Тема 1. Институты, их структура и значение. Институциональная среда и институциональная матрица

Тема 1. Институты, их структура и значение. Институциональная среда и институциональная матрица

В рамках читаемого курса первая тема направлена на изучение институтов и их структуры, а также совокупности правил, составляющих институциональную среду и институциональную матрицу. Последующие две темы связаны с углублением теоретического и методологического аппарата ваших знаний в институциональной экономике трансакций и прав собственности. Последующие три темы связаны с приложением институциональной экономики к проблемам контрактных отношений и взаимоотношений фирмы, рынка и государства. Последние две темы направлены на изучение проблем институциональной динамики, институционального проектирования и стратегий заимствования институтов.

Неоклассический подход и его пределы

В данной теме мы рассмотрим одно из основных понятий новой институциональной экономической теории (НИЭТ) – понятие института. Первая часть направлена на обсуждение роли информации при принятии решений. Вторая часть на детальный анализ института, а третья на общее описание институциональной среды и институциональной матрицы экономики.

Пределы применимости неоклассического подхода

Одним из первых, кто подверг сомнению претензии классической экономической теории на универсальность, был Дж.М. Кейнс. Его основной тезис таков: «Постулаты классической теории применимы не к общему, а только к особому случаю, т.к. экономическая ситуация, которую она рассматривает, является лишь предельным случаем возможных состояний равновесия». Точнее, классические постулаты верны лишь в условиях полной занятости имеющихся ресурсов и теряют свою аналитическую ценность по мере того, как рынок удаляется от ситуации полной занятости ресурсов. Существуют ли другие ограничения на применение неоклассической модели?

Полнота информации

Неоклассическая модель предполагает полноту информации, которой обладают индивиды в момент осуществления выбора. Один из постулатов неоклассической теории гласит, что вся необходимая информация о состоянии рынка содержится в ценах, обладание информацией о равновесных ценах позволяет участникам обмена совершать сделки в соответствии со своими интересами. Л. Вальрас говорит о существовании некоего «аукциониста» на рынке, который принимает «заявки» от покупателей и от продавцов. Сопоставление получаемых на их основе совокупного спроса и совокупного предложения и лежит в основе «нащупывания» равновесной цены. Однако, как это показал ещё в 30-е гг. XX в. в своей модели рыночного социализма Оскар Ланге, в действительности функции аукциониста наилучшим образом может и должен выполнять плановый орган, центральное бюро планирования.

Альтернативой социалистической централизации ценообразования может быть лишь модель локального рынка. Именно при условии ограничения сделок определенным кругом лиц или определенной территорией все участники обмена могут быть обеспечены полной информацией о планируемых и совершаемых на рынке сделках. Примером локального рынка из истории являются средневековые ярмарки: постоянный круг участников и их ограниченное число позволяли всем торговцам иметь чёткое представление о ситуации на рынке и строить достоверные предположения об её изменении. Даже если торговцы не обладали всей полнотой информации ex ante, личная репутация каждого из них служила наилучшей гарантией отсутствия обмана и использования кем-либо дополнительной информации в ущерб остальным. Суммируем: полнота информации достижима лишь в двух случаях – централизованного ценообразования или локального рынка.

Совершенная конкуренция

Ещё одним требованием неоклассической модели рынка является минимальная взаимозависимость участников сделок: ситуация, когда решения о выборе одного индивида не зависят от решений других индивидов и не влияют на них. Минимальная взаимозависимость в принятии решений достигается только в рамках определённой структуры рынка, т.е. при совершении сделок на совершенно конкурентном рынке. Чтобы рынок соответствовал критериям совершенной конкуренции, должны выполняться следующие условия:

v наличие большого, потенциально бесконечного числа участников сделок (продавцов и покупателей), причём доля каждого из них незначительна в совокупном объёме сделок;

v обмен осуществляется стандартизированными и однородными продуктами;

v покупатели обладают полной информацией об интересующих их продуктах;

v существует возможность свободного входа и выхода с рынка, а у его участников отсутствуют стимулы для слияний.

В условиях совершенной конкуренции ресурсы, являющиеся объектом экономического выбора, становятся неспецифичными, т.е. им легко найти равноценную замену, и результат от их использования будет тем же. Таким образом, вторым фактором, определяющим пределы применимости неоклассической модели, выступает структура рынка.

Homo oeconomicus

Ещё одна предпосылка применимости неоклассических моделей к анализу реальных рынков заключается в соответствии совершающих выбор людей идеалу homo oeconornicus. Хотя сами неоклассики уделяют этому вопросу недостаточное внимание, ограничиваясь ссылками на рациональность и на отождествление человека с совершенным калькулятором, неоклассическая модель предполагает вполне конкретный тип поведения людей, включающий:

v эгоизм, предполагающий стремление человека исключительно к максимизации собственной выгоды;

v независимость, означающая, что человек принимает самостоятельные решения исходя из своих личных предпочтений;

v рациональность, сводящаяся к последовательному стремлению к поставленной цели с учётом сравнения издержек и выгод различных вариантов действий;

v информированность, означающая, что человек не только хорошо знает собственные потребности, но и обладает информацией о средствах их удовлетворения.

Этот набор предпосылок очерчивает облик «экономического человека» или «компетентного эгоиста», который рационально и независимо от других преследует собственную выгоду. В итоге «экономический человек» оказывается своекорыстен и автономен, т.е. свободен от социального принуждения и социальных норм. Более того, он ещё и вездесущ, т.е. знает собственные потребности, выстраивает их в иерархическом порядке и удовлетворяет самым рациональным способом. Причём предмет выбора, внешние условия осуществления выбора, историческая эпоха, в которой он осуществляется, особой роли не играют.

Неоклассическая теория фактически берёт в качестве универсальной предпосылки анализа частнокапиталистический порядок как данность, что позволяет исключить из экономического анализа как процессы становления, развития и исчезновения институтов, так и их влияние на экономическое развитие общества.

Не удивительно, что при таком подходе действия человека будут заданы сетью обезличенных или контрактных отношений. И в рамках данного направления экономические действия, подчинённые складывающимся социальным нормам, или неформальным институтам, остаются вне пределов анализа. Такой подход представляется логичным при условии, что не только вся экономика сводится к рынку, но и все общественные отношения становятся рыночными.

Последнее означает, что в рыночной экономике, какие бы интересы не руководили индивидом, будь то достижение самовыражения, восхищение со стороны других и т.д., – все они превращаются в деятельность по производству прибыли. Все сделки становятся денежными; последние, в свою очередь, требуют, чтобы эти средства обмена проникли во все элементы не только хозяйственного, но и общественного организма.

Подводя итог обсуждению пределов применимости неоклассических моделей рынка, напомним основные из них:

v структура рынка близка к совершенно конкурентной;

v ценообразование на рынке либо централизовано, либо носит локальный характер, ибо только в этом случае на рынке свободно циркулирует вся информация и она доступна всем участникам сделок;

v все участники сделок близки по своему поведению к homo oeconomicus.

Делая вывод о существенном снижении сферы применимости неоклассических моделей, нетрудно заметить другую, более серьёзную проблему. Приведенные выше требования противоречат друг другу. Так, модель локального рынка противоречит требованию достаточно большого, потенциально ничем не ограниченного числа участников сделок (условие совершенной конкуренции). Если же мы возьмем случай централизованного ценообразования, то оно подрывает взаимное доверие между самими участниками сделки. Главное здесь – не доверие на «горизонтальном» уровне, а «вертикальное» доверие к аукционисту, в какой бы форме он ни существовал. Этот ряд противоречий может быть продолжен. Следовательно, интерес к таким факторам, как организация рынка, поведение людей на рынке, не только ограничивает сферу применимости неоклассической модели, но и ставит её саму под сомнение. Появляется потребность в новой теории, способной не только объяснять существование указанных ограничений, но и принимать их во внимание при построении модели рынка. Такую попытку предприняли экономисты направления, которое получило название «институционализм».

Оппозиционное мнение

Нельзя не отметить и существование позиций, отрицающих целесообразность разграничения институтов на формальные и неформальные. Так Дж. Ходжсон в этой связи пишет: «Многие авторы пытаются разграничить «формальные» или «неформальные» институты или правила. Однако использование этих терминов является дезориентирующим по ряду причин. Означает ли термин формальный то же, что юридический, записанный, явный, кодируемый или что-то ещё? Расплывчатость этих терминов [формальный – неформальный] означает, что они не могут быть взяты как данные. Она требует более ясной спецификации в каждом случае или применения более прозрачных выражений, таких как юридический, неюридический или явный. В целом идея о том, что есть разделительная черта, по одну сторону которой лежат полностью «формальные», а по другую – полностью «неформальные» институты является ложной, поскольку «формальные» институты, для того чтобы действовать, всегда должны быть связаны с неюридическими правилами и неявными нормами. Если декларируемыми законы не являются законами обычного права или не воплощены в индивидуальных установках, то – будь они «формальными» или нет – воздействие их будет незначительным. Они просто декларации или прокламации, а не эффективные социальные правила… Юридические, или «формальные» институты, не имеющие строгой «неформальной» поддержки, суть необоснованные законодательные декларации, а не действительные институты. Это не значит, что юридические правила неважны, однако они становятся важными, лишь, будучи инкорпорированными в обычаи и привычки».

С содержанием приводимой аргументации трудно не согласиться, однако обратим внимание, что она явно использует критикуемые термины. И это вполне понятно: ведь, говоря о понятиях, Ходжсон ссылается на реальность, которая описывается понятиями. Таким образом, его аргументы говорят только о том, что реальность требует для своего адекватного описания разных понятий, она не укладывается в один термин. Очевидно, это никак не характеризует такой термин как ненужный.

Варианты соотношения формальных и неформальных правил

На начальном этапе реформ в России преобладала уверенность в том, что введения формальных правил по образцу тех законов, которые действуют в странах с развитой рыночной экономикой, будет достаточно для того, чтобы направить развитие страны по другому, более эффективному пути. Но оказалось, что рыночная трансформация экономики – это гораздо более длительный и сложный процесс. Поменять правила формальные относительно легко, однако принятый закон становится институтом, только если он подкрепляется соответствующим механизмом принуждения к его соблюдению. Кроме того, оказалось, что неформальные правила поменять гораздо сложнее, а экономические результаты зависят не только от формальных правил, но и от действия правил неформальных. При принятии формального правила необходимо учитывать взаимодействие между новыми формальными правилами и существующими неформальными правилами. Если формальные правила не вписываются в действующую систему правил неформальных, то они просто не будут выполняться. Серьёзные ошибки, которые были сделаны промышленно развитыми странами в их программах помощи развивающимся странам, возможно, и возникли как раз вследствие недостаточно полного понимания взаимоотношений между формальными и неформальными институтами.

Приведённые выше характеристики формальных и неформальных правил и способов принуждения индивидов к исполнению правил позволяют обсудить вопрос о вариантах соотношения формальных и неформальных правил.

1. Формальное правило вводится на базе позитивно проявившего себя неформального правила; иначе говоря, последнее формализуется, что позволяет дополнить действовавшие механизмы принуждения его к исполнению также и формальными механизмами. Их тесная увязка, соответствие формальных правил неформальным нормам поведения способствует эффективному функционированию экономики или организации. Находясь в гармонии, эти правила усиливают друг друга, издержки общественного контроля значительно снижаются, поскольку часто бывает достаточно неформального контроля и принуждения. Примером подобного взаимодействия могут служить нормы поведения, осуждающие воровство, которые для большинства людей становятся внутренним убеждением, и соответствующие нормы уголовного кодекса, направленные против подобного поведения. Также примером такого соотношения могут служить средневековые кодексы, в которых записывались и приобретали силу норм, защищаемых государством, нормы обычного права, которыми руководствовались горожане при разрешении конфликтных ситуаций.

Иногда принятие формального правила помогает усилить общественное принуждение к соблюдению этого правила, которое прежде было неформальным, и не возникает потребности в каком-либо специальном механизме принуждения к исполнению вновь принятого формального правила. Так, во многих странах приняты постановления, запрещающие курить в общественных местах, например в аэропортах. Официальные лица практически никогда не следят за соблюдением этих правил. Однако постановления о запрете вывешиваются в аэропортах, и, видимо, это напоминание о формальном характере правила побуждает граждан следить за его выполнением. Зная о наличии контроля со стороны общественности, курильщики подчиняются формальным правилам. В этом случае формальное правило поддерживается неформальным механизмом принуждения.

Американский учёный-правовед, специалист в области поведенческой экономики права К. Санштейн назвал такую функцию формальных правил «экспрессивной»: «делая заявления», закон может усилить неформальное правило, которое оно воплощает, или ослабить неформальное правило, которое оно осуждает. Подобные формальные правила в редких случаях опираются на административные или уголовные санкции, однако они подают сигнал о подобающем поведении и вселяют ожидание всеобщего осуждения и стыда в тех, кто не соблюдает установленную норму поведения. Закон в этих случаях напоминает о социальном значении действий нарушителей: те, кто курит в общественных местах или не убирает за своей собакой, демонстрирует неуважение или даже презрение к другим людям.

2. Формальное правило вводится для противодействия сложившимся неформальным нормам. Если последние оцениваются государством негативно, создание механизма принуждения к поведению, отличающемуся от того, которое предполагают неформальные правила, является одним из вариантов действий государства в соответствующей сфере. Типичный пример – введение запретов на дуэли, практиковавшиеся в дворянской среде вплоть до первой половины ХIХ в. В этом случае неформальные правила подталкивают людей к сопротивлению правилам формальным. Подобное состояние конфликта между различными группами правил наиболее отрицательно сказывается на развитии экономики или организации, поскольку в этом случае значительно возрастают издержки контроля и принуждения к исполнению формальных правил. Примером здесь может служить формальное правило, обязывающее людей сообщать о незаконных действиях своих коллег, которое вступает в противоречие с правилом неформальным, осуждающим доносы на сослуживцев и обязывающим хранить молчание.

3. Неформальные правила вытесняют формальные, если последние порождают неоправданные издержки у их субъектов, не принося ощутимых выгод ни государству, ни непосредственно гарантам таких правил; в этом случае формальное правило как бы «засыпает»: не будучи формально отменённым, оно перестаёт быть объектом мониторинга со стороны гарантов и, в силу своей вредности для адресатов, перестаёт ими исполняться. Примерами могут служить многочисленные прецедентные судебные решения в штатах США, принимавшиеся по отдельным конфликтным случаям и впоследствии забытые, вроде запрета чистить овощи после 11 часов вечера.

Неформальные правила могут полностью контролировать поведение людей, не оставляя места для правила формального, поэтому выбор того или иного формального правила никак не повлияет на их поведение. В этом случае люди будут действовать, руководствуясь неформальными правилами. При подобном типе взаимодействия правил, любые попытки усовершенствовать формальное правило приведёт к ненужной трате ресурсов. Именно такое взаимодействие между правовыми и социальными нормами обнаружил учёный-правовед, специалист в области экономики права Р. Элликсон, проведший исследование на предмет того, как сельские жители округа Шаста в Калифорнии решают споры об ущербе, который причиняет владельцам земельных участков свободно пасущийся скот. Он установил, что для решения споров жители графства почти никогда не обращаются в судебные органы, а предпочитают опираться на развитую структуру неформальных ограничений. Неформальные правила в округе Шаста, которые регулируют решение споров о потраве скотом посевов, возникают и сохраняются не в тени закона, а в полном неведении о нём.

Другим примером могут служить попытки законодательно запретить практику чаевых, которая начала складываться на рубеже XIX и XX вв. Обычай давать чаевые считался унизительным и безнравственным и рассматривался как удар по демократии, поэтому по всей Америке законодательные органы штатов принимали законы, нацеленные на устранение этой практики и объявлявшие дачу чаевых судебно наказуемым проступком. Однако, несмотря на предпринятые попытки, к 1916 г. эта практика окончательно утвердилась в американском обществе.

4. Возникающие неформальные правила способствуют реализации введённых формальных правил. Такие ситуации возникают тогда, когда последние вводятся в форме, недостаточно ясно и полно характеризующей действия либо адресатов, либо гарантов правила; в этом случае практика реализации «духа» введённого формального правила вырабатывает и отбирает такие неформальные модели поведения, которые способствуют достижению цели исходного формального правила. Примером могут служить нормы взаимоотношений в организациях, фактически складывающиеся «вокруг» формальных инструкций, направленные на то, чтобы более эффективно достигать поставленные цели. Также примером может служить принятый в РФ в 2013 г. Закон о запрете курения. Складывающиеся вокруг него неформальные механизмы принуждения способствуют эффективной работе формального правила в РФ (нужно отметить, что это только начало пути и существуют негативные примеры Болгарии и Испании, где попытки ужесточения правил, запрещающих курение в общественных местах, неизменно терпели неудачу).

В целом, как видно из разобранных ситуаций, формальные и неформальные правила могут как противоречить друг другу, конкурировать между собой, так и взаимно дополнять и поддерживать друг друга.

Рисунок Взаимодействия индивидов и институтов

Индивиды (институциональные субъекты) – совокупность агентов (граждан, фирм, интегрированных структур, государства), объединённых в ассоциацию на основе согласованного принятия и совместного исполнения ряда требований, регулирующих масштабы, формы, средства и методы осуществления хозяйственных решений.

Институциональные соглашения – это договорённости между хозяйственными единицами, определяющие способы кооперации и конкуренции. Примерами институциональных соглашений выступают, прежде всего, контракты – добровольно установленные экономическими агентами правила обмена, правила функционирования рынков, правила взаимодействия внутри иерархических структур (организаций), а также различные гибридные формы институциональных соглашений, сочетающие в себе признаки рыночных и иерархических взаимодействий.

Институциональная среда – совокупность основополагающих социальных, политических и юридических правил, определяющих рамки для установления институциональных соглашений.

Рассмотрим основные связи между блоками схемы институциональной среды:

1. Воздействие индивидов на институциональные соглашения. Поскольку институциональные соглашения, по определению, представляют собой добровольные договорённости, предпочтения и интересы индивидов играют решающую роль в возникновении (создании) тех или иных институциональных соглашений (разумеется, в рамках, определяемых институциональной средой).

В зависимости от того, какие поведенческие предпосылки принимает исследователь, – т.е. в зависимости от того, как трактуется исследователем экономический агент, – различными будут и объяснения наблюдаемых институциональных соглашений. Например, если полагать, что индивиды обладают полнотой всей информации, необходимой для принятия решений, включая совершенное предвидение будущих событий, а также совершенной способностью осуществлять логический вывод и проводить оптимизационные расчёты, невозможным становится объяснить существование многих видов контрактов. Непонятным становится, зачем индивиды расходуют время и ресурсы на их подготовку, если упомянутое полное знание должно изначально дать им ответ, – стоит осуществлять некоторый длительный обмен или не стоит. Если же полагать, что знание не полно, а вычислительные возможности несовершенны, роль контрактов становится вполне понятной – подобные (временно устанавливаемые) правила вносят определённость в неизвестное будущее, упорядочивают будущие взаимодействия экономических агентов.

2. Влияние институциональных соглашений друг на друга. Содержание данного типа взаимоотношений достаточно разнообразно: поведение отдельных организаций влияет на характер изменяющегося рынка (скажем, выстраивание барьеров входа может приблизить рынок к монополистическому), объемлющие договорённости предопределяют типы более частных контрактов, правила действий гарантов контрактов влияет на выбор экономическими агентами типов заключаемых договоров, а характер рынка (например, его сегментация) – на структуру фирмы, и т.д.

3. Влияние институциональной среды на институциональные соглашения. Правила, входящие в состав институциональной среды, определяют несовпадающие издержки заключения различных институциональных соглашений. Если какой-то их тип запрещён общими правилами, то издержки индивидов, решивших, несмотря на запрет, все же заключить такое соглашение, возрастают (добавляются, например, затраты на сокрытие информации); сокращаются также ожидаемые выгоды от такого соглашения, поскольку уменьшается вероятность достижения успеха, и т.д.

4. Влияние институциональных соглашений на индивидуальное поведение. Хотя институциональные соглашения и заключаются экономическими агентами добровольно, непредвиденные обстоятельства могут так поменять ситуацию принятия решений, что следование, например, ранее заключённому контракту, может оказаться для индивида невыгодным. Однако разрыв контракта одной стороной может принести убытки другой стороне, причём в размерах, превышающих выгоды первого (например, если вторая сторона осуществила уже не переключаемые инвестиции). В этих условиях существование механизма принуждения контракта к исполнению (например, судебного) явно воздействует на решение первой стороны, предотвращая, тем самым, возникновение неоправданных социальных потерь.

5. Влияние институциональных соглашений на институциональную среду. Наиболее типичный способ такого воздействия тесно связан с распределительными эффектами институтов: институциональное соглашение, обеспечивающее ощутимые выгоды своим участникам, может сформировать так называемую группу специальных интересов – совокупность индивидов, заинтересованных в сохранении и увеличении получаемых выгод. Для этой цели при определённых обстоятельствах такая группа способна повлиять, например, на законодательный процесс с тем, чтобы добиться принятия закона, закрепляющего получаемые преимущества путём формализации предшествующего частного соглашения. В экономической теории такой способ действий относится к рентоориентированному поведению.

6. Влияние институциональной среды на индивидуальное поведение. Такое воздействие оказывается основополагающими правилами как непосредственно (например, Конституция Российской Федерации – закон прямого действия, т.е. гражданин может непосредственно обратиться в суд, если будет полагать, что кто-то нарушает его гарантированные Конституцией права), так и через институциональные соглашения, также формирующиеся, как отмечалось выше, под влиянием институциональной среды.

7. Влияние индивида на институциональную среду. Индивиды воздействуют на институциональную среду двумя основными способами: во-первых, через участие в выборах законодательных органов государства, принимающих законы, а во-вторых, – через заключение институциональных соглашений, содержание которых, как было отмечено выше, также способно воздействовать на институциональную среду.

Вместе с тем, описанная схема представляет собой полезное средство для системного представления институтов и их взаимодействий через индивидуальное поведение. Представление о соподчинённости (субординации) правил даёт соотношение любого закона и нормативных актов, принимаемых на его основе органами исполнительной власти, или подзаконных актов: закон определяет принципы, стратегии поведения, в то время как подзаконные акты конкретизируют эти принципы в алгоритмы действий.

Например, законодательство о налогообложении определяет ставку налога на прибыль, а инструкция фиксирует правила расчёта величины налогооблагаемой прибыли, увязанные с конкретными бухгалтерскими формами, счетами и т.п. Долгосрочный контракт, заключённый двумя фирмами относительно их взаимодействия в области научно-исследовательских разработок, фиксирует, что фирмы будут проводить совместно исследования, в которых они заинтересованы; в то же время для каждого конкретного исследовательского проекта заключается специальное соглашение, фиксирующее такие моменты, как предмет и цель проекта, формы участия сторон, объёмы финансирования, распределение авторских прав и т.д.

Приведённые примеры демонстрируют также общий принцип содержательной упорядоченности правил: норма более низкого порядка уточняет и раскрывает содержание нормы более высокого порядка. Последние, более общие, очерчивают те рамки, детали внутри которых регулируют более частные нормы.

Разумеется, далеко не все правила связаны между собой подобными содержательно-логическими соотношениями. Значительная их часть в этом плане вообще никак не соотносится друг с другом, т.е. относительно их пар нельзя сказать, что одно правило имеет более или менее общий характер, чем другое. Скажем, правила дорожного движения и правила расчёта подоходного налога не сопоставимы в рамках принципа содержательно-логической упорядоченности.

Однако любые правила становятся сравнимыми, если в качестве основы для сопоставления выбрать такую их характеристику, как издержки введения (или изменения) правил понимая под издержками не только денежные затраты, но и всю совокупность усилий экономических агентов, включающую и психологические издержки, а также необходимые для введения или изменения института затраты времени.

При таком подходе более общими, стоящими выше по иерархической лестнице, являются правила, издержки изменения или введения которых больше, чем у сравниваемых с ними правил.

«Экономическая» иерархия правил сильно коррелирует с их содержательной иерархией (разумеется, если последняя существует). Так, очевидно, что издержки разработки и принятия Конституции через референдум выше, чем соответствующие издержки для законов, которые, в свою очередь, выше, чем аналогичные издержки для подзаконных актов. Поэтому удобство экономической иерархии правил состоит, прежде всего, в том, что она позволяет сравнивать и упорядочивать такие правила, между содержанием которых нет смысловой связи.

Все компоненты институциональной среды представляют собой правила, определяющие порядок и содержание «нижестоящих» правил. Подобные «метаправила» могут иметь как формальный, так и неформальный характер.

Надконституционные правила – наиболее общие и трудно изменяемые неформальные правила, имеющие глубокие исторические корни в жизни различных народов, тесно связанные с преобладающими стереотипами поведения, религиозными представлениями и т.п., и зачастую не осознающиеся индивидами, т.е. перешедшие в разряд стереотипов поведения больших групп населения. Они определяют иерархию ценностей, разделяемых широкими слоями общества, отношение людей к власти, массовые психологические установки на кооперацию или противостояние, и т.д.

Надконституционные правила относятся к числу наименее изученных, как в теоретическом, так и в эмпирическом отношении. Вероятно, первой (во всяком случае, наиболее известной) работой, посвящённой по существу изучению надконституционных правил, была книга Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», в которой этот немецкий социолог убедительно показал влияние религиозных поведенческих установок и моральных ценностей, присущих протестантизму, на взаимоотношения и правила взаимодействия экономических агентов и их отношение к труду, т.е. правила трудового поведения.

Конституционные правила – правила общего характера, структурирующие взаимоотношения между индивидами и государством, а также индивидов между собой. Выполняя эти функции, конституционные правила: (1) устанавливают иерархическую структуру государства; (2) определяют правила принятия решений по формированию государственных органов власти (министерств, ведомств, агентств и т.п.), например, правила голосования в демократических государствах, правила наследования – в монархиях, и т.п.; (3) определяют формы и правила контроля действий государства со стороны общества.

Конституционные правила могут иметь как формальный, так и неформальный характер. Скажем, правила наследования власти в монархиях могут иметь форму неписаного обычая или традиции, в то время как правила голосования при выборах законодательного органа государства – форму тщательного прописанного закона.

Конституционные правила как особый слой институциональной среды могут выделяться не только на уровне государства, но и на уровне других организаций, – фирм, корпораций, некоммерческих фондов и т.п. Их функцию в них выполняют, прежде всего, уставы, а также различные корпоративные кодексы, формулировки миссий и т.п. Отождествление таких локальных, внутриорганизационных правил с конституционными возможно на базе функционального понимания последних, поскольку с юридической точки зрения соответствующие документы не имеют, разумеется, ничего общего с Конституцией как основным законом государства.

Экономические правила непосредственно определяют формы организации хозяйственной деятельности, в рамках которых экономические агенты формируют институциональные соглашения и принимают решения об использовании ресурсов.

Например, к экономическим правилам относятся квоты на импорт или экспорт той или иной продукции, запреты на использование некоторых видов контрактов, законодательно установленные предельные сроки действия патентов на изобретения.

Экономические правила являются условиями и предпосылками возникновения прав собственности: последние возникают там и тогда, где и когда в обществе формируются правила, регламентирующие выбор ими способов использования ограниченных благ (в т.ч. ресурсов). В этой связи можно сказать, что, изучая права собственности, мы исследуем экономические правила, и наоборот.

Вероятно, одними из первых экономических правил, регламентировавших хозяйственную деятельность, были правила, определяющие границы территорий, на которых первобытные племена вели поиск и собирательство съедобных растений и животных. Эти правила определяли права собственности племени на соответствующую территорию: внутри её границ собирательство могло осуществлять беспрепятственно, в то время как за её пределами член одного племени мог столкнуться с представителями другого, следствием чего был бы конфликт по поводу того, кому принадлежит найденное растение или пойманное животное.

Подтверждением тому, что именно «правило территории» могло быть одним из первых экономических правил, служит тот факт, что многие животные, ведущие (относительно) оседлый образ жизни, располагают подобными территориями (этологи, – специалисты, изучающие поведение животных, – называют их ревирами). Некоторые из животных (например, собаки, волки) определённым образом помечают границы своих ревиров, при этом метки служат сигналами для других особей того же биологического вида, что территория «занята», «принадлежит» кому-то из других особей.

Содержание данной темы, посвящённой базовым понятиям НИЭТ, разумеется, не исчерпывает всей связанной с ними проблематики (например, формы описания институтов и предсказание появление новых групп правил). Целый ряд более тонких вопросов остался за её рамками. Многие из таких проблем только обсуждаются в научных исследованиях и по ним пока отсутствуют общепризнанные решения.

Рисунок – Особенности X - и Y -институциональных матриц

Для Х-матрицы характерны следующие базовые институты:

v в экономической сфере – институты редистрибутивной экономики (институт редистрибуции, институт верховной условной собственности, институт кооперации, институт служебного труда, Х-эффективность). Сущностью редистрибутивных экономик является обязательное опосредование центром движения ценностей и услуг, а также прав по их производству и использованию;

v в политической сфере – институты унитарного политического устройства;

v в идеологической сфере –доминирование идеи коллективных, надличностных ценностей, приоритет Мы над Я, т. е. коммунитарная идеология.

Предполагается, что Х-матрица доминирует в России, большинстве стран Азии и Латинской Америки.

Y-матрица образована следующимибазовыми институтами:

v в экономической сфере– институты рыночной экономики (институт обмена, институт частной собственности, институт конкуренции,