же мы доведены до крайности скупостью моего противного дядюшки, то, чтобы отложить свадьбу, мы решились вот на какую затею. Кузина притворилась больной, а старикашка, которого не так уж трудно обмануть, послал меня за лекарем. Хорошо было бы направить к Люсиль кого‑нибудь из ваших верных друзей, предварительно растолковав ему суть дела, – пусть он посоветует больной дышать свежим воздухом. Простофиля не преминет поселить ее в домике на краю сада. Таким образом, вы могли бы сговориться за его спиной, пожениться и предоставить ему ругаться до хрипоты вместе с его Вильбрекеном.

Валер. Трудно найти так быстро надежного лекаря, да еще чтобы он согласился рисковать ради меня! Я такого не знаю.

Сабина. Я придумала. Что если вы нарядите лекарем своего слугу? Одурачить нашего простофилю легче легкого.

Валер. Боюсь, что этот олух все испортит. Но раз никого другого нет, придется обратиться к нему. Прощайте! Пойду поищу его.

Сабина уходит.

Где сейчас околачивается этот чертов висельник?.. А, да вот и он!

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

 

Валер, Сганарель.

Валер. Ах, мой милый Сганарель, как я рад тебя видеть! Ты мне нужен для одного очень важного дела. Но только я не знаю, что ты умеешь…

Сганарель. Что я умею, сударь? Доверьте мне ваше важное дело или какое‑нибудь другое серьезное поручение: например, пошлите меня посмотреть, который час на башенных часах, узнать, сколько стоит масло на базаре, напоить лошадь, – тогда вы узнаете, что я умею делать.

Валер. Это все не то. Мне надо, чтобы ты изобразил доктора.

Сганарель. Доктора, сударь? Я готов сделать все, что вам угодно, но изображать лекаря? Слуга покорный! Вот уж это нет! С какого конца здесь подступиться‑то, господи? Право, сударь, вы смеетесь надо мной.

Валер. Если согласишься, я дам тебе десять пистолей.

Сганарель. Ну, за десять пистолей я не откажусь быть даже лекарем. Хотя, видите ли, сударь, не такой уж у меня ловкий умишко, по правде говоря. А когда я стану лекарем? Куда же мне идти?

Валер. К старикашке Горжибюсу – осмотреть его больную дочь. Но ведь ты олух – вместо того чтобы сделать, как велено, такого натворишь…

Сганарель. Боже избави, сударь! Не беспокойтесь. Ручаюсь вам, что сумею уморить любого не хуже лекаря. Пословица говорит: «После смерти – лекарь». А если я возьмусь за дело, все станут говорить: «После лекаря – смерть!» Все это так, но если подумать хорошенько, нелегкое это дело – лекаря изображать, А что если у меня ничего не выйдет?

Валер. Это случай легкий: Горжибюс – человек простой, неотесанный, его ничего не стоит обморочить громкими словами. Рассуждай о Гиппократе и Галене и будь понахальнее.

Сганарель. Значит, с ним надо будет говорить о философии, о математике… Предоставьте мне это дело. Если он человек несообразительный, как вы говорите, то я ручаюсь за успех. Достаньте мне только докторское платье, научите, что надо делать, и дайте диплом в виде десяти обещанных пистолей.

Валер и Сганарель уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

 

Горжибюс, Гро‑Рене.

Горжибюс. Беги за лекарем! Моя дочь очень больна. Скорей, скорей!

Гро‑Рене. Какого дьявола! Что это вам втемяшилось отдавать дочь за старика? Вы думаете, ей не хочется порезвиться с молодым человеком? Видите ли, координация, имеющаяся, так сказать… (Говорит всякий вздор.)

Горжибюс. Убирайся! Чует мое сердце, что из‑за ее болезни придется отложить свадьбу.

Гро‑Рене. Вот это меня и бесит. Я надеялся набить себе пузо, и на тебе – прямо изо рта вынули ужин. Пойду искать лекаря не только для вашей дочери, но и для себя. Ух, как я зол! (Уходит.)

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

 

Горжибюс, Сабина, Сганарель.

Сабина. Хорошо, что я вас встретила, дядюшка, у меня для вас приятная новость. Я веду к вам самого знающего доктора на свете. Он приехал из‑за границы, знает самые лучшие средства и, конечно, вылечит мою кузину. Это такое счастье, что мне на него указали, а я его привела к вам. Он такой ученый, что мне самой захотелось заболеть, чтобы он меня вылечил.

Горжибюс. Где же он?

Сабина. Идет следом за мной. Да вот он!

Горжибюс. Ваш покорный слуга, господин доктор. Я посылал за вами, чтобы вы посмотрели мою больную дочь. Я возлагаю на вас все мои надежды.

Сганарель. Гиппократ говорит, а Гален самым убедительным образом доказывает, что человеку нехорошо, когда ему плохо. Вы правы, что возлагаете надежды на меня – я самый великий, самый искусный, самый ученый доктор на факультете произрастания, чувствительности и минералов.

Горжибюс. Я в восторге.

Сганарель. Не думайте, что я обыкновенный доктор, какой‑нибудь там захудалый лекарь. Все остальные доктора рядом со мной – всего лишь лекари‑недоноски. Я обладаю особыми талантами и секретами. Селям‑алейкюм! «Родриго, храбр ли ты?» – «Signor, si, signor, no. [170] Der omnia saecula saeculorum». [171] Ну а теперь давайте посмотрим. (Щупает пульс у Горжибюса.)

Сабина. Да не он же болен, а его дочь!

Сганарель. Это не имеет значения: кровь отца и дочери – это одно и то же. По испорченной крови отца я могу узнать болезнь дочери… Господин Горжибюс! Можно посмотреть мочу больной?

Горжибюс. Отчего же нельзя? Сабина! Принеси ее мочу.

Сабина уходит.

Я, господин лекарь, боюсь, как бы она не умерла.

Сганарель. Пусть не умирает. Что это за баловство – умереть без предписания врача!

Сабина возвращается.

Моча указывает на сильный жар, на воспаление кишечника. Но все‑таки это не плохая моча.

Горжибюс. Как, сударь? Вы пьете мочу?

Сганарель. Не удивляйтесь. Доктора обычно довольствуются тем, что разглядывают ее, но я, доктор необыкновенный, пью мочу, потому что на вкус я лучше распознаю причину и следствие болезни. Сказать по правде, вы принесли слишком мало мочи для того, чтобы я мог вынести верное суждение. Пусть‑ка она еще помочится.

Сабина уходит и сейчас же возвращается.

Сабина. С трудом и этого‑то от нее добилась.

Сганарель. Всего‑навсего? Заставьте ее нацедить еще. Побольше, побольше! Если б все больные так скупились, я был бы непрочь до конца моих дней оставаться лекарем.

Сабина уходит и сейчас же возвращается.

Сабина. Вот все, что мне удалось получить. Больше она не может.

Сганарель. Как, господин Горжибюс? Ваша дочь мочится по капельке? Бедная, бедная ваша дочь! Надо будет прописать ей мочегонное средство. Нельзя ли мне посмотреть больную?

Сабина. Она встала. Если хотите, я ее приведу.

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

 

Те же и Люсиль.

Сганарель. Так, значит, сударыня, вы больны?

Люсиль. Да, сударь.

Сганарель. Очень жаль! Это значит, что вы чувствуете себя плохо. Ощущаете ли вы сильные боли в голове, в почках?

Люсиль. Да, сударь.

Сганарель. Вот и прекрасно. Один великий доктор в главе, посвященной природе животных, говорит… говорит множество прекрасных вещей. А так как соки в организме находятся в многочисленных взаимосвязях – например, меланхолия является врагом радости, – и так как от разлития желчи мы становимся желтыми, и ничто так не противоположно здоровью, как болезнь, то мы можем вместе с этим великим человеком сказать, что ваша дочь очень больна. Сейчас я вам выпишу рецепт.

Горжибюс. Скорее стол, бумаги, чернил!

Сганарель. Кто здесь умеет писать?

Горжибюс. А вы разве не умеете?

Сганарель. Умел, да забыл. У меня столько дел, что я половину забываю… Вашей дочери необходим деревенский воздух.

Горжибюс. У нас прекрасный сад, а в саду домик, в домике несколько комнат. Если вы ничего не имеете против, я там ее и поселю.

Сганарель. Пойдемте посмотрим.

Все уходят.

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

 

Адвокат один.

Адвокат. Я слышал, что дочь господина Горжибюса больна. Надо справиться о ее здоровье и в качестве друга дома предложить свои услуги. Эй! Эй! Господин Горжибюс дома?

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

 

Адвокат, Горжибюс.

Горжибюс. К вашим услугам, сударь.

Адвокат. Узнав о болезни вашей дочери, я пришел засвидетельствовать вам свое сочувствие и предложить услуги во всем, что от меня зависит.

Горжибюс. Здесь только что был самый ученый человек на свете.

Адвокат. Нельзя ли мне с ним поговорить?

 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

 

Те же и Сганарель.

Горжибюс (Сганарелю). Сударь! Перед вами один из самых образованных моих друзей. Ему хотелось бы с вами поговорить и потолковать.

Сганарель. У меня нет свободного времени, господин Горжибюс, – мне к больным надо идти. Этак ни гроша не заработаешь, сударь.

Адвокат. Сударь! После того как господин Горжибюс рассказал мне о ваших достоинствах и познаниях, мне страсть как захотелось познакомиться с вами, и я позволил себе приветствовать вас именно с этим намерением. Надеюсь, вы меня за это не осудите. По моему разумению, люди, постигшие какую‑либо науку, достойны великой похвалы, особенно те, кто изучил науку медицинскую, и не только вследствие пользы, которую она приносит, но и потому, что она включает в себя и другие науки, что делает совершенствование в ней особенно затруднительным. Об этом прекрасно сказано в первом афоризме Гиппократа: «Vita brevis, ars vero longa, occasio autem praeceps, experimentum periculosum, judicium difficile». [172]

Сганарель (Горжибюсу). Ficile [173]  tantina pota daril cambustibus.