Асимметрия социальных отношений – асимметрия систем вежливости

 

Выявленные различия в понимании вежливости англичанами и русскими не случайны. Они имеют глубокие корни и могут быть объяснены через рассмотрение социально‑культурных отношений и ценностей, характерных для данных культур. Они свидетельствуют о том, что вежливость представляет собой сложное явление, тесно связанное с основными принципами социокультурной организации общества и межличностными отношениями, существующими между его членами, с их коммуникативным сознанием.

Рассмотрим, как асимметрия социально‑культурных отношений и ценностей английской и русской культур отражается на асимметрии систем вежливости.

Социальные взаимоотношения между собеседниками, как уже отмечалось, определяются двумя основными факторами, это – дистанция (обозначим ее D) и власть (обозначим ее P). То есть участников коммуникативного акта разделяют социальная дистанция – горизонтальный тип отношений, который показывает степень социально‑психологической близости между коммуникантами (ср. отношения между пассажирами в транспорте, знакомыми, коллегами, друзьями, родственниками и т. д.), и статусная дистанция – вертикальный тип отношений, который показывает степень статусного неравенства (как социального, так и возрастного: отец – сын, учитель – ученик, преподаватель – студент, начальник – подчиненный). Другими словами, отношения между коммуникантами могут варьироваться в зависимости от разной степени дистантости / интимности и симметричности / асимметричности, т. е. измеряться в параметрах «дальше – ближе», «выше – ниже».

Иногда они могут характеризоваться одним параметром, когда коммуниканты либо равны по статусу, но их отношения не являются близкими, как например пассажиры в транспорте (В на рис. 1), либо, наоборот, находятся в очень близких, интимных отношениях, но не равны по статусу, например, мать и дочь (А на рис. 1). Однако чаще всего их характеризуют оба параметра, которые варьируются в зависимости от ситуации, например учитель – ученик, начальник – подчиненный (С и Е на рис. 1).

Рис. 1. Типы социальных отношений

Социальные отношения являются важной составляющей коммуникативного контекста и во многом определяют поведение собеседников. Взаимоотношения между собеседниками в межкультурных контактах еще более сложные, поскольку дистанция и власть, как было показано в первой главе, имеют свою культурную специфику. В английской культуре, являющейся индивидуалистической, социальная дистанция между членами общества исторически длиннее, чем в русской культуре, принадлежащей к коллективистскому типу, каждый индивид имеет неотъемлемое право на свою автономию (privacy), являющуюся одним из важнейших концептов английского коммуникативного сознания. В русской культуре нет подобной зоны личной автономии, отношения между собеседниками, независимо от типа дистанции (интимная, персональная, социальная или публичная), являются более близкими.

Степень статусного неравенства в разных культурах также различна. При этом социальная дистанция (D) и статусная дистанция (Р) тесно взаимосвязаны: индивидуалистические культуры характеризуются более низким индексом власти, в более коллективистских культурах этот индекс выше.

На основе данных параметров социальные отношения в английской и русской культурах можно охарактеризовать следующим образом:

– поскольку английская культура является крайне индивидуалистической, шкала социальной дистанции (D) в ней длиннее, чем в русской культуре, принадлежащей к коллективистскому типу;

– шкала статусной дистанции (P), которая отражает вертикальные иерархические отношения, напротив, длиннее в русской культуре, чем в английской (ср. рис. 2 и 3).

Рис. 2. Социальные отношения в русской культуре

Рис. 3. Социальные отношения в английской культуре

Размеры шкалы на наших рисунках являются символическими, они показывают лишь различия, а не их пропорции, хотя в принципе это было бы возможно, если бы мы обладали точными антропологическими данными (к сожалению, в данных Г. Хофштеде, на исследования которого мы опираемся, информации о России нет).

Поскольку, как уже было сказано, отношения между коммуникантами не выстраиваются вдоль той или иной шкалы, а характеризуются обоими параметрами и находятся где‑то на пересечении, соединив их, получаем к о ммуникативное пространство, которое охватывает совокупность потенциональных коммуникативных контекстов. Место нахождения партнеров в этом коммуникативном пространстве и определяет их коммуникативное поведение.

Из‑за различий в горизонтальной и вертикальной дистанциях коммуникативное пространство, характерное для английской и русской культур, также имеет различные параметры. При их наложении выявляется их асимметрия (см. рис. 4).

Рис. 4. Асимметрия английского и русского коммуникативного пространства

На нашем рисунке, где Е – английское коммуникативное пространство, R – русское коммуникативное пространство, помимо общей, совпадающей части, мы видим три зоны, специфичные для каждой культуры: Z' – зона личной автономии (privacy), характерная для английской культуры, и она же – зона интимности, характерная для русской культуры; Z'' – зона власти, которая более значительна в русской культуре, и Z''' (выступающая правая часть области английского коммуникативного контекста, которая не совпадает с русским), показывающая, что английское коммуникативное пространство охватывает более широкий круг людей, чем русское.

Данная диаграмма отражает как особенности социальных отношений, так и культурные ценности, характерные для каждой культуры, и дает многие объяснения различиям в коммуникативном поведении англичан и русских.

Z' показывает, что в отношениях между английскими коммуникантами всегда присутствует некоторая дистанция. Это та зона личной независимости (privacy'), куда проход строго запрещен. Автономия личности, являющаяся важнейшей ценностью в английской культуре, определяет границу, разделяющую коммуникантов, за которую нельзя заходить, даже имея самые добрые намерения (например, приглашая в гости или угощая); она устанавливает предел, до которого можно приближаться и до которого можно оказывать коммуникативное воздействие на адресата. Сближение собеседников в английской коммуникации допустимо лишь до зоны 'privacy', вторжение в нее считается грубым нарушением норм общения. Даже такой естественный для русской коммуникации вопрос о том, выходит ли впереди стоящий в автобусе пассажир (Вы сейчас выходите? – Are you getting off?), считается у англичан слишком личным, как если бы вы спросили А куда вы едете? и его не задают[20].

Сближение русских коммуникантов возможно до более близкой отметки. В русской коммуникации Z' – зона интимности, являющаяся важнейшей культурной ценностью русских. Находясь в этой зоне отношений, русские проявляют особую теплоту и сердечность, чего нет в английской культуре, но в то же время не особенно обременяют себя этикетными формулами, которые представляются излишними среди близких, как и недостаточно уважают независимость своего собеседника.

Отсутствие зоны личной автономии (либо ее минимальная, по сравнению с английской, выраженность) во многом определяет стиль коммуникации русских, для которого характерна не дистантность, а контактность. Коммуникативная неприкосновенность в русском коммуникативном сознании выражена слабо, что проявляется как в вербальном, так и невербальном поведении: допустимость прикосновений, физического контакта, практически отсутствие тематических табу, возможность задавать личные вопросы, вмешиваться в разговор, перебивать, делать замечания и давать советы незнакомым, отстаивать свое мнение, спорить, критиковать и т. д. По этой же причине степень допустимого воздействия на собеседника в русской культуре гораздо выше. Не во всех контекстах подобное поведение считается вежливым, однако на бытовом уровне оно вполне допустимо и не препятствует общению.

Зона власти (Z''), которая более значительна в русском коммуникативном пространстве, чем в английском, отражает такие культурные ценности, как равенство в английской культуре и уважение к тем, кто старше (по возрасту и/или статусу), в русской. Данные различия также находят отражение в коммуникативном поведении и принятых нормах: различие в русском языке ты /Вы форм, наличие обращения по имени‑отчеству, бoльшие коммуникативные права тех, кто обладает более высоким статусом (старший может назвать младшего по имени, младший старшего, как правило, нет; старший может допустить прямое побуждение в адрес младшего собеседника, младший, как правило, смягчает свое побуждение при обращении к старшему и т. д.). В английской культуре различия в стиле коммуникации при симметричных и асимметричных отношениях выражены в значительно меньшей степени (мать может сказать сыну: Would you mind popping down to the shop?/ учитель – ученикам: Could I draw your attention to the blackboard?).

Третья из несовпадающих зон (Z''') свидетельствует о том, что английское коммуникативное пространство шире, чем русское, т. е. оно охватывает большее количестве людей. Здесь мы видим проявление оппозиции «свой – чужой», характерной для русской коммуникативной культуры, и ее отсутствие в английской, в результате чего в сферу английской коммуникации часто попадают «чужие», которых русские коммуниканты уже не замечают. Русские, как правило, не улыбаются «чужим», избегают визуального контакта, не здороваются с ними, намного реже говорят им спасибо и извините, не обращают на них внимания. Их коммуникативное пространство уже, и на тех, кто вне его, нормы вежливого поведения часто не распространяются.

В английской культуре, напротив, в зону внимания попадают не только знакомые, но и незнакомые: встретившись взглядом, люди улыбаются; оказавшись с незнакомыми в лифте или встретившись в коридоре университета, офиса, отеля, здороваются ит. д. В английской коммуникативной культуре на «чужих», в данном случае незнакомых, распространяется в основном тот же стиль поведения, что и на «своих», что свидетельствует о том, что поведение англичан в меньшей степени зависит от дистанции, чем поведение русских (это касается как вертикальной, так и горизонтальной дистанции).

На разное поведение русских в зависимости от того, с кем они общаются (со «своими» или с «чужими»), обращают внимание и зарубежные исследователи. Так, М. Хонканен и А. Миклуха отмечают, что у русских есть две различные жизни: публичная и частная; на людях русские могут казаться грубыми, невежливыми, пассивными и неразговорчивыми, а в частной жизни они расслабленные, теплые, сочувствующие, внимательные, спонтанные и общительные [Honkanen, Mikluha 1998: 15, цит. по Лехтонен, Поталуй 2002: 94]. По нашим наблюдениям, можно выделить три типа поведения русских: с «чужими» (с незнакомыми), «своими‑далекими» (формальные отношения) и «своими‑близкими» (интимные отношения). При этом наиболее вежливое поведение наблюдается по отношению к членам второй группы, т. е. к «своим‑далеким», отношения с которыми носят дистантный характер (например, с коллегами). По отношению к «чужим», которые часто не попадают в коммуникативное пространство (прохожие на улице, пассажиры в транспорте), и к «своим‑близким», к тем, кто входит в зону интимности (к членам семьи, например), русские часто допускают невежливость и даже грубость.

Возможно, здесь мы видим еще одно проявление противоречивого русского характера, основанного на противоположностях, что отмечалось многими исследователями. Т. Г. Стефаненко цитирует по этому поводу интересное высказывание немецкого философа В. Шубарта, который, противопоставяя русскую «культуру конца» западной «культуре середины», видел основу русской души в особенностях православия:

Русской душе чужда срединность. У русского нет амортизирующей средней части, соединяющего звена между двумя крайностями. В русском человеке контрасты – один к другому впритык, и жесткое их трение растирает душу до ран. Тут грубость рядом с нежностью сердца, жестокость рядом с сентиментальностью, чувственность рядом с аскезой, греховность рядом со святостью [Шубарт 1997, цит. по: Стефаненко 2004: 144].

Отмеченная на диаграмме асимметрия социальных отношений и коммуникативных пространств объясняет, таким образом, многие особенности поведения, которые проявляются в межкультурном общении. Становится понятным, например, почему в общественных местах русские воспринимаются иностранными наблюдателями как грубые, невежливые и мало эмоциональные люди. Вместе с тем, отмечая большую, чем у европейцев и американцев, холодность русских при анонимных контактах, они подчеркивают их теплоту, сердечность во внутригрупповых отношениях, особую значимость друзей и дружбы (см. [Stephan, Abalakina‑Paap 1996; Wierzbicka 1999; Виссон 1999; 2003; Сергеева 2004 и др. ]).

Асимметрия социально‑культурных отношений и ценностей отражается на асимметрии систем вежливости, характерных для рассматриваемых культур. Она дает нам ключ к пониманию различий в поведении людей, поскольку четко проявляется в том, как люди используют язык в процессе общения. Различия в системах вежливости касаются не только речевых формул, их лексико‑грамматической структуры, семантического и прагматического значений, особенностей функционирования, но и стратегий вежливости, которые также имеют национально‑культурную специфику.

Все это свидетельствует о том, что вежливость представляет собой социальное явление и рассматривать ее необходимо в аспекте социально‑культурных отношений. Изучение категории вежливости в межкультурном аспекте имеет важное значение для систематизации и объяснения различий в коммуникативном поведении представителей различных культур, для повышения эффективности межкультурного взаимодействия. В связи с этим интерес, проявляемый к данной коммуникативной категории в последнее время, представляется актуальным и обоснованным.